«Восстанет цесарь в опустевшей земле»: люди, время и пространство русской истории. К 70-летию профессора Н.С. Борисова. Сборник научных статей

Коллектив авторов, 2020

Сборник приурочен к 70-летию выдающегося российского историка, заслуженного профессора МГУ Н. С. Борисова и включает в себя тексты, написанные его коллегами и учениками. Статьи посвящены широкому кругу проблем и сюжетов русской истории, изучению которой юбиляр посвятил свою жизнь. Для ученых, специалистов гуманитарных дисциплин и широкого круга читателей, которых интересует история России. На обложке: Поклонение волхвов. Миниатюра Сийского Евангелия 1340 г. (БАН, Санкт-Петербург)

О записках русского путешественника

А. П. ШЕВЫРЁВ¹⁹

About the Notes of a Russian Traveller

Annotation. The article is a reflection of one of the leading Russian historians on the form and content of the book of prof. Nikolay S. Borisov, dedicated to the historical and cultural phenomenon of the Russian road and travelling in Russia.

Key words: Russian road, travel, Nikolay S. Borisov, research, admiration.

Николай Сергеевич Борисов любит писать книги. И любит их дарить. В моей библиотеке наберётся его книг почти на целую книжную полку. Правда, стоят они на разных полках: монографии на одной, биографии — на другой, учебники — на третьей, серия «Повседневная жизнь» — на четвёртой, путеводители — на пятой. Монографии я просматривал, биографии читал, учебники анализировал, с путеводителями путешествовал, а есть книга, которая стоит у меня на полке над письменным столом — это книга о путешественниках и дорогах, и называется она «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья»²⁰. Эта книга мне дороже всего, потому что она больше всех других объединяет меня с её автором — и по теме, и по времени. Ведь почти половина книги — об эпохе Николая I, о моем XIX веке. И когда я читаю и перечитываю её, я всякий раз с завистью спрашиваю сам себя: почему эту книгу не написал я? Но всякий раз со смирением признаю: я бы так не смог.

А не смог бы в том числе и потому, что Николай Сергеевич — настоящий путешественник. И первооткрыватель. В своё время он открыл почти безграничные возможности использовать БЭСМ — Базу экспедиционных и специальных машин МГУ — для проведения экскурсионных поездок студентов по городам и весям Подмосковья, сопредельных и запредельных областей. И когда я начал работать на историческом факультете, то я уже просто шёл по проторенной дороге организации многодневных автобусных экскурсий на все официальные праздники, которые в те далёкие годы гарантированно простирались от трёх до пяти дней. Коля делился не только опытом работы с БЭСМ и бухгалтерией МГУ, но и водителями автобусов, среди которых были и такие, что за немалую «премию» готовы были ехать куда угодно и сколько угодно, вплоть до преодоления за один день почти 900 км от Москвы до Полтавы.

Открыл в своё время Николай Сергеевич для исторического факультета и Соловки. Это был просто гениальный проект. Соловки в советское время были закрыты для простых смертных — туда можно было попасть только на туристическом теплоходе с программой максимум на два дня. Нечего говорить о том, что это стоило огромных денег, да и достать путёвку на один из двух ходивших на острова теплоходов было весьма нелегко. С конца 60-х гг. на Соловки ездили студенты физического факультета МГУ в стройотряд по реставрации памятников архитектуры, поэтому этот канал поездок для студентов-историков на Соловки был уже закрыт. И вот усилиями тогдашнего заместителя декана по учебной работе Н. И. Цимбаева, который завязал контакты с Соловецким музеем-заповедником, и Н. С. Борисова, который в 1984 г. организовал на острова первую экспедицию, заработал этот интереснейший и очень полезный для студентов способ проведения практики. Уже на следующий год Коля уступил мне право проведения Соловецкой экспедиции, и я смог по достоинству оценить этот проект.

Во-первых, он действительно именовался экспедицией, а это значит, что и студенты, и руководители получали не обычные суточные, а полевое довольствие. Во-вторых, студенты работали там экскурсоводами. В течение весеннего семестра им читали лекции по истории Солов-ков, по прибытии на место музейщики проводили с ними занятия по методике проведения экскурсий, затем они сдавали зачёт и приступали к повседневной работе с экскурсионными группами, прибывающими на теплоходах. Практика длилась целый месяц, и, конечно, это было невероятной удачей — жить так долго в келейном корпусе Соловецкого монастыря, иметь возможность в свободные от экскурсий дни разгуливать по всему острову и даже втайне от администрации музея посещать запретный остров Анзер.

Хотя я ехал только во вторую по счёту экспедицию, отправлялся я туда уже на всё готовенькое. Николай Сергеевич в первый год наладил контакты со всеми музейными сотрудниками и нужными людьми на острове, проработал логистику перемещения на острова и обратно, организовал питание и быт студентов (с максимальной для них выгодой!) и напутствовал меня весьма подробной инструкцией и мудрым и остроумным сводом правил выживания, о которых я не раз вспоминал во многих простых и сложных жизненных ситуациях на Соловках. Несмотря на совсем небольшую разницу в возрасте, Коля долгие годы был для меня старшим наставником во всём, что касалось путешествий и познания истории через пространство. А потом те поездки и практики прекратились, и учёба у Николая Сергеевича для меня закончилась. Поэтому и книга о путешествиях стала для меня книгой учителя, из которой я черпаю то, чему учитель не успел меня научить на уроках.

В книге две части, разделённые по описываемому времени: одна об эпохе Николая I, другая — о нынешних временах, точнее, о первом десятилетии XXI в. Их объединяет то, что обе части о путешествиях и путешественниках, и обе части об эпохе бездорожья. В этом слове для автора кроется и реальное состояние дорог, которое хотя со времен Николая и изменилось безмерно и даже не «лет чрез пятьсот», как прогнозировал в свое время Александр Пушкин, тем не менее «на русских просторах, как и сто, и двести лет назад, царит все то же унылое бездорожье»²¹. Это слово — также и метафора, характеристика духовного состояния общества тогда и сейчас, и в этом отношении Николай Сергеевич критичен к русской жизни и в то же время полон желания найти ответы на «проклятые вопросы», или, если пользоваться его же образом, — найти ту «единственную дорогу, которая только и может вывести из нынешнего духовного “бездорожья”»²².

В первой части книги автор рассказывает о путешествиях в николаевской России. Время выбрано неслучайно. Во-первых, это последняя эпоха перед железнодорожной эрой. Правда, первые рельсовые пути пролегли по России уже в царствование Николая I, но в жизни русского путешественника они изменили только способы перемещения между двумя столицами — настоящая дорожная революция начнётся только в следующее царствование. Во-вторых, Николай I, как никто другой из русских монархов, уделял внимание путям сообщения и в особенности путям сухопутным. Поэтому в известной мере его царствование можно считать эталонным в проявлении государственной заботы о состоянии дорожной сети.

Основа этой части книги — записки реальных путешественников, а также отраженные в книгах русских писателей впечатления и действия литературных героев, путешествующих по России. Автор проделал, казалось бы, простую, хотя и кропотливую работу: проанализировал эти произведения и систематизировал извлечённые из них факты по соответствующим разделам. Получилась очень добротная картина материальной стороны путешествия в России XIX в.: способы путешествия, виды экипажей, состояние дорог, ямская служба, путеводители, гостиницы, почтовые станции и тому подобное. Эта картина позволяет работать историческому воображению и живо представлять, с каким трудностями сталкивался всякий человек, перемещавшийся в пространстве Российской империи, и почему эти перемещения редко становились путешествиями, а чаще всего просто дорогой «из Москвы в Мордасы, через Казань». Главы о дорожной инфраструктуре служат также прекрасным объяснением тех явлений, с которым сталкивается обычный читатель при знакомстве с русской классической литературой XIX столетия. Этот жанр уже хорошо известен в научной и научно-популярной литературе — достаточно вспомнить очерки дворянского быта пушкинского времени в комментариях к «Евгению Онегину» Ю. М. Лотмана²³.

Но Н. С. Борисов идёт дальше и в своем анализе, и в своем повествовании. Он внимательно вслушивается в своих героев и стремится передать их душевные переживания и духовные искания, связанные с дорогой. Сам путешественник, Николай Сергеевич тонко чувствует эти стороны жизни в дороге, благодаря чему ему удалось создать увлекательные и оригинальные главы, такие как «Дорожные разговоры», «Дорожные романы», «Дорожные записки», «Дух дороги». Опыт путешественника слышится и в его постоянных параллелях с днём сегодняшним, в том, как автор примеряет на себя те расстояния, те экипажи, те пейзажи, ту поэзию, ту дорожную скуку, те дорожные рытвины, и в том, как он объясняет те реалии через сопоставления их с дорожным поведением сегодняшнего человека, как, скажем, сравнивая внимание того путешественника к осмотру лошадей с выбором «лошадей» под капотом и ручной или автоматической коробки передач современным автомобилистом²⁴.

Вторая часть книги — это само путешествие. Путешествие автора по его любимой Ростовской дороге. Путешествие, которое он проделал, нет сомнения, несколько десятков раз. И читатель становится спутником Николая Сергеевича в этом путешествии.

Ростовская дорога по современным меркам недолгая. Даже при соблюдении требуемого скоростного режима можно домчаться до Ростова на автомобиле всего за два с половиной часа²⁵. Но автор растягивает удовольствие читателя на две с половиной сотни страниц, и это путешествие, хотя и совершается в наши дни, но своим темпом, познавательностью, задушевностью напоминает нам записки русского путешественника эпохи, описанной в первой части книги.

В этом разделе книги читатель становится и экскурсантом на насыщенном достопримечательностями маршруте, и попутчиком замечательного путешественника. Николай Сергеевич имеет большой опыт как экскурсовод Московского городского бюро путешествий и экскурсий, освоивший «большую часть всех автобусных маршрутов, которые предлагало Бюро»²⁶. Будучи автором многих книг по истории древней России и путеводителей по Ярославщине и Вологодчине, он обладает и огромными академическими знаниями. Всё это превращает его экскурсию в увлекательное и познавательное путешествие по стране, её истории, её героям, её архитектуре и тем многочисленным сокровищам, которые располагаются на Ростовской дороге.

Но ещё увлекательнее превратиться в попутчика и собеседника Николая Сергеевича в этом нескором путешествии. Автор книги — прекрасный рассказчик. Его повествование во многом сродни стилистике русской классической литературы — в нём слышится и гоголевская ирония, и бунинская поэзия, и толстовское нравоучение. Но его рассказы — это и приглашение к беседе, к размышлениям о русской истории, о русском характере и русском менталитете, о том, что меняется и что остается неизменным. Николай Сергеевич — опытный собеседник. Он знает, как начать беседу, как поставить хороший вопрос, как предложить свой ответ, как заставить собеседника задуматься над вопросом и ответом и как потом изящно выйти из беседы²⁷. Дорожная беседа, как правило, не бывает слишком глубокой. Сама дорога появлением новых объектов и новых впечатлений вынуждает менять темы разговора, но интерес к беседе не остывает, и читатель ждет новой главки в книге, чтобы узнать, о чём теперь поговорит с ним её автор. Тема меняется, а мысли и чувства по поводу прочитанного остаются, и читателю хочется задать вопросы автору, а то и поспорить с ним. Но путешествие продолжается, и течёт неспешная и приятная беседа, как неспешно и приятно вьётся по лесам, полям, холмам, городам и сёлам дорога на Ростов.

Есть в этом путешествии пункты, насыщенные большими смыслами, которые не так легко ухватить с первого взгляда. Таким срединным пунктом на пути в Ростов становится Лавра. Автор выходит вместе с читателем из вагона электрички и тут же предлагает «сменить мерную поступь странника на осторожный шаг охотника, подкрадывающегося к добыче», охотника «за духовной добычей»²⁸. Правда, он честно предупреждает, что в Лавре есть всё: и «привкус официального высокомерия», и нищие — «хроническая болезнь Троицы», и огромное кладбище — «прямой предшественник современного Новодевичьего или Троекуровского кладбища», где «получали место для упокоения за большие заслуги или за большие деньги». Лавра — это и «“Академия Генштаба” Русской православной церкви» — место, где «наука встречается с религией, причем обе стороны не проявляют особой радости от этой встречи», и «торговый центр», над товаром которого «витает дух церковного или псевдорусского ширпотреба»²⁹. Но для него в Лавре главное всё же не это, а «дух преподобного Сергия — дух любви и милосердия», и слова Н. С. Борисова о том, что «всякий, кто ощущает своё духовное родство с Россией, смотрит на Лавру с каким-то особым, сыновним чувством»³⁰, относятся, разумеется, и к нему самому.

И неслучайно, что самый трогательный и чувствительный рассказ в этом путешествии по Ростовской дороге приходится на Радонеж — место, где «витает тень “великого старца” — преподобного Сергия Радонежского»³¹. Это рассказ о Вячеславе Клименкове. «Был он человек незаметный, — повествует о нём автор, — не стяжавший ни славы, ни почестей», но своим небольшим очерком Николай Сергеевич воздал ему и славу, и почести. Меня, знакомого со Славой Клименковым, хотя и недолго — в течение одной соловецкой экспедиции, — этот рассказ потряс своей пронзительной искренностью. Но, я думаю, и стороннего читателя подглавка «Палитра заката» не оставит равнодушным. И место для неё в своем путешествии Николай Сергеевич выбрал глубоко продуманное и прочувственное: не на Пятницком кладбище, где похоронен Вячеслав Клименков, а в Радонеже, в Сергиевских местах, потому что этот человек «жил с такой же верностью себе, с какой жил и святой Сергий»³².

В рассказах опытного путешественника всегда присутствует много полезного, что называется по-разному: правила выживания или, более современно, лайфхаки. Николай Сергеевич — большой знаток выживания в странствиях по родной стране. И есть в этой книге особая глава, которая называется «Постоялец» и которая посвящена выживанию постояльца в советских и российских гостиницах. Эта глава насыщена юмором, иронией и в то же время полезными, хотя и большей частью устаревшими советами³³. Всякий, кто путешествовал в старые и относительно недавние времена, легко узнает все родовые черты советских гостиниц, в немалой части унаследованные их современными преемниками. Чего стоит только «Перечень предметов, входящих в комплектацию одноместного номера» с загадочным Открывателем!³⁴ И всё же в этой гоголевской характеристике гостиничного быта с философским советом «не удивляться и не задавать русофобского вопроса: почему так?» остаётся место и для свойственной прозе Н. С. Борисова поэзии — для воспоминаний о счастье регулярного проживания в дни юности в номере, напоминавшем «поставленный на бок спичечный коробок»³⁵.

И это неслучайно. Потому что, несмотря на иронию, ворчание, язвительность, гнев и возмущение, которые автор не стесняется выплёскивать на страницы своего путешествия, оно наполнено чувством любви и нежности к своей стране, боли за её невзгоды и потаённой надежды на лучшее: «Прожив жизнь в России и прожив её так, как живет огромное большинство её граждан, мы не ждём от этого никаких привилегий, кроме одной, — права судить обо всём, что есть в России, права говорить — “у нас…”»³⁶.

Примечания

19

Шевырёв Александр Павлович (Alexander P. Shevyrev); кандидат исторических наук, доцент кафедры истории России XIX века — начала ХХ века историчекого факультета МГУ имени М. В. Ломоносова; [e-mail].

20

Борисов Н. С. Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья. М., 2010.

21

Там же. С. 8.

22

Там же. С. 8–9.

23

Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. Л., 1983. С. 35–110.

24

Борисов Н. С. Повседневная жизнь… С. 29.

25

Замечу попутно, что собственный опыт в качестве пассажира Коли Борисова говорит мне о том, что он спокойный, уверенный, получающий удовольствие от езды водитель и отнюдь не лихач, но Н. С. Борисов всё же считает, что ограничение скорости в населенных пунктах 60 километрами в час ничем не оправдано и «ни один водитель не станет по доброй воле ползти с этой скоростью через бесконечную безлюдную деревню, когда широкий асфальт так и просит надавить на газ» (Борисов Н. С. Повседневная жизнь… С. 363). Впрочем, вполне возможно, что присутствие пассажира сдерживает его порывы, а самому автору «приятно гнать одному по пустому шоссе, отдаваясь соблазну скорости» (Там же. С. 389).

26

Борисов Н. С. Повседневная жизнь… С. 425.

27

Когда мы встречаемся с Колей Борисовым в факультетском коридоре, он всегда начинает разговор с вопроса: «А как ты думаешь, Александр Павлович?», и дальше звучит то, что на академическом языке называется постановкой проблемы. Разговор может оказаться совсем коротким, но, продолжая свой путь по длинному коридору, я начинаю размышлять над тем — порой парадоксальным — вопросом, который был мне задан как бы мимоходом.

28

Борисов Н. С. Повседневная жизнь… С. 349.

29

Там же. С. 352–354.

30

Там же. С. 350–351.

31

Там же. С. 331.

32

Там же. С. 333.

33

Всё-таки за минувшие с момента выхода книги десять лет гостиничный сервис претерпел значительные изменения.

34

Борисов Н. С. Повседневная жизнь… С. 419.

35

Там же. С. 426–427.

36

Там же. С. 350.