Шпион в шампанском. Превратности судьбы израильского Джеймса Бонда

Вольфганг Лотц, 1972

Вольфганг Лотц – большой любитель шампанского, знаток лошадей и одновременно нелегальный разведчик Моссад – одной из самых закрытых спецслужб мира. Откровения автора о своей секретной работе и дальнейшем провале в Египте стали настоящей сенсацией. В течение четырех лет он, используя взятки и подкупы, успешно вживался в элитные круги египетского генералитета и занимался сбором разведывательной информации, пока не был арестован местной контрразведкой. В Израиле его почитают как героя и преподносят в качестве эталона удачливого шпиона, этакого Джеймса Бонда нашего времени. При всей остроте сюжета книга не перегружена ни политической риторикой, ни специальной терминологией и может вызвать заслуженный интерес у читателей, которые узнают также множество любопытных подробностей о разведывательном сообществе Израиля. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Рыжий-бей

— Легче, малыш, легче!

Я натянул поводья и перевел лошадь в легкий галоп. Мой бурый жеребец Доктор четко отозвался на мою команду. Я оглянулся назад. За мной по пятам ехала Вальтрауд. За прошедшие два года она стала настоящей наездницей. Каждый день она проводила в седле по нескольку часов, не обращая внимания на боль в мышцах, обветренную кожу и периодические вывихи колена или локтя. Ее любимый жеребец Снежок сдох полгода назад, и теперь у нее была норовистая англо-арабская кобыла, которую сама тренировала.

«Это у нее отлично получается», — подумал я, когда Вальтрауд поравнялась со мной на своей Изиде.

Мы выезжали из пустыни легким галопом по твердой песчаной дороге, которая вела вдоль возделанных полей в тени раскидистых пальм. Здесь, в уединенном уголке дельты Нила, примерно в десяти милях от Каира, я снял довольно большую ферму вместе со стойлами, кругом для выгула, выставочным рингом и беговой дорожкой. Мы разводили арабских лошадей и каждое утро проводили верхом на лошадях. Помимо того что работа на ферме доставляла нам огромное удовольствие, сюда очень часто приезжали многие наши египетские и немецкие друзья. Некоторые вместе с нами совершали прогулки верхом или получали уроки верховой езды, другие просто отдыхали, наслаждались природой и свежим воздухом.

— Все в порядке? — спросил я Вальтрауд, которая теперь ехала за мной по узкой тропинке.

— Прекрасно. Галоп всем нам на пользу.

Мы отпустили поводья и позволили лошадям идти рядом. Они знали дорогу и не нуждались в управлении. В Германии считалось опасным ездить рядом на жеребце и на кобыле, но я пришел к выводу, что после соответствующего воспитания арабские жеребцы вели себя безупречно в дамской компании.

— Ты знаешь, мне никогда не надоедает любоваться здешней сельской природой, — сказала Вальтрауд.

Мы медленно ехали стремя в стремя и курили, что тоже никак не вязалось с немецкой школой верховой езды. Неожиданно за спиной послышался сильный рев, напоминающий шум взлетающего реактивного лайнера. Мой жеребец Доктор вздрогнул, но я быстро успокоил его легким сжатием боков и посмотрел на часы, зафиксировав время.

Большим достоинством этой фермы была ее близость к экспериментальной ракетной базе, расположенной на 33-м километре шоссе Александрия-Каир. Пуски ракет производились довольно часто, и мне было важно фиксировать время и частоту пусков.

— Да, — сказал я Вальтрауд после небольшой паузы, когда стих рев двигателей очередной ракеты. — Я рад, что мы арендовали эту ферму. Это прекрасная сделка во всех отношениях.

— Это превосходное прикрытие, — отозвалась Вальтрауд. — Посмотри, как они все сюда тянутся.

— Да, похоже, что египетскому генеральному штабу и немецким специалистам просто негде обсуждать свои проблемы.

Это было действительно так. И чем больше гостеприимства мы проявляли, тем больше гостей появлялось у нас. Сначала Валырауд изумлялась тому, как открыто я занимался своим делом. Но я объяснил ей, что шпионы бывают разными, от серых и незаметных людей, которые стараются ничем не выделяться, до экстравертов вроде меня, которые постоянно на виду. Никому не могло прийти в голову (во всяком случае, я на это надеялся), что богатый и эксцентричный немецкий коннозаводчик Лотц, разъезжавший по своей ферме в красно-зеленом национальном баварском костюме и тирольской шляпе, который решительно и публично высказывается по различным вопросам, может быть не тем, за кого он себя выдает. А в Египте, если тебя однажды приняли за кого-то, ты можешь делать чудеса. Так, например, мне удалось получить от генерала Абдель Саляма пропуск на въезд в некоторые закрытые районы зоны канала под тем предлогом, что на Горьких озерах самая хорошая рыбалка. Ему бы никогда в голову не пришло оскорбить отказом такого близкого друга, который был хорошо знаком со многими влиятельными людьми.

— Смешно, — заметил я Вальтрауд, — но немцы убеждены, что я не смогу отличить авиационный двигатель от кофемолки. И чем меньше я интересуюсь их работой, тем с большей настойчивостью они рассказывают мне о своих достижениях. Посмотри, что нам удалось сделать за последние шесть месяцев: получить информацию о двух ракетных базах, точные данные о производстве самолетов на двух заводах, персональные сведения на всех немецких специалистов на военных заводах, данные на военно-морские силы в Красном море, сведения о передвижении войск на Синае, не говоря уже о политической и экономической информации. Совсем неплохой улов.

— Продолжайте в том же духе, оберштурмбаннфюрер, — пошутила Вальтрауд, — и вы получите медаль.

Кроме того, через Абдо и другие свои связи я регулярно получал ценную информацию о передвижении войск и воинских перевозках в Йемене, где армия Насера вела затяжную и бесперспективную войну с местными племенами. Всем уже стало ясно, что он не сможет победить в этой войне, несмотря на массированные бомбардировки и использование химического оружия. Естественно, Израилю было очень важно знать, какие египетские силы скованы в Йемене, каков моральный дух этих войск.

— Кстати, — прервала мои мысли Вальтрауд, — ты высказал какие-нибудь предложения в отношении Хорста Вассера?

— Я, конечно, сообщил о нем, но пока не делал никаких предложений. За ним надо еще понаблюдать. Есть еще пара моментов, которые меня беспокоят.

В мою задачу входило подбирать кандидатов для возможной вербовки в качестве источников информации. Естественно, сам я по соображениям безопасности никогда не пытался вербовать кого-то. Я просто сообщал о возможных кандидатах, давал им характеристики, выяснял их положение и характер сведений, к которым они могут иметь доступ. Остальное должны были делать другие ребята. Если кандидат окажется подходящим, они подойдут к этому человеку, и мне даже ничего не будет об этом известно.

Мы пересекли асфальтовую дорогу у въезда на ферму.

— Не давай Изиде бежать сразу в стойло. Поводи ее, дай отдохнуть, — посоветовал я Вальтрауд. — А вот и Абдулла идет за нашими лошадьми.

Вальтрауд скорчила недовольную гримаску:

— Кажется, это опять Баух на ринге, пытается имитировать испанскую школу верховой езды.

— Бедная лошадь, — заметил я. — Наверное, я слишком предубежден в отношении этой школы, но то, что он делает, может испортить мне настроение на целый день.

— Но ведь ты сам разрешил ему держать здесь свою лошадь.

— А что я мог сделать? Он знает, что у нас много места и я разрешаю другим держать здесь своих лошадей. Как я мог отказать ему?

Мы с Вальтрауд спешились и передали поводья нашему главному конюху Абдулле, который угостил лошадей морковкой и ласково потрепал их по холке.

— У вас была хорошая прогулка, эль-паша? — спросил он.

С тех пор как я увеличил ему жалованье до пяти фунтов в месяц, он перевел меня из ранга «бея» в ранг «паши».

— Великолепная, Абдулла. Скажи, господин Фогельзанг приезжал сегодня утром?

— Да, он пьет кофе на террасе. Он сказал, что должен уехать на несколько дней, и просил меня прогуливать его кобылу. Он дал мне очень хороший бакшиш.

— Я рад за тебя, Абдулла, — сказал я, похлопав его по плечу. — Теперь возьми лошадей и хорошенько их вычисти.

Вальтрауд и я сняли шпоры и пошли на террасу к Фогельзангу.

— Как дела, Гарри? — спросил я, опускаясь рядом с ним в плетеное кресло. — Абдулла говорит, что ты собираешься уезжать?

— Да, Рыжий, я буду очень признателен, если ты поручишь своему конюху выводить мою лошадь, пока я буду в отъезде.

— Хорошо. Ты едешь в отпуск?

— К сожалению, нет. Просто совещание в Мюнхене. Бреннер и все остальные тоже едут. Очень высокий уровень.

— Ты лучше позаботься о бронировании мест в хорошем отеле. Я слышал, что в Мюнхене проходит какая-то конвенция. Могут быть трудности.

— Спасибо, об этом уже позаботились. Как раз сегодня утром пришло подтверждение брони.

С этими словами он вынул из кармана листок бумаги и протянул мне. Читая короткое письмо, я еще не знал, зачем мне может понадобиться эта информация, но я отметил про себя название отеля и номер комнаты.

— Кстати, Рыжий, где тут можно купить хороший «дипломат»? Мой разваливается. К тому же он маловат для бумаг, которые мне предстоит взять с собой.

— Зачем тратить лишние деньги? У меня дома есть совершенно новый кейс, который я практически не использовал. Я дам его тебе в поездку. Завтра же пришлю.

— О, ты очень любезен. Не знаю, как тебя благодарить.

Пока все шло нормально. Старый скупердяй отреагировал так, как я и ожидал от него.

Вернувшись домой, я наскоро пообедал. Нужно было срочно передать информацию о сегодняшнем запуске ракеты. Недавно я получил новый радиопередатчик, более мощный, чем тот, который был закамуфлирован в каблуке сапога. Этот был спрятан в напольных весах, которые постоянно находились в ванной комнате.

Мой первый радиопередатчик оказался слишком слабым и через несколько месяцев вообще перестал работать. Об этом я сообщил в штаб-квартиру тайнописью, которая была дана мне как запасное средство связи. В ответ мне приказали уничтожить радиопередатчик. Но это было легче сказать, чем сделать. Я разбил передатчик молотком, но, разумеется, не мог выбросить его остатки в мусорную корзину. Даже выкинуть их в Нил было не так-то просто, так как за многими иностранцами велась слежка, особенно когда они передвигались пешком. В конце концов нам с Вальтрауд пришлось нанять лодку и отправиться на речную прогулку. Целый день мы провели на реке, а под вечер я выбросил в воду передатчик вместе с остатками ленча.

— Десять минут второго, — улыбнулся я Вальтрауд, вспомнив этот инцидент. — Я поднимусь наверх и немного поработаю.

Обычно я проводил радиосеансы из ванной комнаты в утренние часы по заранее согласованному расписанию. Мы с Вальтрауд уже переехали из района Замалек в прекрасную виллу в пригороде Гиза. Она была со вкусом обставлена дорогой мебелью в английском стиле. Вилла имела большой сад, окруженный высоким забором. Наша спальня располагалась на втором этаже и идеально подходила для радиопередач. Помимо всего прочего, это была единственная комната, в которой я мог закрыться, не вызывая любопытства слуг.

Только я поднялся на второй этаж, как внизу прозвенел звонок.

— Посмотри, кто это, — попросил я Вальтрауд. — Меня не беспокоить.

Она поднялась вслед за мной на второй этаж и выглянула в окно.

— Это Абдо и Фуад. Садовник уже открывает им ворота. Что делать?

— Спускайся вниз и угости их коктейлями, — предложил я. — Скажи, что я принимаю душ и скоро выйду к ним. Я быстро управлюсь.

Я закрылся в ванной, развернул радиопередатчик и ровно в два часа вышел в эфир. Закончив сеанс, я опять «превратил» радиопередатчик в обычные весы для ванной комнаты, смочил и причесал волосы и спустился в гостиную, где Абдо и Фуад пили виски и разговаривали с Вальтрауд.

— Какой сюрприз! — воскликнул я. — Неужели вы, ребята, в это время дня можете не работать, или сегодня праздник?

— Мы отмечаем вторую годовщину твоего первого купания, — пошутил Абдо. — Ты выглядишь очень свежим, Рыжий.

— Вообще-то мы ехали к Алексу, — уточнил Фуад, — но решили по пути заглянуть к вам.

— Абдо как раз рассказывал мне о том, что было после нашего вечернего купания, — сказала Вальтрауд.

Пару дней назад Абдо был у нас со своей женой и двумя детьми. Незадолго до полуночи к нам заглянули Шонманн и Фогельзанг, которые после двух крепких коктейлей предложили поехать на виллу к Шонманну в районе «Сада пирамид», выкупаться в бассейне и поужинать. Вечер удался, всем было весело и легко.

— Ну и что, ты простудился? — невинно спросил я.

— Нет, я не простудился, — ответил Абдо, — но люди из госбезопасности подняли меня из постели в шесть утра.

— Ты хочешь сказать, люди Фуада? — спросил я с изумлением.

— Нет, конечно нет. Совсем из другой службы. Два вежливых господина в штатском, которых интересовало, что я делал в доме Шонманна.

— Ну это уж чересчур! Какое им до этого дело? Я знаю, что Шонманна хорошо охраняют, но вы же генералы…

— Вот именно поэтому, Рыжий. Они напомнили мне о правилах, согласно которым ни один офицер вооруженных сил не может встречаться с иностранцами, особенно с иностранными специалистами, без предварительного разрешения госбезопасности. Это строгое правило.

— Мне казалось, что Насер говорил о том, что его режим защищает свободу, прогресс и демократию? Это проявления такой защиты?

— Не торопись с выводами, Рыжий, — поспешно прервал меня Фуад. — Конечно, глупо вызывать такого человека, как Абдо, на ковер за то, что он выпил с Шонманном, и я им так и сказал, но не забывай, что мы в состоянии войны. Мы должны защищать себя, и, даже если некоторые меры не популярны, поверь мне, они необходимы.

— Думаю, что вы правы, — согласился я. — У нас в Германии во время войны тоже было много ограничений. Но продолжай, Абдо, что случилось дальше? Что ты им сказал?

— Я объяснил им ситуацию, — продолжил Абдо. — Сказал, что встретился с Шонманном и другими специалистами у тебя в доме и мы просто не могли уйти сразу после их приезда. Мы также не могли отказаться от приглашения, не обидев их.

— Они приняли это объяснение?

— О да. Они вошли в мое положение, но попросили впредь помнить о правилах поддержания контактов с иностранцами.

— Значит ли это, что ты должен и нас избегать? Мы ведь тоже иностранцы.

— О нет! О тебе, Рыжий, они знают все, так же как знают и о нашей дружбе. Тебя проверили уже несколько лет назад, — подмигнул мне Фуад. — Поверь мне, это была очень тщательная проверка. Но теперь они знают, что ты симпатизируешь режиму и ненавидишь евреев. Они даже знают, что некоторые немцы недолюбливают тебя за это.

— Те, кому я не нравлюсь, могут не утруждать себя визитами в мой дом. Еще коктейль?

— По маленькой. Нам уже надо ехать. Какие у тебя планы, Рыжий? Давай встретимся на следующей неделе.

— Девятнадцатого мы едем в Мерса-Матрух, мы уже давно собирались навестить Юсуфа Гураба.

— О, я совершенно забыл, что он там, — сказал Фуад. — Какой-то пост в службе безопасности?

— Да. Он начальник службы безопасности Западного района и одновременно исполняющий обязанности губернатора.

— Ну, старый Юсуф пошел в гору! Теперь эта старая ж… совершенно зазнается.

— Фуад, ты несправедлив к нему. Я уверен, что он превосходно справляется со своими обязанностями, чего, кажется, нельзя было сказать о его предшественнике.

— Вот потому-то его и сделали заместителем министра в каком-то министерстве. Дуракам всегда достается самый жирный кусок барана.

— Ты просто завидуешь, Фуад, — усмехнулся Абдо. — Рыжий, ты рассказывал Фуаду историю о том, как тебя обокрали в Мерса-Матрух?

— Какую историю? — оживился Фуад.

— Прошлым летом мы с Вальтрауд отправились на пикник в Мерса-Матрух. Юсуф предоставил в наше распоряжение целую оливковую рощу, а также слугу и охранника, который никак не мог понять, почему мы предпочитали свою палатку губернаторским апартаментам. Но с нами были другие люди, и мы не могли разбивать компанию. Был Баух и…

— А, этот умник господина Гелена^[4], — вставил Фуад.

— Умник Гелена? Что ты имеешь в виду?

— Рыжий, неужели ты действительно не знаешь? Господин Баух не кто иной, как резидент германской разведки в Каире. Нам это уже давно известно. Этот ваш соотечественник не очень умен, но мы позволяем ему резвиться. Пусть лучше будет он, чем кто-то, кого мы не знаем. Естественно, он постоянно находится под наблюдением. Но продолжай, Рыжий, выкладывай свою историю.

— Ну, мы пробыли там около недели и однажды, когда мы вернулись с пляжа, обнаружили пропажу некоторых вещей. Ничего ценного — блок сигарет, купальный костюм, кое-какое белье и тому подобное. Вечером, когда мы ужинали у Гураба, я упомянул об этом инциденте. Надо было его видеть. Боже мой, как он рассвирепел! Он приказал арестовать всех в радиусе одной мили, допросы задержанных продолжались три дня. Я пытался успокоить его, говорил, что украденные вещи не стоили того. Но он был непреклонен. Ограбление гостя было для него личным оскорблением. Наконец пришло время нам уезжать, и, расставаясь, я упомянул, что мы переночуем в Александрии, хотя и не сказал, в каком отеле. Едва мы остановились в отеле, как мне позвонили из штаб-квартиры полиции. Дежурный офицер попросил меня утром явиться к генералу Бишбиши по очень важному делу.

— Ты, наверное, подумал, что тебя хотят арестовать, да?

— Ну, я не совершал каких-то преступлений, но утром в отеле появился офицер, чтобы сопроводить меня в полицию. Он не знал, в чем дело, но знал, что меня разыскивали по всем отелям Александрии. Всем полицейским патрулям был сообщен номер моей автомашины, а также мой и Вальтрауд словесный портрет. И как ты думаешь, в чем была причина этого переполоха?

— Нашли вора?

— Совершенно верно! Генерал Бишбиши рассказал мне за тремя чашками кофе, что вор, бывший чемпион Мерса-Матрух по плаванию, был задержан и наши вещи найдены. Он также упомянул, что Юсуф-бей уже говорил с судьей и тот согласился дать вору пять лет тюрьмы.

— Вот такая у нас полиция! — сказал Фуад. — Представьте себе: поднять на ноги всю полицию Александрии из-за купального костюма и пачки сигарет.

— Это дело принципа, мой друг, — шутливо возразил Абдель Салям. — Нельзя воровать у гостей губернатора трусики, лифчики…

— Довольно, — вмешалась Вальтрауд с напускной скромностью, — ты просто невыносим, Абдо!

— Подождите, дальше будет еще интереснее. Пока я пил кофе с генералом Бишбиши, вошел офицер и спросил, нужно ли продолжать мои поиски. Дело в том, что приказ, отданный генералом Бишбиши, мог отменить только он сам, несмотря на то что меня уже нашли.

Абдо смеялся от души. Фуад чувствовал себя несколько неловко.

— Пожалуйста, Рыжий, не рассказывай эту историю никому в Германии, — попросил в заключение. — В армии ничего подобного не могло случиться.

Абдо иронически улыбнулся, но пропустил комплимент по поводу армии мимо ушей.

— Нам, кажется, пора ехать, — напомнил он своему другу.

— По одной на дорожку, ребята?

— По маленькой. За нашего друга Гураба!

Как только они уехали, я вскочил в машину и промчался в «Риволи», один из самых фешенебельных каирских магазинов. Там я купил превосходный и очень дорогой «дипломат», который отправил Фогельзангу.

Вечером того же дня я зашифровал сообщение для утреннего сеанса, в котором сообщил время прибытия Фогельзанга в Мюнхен, название отеля и номер забронированной для него комнаты. Кроме того, я сообщил, что Фогельзанг любит развлечься в обществе женщин и вечерами вряд ли будет корпеть в номере над своими чертежами. Запасной ключ для кейса я оставил у себя и через два дня сумел переправить его своим коллегам.

Примечания

4

Гелен Р. — директор разведслужбы ФРГ.