Вторая попытка Колчака

Вячеслав Коротин, 2019

На рассвете 7 февраля 1920 года члены Иркутского ревкома вывели на лед Ушаковки адмирала Колчака – бывшего исследователя Арктики, бывшего командующего Черноморским флотом, вывшего верховного правителя России… Расстрельная команда получила команду «Пли!» Еще через пару минут тело Колчака сбросили под лед реки… Последней мыслью адмирала перед смертью была: «Ошибок случилось немало, доведись всё повторить, я бы их не совершил… Господи, если бы я мог вернуться к «началу пути!» И, похоже, что «кто-то» услышал отчаянный призыв – живой и вполне здоровый Колчак вынырнул в ледяных водах Балтики образца 1914 года! Сумеет ли адмирал воспользоваться второй попыткой?

Глава 1

Солёная купель

— Перископ по курсу! — рулевой Тимоха Соловьёв одновременно с криком крутанул штурвал влево, и «Пограничник» повалило в циркуляции.

Ну вот надо же было какой-то подлодке высовывать на свет божий свою оптику именно здесь и сейчас. Но вроде бы обошлось — бурун от перископа уходил из-под таранного удара миноносца, и можно было больше не опасаться столкновения.

— Человек за бортом! — резануло криком с кормы.

— Малый ход! — немедленно отреагировал командир. — Боцман! Кто кувыркнулся?

— Ща узнаю, вашвысокобродь, — немедленно отозвался Сизов и побежал к юту.

В этот же момент прямо с обреза минных рельсов в достаточно ещё прохладные волны Балтийского моря сиганул какой-то матрос.

— Кто за бортом? — боцман не успел даже запыхаться.

— Так «флажок», наш бывший, — немедленно отозвался минёр Свиридов, швыряя в волны спасательный круг. — Как только накренились, так и унесло Александра Васильевича. Вон Колян сейчас его достанет. Если успеет, конечно…

А успевать требовалось. Как можно скорее требовалось. Ибо голова капитана первого ранга Колчака уже скрылась под водой, а до плывущего к нему матроса оставалось ещё метров двадцать.

Николай Фомин и сам не понимал, что заставило его прыгнуть в холодные волны, как только с борта эсминца туда упал офицер. Офицер из штаба командующего Балтийским флотом. Никакого особого пиетета матрос к данному конкретному каперангу не испытывал, на «Пограничник» переведён был недавно, прежнего командира не знал, да и занудничал тот изрядно при осмотре минных аппаратов… Вероятно, просто сработал рефлекс — моряк тонет, и я ближе всех… Кто, если не я?

А плыть в одежде было крайне тяжко, да и вода отнюдь не тёплая. А ведь офицера явно обо что-то приложило головой перед тем, как он за борт улетел, — больно быстро тонет. Николай замахал руками уже в совершенно чемпионском темпе, чтобы поскорее добраться до уходящего в пучину флаг-офицера. Уже почти…

Волны сомкнулись над головой Колчака, и Фомин, сделав ещё несколько мощных гребков, нырнул.

Видимость под водой та ещё — Николай различал только некое тёмное пятно. Но было совершенно понятно, что оно и является целью. Ещё несколько гребков… Хват за что-то там из куртки, и наверх! Лёгкие уже совершенно жестоко обжигало изнутри нехваткой кислорода. Наверх!

А вот подниматься оказалось совсем нелегко — мало того, что собственная одежда намокла, так и спасаемый офицер весил немало и тянул ко дну. Ушло секунд двадцать, прежде чем удалось глотнуть воздуха. Каперанг, разумеется без сознания, поэтому Фомину пришлось прикладывать дополнительные усилия, чтобы удерживать на поверхности не только себя, но и штабного.

На эсминце решили не тратить время на спуск вельбота, и «Пограничник» самым малым приближался к спасаемым. С борта полетел конец со спасательным кругом, в который Николай вцепился намертво. Матроса с офицером сноровисто подтянули к борту и быстренько втащили обоих на палубу.

Колчака немедленно унесли в каюту, а потом обратили внимание и на матроса:

— Спасибо тебе, Фомин! — потрепал по плечу Николая командир эсминца капитан второго ранга Руднев. — Потеряй мы штабного офицера, командующий всех нас с кашей съел бы. В лазарет его! Переодеть в сухое, чаю горячего. И бутылку рома!

Геройский минёр и сам вполне мог свободно передвигаться, но его бережно повели под руки боцман и ещё один матрос. По пути следования данной троицы оставались лужа за лужей…

— Ох и «повезло» же вам, Владимир Иванович, — подошёл к командиру старший офицер миноносца Дудкин. — В первом же плавании на «Пограничнике» чуть не потеряли штабного офицера. Да ещё какого — Эссен ведь в нём души не чает, не случайно к себе взял.

— Да не в этом дело, — отмахнулся Руднев. — Я ведь Александру Васильевичу в любом случае обязан — он мне передал, наверное, лучший эсминец на флоте. За что, кстати, и вам очередной раз хочу сказать спасибо, Василий Федотович, — я очень доволен командой.

— Благодарю за лестный отзыв, — обозначил полупоклон лейтенант. — Вернётесь на мостик или проведаете пострадавшего?

— Я к Александру Васильевичу. Попрошу пока вас покомандовать. О! Лодка всё-таки всплывает, мать её! «Окунь», что ли?

— Вроде она. Владимир Иванович, вы уж задержитесь и сами выскажите Меркушеву всё, что мы оба думаем по поводу его маневрирования.

— Пожалуй, да… Идёмте на мостик.

Над волнами появилась уже не только рубка субмарины, но и корпус. Точно — «Окунь».

— Василий Александрович! — заскрежетал жестяным голосом через рупор Руднев. — Ты что, жить не хочешь? Если бы не мой рулевой — протаранили бы вас. И нам чиниться потом, и вам рыб кормить.

— Флажками отвечают, — хмыкнул стоящий рядом сигнальщик. — Прощения просют: «Извините! Надеемся, что у вас всё в порядке».

— Отмаши в ответ: «Почти. Счастливого пути!»

— Есть! — и матрос проворно засемафорил флагами.

— Ваше высокоблагородие, — взлетел на мостик вестовой Дулин, — там фершал вас просит…

— Что с Колчаком? Умер? Не может быть! — почти ошалел Руднев.

— Никак нет! — поспешил успокоить командира матрос. — Очнулся. Но странный какой-то…