Одиночество

Вячеслав Анатольевич Егоров, 2020

Что есть жизнь? А что есть жажда жизни – чужой жизни. Сколько больной разум рождает желаний? А боль всего мира? Что рождает оно? Кровавую жатву начал бог рожденный желанием больного мира. Содержит нецензурную брань.

— Да ябала одна.

— Что за хрень еще, — спросил небритый тип.

— Да типа шевертни просто.

— Что это значит, — начал злиться небритый. — Говори нормально.

— Я и говорю сыва пулдар ачасем, абба смоки бониэм.

— А-а, — протянул небритый. — Типа меломан?

— Типа музыкант, лидер-баянист я.

— А че могешь? — спросил второй бугай.

— Досконально.

— Чего анально? — снова набычился небритый.

— В смысле оригинально и оптимально.

— Эй, малец, — проклюнулся главарь. — Ты это не шути так.

— А может, — сально прищурился второй бугай. — Ты из разноцветных?

–Э-э я большевик!

–Лады большевик, — главарь перевёл взгляд на второго бугая. — А научить можешь? Его… — кивнул в сторону бугая головой. — Для маскировки. За скомороха сойдет.

— Ну, если за скомороха то могу. На кожаной флейте.

— А такие бывают разве. — удивлению второго бугая было неподдельным.

–Ага, у меня как раз собой есть.

Небритый что-то неладное уловил в интонациях последних слов и вновь набычился. Чуйка у него будь здоров. Глядя на него и главарь что-то заподозрил. Они переглянулись и по их нахмуренным взглядам, стало понятно, что они разгадали нехитрую игру.

— Так что, — начал свою партию главарь. — Комсомолец говоришь.

— А да-а. Сыксыгайна урхамах.

Главарь посмотрел на небритого, передав ему эстафету разговора.

— Урка Макс, — вклинился в разговор второй бугай. — Я знаю его. На Юргамыжском на малолетке в девяносто пятом год корешились.

Главарь с досады поморщился. Товарищ их все дорогу делился своими вспоминания, и надоел хуже горькой редьки, а география его посадки была обширна — весь бывший Союз.

— Кто сыкло? — переиначил непонятное для себя слово небритый. — Комсомолец фильтруй базар.

— Урка Макс сыкло? — вновь вклинился второй бугай, вызвав при этом злость главаря. Тупость кореша стало его доставать, но сделать с этим он ничего не мог. Дрался тот нереально, реакция и скорость у него были запредельными. Главарь сам видел как бугай в легкую, будучи в наручниках разоружил усиленный конвой вооруженный автоматами. Крови было немерено, а сам кореш при этом был невозмутим как памятник. Так его и прозвали — Истукан. Бугай на прозвище не обижался да его-то никто и не трогал, все кого они встречали по пути, вскоре старались не встречаться с ним взглядом. Пусто там было и темно как в липком омуте. Чухнув что подобного персонажа надо держать рядом главарь прибрал его к рукам, изредка разрешая бугаю пустить, кому ни будь кровь. Из-за этого репутация кодлы была сквернее никуда. Так они и шарахались по области пытаясь найти выгодное дело, а затем свалить на юга. Понятно все были в федеральном розыске как опаснейшие преступники, но самих героев этот факт ни как не напрягал. А последнее дело было крайне невыгодным и крайне позорным — встретившись на хазе с кетами небритый притаранил наводку на сельскую кассу. Село находилось в достаточном отдалении от основных транспортных путей и, разработав не хитрый план: войти, взять и уйти беглая троица отправилась на дело. Откуда могли они знать, что кореша небритого давно и прочно сидевшие на игле состояли кое у кого на довольствие и за дозу продавали и в розницу и оптом всех и каждого. Засада в кассе была устроена классически: основная группа вооруженная пистолетами в общем зеле, еще две группы автоматчиков по флангам от основной и дополнительный резерв на всякий случай. Запасные засели в кустах дальше обочины единственной однополосной дороги ведущей в село. Их основной задачей было замкнуть ловушку тем самым отрезать налетчикам пути отхода. Кореша-наркоманы описали залетных как лохов, обосновав данное утверждение событиями давней юности периода первой отсидки небритого тогда еще Щегла пытавшего неудачно обнести коммерческий ларек. Ну, засада хоть и серьезная, но в ней особо не парились — кто кроме как неудачники могли заглянуть сюда на дело? Только вот никто из разработчиков-стратегов не учел присутствие Истукана — бесчувственного садиста, которому для душевного равновесия необходимо было пустить чужую кровь. Естественно засада провалилась. Поняв, что их обманули, сработала чуйка небритого, бугай неистовым торнадо пронесся по окрестностям сельсовета, оставив лежать на земле покалеченную группу. В кассу тоже зашли, но она оказалась пуста. Проклиная корешей, давшим наводку, последними словами небритый из мести за неудавшийся налет поджег здание, на том они и удалились.

Конец ознакомительного фрагмента.