Восемь лучших пьес «ЛитоДрамы-2019

Сборник, 2020

Сборник пьес, которые победили в Международном драматургическом конкурсе «ЛитоДрама» в 2019 году. Конкурс проводится каждый год и выявляет талантливых авторов. Учредитель конкурса – Союз российских писателей. В сборнике представлены лауреаты восьми номинаций конкурса. Связаться с авторами по поводу постановок пьес можно, написав на e-mail конкурса: [e-mail].

Мария Апраксина

Об авторе

Апраксина Мария Александровна живет и работает в г. Уфе. Автор нескольких пьес. По профессии и образованию актриса. Окончила Уфимский государственный институт искусств. Пьесы публиковались в журнале «Современная драматургия», входили в шорт — и лонг-листы различных драматургических конкурсов; есть театральные постановки и радиоспектакль по пьесе «Одуванчик» на «Радио Культура».

Сундук

(одноактная пьеса)

Действующие лица:

БАБА ЛИЗАВЕТА — 89 лет, скрюченная старуха, но в силе, ловка и подвижна

ЛИЗАНЬКА — лет 15

ВАСЯ (он же КОСТЯ) — молодой парень

Трасса районного масштаба, проходящая между двумя небольшими городками и деревеньками. Вечер. Смеркается. Мелькают вспышки фар, слышны сигналы машин, звуки тормозов. На обочине девушка; по одежде и манерам очень похожа на парня. Она в яркой спортивной куртке, джинсах, вязаной шапочке.

ДЕВУШКА. (Говорит по телефону.) Света! Я приехала, Свет, при-е-ха-ла… Встречай. (Машет рукой.) Вот я. Вот… видишь? А ты где… на той стороне… поняла. Ага… перехожу… Ты где? Нет, не вижу… А ты?

ГОЛОСА ПРОЕЗЖАЮЩИХ. (Сигналят, притормаживают.) Эй, девушка, прокатимся?

ДЕВУШКА. Света! Света… ты видишь меня? Видишь, говорю?

ГОЛОСА: — Эй, сколько стоишь?

— Да ни хрена не стоит.

— Не… мне не надо.

ДЕВУШКА. (Кричит в телефон.) Света!.. Света!.. Я не вижу тебя! Я перешла дорогу… Ну не вижу… Света, я не вижу тебя. Ты где?

ГОЛОСА: — Девушка, а девушка, садись.

— Куда тебя подбросить?

ДЕВУШКА. Да отвалите вы!.. Света… Света… ну, перекресток… нет… указателя не вижу… (В панике.) Нету… не вижу я тебя нигде… Ты тоже? Света… алло!.. Света!.. Пропала, связь пропала, черт, черт.

ГОЛОСА. Девушка, куда гуляем?

ДЕВУШКА. (Кричит.) Отстаньте! Света! Света! Где я… где…

ГОЛОСА. Девушка, садись, устанешь.

Звуки машин, свет фар. Гаснет свет.

Деревенская изба, сурово прибранная; стол, кровать, скамейка. Входит девушка и смело проходит в дом, осматривается.

ДЕВУШКА. Алло, есть тут кто? Э-э-э… Ку-ку… Никого… вымерли… (Ходит по избе, повсюду заглядывает.) Ни финты себе… Да здесь нищеброды живут. Точняк нищеброды. Фу-у-у… (Берет телефон.) Ни фига, телефон не ловит. Навигатор не работает. Куда меня занесло? Эй, люди! Есть кто-нибудь?

Входит старуха с лопатой и ведром, останавливается в дверях.

СТАРУХА. Тута я, туточки. Меня, чё ли, звал?

ДЕВУШКА. Вроде…

СТАРУХА. (Ставит ведро, лопату.) А я вот картошечки накопала, счас наварим. Ты-то каку жалаешь? Нелуплену аль как? Я-то нелуплену уважаю. (Резко направляет на нее пистолет.) А ну-ка руки вверх!

ДЕВУШКА. Вы чего?

СТАРУХА. Чего? Поймала я тебя, вот чего. Подымай, подымай руки-то.

ДЕВУШКА. Чё, война, что ли?

СТАРУХА. Я тебе дам война… Я тебе ручки-то быстро оттяпаю, будешь знать. А, батюшки! А замок-то сломан!

ДЕВУШКА. Он и был сломан, чё наехала-то?

СТАРУХА. Я — то никуда не поехала, а вот ты замок-то мне сломал. Я тебе дам, я тебе покажу… Стой! Куда побег? Счас бабахну.

ДЕВУШКА. Не надо, не надо бабахать. Стою я, стою…

СТАРУХА. (Прячет пистолет.) Вот и стой, паскудник такой, — замок-то совсем новехонький был. А я вот тебя за это ремешком отстегаю. (Стегает ремешком, приговаривает.) Вот тебе, вот тебе, замок-то сломал, замок-то новый…

ДЕВУШКА. (Отбегает.) Ненормальная какая-то. Говорю же, сломан он был.

СТАРУХА. Не ври. Вот запру тебя в чуланчик, будешь знать.

ДЕВУШКА. Не надо, не надо меня в чуланчик, я темноты боюсь.

СТАРУХА. Ничё, привыкнешь. Неча было лезть в чужой дом, двери ломать.

ДЕВУШКА. Да тут открыто было. (Идет к двери.)

СТАРУХА. Ну и что, что открыто, а чего нос суешь во все дырки?

ДЕВУШКА. Какие дырки? Пустите меня.

СТАРУХА. Не пушшу. Сначала признавайся, чё cлямзил?

ДЕВУШКА. (Смеется.) Да чё у вас тут лямзить-то?

СТАРУХА. Как чё? Добро!

ДЕВУШКА. Да плевать мне на ваше добро.

СТАРУХА. Гляди-ка, расплевался… Ну-ка покажи сумку-то, покажи.

ДЕВУШКА. Чё вы прикопались-то? Ага, сщас. Сумку ей покажи…

СТАРУХА. Не хочешь? Значит, уж точно слямзил чё-нить. (Направляя пистолет.) Показывай, а то ведь я бабахну. Мозги-то вышибу. Ну…

ДЕВУШКА. (Высыпает содержимое сумки на стол.) Да нате, глядите, вот мои тетради, книги. Вот карманы, пожалуйста. Ну, убедились? Вот…

СТАРУХА. (Разглядывая тетради.) Ну и чем же промышляем тогда?

ДЕВУШКА. Столбим… А-а-а, ладно, вам не понять, вы отстой.

СТАРУХА. Чего постой, я тебе постою… Можа, уж чё припрятал.

ДЕВУШКА. Ага, под сосной зеленой… на полянке луговой… Ну все, я могу откланяться? Да отойдите вы…

СТАРУХА. (Заслоняет вход.) Чё-то не верю я тебе.

ДЕВУШКА. А мне как-то по фигу, верите вы или нет. Да отстаньте вы от меня! (Пытается выйти.)

СТАРУХА. А вот посиди-ка в чуланчике. (Подталкивает ее к чуланчику.)

ДЕВУШКА. Да отвалите вы от меня, баба-яга какая-то.

СТАРУХА. Я тебе дам баба-яга! (Продолжает толкать.)

ДЕВУШКА. Стойте, а вы посадите меня на лопату и в печку. Зажарите и слопаете.

СТАРУХА. Договоришься у меня. Счас еще ремешка словишь. (Заталкивает ее в чулан, закрывает.) Вот посиди, покумекай.

ДЕВУШКА. (Стучит.) Откройте, а то я в полицию позвоню!

СТАРУХА. Звони, звони. Значитца, промышляешь?

ДЕВУШКА. Ну, промышляю!

СТАРУХА. Да уж дотумкала я. Ладно, я вовремя пришла, а то бы осталась ни с чем, все бы уволок. Я и правда дверь-то не закрываю, а чё тут закрывать, тут и нет никого. Чужих-то. Тут все свои.

ДЕВУШКА. Откройте… откройте, говорю. Сейчас кричать буду.

СТАРУХА. Кричи, хоть раскричись.

ДЕВУШКА. Эй, люди!.. Ой, мама… Старуха дремучая, открой! Ах, так…

Пауза.

СТАРУХА. А, батюшки, дым! Горим, чё ли? Господи, горим!

ДЕВУШКА. Да не горим, не горим. Это я курю.

СТАРУХА. Ах, ты, он еще курить там удумал. Курит он, молоко на губах не обсохло, а он уж курит! Спалишь мне избу-то. (Тишина.) Э-э-э… ты живой там аль нет? Эй, как тебя зовут-то? (Прислушивается.) Вася, чё ли? (Открывает, осторожно заглядывает.) Батюшки, уснул! А папироска-то дымит, вот паразит. Ей… спишь, чё ли? Ей, вставай, вставай, говорю. Ты живой аль прикинулся? А-а-а, батюшки, чё это он, аль без памяти? Нет, вроде дышит, ишь ты, куряка. (Вытаскивает ее из чулана, тормошит, брызгает водой, снимает шапочку.) А, батюшки, девка, чё ли? А, мамыньки, гляди-ка, да ты девка! Вот те на… деушка…

ДЕВУШКА. Конечно, деушка, а что, не заметно?

СТАРУХА. Теперь заметно. А я подумала, ты парень.

ДЕВУШКА. Дайте мне, пожалуйста, угарной водицы.

СТАРУХА. Ты и так угорела там от папироски-то. Где я тебе таку воду найду? У нас только родниковая вода-то, на-ка, выпей. Ты чего это парнем-то нарядилась?

ДЕВУШКА. (Пьет.) Я не нарядилась. Я так хожу.

СТАРУХА. А, батюшки, а серьгу-то чё в нос засунула?

ДЕВУШКА. А чё, прикольно.

СТАРУХА. (Смеется.) А-ба, чудо-юдо како-то. Ну и зачем припожаловала, деушка?

ДЕВУШКА. К Светке я…

СТАРУХА. К Светке, гляди-ка. Верю… верю, всякому зверю, а тебе, ежу, погожу. Дак чё все-таки смылила?

ДЕВУШКА. Бабуля, чё-то вы меня достали этой темой, то слямзила, то смылила. Вы как-то определитесь уже… Ну скажите, пожалуйста, чё у вас тут можно смылить, а?

СТАРУХА. Как чё? Добро!

ДЕВУШКА. Ни финты себе добро, рухлядь какая-то.

СТАРУХА. А чего тогда полезла?

ДЕВУШКА. Вот спросить надо было сначала, а уж потом наезжать.

СТАРУХА. Ишь ты, какая шустрая. Ну, спрашиваю, за каким лешим ты полезла?

ДЕВУШКА. Я не за лешим, я хотела узнать, где Светка живет, она тут учительницей работает.

СТАРУХА. Учительницей, гляди-ка, а нет у нас тут никакой учительницы.

ДЕВУШКА. Как нет, чего вы гоните… Она в школе преподает.

СТАРУХА. Да у нас и школы-то отродясь не было.

ДЕВУШКА. Как это не было? Совсем, что ли?

СТАРУХА. Совсем. Да у нас тут всего шесть дворов…

ДЕВУШКА. Ни финты себе, вы неучи, что ли? Надо же, школы нет.

СТАРУХА. Школа есть на Красной горке, километров семь отсюда, туда мы и ходили.

ДЕВУШКА. Ничё себе, я что же, не туда пришла?

СТАРУХА. Пришла-то ты туда, как раз туда. (Хихикает.)

ДЕВУШКА. Как это туда, мне к Светке надо. (Собирает рюкзак.)

СТАРУХА. А зачем тебе к Светке-то?

ДЕВУШКА. Обещала я ей, что приеду, поржу над ней, как она тут семки лузгает.

СТАРУХА. А говоришь — учительница.

ДЕВУШКА. Ну да. Теперь-то она реально — Светлана Алексеевна. Ну и где она, эта Красная горка? (Направляется к двери.)

СТАРУХА. Красная горка-то? Она — на Красной горке…

ДЕВУШКА. Чё-то я не въезжаю, вы чё, прикалываетесь, что ли?

СТАРУХА. Ты вот что, мил моя, раз уж пришла, будем чай пить. Давай-ка раздевайся и самовар готовь…

ДЕВУШКА. Да идите вы с вашим самоваром, мне срочно к Светке надо. Сро-о-очно!

СТАРУХА. Ты же ко мне пришла. Я, мил моя, тебя ждала.

ДЕВУШКА. Меня? Прикол… И чё, вы меня знаете?

СТАРУХА. Я тебя не знаю. Я только знала, что придешь.

ДЕВУШКА. Что вы мне мозги пудрите, как идти на эту Красную горку?

СТАРУХА. А все прямо, прямо, а потом упрешься.

ДЕВУШКА. Больная какая-то.

СТАРУХА. (Ласково.) Ты вот что, мил моя, оставайся. Гляди-ка, уж ночь на дворе-то, и дороги не знаешь, заблудишься одна-то, оставайся. Заночуешь, а утречком-то я тебя провожу, покажу дорогу-то.

ДЕВУШКА. Нет уж, я лучше в гостиницу…

СТАРУХА. (Смеется.) Ну-ну… У нас гостиниц-то и на Красной горке нету, не то что здесь.

ДЕВУШКА. И куда же я попала, в край непуганых ворон, что ли?

СТАРУХА. Вот-вот… туда и попала.

ДЕВУШКА. Ни фига. (Крутит телефон.) Ё-моё, не ловит. Скажите, как мне позвонить-то?

СТАРУХА. Да у меня звонка-то сроду не было.

ДЕВУШКА. Какой-то прошлый век, точно. Мне же позвонить надо.

СТАРУХА. Ты клади свою игрушку-то, сейчас чайку попьем и казать тебе буду.

ДЕВУШКА. Что казать?

СТАРУХА. Мое добро!

ДЕВУШКА. Вот оно мне надо, ваше добро глядеть. Короче, я в гостиницу…

СТАРУХА. (Смеется.) Ну ступай, ступай в гостиницу…

Девушка уходит.

СТАРУХА. (Глядя в окно.) Ну куда понеслась-то, глупая? Дождь посыпал, сейчас ведь промокнет до нитки. Вернется, куда денется. Закружится да назад придет. Ишь ты, гордая. Ничё, ничё. Вот и я такая же была. Пока его не встретила, а как встретила, гордыня-то моя куда-то спряталась. Ничё слаще-то его и не было. Оглянуться не успела, а уж все прошло, все растаяло. Это они думают, что у них жизнь-то без конца и края. А край-то, он есть. Вот он, и мой край. Взгляну на нее как на себя молодую, а там уж… (Всхлипывает, отходит от окна.) Постельку тебе покуда постелю. Вот тут и ляжешь. Сама-то я там лягу, за занавесочкой. Вот так задерну занавесочку-то, и спи себе, отдыхай. Скажу: спи, моя девонька, спи. Я ведь тоже Лизанькой была, это я сейчас баба Лизавета. (Идет к окну.) Ну вот, идет назад моя девонька. Покружилась, покружилась и назад. Сегодня радость у меня, Лизанька. Хоть одну ночку да не одна я, все живой человек рядом.

Входит девушка.

СТАРУХА. Что же, гостиница-то закрыта?

ДЕВУШКА. Какая на фиг гостиница. Издеваетесь?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Говорила я тебе: не ходи, ночь на дворе. Неслух какая.

ДЕВУШКА. Шла я, шла, а пришла опять к вам. Ничего не понимаю, я вроде не поворачивала, точно шла к перекрестку, где меня автобус высадил. Ведь тут недалеко было. Я помню, был перекресток. Автобус остановился, и я пришла… Где же тот перекресток? Тут и дороги-то нет. Говорила мне Светка, что не туда надо сворачивать, а я вот знаю, что не туда, но ведь обязательно сделаю все наоборот, сверну черт-те куда.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Устала ты, видать, вот и не разглядела. Да уж темно и дождь. Вон вымокла вся. Ну-ка раздевайся, грейся.

ДЕВУШКА. (Настойчиво.) Так где же дорога-то?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Там…

ДЕВУШКА. Там — это где?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Там. Я туда на раздорожицу хожу.

ДЕВУШКА. А это чего такое?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Раздорожица-то? Раздорожица — она и есть раздорожица. Ну я и хожу туда помолиться, почитать.

ДЕВУШКА. Чего почитать?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Чё надо, то и читаю.

ДЕВУШКА. А я все в Интернете читаю.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Батюшки, да ты насквозь мокрая, давай скидывай одежу-то. Сейчас я тебя в сухое наряжу. Сымай свое-то скорее. На-ка вот, платье приготовила, будто знала, что ты придешь, — вот, надевай. Гляди-ка, трясешься вся.

ДЕВУШКА. (Раздевается, надевает платье.) Холодрыга, замерзла я.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А вот мы счас чаю горячего выпьем — и согреешься. (Готовит чай.) Ну а теперь рассказывай.

ДЕВУШКА. Ну и чё рассказывать?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Чё глазами-то хлопаешь? Про себя рассказывай.

ДЕВУШКА. А должна?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Должна. Откуда сама будешь, куда идешь?

ДЕВУШКА. Бабуль, вы чё меня прессуете-то? Говорила же, к Светке я приехала. Не понятно? Короче, раз уж я здесь тормознулась до утра, гоните чай — и баиньки.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Садись, вот тебе с малиной чай-то. На-ка, мил моя, пей.

Пьют чай, пауза.

ДЕВУШКА. (Доверчиво.) А чего не спросите, как меня зовут?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Я знаю.

ДЕВУШКА. Вы чё, меня знаете?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Лиза тебя зовут, Лизанька.

ЛИЗАНЬКА. Ага… Лизанька. Лизка. Мамка меня Лизкой звала. Имя какое-то дурацкое — Ли-и-изка. Назвала бы Викой, что ли, или Анжелой, а то Лизка.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Хорошее имя, чего ты. А где мать-то?

ЛИЗАНЬКА. Я что, отчитываться должна? Отвал Иваныч.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ладно, не хочешь, видать, пытать не буду. Ты коль приляг, залезай под одеяло-то, а я казать тебе буду добро-то.

ЛИЗАНЬКА. А у вас где розетка? Ну… элек-три-ческа-я.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А зачем мне она?

ЛИЗАНЬКА. Телевизор смотреть, сериалы. У нас все бабульки сериалы смотрят.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Что за сериалы?

ЛИЗАНЬКА. Да… понятно — край непуганых ворон! Мне бы зарядку подключить. Музон послушать.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ничё не поняла.

ЛИЗАНЬКА. Ясно. Никакой цивилизации. Поди, и туалет на улице.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Я тебе ведерко поставила. Вон там.

ЛИЗАНЬКА. Вот попала я.

БАБА ЛИЗАВЕТА. На улицу-то не ходи. Дождь вон как сеет. Вот давай-ка я в шаль тебя укутаю, вот так, в пуховую. В твоем положении надо беречься, а то застудишь дитя-то.

ЛИЗАНЬКА. Какого дитя?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Дочка, видать, у тебя будет.

ЛИЗАНЬКА. Скажете тоже.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Чернявенькая такая, вся в паренька твоего, не русский парень-то.

ЛИЗАНЬКА. Вы что, ясновидящая?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Я-то? Ну не так, чтобы очень. Я помаленьку только вижу-то насквозь. Вот тебя насквозь вижу.

ЛИЗАНЬКА. Гоните.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Да не гоню я тебя, не гоню. Господь с тобой, живи сколько хошь.

ЛИЗАНЬКА. Да не хочу я тут жить.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Не поймешь тебя: то хочу, то не хочу. Гоните.

ЛИЗАНЬКА. Нет, а правда, что вы у меня видите?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Вижу, девонька, ты совсем еще ребенок сама-то, а уж с грехом.

ЛИЗАНЬКА. С каким грехом?

БАБА ЛИЗАВЕТА. С таким. Уж шуры-муры с парнишками водишь. Смелая озорница.

ЛИЗАНЬКА. Да я-то при чем? Они сами за мной бегают. Я же только целуюсь с ними.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Не только.

ЛИЗАНЬКА. Ну, не только, вам-то что?

БАБА ЛИЗАВЕТА. А ничто. А к Светке-то зачем собралась?

ЛИЗАНЬКА. И чё вы мне тут допросняк устроили: куда да зачем?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Я просто так спросила.

ЛИЗАНЬКА. А я просто так отвечаю: Светка — сеструха моя старшая, она педагогический окончила. Она у нас такая вся продвинутая, вот и в деревню ее потянуло, типа деревенской экзотики хлебнуть, а потом уж дальше двигать.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Куда дальше-то?

ЛИЗАНЬКА. В Москву, в универ. Это я в семье самая тупая, а Светка — класс… А я и не претендую. Какой с меня спрос — тупая так тупая. Маманя с батей меня не любят.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ты зря-то не болтай. «Не любят»… Всяк родитель любит свое чадо.

ЛИЗАНЬКА. Да не-е-е, они только над Светкой трясутся. А я — что есть, что нету.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Шляешься, значит?

ЛИЗАНЬКА. Ага. Шляюсь, а чё? А им-то по фигу. Они же еще одного родили, теперь над ним трясутся.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Всяка мать переживает за свое дитя.

ЛИЗАНЬКА. Чё-то моя не переживает. Да ладно.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А ты сама-то что, их не любишь?

ЛИЗАНЬКА. А, достали они меня. Я ведь у них лишняя, они сначала на Светку молились, какая она вся умница-разумница, теперь на этого, на мелкого, молятся, наверное, тоже гений вырастет какой-нибудь. А я-то тупизм полный, что с меня взять, я и домой-то иногда не прихожу, а им по барабану, они меня и не ищут, и не звонят. Так что и сейчас они не сразу бросятся меня искать. Кайфушка, короче… Достало меня все это. В школе тоже классуха заколебала со своим Обломовым, говорит: «Читать надо произведение в оригинале, полностью». Я попыталась эту муть читать, скукотень полная, а в Интернете прочитала сюжет, полстраницы, короче, списала все, а она двояк вкатила да еще засекла, что я курю, заистерила — говорит: пусть родители придут. Ага, щас, разбежались мои родаки. Бесит меня все, и чё я должна читать эту нудятину фиг знает какого века? Короче, сбежала я.

БАБА ЛИЗАВЕТА. К Светке.

ЛИЗАНЬКА. Ну, к Светке, и чё?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Испугалась, чё ли? А ему-то сказала?

ЛИЗАНЬКА. Сказала, и чё? Да пошел он, придурок недоделанный.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Вот и ладно, будешь здесь жить, родишь, никто и не узнает, а там уж поглядим, что да как.

ЛИЗАНЬКА. (Вскакивает.) Родить? Ни фига… Не буду я рожать. Да я вообще детей терпеть не могу. Я во дворе всегда их лупила и мелкого Никитоса лупила, а он орал как недорезанный, а они его жалели. Короче, сначала Светку любили, а потом — его, а меня — нет. Меня не любили! Светка такая умная, а я-то разгильдяйка и учиться не хотела. Вот так они меня и проглядели.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ох, девка, глупая ты еще. Вот что я тебе скажу: никуда ты не пойдешь, никуда я тебя не пущу. Будешь здесь рожать.

ЛИЗАНЬКА. Что вы тупите-то? Здесь они меня найдут.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А говоришь: искать не будут.

ЛИЗАНЬКА. Ну, может… сначала не будут, ну, может, дня два, а потом-то все равно будут.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А у Светки, значит, не найдут?

ЛИЗАНЬКА. У Светки — нет, у нее даже искать не будут. Конечно, они ей позвонят, спросят, а Светка умная, она придумает что-нибудь, типа: что я у нее, не волнуйтесь типа. Они ее послушают. Они перед ней прямо прогибаются.

БАБА ЛИЗАВЕТА. А вот мне детей Бог не дал. Грешница я, видать. Вытравила одного, и все. Так и осталась одна-одинешенька. Может, и твоего вытравим, а?

ЛИЗАНЬКА. Как это — вытравить?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Как? Это уж не твоего ума дело. Хочешь — сделаю.

ЛИЗАНЬКА. Не надо меня травить, не надо!

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ну вот, значит, не хочешь.

ЛИЗАНЬКА. Не хочу! Ничего не хочу!

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ну ладно, не хочешь — не надо. Чего взбеленилась-то?

ЛИЗАНЬКА. Без вас разберусь, я уже все порешала, а теперь спать… баиньки.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Вот и хорошо, вот и правильно, только баиньки будут потом. Айда-ка, девонька, чё я тебе покажу. Чё покажу! Ох, увидишь — умрешь. Ахнешь! (Отдергивает занавеску, показывая на сундук гордо.) Вот!

ЛИЗАНЬКА. А чего это?

БАБА ЛИЗАВЕТА. Добро! (Открывает сундук.) Вот добро-то мое.

ЛИЗАНЬКА. Это тряпки какие-то.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Это не тряпки, мил моя. Вот сколько добра я скопила. Счас глядеть будем.

ЛИЗАНЬКА. Чего глядеть-то, мне к Светке надо успеть.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Чего колготишься-то, ночь на дворе и дождь, переночуешь да с утречка-то и пойдешь. Вот постельку я тебе постелила, а покуда добро покажу. Все-то добро еще никому не казала. Вот, гляди, гляди — полон сундук.

ЛИЗАНЬКА. Классный сундук. Раритет настоящий. Ни фига себе. Не сдвинешь.

БАБА ЛИЗАВЕТА. Ты чего? Не трогай, надорвешься, не дай бог, он же кованый. Вон, ни одного гвоздика нет. Еще от моего деда остался.

ЛИЗАНЬКА. Древний…

БАБА ЛИЗАВЕТА

Конец ознакомительного фрагмента.