Контракт на Вечность

Вячеслав Корнич, 2013

Уже не один год друзья вынашивали планы вырваться из городской суеты куда-нибудь подальше на лоно природы, в горы… И вот их мечта сбылась. Но с самого начала с ребятами стали происходить странные необъяснимые ситуации, будто в их судьбы мистическим образом вмешалась какая-то сила, распорядившись их жизнями по своему усмотрению.

Из утробы цивилизации

Я нёсся сломя голову, не оглядываясь, не разбирая дороги прямо через буреломы и кустарники, не обращая внимания на исцарапанные в кровь руки и лицо! Мне казалось, что преследователь уже дышит в спину и в любую секунду готов запустить в неё свои острые когти. Не липкий страх, а чувство самосохранения придавало мне силы бежать дальше. В пылу бега я только внизу у подножия холма понял, как удачно скатился с крутого обрыва, запнувшись об корни деревьев. Уже стоя на коленях, я оглянулся назад. Преследователь отстал, скорей всего, он отстал ещё раньше, но теперь это не имело никакого значения, ведь я был в безопасности. Вконец обессилив от сумасшедших «скачек» по тайге, я развалился на земле и стал переводить дух. В ожидании сумерек лес погрузился в тишину и только щебетания птиц да лёгкие дуновения ветерка время от времени нарушали его величественный покой. Когда сердце немного успокоилось, я попытался вернуть свой ум к здравому рассуждению:

«Уф… и загнал же меня косолапый, по полной загнал… Ладно, чёрт с ним, забыли. Так, надо сориентироваться… отбежал я от реки прилично, а солнце уже клонится к закату, вот на него и пойду, всё равно должен к реке выйти… ребята в любом случае ждать будут».

Отправляясь в путь, я невольно стал прокручивать в голове произошедшее событие. Во второй день перехода мы отшлёпали приличное расстояние и уже подумывали куда-то приткнуться для ночёвки. Берег реки нас вполне устраивал, горная речка находилась где-то поблизости, если верить карте и нашим расчётам. Но не тут-то было. Спустившись вниз с очередного горного гребешка, мы угодили на полянку, где оказались не одни, там уже хозяйничал огромный бурый медведь. Он увлечённо лакомился ягодами и поначалу даже нас не заметил. А мы вместо того чтобы потихоньку уйти, как истуканы застыли в оцепенении, совершенно не зная, что делать. Почуяв чужаков, медведь потянул ноздрями воздух и повернул в нашу сторону свою страшную морду. Без лишних объяснений было понятно, что хозяин тайги не намерен ни с кем делить свою территорию. Он недовольно заворчал и замотал головой. Как по команде мы дружно попятились назад. Однако жест доброй воли почему-то не успокоил медведя, напротив, он встал на задние лапы в полный рост, который показался нам просто гигантским и угрожающе зарычал.

— Побежали, ребята, — испуганно прошептала Татьяна, судорожно вцепившись в Володькину руку.

— Нет, только без резких движений, — тихо произнёс я, подталкивая назад внушительным рюкзаком своих друзей, — уходим… медленно.

Когда поляна скрылась за лесной чащей, нам показалось, что всё — опасность миновала, но мы ошибались, медведь дал нам небольшую фору и отправился следом. В течение часа он шёл прямо за нами с необъяснимой звериной настойчивостью. Однако странным было то, что медведь сохранял выбранную дистанцию и не предпринимал никаких активных действий. Время от времени мы видели громадную тушу зверя, маячившую в сотне шагов за нашими спинами, слышали его хриплое ворчание и треск сломанных веток.

— Что ему от нас надо? — с тревогой спросила Жанна, оглядываясь назад.

— Кусать оцень хотса, — некстати брякнул Андрей.

— Дурак! — чуть не заплакала женщина.

— Точно, шут доморощенный! — поддержала подругу Таня. — Меня до сих пор трясёт, а он…

— Да ладно вам, девчонки, всё нормально, разберёмся, — попытался успокоить женщин Андрей.

— Ну и какие у вас есть мысли, мальчики? — язвительно поинтересовалась Татьяна.

— А может, в него из ракетницы стрельнуть, а? — вдруг предложил Володька.

— Нет, сухостой кругом, ещё пожара нам только не хватало, — разумно заметил я.

— И то верно…

— Странноватый какой-то мишка, — сказал Андрей. — Что он задумал интересно?

— Я слышала, что медведи совершенно непредсказуемы, могут напасть в любой момент, — только добавила страху Жанна, — надо что-то делать, мужчины…

— Ага, осталось спросить у него самого, что же он хочет, — усмехнулся Андрей. — Предлагаю назначить переговорщика. Кто смелый?

— Опять ты?! — прикрикнула на мужа Жанна и шлёпнула рукой пониже спины.

— Эй, больно же!

— Ладно, сделаем так, — проговорил я, — вы двинетесь к реке, а я постараюсь его отвлечь… встретимся у излучины, ну, у той, что на карте отметили.

— Ты сдурел, Евген, он же тебя сожрёт и не поморщится! — воскликнул Володька.

— А лучше будет, если он всех подерёт за компанию? — возразил я. — Вы люди семейные, жалко вас, да и ходить так уже надоело… не до ночи же.

— Женя, ну хватит шутить, Володя прав, это опасно, — взмолилась Татьяна, — есть же другие варианты, давайте подумаем.

«От тебя Танечка это вдвойне приятно услышать», — тёплом отозвалось моё сердце.

— И правда, ребята, лучше не разделяться, вместе же надёжнее, — поддержала её Жанна и с затаённой надеждой произнесла:

— Смотрите, кажется, он отстал…

— Фиг там! — покачал головой Андрей. — Вон об кедр трётся, блохи, видно, достали.

— Всё, решено, бегаю я лучше всех, так что оторвусь, — твёрдо заявил я, — рюкзак только возьмите, с ним как-то несподручно по горам скакать.

— Ты хорошо подумал, Женька, может, всё-таки вместе? — больше для очистки совести спросил Андрей, помогая мне освободиться от рюкзака.

— Действительно, Евген, не дай бог что случится, — поддакнул ему Володька.

— Да успокойтесь, мужики, прорвёмся, — ответил я. — Всё, идите быстрее, а я здесь пошурую для вида.

Подталкивая вперёд парней, я ободряюще подмигнул девчонкам.

— Женечка, будь осторожен, мы ждём тебя, — на ходу проворковала Татьяна.

— Буду, Танюша, спасибо. Всё, топайте уже!

Я не спеша стал отступать назад, стараясь удерживать в поле зрения косолапого великана, и при этом создавал шумовые эффекты. Но медведь оказался непростым экземпляром и вскоре раскусил мою маленькую хитрость. Уже без всякого предупреждения он кинулся за мной, и мне ничего не оставалось, как делать ноги, причём очень поспешно. Слава Богу, что к тому моменту ребята успели скрыться из видимости.

За размышлениями я не сразу заметил, как стало смеркаться, над лесом нависло огромное крыло тени и с каждой минутой неумолимо сваливалось вниз. Я прибавил шагу и спустя несколько минут совсем рядом услышал шум бурлящей воды. К тому времени на небе уже мерцали первые бледные звёзды. Спустившись вниз по лощине, я оказался на каменистом берегу горной речки, но к своему сожалению излучины не увидел.

«Тьфу ты, наверно, проскочил! — прорвалось внутри меня. — И куда же теперь в потёмках-то? Да уж… здесь можно так заплутать, что больше не захочется».

Кроме речного шума и налетавших порывов ветра мне не удалось уловить ни единого звука, хоть как-то намекавшего на близкое присутствие моих друзей.

Я вздохнул и стал оценивать своё положение:

«И что же мы имеем? Реку… ну да, это уже кое-что… ещё есть нож, спички и несколько галет, не густо, конечно, не густо. Ладно, до утра хватит, а утро вечера, как говорится…»

Округа уже плотно обволакивалась ночной темью и дышала прохладой. Не желая более испытывать судьбу, я решил переночевать прямо на берегу. Только сейчас я почувствовал, как неприятно саднят раны на теле, и попытался смыть следы «лошадиного бега» по пересечённой местности. Холодная вода действительно несколько притупила боль. Потом в прибрежной скале я отыскал небольшую нишу как раз, чтобы уместиться одному человеку, где устроил из еловых ветвей довольно приличное для походных условий лежбище. Рядом с убежищем я соорудил из камней очаг и развёл в нём огонь, прекрасно понимая, что без спальника долго не протянуть. Как ни крути — ночи в горах были холодными даже летом. Когда костёр занялся ярким пламенем, я устроился на еловой «перине» и призадумался. Такое стечение обстоятельств явно не вписывалось в наши планы. Уже два года я вынашивал идею посетить западные Саяны и, наконец, уговорил своих друзей. Ребята заранее спланировали свои отпуска, пристроили к бабушкам детишек, и уже горели желанием посвятить пару недель «дикому» лону природы. Да, именно «дикому», чтобы подальше от цивилизации. То и получили…

А начиналось всё просто замечательно! До Хакасии мы добрались поездом, потом на перекладных до самих Саян, ну а дальше уже пешочком в горы.

Первый день у нас прошёл, можно сказать — на ура и даже несмотря на усталость от непростого перехода по горам настроение у всех было на подъёме. Палаточный лагерь мы разбили у небольшого горного озера, потом с мужиками занялись заготовкой дров и костром, а женщины сообща принялись готовить ужин. Поужинав, мы до глубокой ночи беседовали на всевозможные темы, наслаждаясь долгожданной свободой и, конечно же, шутили. На дружеские шутки в нашей компании редко обижались, а если кто и обижался, то недолго. Обычно удачно найденное словцо только подогревало позитив атмосферы. С Володей, Андреем и Татьяной мы дружили уже давно, ещё со школьной скамьи, а вот Жанна влилась в наш сплочённый коллектив чуть больше семи лет назад, когда ходила ещё в невестах Андрея. В юности мы втроём были влюблены в Татьяну и тайком друг от друга ухаживали за ней. Не знаю как парни, но я до сих пор помню, как переживал эти первые трепетные чувства, как не спал по ночам, страдал. Но она выбрала Володьку, и нам с Андрюхой пришлось смириться, конечно, не без обид, но пришлось, ведь мы же были друзьями. Как выяснилось позже, взаимная любовь не обошла стороной и Андрея, но это случилось уже в более зрелые годы. А я до сих пор не мог забыть Татьяну, поэтому, наверно, и мотался по археологическим экспедициям, чтобы быть подальше от неё. Но всё одно возвращался назад. Почему-то сейчас мне вспомнилась вчерашняя не совсем однозначная дискуссия с ребятами у костра, как бы невзначай коснувшаяся жизненных реалий. С чего же всё началось? А, да, Татьяна посетовала на житейскую суету, из которой якобы трудно выбраться, чтобы вот так просто посидеть с друзьями на природе, полюбоваться звёздами, поболтать о жизни.

На что я ей очень лаконично ответил:

— Отговорки всё это, Танюша.

— Ну почему, Женя? Тебе проще, ты один, а у нас кроме работы — семья, дети, куча домашних забот.

— Точно, упрётся в очередную экспедицию на полгода и ищи свищи ветра в поле, никакой ответственности! — с ухмылкой поддакнул Андрей.

— Можно подумать, что вы бедные корячитесь в изнеможении, земную ось поддерживаете, чтобы налево не сместилась, — съязвил я.

— Не надо, Евген иронии, мы растим подрастающее поколение, а это дело святое, — заметил Володька.

— Ну и чему вы их учите с Танюшкой: химии, биологии, физике? Да, науки достойные, не спорю… Но обычному человеку эти предметы до одного места, их трудно увязать с реальностью, поэтому они долго в голове и не задерживаются, в одно ухо влетают, а в другое вылетают сразу же после школы, ежели, конечно, не продолжить обучение по этим самым предметам.

— А твоя археология, что даёт, чему учит?! — не на шутку взъершился Володя.

— Стоп, брат, не надо всё переводить на личности, я просто хотел сказать, что если бы школьные предметы как-то находили точки соприкосновения с другими науками, ну, ещё с древней философией, с той же религией, тогда б их можно было рассматривать, как одно цельное учение о жизни. В этом был бы толк, я уверен. А где у нас такие знания выдают — в школах, в ВУЗах? Одни пузыри на воде! Что разве не так?

За ущемлённую профессиональную гордость вступилась уже Татьяна:

— Женя, это всё демагогия! Ты вот месяцами торчишь на своих раскопках — для чего, зачем, что ты там ищешь? Неужели твои истлевшие реликвии способны дать ответы на все жизненные вопросы?

— Я и не утверждаю этого…

— Зачем тогда эти наезды, Евген? — снова подключился Володя. — Мы с Татьяной работаем честно, а как получается, не нам уж судить.

— Ребята, извините, если обидел, я прекрасно знаю, что вы в детей душу вкладываете, — повинился я, — не ваша вина в этом, а системы, это она проскальзывает и не видит главного.

— Ладно, Евген, принимается, — буркнул Володька.

— Жень, ты хочешь сказать, что в таком качестве школьные предметы вообще нет смысла изучать? — полюбопытствовала Жанна.

— Ну почему же, — пожал плечами я, — любая информация расширяет умственный кругозор, но ведь мировоззрение это уже другое…

— Да, дружище, ты опять куда-то в философские дебри полез, не заблудись только! — рассмеялся Андрюха. — Нам и своих «баранов» хватает.

— А ты уверен, что ваши «бараны» вполне реальны? — тут же заявил я. — Да, да, я имею в виду вашу жизнь, работу, семью и всё остальное.

— Ну ты даёшь! — бурно отреагировал Андрей. — А что мне помешает думать иначе? Я пока что не разучился доверять своим глазам и уму.

— Действительно, Женя, тебя опять куда-то не в ту сторону понесло, — попыталась усовестить меня Татьяна, — даже как-то не по себе становится, мы же живые люди…

— Нет, Тань, пускай Евген говорит, я понял, о чём он, — неожиданно встал на мою сторону Володя. — Ты хочешь сказать, что мы видим не всё, а только то, что нам позволено видеть?

— Ну да.

— О-о, это уже интересно, публика требует пояснений! — воскликнула Жанна.

— Ладно уж, развивай тему, — махнул рукой Андрей.

— Для простоты понимания воспользуемся чисто гипотетической аналогией, — начал я, но меня с ехидцей в голосе перебил Андрей:

— Вот только не надо этого высокомерия, мы все здесь люди образованные, разберёмся как-нибудь в твоих заумных идеях.

— Друг мой, будьте сдержаны, не хамите!

— Ладно, чертяга, уговорил, валяй дальше, — уже благодушно разрешил мне Андрей, подбрасывая в костёр толстые ветки.

— Знаете, ребята, я всегда ассоциировал нашу хвалёную цивилизацию с этаким огромным животным с ненасытным аппетитом и мутным взглядом…

— Во как! — успел вставить Андрей.

— Я имею в виду её низшее качество, — поправился я.

— А высшее тогда что? — поинтересовалась Жанна.

— Высшее? Но ведь любая цивилизация рано или поздно приобщается к культуре и становится информированной. Хотя я не о том сейчас…

— Женя, насчёт ненасытности я поняла и согласна, варварства в цивилизации хватает. А почему взгляд-то мутный? — не отставала Жанна.

— Потому что не желает ничего видеть окромя себя.

— А-а…

— Давай излагай дальше, — попросил Володя.

— Так, на чём я остановился… а, этим животным движет ненасытность, которая пожирает всё на своём пути, а в утробе процессом пищеварения занимаются его пасынки, ну, или органы жизнедеятельности, а со временем они сами становятся похожими на продукты переработки. Пока маленькие, они ещё наивные, хотя и ссорятся и даже кусаются, но повзрослев, уже не по-детски метят свою территорию. И не дай Бог, кто-то покусится на их вкусный кусочек — загрызут! И это даже, несмотря на то, что все они детки одной утробы. Но им ведь нужно расти и чем-то питаться.

— Это ты о чём сейчас, Жень, о странах, что ли? — уточнила Татьяна.

— Правильно мыслишь, Танюша, именно о них. И они состоят из множества клеточек, то есть нас — людей.

— А почему тогда пасынки?

— Ну, если для цивилизации они не родные, то для Природы-Матушки — вполне. Я могу дальше?

— Валяй, валяй! — снова позволил Андрей.

— Со временем у каждого из них появляется свой характер, принципы, особая культура, но с проблесками сознания в утробе нарождается и культ власти. Слабый вынужден подчиняться сильному, а иначе не выжить, ведь помыслы тамошних обитателей запрограммированы не только инстинктами…

— Ага, ещё скажи, что чипом в мозжечке, чтобы не отклониться от намеченного сумасшествия! — со смехом перебил меня Андрей.

— Андрюха, а ты недалёк от истины. Разве нас кроме желаний и страстей не программируют всевозможные идеи или те же традиции, повязанные мёртвыми догмами?

— Согласен, согласен, любая информация кодируется в наших мозгах.

— То-то и оно, — произнёс я и продолжил:

— Так вот, если всё-таки провести аналогию между нашей уважаемой цивилизации и обычным животным, то получается довольно таки интересная картина…

Я сделал паузу, обводя взглядом друзей.

— Женька, не томи! — не выдержала Татьяна.

— Что профессиональное любопытство, да, Тань?

— Конечно, интересно же.

— Ладно, если что скажу не так, поправишь, — обратился я к Татьяне и продолжил развивать свою мысль:

— Вы же знаете, что в теле животного каждый орган состоит из множества клеточек и выполняет чётко определённую функцию. К примеру: сердце служит насосом и перегоняет кровь, печень фильтрует вредные вещества и участвует в обменном процессе, мозг хранит и перерабатывает информацию…

— А кто там обслуживает систему жилищно-коммунального хозяйства? Это я про обогрев, водоснабжение и канализацию, — решил блеснуть остроумием Андрей.

— В организме этим занимаются компетентные органы, — еле сдерживая смех, пояснил я.

Но Андрюха удержаться не смог, естественно, вызвав цепную реакцию веселья у всех остальных. После вынужденной паузы, заканчивавшейся слезами на глазах, первой заговорила Татьяна:

— Жень, я не совсем согласна, у сердца не одна функция, оно ещё передаёт импульсы инстинктов и чувств… и то же самое относится к другим органам.

— Пускай так… но я же схему вам только обрисовываю. Так вот, каждый орган выполняет свои узкие обязанности и, разумеется, далеко не всё знает о жизни целого организма. Но самое-то главное, что органы совершенно не имеют понятия о том, что находится за пределами тела, ведь существуют внутри замкнутого пространства. Какой же вывод? А он прост: если мы все живём в утробе цивилизации и являемся её клетками или пасынками, как хотите, то, естественно, видим лишь своё ограниченное настоящее и не больше того, а стало быть, заблуждаемся относительно истинной реальности.

— Ты хочешь сказать, что наш мир с его мировоззрением является лишь частью или видимостью реальности, потому что ограничен нутром цивилизации? — спросил Володя.

— А как иначе-то?! Мы же, как наркоманы подсажены на её интересы, причём далеко не бескорыстные и принимаем их уже за свои. Мы уже стали клетками-донорами, получаем примитивную похлёбку, а взамен отдаём всю свою энергию. Поэтому и не можем отличить духовную пищу от отрыжки своего хозяина.

— Фу, как пошло! — прокомментировал Андрей.

Но я не стал обращать внимания на реплику друга, а переключился на Татьяну:

— А ты, Танюша, говоришь, что звёздами некогда любоваться, голову подними и увидишь.

— Ладно тебе, Женька, устыдил уже.

— Из твоих слов складывается впечатление, что цивилизация хронически больна и нуждается в срочной хирургии, — глубокомысленно изрёк Володя. — Или раковая клетка и есть тот самый доктор? Неужели слепоту можно лечить только радикальными мерами?

— У каждого есть свобода выбора.

— Вот про то я и хочу сказать! — оживился Володя. — Всё же зависит от самосознания, ленивый точно ничего не обрящет. Нужно почаще копаться в себе!

— Володечка, ты предлагаешь прямо сейчас начать и с себя? — блеснули лукавинки в глазах Татьяны.

— Милая, а ты мне уже диагноз поставила?

— Даже не думала, дорогой, ты у меня просто умница, — умильным голоском пропела Татьяна, демонстративно прижимаясь к мужу.

— Жень, ты как-то мрачно обрисовал картину жизни, — послышались нотки озабоченности в голосе Жанны, — но есть же любовь, дружба, да и ещё много чего хорошего, доброго… Может, не всё так плохо, а? Скажи честно.

— Конечно, конечно, Жанна, ты права, это я так для наглядности краски сгустил, — попытался успокоить я женщину.

— Тоже мне ваятель! Тебе бы не полотна малевать, а кайлом орудовать, — с ехидцей поддел меня Андрей.

Конец ознакомительного фрагмента.