Задачи не из лёгких

Вячеслав Лебединский, 2023

В далёком будущем пациентам психиатрической станции выпадет шанс на спасение и великий подвиг. Таинственная Анурэска предвидела конец вселенной от божества Шэогат, которая желает погрузить во тьму всё сущее. А где нет света, нет и жизни. Разношёрстным «героям» придётся объединиться, устроить побег из дурдома и отправиться в далёкий путь во благо всего живого. По мере путешествия они не только отыщут ответы на гложущие вопросы в самых неожиданных местах, но и начнут сомневаться в подлинности происходящего с ними.

Из нашего мира исчезает настоящее. Л.В.И.

1. Грехи безумцев.

Анурэска… Некоторым заключённым это имя тараном врезалось в голову, преследуя, словно наваждение, не отпуская, как чесотка. Они с отчаянной надеждой ожидали спасения, шанса на лучшую долю, предчувствуя её появление также остро, как неизбежность приёма утренних горьких лекарств.

И девушка не подвела.

Словно песчаная фигура она распалась на молекулярном уровне в своём мире, в недрах Москвы, погибла и переродилась совершенно в другом месте. Анурэска появилась-собралась на задворках галактики Млечный путь, на плиточном полу под кроватью 37 палаты психиатрической станции «Последняя надежда» Российской федерации.

От вони хлорки Анурэска чуть поморщилась.

«Похоже, помещение недавно продезинфицировали». — смекнула она.

Палата не блистала изыском. К слепящим глаз белым стенным панелям-лепесткам примыкали кровати и тумбочки из углепластика. Длинный игральный стол посреди помещения был завален голографическими зелёными картами, фишками и шахматами. Из высоких овальных иллюминаторов открывался живописный вид с вытянутой вдаль изумрудной туманностью, похожей на сверкающую сахарную вату. Мечтательные по свободе особы как бы грелись от её призрачного сияния, любуясь пейзажем, вздыхая о чём-то недостижимом, но прекрасном.

Анурэска коснулась своих ног, тела, руки. Тонкие белёсые брови девушки грозно нахмурились, и сама она озадачилась, на кротчайший миг почувствовав близость к разгадке чего-то важного. Но оно, как рыба в пруду, ускользнуло от неё. В этот раз при перемещении она не оказалась голой, словно распутница. Но внутри себя признала — строгость её характера должна гармонировать с советской школьной формой.

Длинные белые волосы девушки, до которых она дотронулась с нежной улыбкой, как неистовое пламя были свободными и покоились за спиной, словно застывший водопад.

Всё же под кроватью пыльно, подумала она и выбралась на свет.

По стойке смирно, будто солдаты, у кроватей выстроились безликие пациенты в синих одеждах. Утренний осмотр пациентов был в самом разгаре.

С плеч главврача небрежно свисал белый халат. Была в нём странность — он не мог не заглядывать людям в глаза, иногда пристально, как маньяк или некий фанатик. И при этом он совсем не моргал, словно робот. Поговаривали, будто ничто не упускалось из его виду, что у него всегда всё схвачено. Приземистый, но юркий, как голодный лис, он поправил на носу любимые округлые очки в золотой оправе, завидел новенькую и усмехнулся.

— Одним больше теплее, чем одним меньше. — сказал он. — Вот бы мы за головы схватились, не досчитавшись человечка!..

В соседней палате Юрий Штоль лежал на кровати. Его совсем не заботило то что он на совесть обездвижен ремнями, которые, казалось, всё туже сжимают тело и конечности. Этот коротко стриженый темноволосый парень был наделён волчьим взглядом. На его выступающей скуле засох, как клякса, кровоподтёк. Рана жутко кусалась. Он пытался отвлечься от этого, самозабвенно травил анекдоты с улыбкой на лице вопреки своему плачевному положению.

Создавалось впечатление, что он на ходу придумывает остроты. От неуёмного хохота пациентов их тёмные одежды промокли, и сами бедолаги, жадно хватая воздух, чуть ли не задыхались от подлетевшего настроения, будто бы Юрий хотел прикончить их своим безграничным оптимизмом. Они прыгали на месте как обезьяны, кувыркались как дети через голову на полу, на постелях, и выпрашивали выступления на бис. Проходящие мимо этой шумной палаты санитары с трудом подавляли улыбки и иногда составляли пациентам компанию.

Юрий уж давно примирился со своим положением нелюбимого пациента и делал ставку на положительные моменты своего существования. Их было мало, но они заслуживали внимания.

Его сносно кормили дважды в день и немного в полдник. Доктора, зевая, выслушивали парня с умными лицами, но равнодушными глазами. На плантациях, куда его выводили гулять под присмотром, можно было подышать полной грудью. В День рождения нехотя дарили скромный подарок вроде плиточной шоколадки или статуэтки старинных богов. На вечер ему предоставлялся выбор: почитать перед отбоем нечто лёгкое, посмотреть голографическую запись документального видео о некогда буйной красоте природы Земли, или сыграть с пациентами в настольные игры. Зачастую Юрий делал выбор в самый последний момент и старался разнообразить свою жизнь.

Но, потаённо улыбаясь и предчувствия нечто нарастающее, он понимал — весь этот спектакль скоро закруглиться. Час, что изменит всё, близится.

Как долго он является пленником психлечебницы Юрий не знал. Он давно потерял счёт времени, но ясно помнил, что однажды случилось кое-что странное. Тогда всё только начиналось, и перед тем как отключиться из-за седативных препаратов, введённых в его кровь за буйное поведение, в последний момент парень увидел застывшую багровую надпись каллиграфическим почерком:

Получен талант: «Чутьё безумца».

— ЧТО-О-О?! — хрипло рявкнул он тогда, и утонул в мире грёз.

За время заточения теорий об этой странности накопилось множество. Он потратил несколько бессонных ночей, пытаясь распутать клубок, но подтвердить ни одну из догадок не удалось. Вскоре проявилась другая странность — его чувства обострились. Юрий предугадывал события и высчитывать по приоритетам вариативности дальнейший ход ситуаций, опираясь на замеченное прошлое поведение того или иного человека так легко, словно расщёлкивал семечку. Из-за этого у него совсем не заладилось с главврачом, который предпринял меры по ослаблению духа пациента.

Трижды в неделю Юрию пропихивали грубый шланг через гортань и промывали желудок. Каждый день ставили самые болезненные уколы (витамины), затем сводили на нет их действие взятием, как они уверяли, донорской крови. И без того утомлённый сомнительной пищей желудок и кишечник пациента терзали горькими таблетками, вызывающими несварение и непреодолимым желанием отлучиться по нужде.

Ледяной душ? Юрий считал, взбодриться никогда не помешает. Урезать обед и ужин? Правильно, нечего из еды делать культ. Запереть в тесном изоляторе, во тьму, на неопределённый срок? Да он же только об этом и мечтал, чтобы хорошенько поразмыслить в тишине!

Всё это должно было приструнить Юрия, но было бессильно. Он всё также отпускал въедливые шуточки, самодовольно улыбался вопреки обстоятельствам, довольствовался малым, бесил главврача и, что уж совсем раздражало медперсонал, умело делал вид, что находится у себя дома. Что бы новый день и новые щепетильной терапии не принесли с собой, он охотно, первым вызывался принять участие так, будто и жить без них не мог.

Главврач всё чаще покусывал кожицу с губ, надеясь, что ещё немного, и Юрий даст слабину. Именно этого низкого, по его мнению, поражения он и жаждал от несговорчивого, своенравного пациента.

Не хочется его огорчать, но пациент даже и помыслить о пощаде не смел. Юрий предвкушал, что ещё немного, и методы главврача попросту иссякнут и ему придётся закрыть на него глаза.

Этим утром Юрий очнулся как никогда с широченной улыбкой почти до затылка. Его освободили от ремней, и он был относительно свободен. Предчувствие трубило и готовило его к чему-то по-настоящему важному.

Из своей тумбочки он достал и съел все припасённые конфеты (две щедрые горсти трофеев), выигранные в голо-шахматы. Всё это он запил водой из крана и откинулся на койку. Постепенно парень начал ощущать нарастание уверенности в конечностях и то, как мысли с энергией пробиваются через заглушку седативных препаратов.

Скоро настанет его ход.

***

Шершавой походкой по коридору брёл хмурый охранник. Его тучноватое тело облегала чёрная броне-форма, а с пояса свисала электрическая дубинка. С бодуна этот бедняга туговато соображал, от всех разговоров отмахивался и спешил уединиться. В трясущейся как в лихорадке руке он зажимал белую кружку кофе с инициалами станции — «ПСПН». Он возлагал надежды что горячий напиток хоть на чуть-чуть придаст ему сил вытерпеть новый день и никого не убить.

Анурэска подошла к двери в палате, закрыла глаза и доверилась интуиции. Да, это он, бредущий как на казнь охранник. Точно по расписанию. И как подкидывают на удачу монетку в фонтан, так и она с опережением стрельнула пальцем с таблеткой.

Снаряд-пилюля миновала верхнюю духовую решётку над закрытой дверью и плюхнулась в кофе проходящего мимо охранника.

Через пару минут в её палате дверь ушла вверх. Пожаловали главврач и несколько санитаров. Они сразу отыскали примечательную девушку с длинно-распущенными светлыми волосами и пошли на неё.

Анурэска попятилась к иллюминатору с мыслью, что план начал проваливаться.

— Знаете, уважаемая, — медленно закивал главврач, — ваше появление меня заинтриговало. Анализатор в моём кабинете определил перемещение не только в пространстве, но и во времени. И угадайте-ка, где прячется самая соль этой возможности?

Он изъял из кармана шприц и вспрыснул синей жидкостью вверх.

Девушка вся напряглась.

— У вас в голове. Любопытство так и распирает меня… Держите её.

Санитары как с цепи сорвались. В едином порыве поймать девушку они всё же просчитались — она успела ловко оттолкнуться от плиточного пола, перелетела через них как гимнаст, и оказалась рядом с главврачом.

Парочка санитаров столкнулись головами, а остальные так и вовсе влетели в иллюминатор и раскорячились на полу.

Анурэска перехватила выпад главврача, пожелавшего сделать ей укол. Завернув его руку за спину, вырвала шприц и отбросила в сторону.

Санитары пришли в себя.

Девушка пропилила их ненавистным взглядом и встала в боевую стойку: чуть присела боком с расширенными ногами, подняла одну руку с открытой ладонью на уровень груди, а другую направила перед мужчинами.

И вдруг что-то кольнуло, как комарик. Но было совсем не до этого пустяка.

Мужчины же только жёстко ухмыльнулись.

Краем глаза девушка заметила, что из её плеча торчит другой шприц, удерживаемый главврачом.

— Понимаете ли, — деловито, спокойно сказал он, и его голос стал отдаляться, — всегда нужно иметь в запасе план Б, В, Г, и даже Д. И вот поэтому…

В раскрытом кармане главврача сверкнуло множество игл.

Она насчитала около восьми шприцов с синей жидкостью, а затем её голова отяжелела как чугунная. Девушку качнуло, накренило, но она удержалась от падения. Неужели она расстанется со своими силами?

«И разумом в придачу», — последнее, что она поняла, потеряв сознание.

— Ну-у-у, — произнёс главврач, ботинком пытаясь расшевелить раскинувшуюся на полу девушку. — Всё на мази. Несите в операционную.

Анурэску подхватили под локти и вытащили в коридор. Её ноги, обутые в кеды, заскрипели по металлическому полу. И сама бы она выразила решительный протест от того, что с ней собираются сделать.

***

Санитары закинули Анурэску на металлический стол и удалились.

В этом отсеке царили тишина и прохлада. Сочетание запахов формальдегида и антисептика могли у непривыкших вызвать тошноту. Около стен на стальных столиках сверкали захваты, шприцы, иглы. Отдельно от них лежал медицинский лазер.

Хирург вытер руки белоснежным полотенцем и выслушал главврача.

Бесцеремонность, отточенность движений и то, как он быстро и ловко раздел Анурэску, словно куклу, уже в который раз поразили главврача. Такой человек был ему по душе. Но совсем не хотелось оказаться в его цепких лапах как подопытному.

Хирург поправил чёрную повязку на глазу и подошёл к холодильным камерам у стены. Прищурившись, он постучал пальцем по округлому счётчику термостата и, когда его метка упала чуть ниже, удовлетворённо кивнул.

— Что тут скажешь, будем работать. Постараюсь отыскать в ней что-нибудь эдакое. Одна занимательная ерундовина не даёт мне покоя — у неё что-то не то с пульсом.

— И как это заявление расценивать? — бросил главврач, прикоснувшись к молочной шее девушки.

— Вы вкололи ей седативное?

— Пришлось. Иначе бы она натворила дел.

— Ту же самую дозу, что и до этого остальным пациентам?

— Совершенно ту же.

— Так у неё же пульс ни на йоту не понизился. Он ровный.

— К чему вы клоните?

— Или у неё крайне специфический обмен веществ, или она не человек. Пульс должен едва прощупываться. Сдаётся мне, надо ей ещё вколоть, иначе она очнётся.

Главврач учащённо задышал.

— Немедленно займитесь ей! — с жаром прохрипел он.

Главврач удалился. Он не был любителем крови и всячески старался избегать насилия. И как раз для этого он прятал в халате неприятные сюрпризы.

Хирург подошёл к синему голо-граммофону, проецируемому планшетом, и дал оперному певцу нарушить тишину. Отсек наполнила волнующая мелодия арфы, плавно перетёкшая в торжественное пение итальянца, будоража слух, проникая в само сознание.

Он поплевал на руки, нацепив на них резиновые перчатки. Окинул взглядом нагую девушку без изъяна и, чуть зависнув, с горечью произнёс:

— Да, жаль…

Кое-как опомнившись, поближе положил электронную пилу.

Хирург зашёл к изголовью металлического стола с бритвой в одной руке и намыленной кисточкой в другой. Стоило ему только коснуться её волос, как завывшая сирена заставила его подскочить на месте. На потолке засуетились лампочки, окрашивая комнату то в синий, то в красный цвет.

— Что же стряслось?.. — пробормотал хирург, сощурив глаз.

Он чертыхнулся, бросил инструменты и выскочил из операционной в поисках ответа.

***

А произошло нечто ужасно-прекрасное.

У себя на посту охранник совершил подвиг — дрожащими руками поставил кружку с кофе на стол и ни капельки не пролил. Сам того не понимая, он от счастья запрыгал на месте, поджимая ноги, как ребёнок. А затем, опомнившись, оглянулся, нет ли кого рядом. С отчаянием похлопал себя по лоснящемуся лицу, пытаясь прогнать муть в голове. Стало настолько хуже, что звёздочки поплыли перед глазами. Закрыв проклятый, лживый рот обеими руками, мужчина почти сдержал крик, от которого поперхнулся. Отдышавшись, прошептал, что ещё не всё потеряно.

Над столом голографические мониторы проецировали красные 3d модели отсеков, палат и пациентов. Медленно сев за стол, опасаясь сделать неловкое движение как при обезвреживании бомбы, и не дай Бог чихнуть, он боялся кружки также, как вулкана. Но она ему необходима, и сегодня без неё он никто. Удерживая одной рукой другую, пытаясь не расплескать напиток, он всё же пролил его на штаны и, взревев сквозь зубы, подскочил.

Пересохшее горло охранника загрубело как наждачка. Его мучила жажда. Распитие ворованного спирта со старым-добрым другом, заскочившим на звездолёте скрасить ночную смену приятеля, было ошибкой. Охранник уже триста раз пожалел об этом. Мало того, что смотреть врущими глазами на бесстрашный лик главврача будет непросто, так его же… «по любому раскусят» — дошло до него.

Не желая быть осмеянным, он ещё раз осмотрелся по сторонам, словно вор перед преступлением. Выдохнув, охранник склонился над столом, коснулся губами кружки, и, как цапля, пьющая воду с озера, с бульканьем втянул в себя одну треть. А затем с лёгкостью и остальное.

— Во голова! — похвалил он себя.

Вернувшись на место, охранник одним глазом скучающе смотрел на 3d модели палат, а другим, более увлечённо, как хамелеон, за трансляцией хоккея на зелёном голографическом планшете.

Дурман в голове и потёкшее перед глазами окружение поста ему не понравились — за свою какую-никакую работу он, как мог, держался. Охранник резко выдвинул ящичек из-под стола и добыл кофеино-тауриновую таблетку. Подкатился на кресле к бойлеру, налил воды, кинул таблетку, и как в тумане стал наблюдать за стрельбой пузырьков.

За столом он поднёс кружку ко рту. Как только напиток чуть коснулся его губ, голова отяжелела, сонливость заявила о себе и сцапала беднягу. Его наклонило вперёд, рука как не своя словно онемела, и большая часть напитка пролилась на приборную панель.

— Чёрт… — промямлил охранник, прикрыв глаза.

Приборная панель зашипела как от серной кислоты, между кнопками поднялась синеватая дымка.

Так начался хаос.

***

Неистовый вой серены пронял бы даже глухого.

Пациенты в палатах ликующе завыли и засвистели, обездвиженные на кроватях задёргались, рявкая, что пробил долгожданный час. Товарищи по несчастью принялись их тут же освобождать.

Юрий Штоль поднялся с кровати. Потянулся, зевнул, щёлкнул шеей и окинул всю эту взвинченную кучку полоумных с презрением.

Дверь его палаты сбоила. На крошечное мгновение она скрывалась вверху, и резко с шумом блокировалась. И так без конца. Один из пациентов с хохотом бросился в проём, но не успел попасть в коридор — его придавило и отбросило назад.

Табурет с металлическими ножками Юрий кое-как успел просунуть в проём, но его руки отшибло ударом, а табурет, как картонный, погнулся.

— Интересно, — пробормотал он.

Он не хотел, чтобы кто-либо ещё последовал за ним в коридор, и потому парень не зажал дверь кроватью. С другой стороны, лишняя шумиха, занятость персонала другими пациентами, а не им, было бы ему только на руку. Но всё это не должно кончиться кровью невинных, понимал он. Пациенты крайне возбудились и считают, что долгожданный день настал. Они пойдут на всё, чтобы добиться свободы.

Юрий усмехнулся своей мысли:

«Несладко быть контролируемым, сдерживаемым, пляшущей марионеткой в чьих-то руках».

Он встал боком к выходу. При желании можно было улучить момент и коснутся взбесившейся двери мизинцем опущенной руки. Юрий начал дышать медленно и глубоко, как в последний раз. Мало-помалу спокойствие овладевало им, контрастируя с безумием в палате, и он заметил, что дверь медленнее открывалась и закрывалась. Парень понял, что поменялось его восприятие и что этим нужно воспользоваться пока не поздно.

Когда дверь в очередной раз шибанулась, он собрался, выждал мгновение, и ещё до того, как она ушла вверх, оттолкнулся ногами.

Оказавшись в коридоре, он усмехнулся.

«Нет, так просто всё это произойти не могло».

Юрий уже достаточно задержался на психиатрической станции чтобы понимать: случайностей не бывает. К его свободе кто-то приложил руку.

«Но как найти виновника торжества?»

Какое-то время парень в раздумьях шёл коридорами, пропуская мимо себя гоношащихся пациентов. Они словно бы пылали невидимым огнём и оттого слетели с катушек. Изредка за ними вяло гнались санитары. Юрий смекнул, что им явно недоплачивали.

Пару раз ему в приказном тоне заявляли:

— Возвращайся в палату.

Он лишь разводил руками и с улыбкой отвечал:

— Заставь меня.

То ли у санитаров времени не было, то ли желания, или им не понравилось та холодность, уверенность и отрешённость, что они прочитали в его хищных глазах. Тем не менее силу к нему применить не рискнули.

Один из спешащих пациентов сказал другому:

— Говорю тебе, у нас новенькая нарисовалась, а главврач от неё аж прибалдел…

Юрий нахмурился.

Догнав мужчину, схватил его за воротник и вжал в стену.

— Что за новенькая? — надавил парень.

— Деваха огонь, прям валькирия! — прошипел пациент, жадно задышав.

— А ты — не лезь! — пригрозил Юрий другому, с широко распахнутыми глазами-гвоздями.

И всё же тот пациент, выставив руки вперёд, как зомбированный прыгнул на парня. Он же сместился вбок, схватил психа за шею, продолжил полёт рукой и впечатал удивлённой мордой в стену.

— Так, — продолжил Юрий, — что ещё знаешь?

— Надзорщики утащили её куда-то!

— Сопротивлялась?

— Она вырубилась! А так бы всяко задала жару.

— Главврач участвовал?

— Да!

— Что говорил?

— Типа у неё в голове что-то не то!

«Хм. Это потребует проверки. Хирургической, возможно».

Юрий отпустил его воротник. Затем развернул пациента, резко вскинул руку и ребром ладони рубанул по шее, погрузив того в дрёму.

«В такой час, когда шанс на свободу может растаять из-за малейшего промаха, следует избегать неприятностей в спину».

***

Прохладная операционная располагалась уровнем ниже. Там парня ожидала в прямом смысле…

«Спящая красавица».

Юрий не мог оторвать от неё взгляд. Казалось, даже рёв пациентов где-то наверху сместился на последний план. Он обошёл металлический стол, отрицательно покачал головой и прикусил зубы. Эта девушка была молода, подтянута тренировками, и спала так мило и невинно, как котёнок.

Столики с хирургическими принадлежностями он отодвинул подальше, приблизился к девушке и услышал позади себя странный шумок. Холод пробежался по спине, заставив насторожиться.

И всё же он склонился над ней для поцелуя, и уловил приближающийся топот и металлический визг. Мигом перекатившись через плечо, Юрий избежал смертельной раны. Бешено вращающееся лезвие пилы угодило в сталь стола, отчего в стороны полетели жёлтые линии искр. Юрий подпрыгнул и на выдохе вдарил ногой по челюсти некоего человека в фартуке.

Хирург клацнул зубами и затылком шибанулся о дальний металлический стул.

Такой ярой адреналиновой реакции парень от себя не ожидал.

Мужчина с глазной повязкой крепко сжимал электронную пилу, и Юрию с трудом удалось разжать его пальцы. На пиле были регуляторы и единственная кнопка, на которую он и нажал. В ушах застряло «вжик-вжик».

— Нехорошо, — проронил он. — Ещё бы мгновение…

Нет, он не передумал. Не спеша приближая губы к губам девушки, он предвкушал великое удовольствие. Почти коснувшись их, Юрий увидел её раскрывшиеся глаза. Они были прекрасны как распустившиеся фиалки, но их насыщенные цвета ошеломили его, заставив отпрянуть. Глаза словно бы вобрали в себя все немыслимые оттенки миров и чарующую необычайность щедрых взмахов мастера. Юрий где-то слышал, что вселенная в своём порядке стремиться к красоте. Ничего более завораживающего он не видел.

Девушка села на стол, свесив длинные ноги.

— Кто вы? — прошептал он.

— В глуби себя вы знаете ответ… — с грустью произнесла она.

Пациент в задумчивости повернул голову набок и прищурился.

— Одевайтесь, — сказал он, — а я пока обмозгую это.

Юрий отвернулся и подошёл к белой стене. Лбом коснулся холодной плитки, голову сжал руками.

Через пару мгновений вспышка озарения выхватила из прошлого давний сон, когда он увидел посреди бескрайних изумрудных зарослей высокую каменную арку, на которой сидела в пол оборота девушка. Она спокойно и задумчиво смотрела на него так, словно он действительно чего-то стоит в этой жизни.

«И не является пешкой в чужих руках», — дошло до него.

— Анурэска… — прошептал парень, обернувшись.

— Юрий Валерьевич Штоль. Двадцать четыре года. Бывший солдат, доставщик, ведущий новостей, и художник. А сейчас — пациент психлечебницы. Мне без вас не обойтись.

— Откуда вам всё это известно?

— Я знаю многое, но сейчас не время. Мне бы повезло, если я ворвалась сюда раньше, если бы вы не пережили здесь все те ужасы. Но одни должны были произойти.

— Почему?

— Чтобы вы окрепли через мучения и лишения. Теперь вы готовы к дальнейшему и сможете его пережить.

— Это из-за вас воет тревога?

— Да, это спланировано.

— Получается, я ваш должник. — Юрий, кивая своим мыслям, медленно мерил шагом операционную. — Ладно, пусть так. Готов выполнить любую вашу просьбу.

— Мы должны бросить все силы, чтобы остановить владычицу Шэогат.

— Кто такая, в чём повинна?

— Знаете сектор Скорлуппа?

— Бывал.

— Теперь там нет света. Необъятная тьма вступила в свою власть. Космические светила истощились и погасли. Из них подчинённые Шэогат вытянули всю энергию, весь взрывной потенциал. И это только начало. Там, где есть только тьма, нет места жизни.

— Звучит… — он наклонил голову и поджал губы. — слишком глобально. И оттого нереально.

— Сейчас не время для объяснений! Скоро ближний к сектору Скорлуппа сектор Табба тоже затеряется во тьме… Вы были в неведении правды, но решимостью добились её и прозрели. Сейчас вы должны довериться мне. От этого зависят судьбы всех живых организмов.

Юрий протяжённо вздохнул и через иллюминатор посмотрел вдаль.

«Космос… Как давно это было!.. Или недавно?..»

Всё же что-то цепляющее было в её словах и той убедительности, с которой девушка стояла на своём. Хотя она, как и другие, являлась пациенткой и могла просто травить байки. Но её интонация, её поведение были холодными, не метущимися из стороны в сторону.

«И в её речах проскальзывает нотка отчаяния», — сообразил он.

— Мне кажется, нам придётся иметь дело с чем-то большим. С чем-то… всеобъемлющим. Что тут могут сделать два человека?

— Четыре, — уточнила она. — Скоро добавятся ещё двое. Нам надо начать с малого.

— С чего же?

— С побега.

***

Ромбообразный проход коридора действовал на нервы — из-за поворотов и раскрытых дверей выскакивали полоумные, заставляя идти быстрее и оглядываться. То и дело им приходилось перешагивать через тех, кого придавило дверьми и кому просто не повезло попасть под горячую руку.

Анурэска, пробиваясь через пациентов, освобождала дорогу ярко освещённого коридора, а Юрий, уйдя в себя, плёлся за ней.

— А откуда вы… — начал было парень.

— Не сейчас, — отрезала Анурэска. — У вас были личные вещи?

— Были.

— Вы ими дорожите?

— Без них я лишь половинка себя.

Пост охраны пустовал. Рядом с ним открытая решётка вела в хранилище-раздевалку. Там люди устроили мордобой у цветастых шкафчиков, выдирали друг у друга волосы, пытались дознаться до кодов доступа и присвоить чужое.

Юрий не понимал, как могла девушка не страшась войти в самую гущу взвинченных пациентов. Она отталкивала их с дороги, переступала через поверженных, а дойдя именно до шкафчика Юрия, остановилась, выжидающе посмотрела на него, и игриво подмигнула.

Он ввёл код «451». Прозвучал положительный писк, и он с улыбкой открыл дверцу.

Там его заждались камуфляжные штаны, бардовый свитер, зелёный бронескафандр, шлем, напоминающий голову богомола, ключи от «Скитальца», жёлтый голопланшет, и лазерный пистолет «Вулкан 6».

Определённые вещи имеют исключительный ключ к сердцу человека, характеризуя его, наделяя уверенностью и направляя к решительным действиям. Он по ним действительно соскучился.

Наплевав на всех, Юрий с нетерпением шустро разделся, заставил Анурэску присвистнуть, отвернуться и покраснеть, и облачился в скафандр, который бережно облепил его как хитин насекомого.

— Вот теперь половчее, — подмигнул он Анурэске синей линзой-визором.

Они хотели уйти, но поднялась шумиха. Рассвирепевший народ стали теснить к шкафчикам и стенам. На свет вышла некая высокая женщина, размахивая-шугая пациентов крупным кинжалом, а рядом с ней мельтешил нервный мужчина с ядовито-рыжей бородой.

— Чёрт возьми… — только и пробормотал Юрий, сжав зубы и кулаки.

Анурэска вопросительно посмотрела на него.

— Я его знаю. И он меня знает… Ну да, ему тут самое место.

— Так, мелкая рыбёшка. — сказал тот самый рыжий мужчина с подёргивающимся веком, — Отныне вы ходите под нашим с ней началом. Что скажем — выполнять. Нет — пропишем билет на тот свет. Есть несогласные?

— Есть. — с задором ответила Анурэска, сделав шаг вперёд.

— Да ё-моё… — только и прошептал Юрий, поравнявшись девушкой.

— О… Красавица может быть ещё и бойкой. Хвалю. Моё погоняло Наркисс, а её зовут — Сайскундра…

Эти двое, считал Юрий, особенно выделялись на фоне безликой толпы пациентов, облачённых в безвкусные синие одежды.

Голову дерзкого мужчины охватывала жёлтая бандана. На загорелых руках в такт нервным, резким движениям-броскам подёргивалось множество золотых браслетов, о суммарной стоимости которых страшно и подумать. Он и слова не мог произнести, не подкрепив их энергичной жестикуляцией, будто бы это помогало ему что-то разжевать «недалёким». На плечи Наркисса был накинут чёрный дорожный плащ. Штаны, с одной синей, а другой красной штаниной, как у циркача, удерживала портупея.

Юрию показалось, что под одеждой Наркисса что-то надулось и унеслось за шиворот. Спустя мгновение некий бесформенный организм, похожий на сгусток жидкого белого мыла, или теста, залез на его голову, уставился на Юрия, раскрыл пасть с крошечными неровными зубами и истошно запищал.

Анурэска заострила внимание на женщине с атлетической фигурой и фиолетовой, будто бы обмороженной кожей, которая хранила молчание как охранник в тюрьме или телохранитель. Она режуще улыбалась, поигрывая в руке волнообразным кинжалом, и дважды заглянуть в её широко раскрытые жёлтые глаза совсем не хотелось. Из них сквозило недоверчивостью, угрозой, гневом. Её вздымающийся и опускающийся пышный бюст, захваченный сердцевидным древом-доспехом, как бы говорил: она на взводе, думай, что говоришь.

— У нас найдётся место смельчакам, — гордо продолжал Наркисс, но, заметив Юрия, озадаченно раскрыл рот и выпучил глаза. — Опаньки! Да нет, не верю… Какие люди у меня на блюде!..

Наркисс с азартом обнажил ряды золотых зубов, прицелился в Юрия и моментально нажал на курок. Хранилище озарилось янтарным сиянием. Большинство пациентов замерло, а другие кинулись на пол и взмолились о пощаде.

Но не было павшего тела, не было и следов крови. Юрий просто исчез.

Наркисс прищурился и заметил, что лазер попал в белый шкафчик. Его нейро-механический глаз, как безумный, сделал несколько оборотов. Через разум пронеслась запись последних секунд. На замедленном режиме он уловил, что парень благодаря вспыхнувшей тяге из наплечных сопел скафандра смог улизнуть.

«Дьявольская реакция… И сейчас он… дышит мне в спину».

Наркисс готов был поклясться, что сердце ему изменило и перестало биться. Он медленно повернулся, встретился глазами с линзами Юрия и расплылся в кислой улыбке.

— Ну ты и чёрт!.. Везучий сукин сын…

Юрий и сам улыбнулся.

— С тобой только так… — отозвался он.

Сопло правого плеча взревело и продолжило энергичный выпад его руки. Наркисс и понять толком ничего не успел. Вот он стоял, врезался в синий шкафчик, погнул его при столкновении, а боли нет. Он увидел на записи из глаза, что кулак влетел ему в скулу. Через возросший пульс, глухо бьющий в уши, и накатившую волну боли, сообразил, что если бы удар последовал в нос, или горло, то был бы уже на том свете.

«Получается, я нужен живчиком. Значит, мной хотят как-то покрутить. И раз уж так, то есть шанс, что я поверну это так, чтобы что-то с этого выиграть».

Наркисс хотел было выпалить что-то, но не успел. Сайскундра подошла к Юрию и, возвысившись над ним, раскрыла, как капкан, широченную пасть с десятками длинных и узких зубов, совсем как у рыбы-чёрта, и утробно зарычала.

Юрий хоть и похолодел, но не отступил — крепко сжал кулаки, и стойко встретился с её переполненным злобой взглядом.

Все пациенты подобру-поздорову выветрились из хранилища, позабыв о своих пожитках. Остались только четверо.

Анурэска отрицательно покачала головой.

— Даже если вы поубиваете друг друга, это ничего не будет значить. — сказала она с печалью. — Наши дни сочтены. Счастливцы те, кто дождётся страшного конца в неведении. Угроза Шэогат всеобъемлюща и коснётся каждого, кто имеет материальное тело.

Наркисс ущипнул себя и нахмурился. Сайскундра захлопнула пасть и, смерив девушку пламенным взглядом, стала медленнее дышать. Юрий начал догадываться, чего добивается Анурэска.

— Уверена, даже если погибнет вся вселенная, вам будет казаться, что это не ваше дело. Но и вы пропадёте. Перед вашими глазами навсегда нависнет чёрное полотно, и вы станете неспособны ни действовать, ни мыслить, ни ощущать себя.

— К чему ты, кхе, — кашлянул Наркисс, на выдохе поднявшись, — клонишь?

Анурэска выложила все карты на стол, закончив тем, что времени в обрез и что свет во вселенной может исчезнуть навсегда.

Сайскундра широко расставила ноги и скрестила ручищи.

— Чем докажешь? — бросила она.

— Юрий, покажите съёмку со спутника «Вечный» в системе Скорлуппа. А затем Табба. И к этому времени уже Скубда.

Парень знал, прямое включение по онлайну доступно каждому, кому небезразличен космос. Оно было в открытом доступе через голографический планшет и прочие голо-проекторы. Вот только их ждало разочарование. Во всех трёх отдалённых секторах им не удалось разглядеть ничего, кроме всеобъемлющей тьмы.

— Интригует так, что мороз по коже… — пробормотал Наркисс, боязливо посматривая, куда глядит Юрий.

— Может, у них поломка?! — рявкнула Сайскундра, топнув так сильно, что рыжебородый икнул.

— Сразу на трёх спутниках в разных системах? — усмехнулась Анурэска. — И вот, глядите, в других системах пока что без изменений.

— И что же ты предлагаешь, таинственная незнакомка? — спросил Наркисс.

— Я — Анурэска, и я даю вам шанс сделать всё возможное, чтобы жить дальше и дать жить другим. Вы должны последовать за мной и идти до конца.

— Признаться, — шмыгнул носом Наркисс, — если бы я узнал, что грядёт глобальный капец, то пошевелил пальцем лишь для того, чтобы обеспечить себе полный угар. Надрался бы вусмерть… Да вот только… Эх. Нет, мне всё это не до лампочки. Дочурка у меня есть… Паршивка, но любимка, и этого не отнять.

— А у меня — месть! — прорычала Сайскундра. — И уж лучше я с ними сама разделаюсь, чем за меня это сделает вселенная.

Юрий склонил голову и сказал:

— Обычно светила в космосе так быстро не пропадают, потому что их свет до нас долго идёт. Но, видимо, Шэогат начала действовать давно и наверняка… Я знаю, в этом мире остались хорошие люди. Они достойны спасения. Да и разве может быть неинтересно, куда всё это приведёт? Это явно лучше, чем днями лежать обездвиженным и вялым как овощ.

— До этого момента я частично знала, что должно произойти. — призналась Анурэска. — Дальше прошу вас быть осторожными. Юрий, как бы вы сейчас поступили?

— Для наших замыслов понадобится транспорт…

— И не фуфло какое-нибудь! — вклинился Наркисс.

— Ты же пират. — вспомнил Юрий, обращаясь к рыжебородому. — Бросил своих, а сам свалил с самым кушем. Я читал о тебе. Прикинулся, как я понимаю, больным, отрастил бороду, чтобы не узнали, и, похоже, залёг на дно.

— Но пора и честь знать!.. А вообще, что у тебя на уме?

— А ты подумай.

Наркисс прищурился, почесал через бандану голову и цокнул языком.

— Чтобы они сюда припёрлись за моей шкурой?

Юрий кивнул.

— Рисково-то как!.. Ту махину я помню, как родную. Хороша чертовка!.. Соображаешь, однако. А, вдруг не клюнут?

— Они тебя и так и сяк пришить готовы. А ты возьми и подлей масла в огонь, — Юрий протянул ему свой голопланшет.

Наркисс всё понял и через пару минут через закрытую линию вышел на своих «корешей».

На том конце света у голомонитора скучился разношёрстный народ всех мастей — татуированные, матёрые, спросонья зевающие, и другие, пытающиеся понять, кто это их расшевелил.

— Ну вы, — на высоком, мнительном тоне бросил Наркисс, — хари отожравшиеся, хари небритые, хари недовольные, что, совсем память отшибло? Псы подзаборные! Вы у меня запоёте!.. Я, Наркисс, чутка налегке, но теперь готов с вами погрызться за «то самое» добро! Я без боя не дамся! Меня оберегают надёжные стены психиатрической станции «Последняя надежда»!

— Ай-ай-ай, как заладил, морда осоловевшая. — произнёс пират с вытянутыми нейро-механическими глазами.

— Вот уж в натуре, зря ты сегодня пригубил лишку! — выкрикнул приземистый мужчина, потрясая мясистым кулаком.

— Ты же сам себе могилу вырыл, дурень!.. — прохрипел старик с бакенбардами и, закрыв ладонью рот, шепнул своим: — Ребзя, снимаемся.

— А вы ни черта фишку не сечёте, — промямлил Наркисс, чуть покачиваясь и пялясь в голопланшет туманно-прикрытыми глазами, — Может меня совесть замучила, и я хочу поставить точку в нашей истории?

— Скоро мы на тебе крест поставим! Скоро наше заслуженное вернётся к нам!

— Наркисс, помяни моё слово, ты за всё ответишь!

— А-а-а… — только и протянул он сонно, завалившись на пол и отключив голопланшет.

Спустя мгновение в глазах пирата появился огонёк лукавости, как у нашкодившего мальчишки. Он подскочил и отряхнулся, спросив:

— Ну, как? Хе-хе.

— Корабль, считай, наш, — отозвалась Сайскундра с жёсткой улыбкой.

Наркисс вопросительно посмотрел на Юрия.

— Более-менее, на троечку, — буркнул парень.

Анурэска звучно щёлкнула пальцами, окружив себя вниманием.

— Скоро они совершат прыжок. — сказала она. — Нужно поторапливаться.

Она первой сорвалась с места и побежала.

Сайскундра окинула взглядом мужчин, злобно усмехнулась и рванулась за девушкой.

Юрий и Наркисс приблизились друг к другу как дуэлянты.

— Отбросим прошлые нелады? — бросил пират, мнительно улыбнулся и протянул руку так, словно делает другому одолжение.

— Ни ты, ни я не можем себе этого позволить.

Наркисс отпрянул как ужаленный. Его лицо скривилось презрением из-за неудачной попытки подлизаться. Мрачно закивав, он дал дёру.

— Кто успел, тот победитель! — воскликнул Наркисс.

— Победитель чего?! — рявкнул Юрий, не дождавшись ответа. — Чёрт!..

Их, конечно же, пытались поймать. И пациенты, сомкнув ряды в коридорах, и санитары, до конца выполняющие свой долг. Но когда шанс начать всё сначала близок как никогда, пути назад действительно нет, как и сомнениям.

В конце коридора метрах в тридцати от Анурэски возник санитар. Он встал как вратарь, широко расставив ноги и разведя руки.

Но девушка не останавливалась.

Санитар учащённо задышал и облизнул сухие губы.

Она ускорилась.

Со лба санитара скатилась капелька пота.

Перед самым столкновением он с воплем отпрянул в бок и завалился. Так поступили многие до него.

Анурэска побежала дальше, а за ней и остальные трое.

— Дрейфло! — на бегу крикнул Наркисс санитару.

— А-а-а, проклятые… — только и буркнул павший, ударив кулаком по полу.

Четверо упёрлись в массивный гермозатвор, по бокам которого имелись считывающие выемки под карт-ключи. Внушительные механические засовы дали им понять, что успех побега под вопросом.

— Странно… — прошептала Анурэска. — Мы должны были успеть до закрытия.

Сайскундра несколько раз резанула ножом гермозатвор. На стали остались тлеющие углубления и только.

— Нет, это долгая песня. — сказала она со вздохом.

Юрий поднёс к шлему палец и, шикнув, указал на угол потолка. Оттуда прямо на них «пялилась» камера-турель с мерцающим красным огоньком у краешка линзы.

Демонстративно отойдя назад и подозвав за собой товарищей по несчастью, они заметили, как камера проследила за ними.

— Этой заразы здесь не было. — сказал Юрий. — Она высунулась из-под потолка. И ворота тоже, в честь тревоги, опустились. Чуется мне, это последний рубеж тех, кто удумал побег. Кто надо уже оповещён о бунте и, видимо, в пути.

— Нет! — истошно выкрикнул Наркисс, пару раз пальнув по воротам из пистолета. — Я не хочу назад! Хочу действий, а не бездействий!.. Надо будет, всех вас сдам, но зуб даю, через всё переступлю и освобожусь!..

За их спинами гермоворота с лёгким лязгом начали уходить вверх. Но они, накинувшись на взбесившегося Наркисса, были заняты и не услышали.

Их взяли в прицелы. До боли знакомые щелчки снятия предохранителей с лазерных ружей ошарашили мужчин так, что у них волосы встали дыбом.

Юрий, повернувшись, увидел с десяток бойцов в тёмно-красных броне-мундирах. В свете потолочных ламп их лицевые щитки чуть поблескивали и через них смотрели решительные глаза верных псов кого-то вышестоящего.

— Хе-хе, — нервно хихикнул Наркисс, поднявшись и отряхнувшись.

Четверо встали рука об руку, закрыв проход.

И вдруг ни с того ни с сего пират принялся танцевать с отчаянными рывками, как дьявол на раскалённой добела сковороде. Он выстреливал руками вверх, восклицая: «Я!», вздрагивал ногами, будто бы пытаясь скинуть с себя штаны, затем принялся извиваться торсом как змея, гримасничать и подмигивать каждому солдату с ослепительной, но отчаянной улыбкой.

Юрий хотел было приструнить его, но через мгновение до него дошло. Не поворачивая шеей, он искал глазами выход.

Нет, как ни крути, всех перестрелять он не успеет. Можно было пальнуть по лампам и погасить свет, но их было несколько в коридоре над ними. О том, чтобы сложить оружие, и речи быть не может, сказал он себе. На потолке, прямо над спецназом, пролегала некая выпуклость. Юрий навострил глаз, увеличил картинку с линзы и разглядел, что там было красным по белому написано: «Осторожно!»

Скорее всего там была труба, понял он.

Парень сделал глубокий вдох, сжал зубы, и обеими руками оттолкнул напарников. Молниеносный кувырок помог избежать попадания красного лазера, и тут же, выхватив из кобуры лазерный пистолет, он произвёл точный выстрел.

Струя пара с шипением вырвалась на свободу. Коридор охватила белая дымка. И хоть спецназ и был в броне, но их лицевые щетки запотели, и они от неожиданности растерялись. Кто-то кинулся на пол и закрыл голову руками, ничего не понимая, иные учинили беспорядочную пальбу. Другие же, попав под самую струю, не шевелились.

— Драпаем! — ликующе воскликнул Наркисс, хлопнув Юрия по плечу.

Пират первым рванулся к ангару. За ним последовали Сайскундра и Анурэска, оббежавшие бившую струю пара. Юрий мчался следом, обалдевая от свалившейся на их головы удачи.

Один из солдат очнулся. Он снял шлем, отшвырнул подальше, вооружился ружьём и постарался не дышать. Соблазн расслабиться и забыться был велик, но он верил: долг превыше всего.

Жгучая красная линия вырвалась из дула перед тем, как он отключился. Удаляясь по коридору, лазер на мгновение окрасил его стенки рубиновым сиянием.

Юрия ударило в плечо и сбило с ног. Грохот упавшего тела в весомом скафандре услышала Анурэска. Глаза девушки переполнило ужасом — парень не пытался подняться.

— Стойте! — крикнула она, подбежав к нему и пытаясь оторвать от пола.

— Да чёрт бы с ним! — огрызнулся Наркисс с далека.

— Втроём справимся, — поддакнула Сайскундра.

— Если бы не он, мы бы уже валялись дырявыми, как решето!..

Наркисс и Сайскундра переглянулись. До них дошло. Он протяжённо вздохнул, а она покачала головой.

Кое-как втроём они вытащили его из коридора.

Темнокожая женщина подскочила к воротам ангара и вдарила по аварийной кнопке блокировки. Опустившийся гермозатвор несколько обнадёжил — в спину им более не пальнут.

В ангаре было просторно, тихо и темно. Здесь могло разместиться множество космолётов. Если что и бросалось им в глаза среди этих тонн стали, так это десятки переходов на другие уровни, бесконечные лестницы, уходящие вверх, во тьму, и пустующее без дела пространство.

— А-а-а, зацепило его. — заметила Сайскундра.

Кровь из пробоины зелёного скафандра вырывалась с толчками. Должно быть, думала Анурэска, задета артерия. Когда с Юрия сняли торс брони и раздели, Наркисс прикрыл нос и отстранился. Его глаза отчего-то заслезились.

Сайскундра хмыкнула, переключив на своём ноже режим на другой.

— Ну, малыш, потерпи… — прошептала она.

Женщина хладнокровно погрузила нож в рану. Кровь хлестнула пуще прежнего. Юрий дёрнулся, его лицо ожесточилось от боли, но Наркисс тут же схватил раненого за плечи. Пират отвернул голову и сделал вид, будто озирается по сторонам.

— Какого чёрта?! — заорала Анурэска.

— Доверься. — только и ответила темнокожая женщина.

Наконец она вынула нож из раны. На глазах Анурэски кровь вернулась в углубление, словно бы кто-то сделал перемотку времени назад. Через пару мгновений рана затянулась так, будто её сшили невидимыми стежками. Остался лишь бледный шрам.

— Как это понимать? — спросила Анурэска, в задумчивости склонив голову набок.

Сайскундра поднялась, гордо выставив грудь колесом.

— В моих руках — Заживляющий нож. Именуется Ситкра. — благоговейно произнесла она. — На пути войны он мне дороже всех несметных богатств.

— Фух… — вздохнул Юрий, открыв глаза. — А когда я успел навернуться?

Его ввели в курс дела, отчего он воскликнул: «Во дела!», и напомнили, что с минуты на минуту сюда прибудут пираты.

— Не уйду без своего Скитальца! — воодушевлённо ответил он.

Нацепив торс скафандра, Юрий стал с нетерпением жать на брелок включения сигнализации.

— Ещё маешься на этой развалюхе? — спросил Наркисс, кое-как сдержав смешок.

— И всё же тогда он меня здорово выручил. А ты и твои дружки остались с носом. Помнишь?

Наркисс лишь скривился и что-то недовольно пробурчал себе под нос.

Отдалённо желтым огнём подмигнул «Скиталец». Это был космолёт, смастерённый из советского мотоцикла Урал Волк с современными улучшениями. Он работал на тёмной материи. Юрий расплылся в улыбке и, сам того не понимая побежал к нему, разве руки, словно для объятья. По соплу-пасти, расположенному вместо колеса, он провёл перчаткой, для проверки завёл с первого раза, и отключил.

— Надо затаиться. — сказал он.

— Так просто?! — хохотнул Наркисс. — Рассчитывать только на то, что фартанёт?

— Всё или ничего. — улыбнулся Юрий. — С вами отщепенцами это уже сработало. Я жив и не облапошен.

В ангаре имелась парочка разобранных летательных аппаратов. За ними они и укрылись так, что были видны только макушки и хитрые глаза.

Наркисс угодил коленом в лужицу масла, ругнулся и сместился в бок.

— И долго так ждать? — спросила Сайскундра, зевнув.

— Неизвестно, — ответил Юрий. — Но можно задуматься, какая кара нас ждёт за побег.

Наркисс усмехнулся:

— Мы с Сайскундрой пришили парочку здешних. Или ты, или тебя. В этом секторе нас по любому ждёт ампутация некоторых конечностей. Вы же знаете, да?

— Да-да, человечина — любимый деликатес валшблов, — ответил Юрий. — Ну а мы с Анурэской особо не развлекались. Нас от силы лишат самых прекрасных воспоминаний, и, конечно, попытаются вернуть обратно, на более жёстких условиях.

— Воспоминания — единственное, что греет мою кровь, — отозвалась Анурэска, многозначительно посмотрев на Юрия.

— Тогда ни шагу назад. — понимающе кивнул он.

Ангар загудел и завибрировал. Мостики, как металлические крылья, разошлись в стороны. Шлюз станции впустил корабль, уж очень напоминающий щуку. Стало посветлее, но лишь на время. Затем воронка шлюза закрылась, и мрак вновь скрыл их.

Юрия заинтересовал рыбоподобный гость станции. Он навострил зрение и через визор разглядел, что у пристыковавшегося пиратского корабля с серебрящейся обшивкой-чешуёй имелись ряды янтарных плавников-батарей, предназначенных для накопления солнечной энергии. Вытянутый нос наверняка использовался как таран. «Глазищи» служили иллюминаторами из командного отсека. Юрий лишь подозревал, а Наркисс знал, что «Щука» способна разомкнуть пасть и со многими кораблями поспорить в огневой мощи.

Ангар заполонили пираты, облачённые в цветастые одежды и броско раскрашенные бронескафандры. Они на ходу заряжали лазерные пистолеты, наскоро похмелялись, отбрасывая доконченные бутылки, и почёсываясь в неприличных, но таких назойливых местах.

Старик с бакенбардами поправил на голове соломенную шляпу с дырочками и подозвал к себе приятелей.

— Только Наркисс. — скомандовал он. — Любой ценой.

Один из шустрых пиратов был облачён в красный бронескафандр, расписанный китайскими драконами. Он не обратил внимание на сирену и вдарил по аварийной кнопке, желая первым проникнуть на станцию. В момент открытия гермозатвора он обернулся на позвавшего его дружка, а через мгновение рухнул на пол с пробитой лазером головой.

Шайка, схлестнувшись со спецназом, бросилась по укрытиям. Казалось, всполохи пиратских янтарных лучей соревновались с багровыми военных в наибольшей смертоносности.

— Рвём когти. — прошептал Юрий, запитав Скитальца и схватившись за руль. Оторвавшийся от пола мото-космолёт он направил к «Щуке».

Как важный кот Наркисс выпрыгнул из укрытия и пошёл к своему кораблю широкой, неспешной походкой, то пританцовывая, то бешено дрыгая головой как рок звезда, крутя на пальце за спусковую скобу лазерный пистолет. «Пиу, пиу…», — шептал он, высовывая длинноватый, как у змеи, чёрный язык, целясь, но не стреляя в своих бывших приятелей.

Сайскундра рванулась к кораблю как хищница, почуявшая добычу, забежала по трапу и пролила первую кровь. Послышались крики, но они потонули в хаосе сражения — пираты и спецназ были очень увлечены перестрелкой.

Анурэска шля рядом с Юрием и печальным взглядом хотела сохранить в себе этот момент.

Когда они взошли на борт, Сайскундра вышвырнула бездыханные тела на площадку ангара.

— Почистила немного. — прошептала она, пряча глаза. — Если кто спрятался, дайте знать, всех урою.

В командном центре Наркисс первым делом закупорил «Щуку» и активировал защиту иллюминаторов. Корабль, запустившись, с нарастанием загудел как огромный электрический овод.

Отчаявшиеся пираты сосредоточили огонь на «Щуке», сообразив, что попали в западню и остались в дураках. Но их лазеры лишь чуть «скребли» по обшивке корабля, не причиняя серьёзного ущерба.

— Валим с этой дыры! — воскликнул Наркисс.

Но к тому времени кто-то подсуетился, не давая им выхода со станции. Сошлись мостики, заблокировался шлюз, преграждая путь.

«Нас это не остановит», — усмехнулась свой мысли Сайскундра.

Пират развернул корабль, поддал жару и пробил препятствия носом-тараном.

Люди вцепились в укрытия как утопающий за плот. Лёгкость обволокла их, стремительно выталкивая в открытый космос. Немые выкрики неприятелей были впустую растраченным кислородом. Лишь единицам из пиратов и спецназа удалось пробраться в коридоры психиатрической станции, цепляясь за решётки вентиляций и дверные проёмы. После того как они обеспечили герметичность коридора, им пришлось закопать топор войны и вступить в переговоры. На сегодня, понимали они, на их ряды выпало достаточно смертей.

— А-тя-тя… — пел Наркисс, приплясывая по металлическому полу. — А-тя-тя!!!

Внезапный рёв заставил всех подскочить и обратить на него внимание. Взгляд Наркисса расширился и остекленел как у безумца, словно бы до него что-то дошло. И это ему не понравилось.

Пират прямо посмотрел на Юрия и сказал:

— Я — капитан корабля. Иначе не смогу.

— Рули на здоровье, — кивнул Юрий. — Но со мной такое не прокатит.

Анурэска шагнула вперёд.

— Хорошо. — сказала она. — Но Юрий Штоль и никто другой должен взять на себя ношу лидера-тактика. Сайскунда обеспечит нашу безопасность. Наркисс всецело ответственен за корабль и обязан давать рекомендации. А я… я лишь подсказываю, как быть, чтобы тьма не поглотила нас.

Всё это Анурэска произнесла печальным, тихим голосом. Но она была услышана. Повисло молчание.

— Ну допустим, — нехотя согласился Наркисс. — И куда путь держим?

Они выглянули из глазницы «Щуки», бросив прощальный взгляд на психиатрическую станцию. И только сейчас, спустя месяцы заточения они узнали, как она выглядит. Дрожь охватила их тела, заставив отвернуться. То было вытянутое серое сооружение с пробоиной, напоминающее мраморный гроб.

— Нам надо к системе Аззанна, — ответила Анурэска. — Знаю, это чертовски далеко. Но именно там находится главная органическая машина Шэогат.

— Это, пупсик, не далеко, — отрицательно покачал головой Наркисс, усевшись на высокое кресло и закинув ноги на приборную панель. — Это невозможно.

Анурэска и глазом не повела.

— И вправду. — сказал Юрий, облокотившись плечом к стене. — Не представляю, где взять столько топлива для такого дальнего межзвёздного прыжка, или сколько придётся пролежать в гиперсне, чтобы прибыть туда, быть может, через несколько сотен лет. Это же недосягаемый и ещё неисследованный сектор. О нём лишь слухи ходят. За это время столько эпох минует…

— Н-у-у-у… — с ленцой протянул Наркисс. — Я был бы не я, если бы, как он, не отыскал в своём уме лазейку. Есть у меня пятый туз в рукаве, не беспокойтесь. Просто наслаждайтесь зрелищем.

Пират направил «Щуку» в другом направлении.

Корабль миновал изумрудную туманность и, набирая мощь, загудел, а через мгновение пролетающие мимо звёзды удлинились как белые чёрточки.

— Ну, вот, мы на месте, — прошептал капитан.

Внутренние иллюминаторы ушли в обшивку — их заменили другие, с успокаивающей синевой, как у сапфира. Ударостойкие внешние иллюминаторы тоже скрылись, но без замены. Затем «Щука» выпустила из глаз мертвенно-индиговый зов сияния. Космос откликнулся. В чёрной пустоте начал вырисовываться как от обжигающей золоченной сварки некий замысловатый узор. Спустя пару мгновений образовалось исполинское кольцо с зависшей выемкой посередине. Завершённая объёмная конструкция заблестела угловатыми внеземными письменами, как подобием хаотичных трещин.

— Срежем малёха. — прошептал Наркисс.

«Щука» разверзла пасть как распустившийся цветок в четырёх направлениях. Капитанский отсек накрыло тьмой. Наркисс высунул язык, щурясь в голомонитор, и наконец точно вклинил серебрящееся острие главного ионного оружия в выемку, будто корабль являлся ключом к чему-то важному.

Наркисс взял вправо и крикнул:

— Раз, два, быра сбереглись!

Корабль накренился. Пассажиры цепко схватились за что смогли. Когда судно сделало оборот, а вещи вроде оружия, инъекторов и спиртного потеряли свой порядок местоположения, нечто втянуло «Щуку» в воронку, как кролика из цилиндра фокусника.

И там, где они оказались, было мрачно, словно в бескрайнем склепе.

Конец ознакомительного фрагмента.