Загадочная смерть Огастеса Бриджстоуна

Вольтериан Цицеронский, 2021

Итак, мистер Огастес Бриджстоун мертв. Несмотря на то, что родственники, гости и слуги жертвы что-то скрывают, двум полицейским детективам удается быстро и профессионально провести расследование и изобличить убийцу. Или они ошибаются? Комедийный детектив в трех действиях

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Явление первое

Кабинет. По стенам — картины. В кабинете беспорядок. Инспектор, Сержант, Доктор Чепмен и Мистер Зильберштейн смотрят на лежащее в центре неподвижное тело.

Инспектор. Что вы об этом думаете, сержант?

Сержант. Мертв?

Инспектор. Не исключено. И это было бы крайне неприятно.

Сержант. Плохая примета, сэр?

Инспектор. Точно. До конца смены еще двадцать минут. И значит, это наша головная боль. А так бы Хоукс занимался, а я бы присоединился к ребятам в пабе.

Сержант. А может, он еще жив? Просто без сознания? Может, еще протянет?

Инспектор. Неотложка приедет не раньше, чем через полчаса… А вы умеете оказывать первую помощь, сержант?

Сержант. Думаю, я мог бы попробовать, сэр. На курсах парамедиков что-то такое нам давали. Я, правда, все это время красил сарай суперинтенданту. Но… Кажется, надо положить его лицом вниз, животом на колено, укутать теплым ноги и наложить жгут или шину, не помню куда. Потом надо вроде делать ему массаж и вдувать в него воздух. Да, сэр, и вытащить ему язык, чтобы не запал.

Инспектор. Жгута у нас нет. Но есть насос в машине. А язык у него и так вывалился. А вообще, это мысль… Так, сержант, действуйте!

Доктор Чепмен. Подождите! Что вы делаете?! Он уже около часа как скончался!

Инспектор. Вы кто?

Доктор Чепмен. Врач.

Инспектор. Ветеринарный?

Доктор Чепмен. Почему же? Семейный.

Инспектор. С чего вы взяли, что он мертв?

Доктор Чепмен. Ну как же, дыхания нет, пульс ни на запястье, ни на сонной артерии не прощупывается. Зрачки расширены. Я уже проверял.

Сержант. Он пошевелился, сэр! Я видел!

Доктор Чепмен. Остаточная мышечная реакция.

Инспектор. Ерунда. Если шевелится, значит, жив.

Сержант. Наш судмедэксперт, Дарем, рассказывал, что в прошлом году, зимой, к нему в лабораторию привезли найденный в канаве возле паба труп. Тот тоже вскоре стал шевелиться. В сторону выхода. Едва поймали его почти в дверях. Он даже успел нашевелить на себя штаны. А на секционном столе шевеление только усилилось. Поэтому его пришлось связать, да еще и удерживать двум констеблям, пока вскрытие не закончили.

Инспектор. Проклятье! Ну да ладно. Будем надеяться, что смерть наступила от естественных причин.

Сержант. Например, от старости, сэр?

Инспектор. Сколько ему было лет?

Доктор Чепмен. Пятьдесят пять.

Инспектор. Отлично. Самый возраст.

Доктор Чепмен. Для старости?!

Сержант. По телевизору говорили, что первобытные люди старели очень рано. Уже в тридцать у них выпадали зубы, волосы и прямая кишка. Так что соплеменники сбрасывали их со скалы в море или скармливали своим детенышам.

Доктор Чепмен. Сейчас двадцать первый век, сержант! В цивилизованных странах люди доживают до восьмидесяти.

Инспектор. Вот именно, доживают. Кроме того, вам ли не знать, доктор, что беспорядочный и нездоровый образ жизни может преждевременно состарить любого, даже самого цивилизованного человека.

Доктор Чепмен. Это не про мистера Бриджстоуна. Не про него. (Кивает на труп.)

Сержант. А еще, сэр, человека очень старит седина, темная одежда и груз забот.

Инспектор. Вы ведь тут не случайно, доктор? Знали покойного?

Доктор Чепмен. Да, я наблюдал его пять лет.

Инспектор. Он болел чем-нибудь? Чем-нибудь смертельно опасным? Рак, СПИД, туберкулез?

Доктор Чепмен. У него была желчнокаменная болезнь. Уже много лет. И уверяю вас…

Инспектор. Жаль.

Доктор Чепмен. Жаль?

Инспектор. Жаль беднягу. Такой тяжелый недуг. Годы мучительных страданий наверняка измотали его. Истощили жизненные силы. И вот вам закономерный исход.

Доктор Чепмен. Да не страдал он… С чего вы взяли? И, вообще, при этом заболевании…

Сержант. Я так думаю, сэр, он умер скоропостижно. Внезапно.

Инспектор. Почему?

Сержант. Во-первых, сэр, не похож он на хронического тяжелого больного. Те обычно изможденные, а этот хорошо упитан. Те обычно умирают или в больнице, или в постели, с судном. А этот в рабочем кабинете, вон, с кистью и красками. Что-то рисовал. Да и лицо у него удивленное. Смотрите, как глаза выкатил. Полагаю, сэр, что смерть застала его врасплох.

Инспектор. Верно подмечено, сержант. Тогда примем за рабочую версию, что это либо инфаркт, либо инсульт… или, там, заворот кишок.

Доктор Чепмен. Глупости!

Инспектор. Это еще что такое?!

Доктор Чепмен. Простите, инспектор. Я хотел сказать, что вы ошибаетесь.

Инспектор. Неужели?

Доктор Чепмен. Конечно. Да вы взгляните сами: лицо синюшное и ногти, опять же, да и кровоизлияния в склерах.

Инспектор. Где?

Доктор Чепмен. В соединительно-тканной оболочке глаз. Все признаки асфиксии.

Инспектор. Чего?

Сержант. Доктор говорит, что он задохнулся, сэр.

Инспектор. Н-да… Ну, тогда, сержант, запишите так: сегодня, примерно в 20.00, в доме номер 12 по Чесворд-стрит с мистером Огастесом Бриджстоуном произошел несчастный случай…

Доктор Чепмен. Какой еще несчастный случай?!

Инспектор. Самый типичный. Бытовой. Рядовой такой случай. Большая трагедия для семьи и близких. Что вас не устраивает?

Доктор Чепмен. Да как вы себе представляете, это могло произойти?!

Инспектор. Как вас зовут, доктор?

Доктор Чепмен. Чепмен.

Инспектор. Разочаровываете, доктор Чепмен. Я вам сейчас навскидку могу десяток возможных вариантов назвать, как человек может задохнуться. Он может вдруг поперхнуться хлебом, там, мясом, сыром, захлебнуться чаем, пивом…

Сержант. Виски.

Инспектор. Виски — нет. Если только зерновым. Затем водкой, молоком, затем… затем снова пивом, затем, конечно, рвотой…

Сержант. В соседнем графстве в прошлом году, сэр, леди Давенпорт насмерть захлебнулась слезами, когда у нее на глазах пьяный садовник на спор откусил голову ее канарейке.

Инспектор. Точно, сержант.

Сержант. А еще, сэр, я читал, что можно задохнуться от счастья, возмущения и зависти.

Доктор Чепмен. Что вы такое городите?!

Инспектор. Полегче, доктор. Вы, должно быть, забыли, что троюродная племянница покойной королевы, герцогиня Сосбери, задохнулась от смущения, когда у нее на балу спустились подвязки и слетели юбки. Ее, правда, несмотря на ее почти восемьдесят лет, откачали, но, вот, двое рядом находившихся впечатлительных джентльменов насмерть задохнулись от смеха.

Доктор Чепмен. Поверить не могу! Вы посмотрите, инспектор, у него же синяки на шее, ссадины! Свежие! Это же удушение!

Инспектор. Отвечу. Потертости и даже синяки на шее вполне могут быть и от галстука. Им, кстати, свободно можно случайно задушиться. Хотя галстука на нем нет… Значит, ворот сорочки оказался чрезмерно тесен.

Сержант. А еще, сэр, можно случайно удушиться брючным ремнем.

Инспектор. Да нет, это уже маловероятно. Откуда вы это взяли, сержант?

Сержант. А случай с Петерсоном?

Инспектор. Там были подтяжки.

Доктор Чепмен. Инспектор, у него же язык выпал. Да у него определенно сломана подъязычная кость, а может, и хрящи гортани! Это что, от тесного воротника? Или он так любил завязывать себе галстук?

Инспектор. Вы точно не патологоанатом?

Доктор Чепмен. Я просто хороший врач.

Инспектор. Хороший? А что тогда делаете в нашей дыре? Что не в Лондоне, не на Мэрилебон-роуд?

Доктор Чепмен. Какое это имеет значение? Смерть-то все равно — насильственная. Очевидно же, что его задушили.

Инспектор. Как вы говорите, ваша фамилия? Сержант, проверьте-ка у доктора документы.

Доктор Чепмен. Бросьте, инспектор. Вы же сами все прекрасно понимаете. Сложите же, наконец, два и два.

Инспектор. Задушили, говорите… Или все же задушился? Доктор, не надо искать преступный умысел там, где имеет место банальный, как его там…

Сержант. Божий промысел, сэр?

Инспектор. Да, сержант. Суицид.

Доктор Чепмен. Как суицид?

Инспектор. Да так. Взял ваш пациент, да и повесился. Не уберегли вы его. Не уследили. Понятно теперь, почему вы здесь, а не в Лондоне. Где, кстати, петля? Не здесь? Где же? Кто его снял и принес сюда?

Мистер Зильберштейн. Он здесь и был, сэр. На полу. Я, то есть мы с Вирджинией его так и нашли.

Инспектор. (обращаясь к доктору Чепмену и показывая на мистера Зильберштейна). Это кто?

Мистер Зильберштейн. Я здесь дворецкий, сэр.

Инспектор. Значит, до вас кто-то это сделал.

Мистер Зильберштейн. Зачем?

Инспектор. Да, зачем? Интересный вопрос. Действительно, зачем? Какой смысл переносить труп? Или здесь какая-то хитрость. Трюк какой-то. Тонкий план. Самоубийцы, они, знаете ли, на выдумки ох как хитры. Вы помните Бейкера, сержант?

Сержант. Это было еще до меня, сэр. Говорят, что он погиб в ДТП?

Инспектор. Да, в ДТП. Которое сам же и устроил. Насмерть сбил себя собственной машиной. Когда якобы неосторожно переходил улицу. А машину потом перегнал в соседний округ, к одному механику. Ее, кстати, так и не нашли.

Доктор Чепмен. Не ищите петлю, инспектор. Присмотритесь. Странгуляционной борозды нет. И синяки явно не от веревки. Это следы пальцев, инспектор.

Инспектор. Уж не хотите ли вы сказать, доктор, что он задушил себя буквально собственноручно?

Доктор Чепмен. Инспектор?!

Инспектор. Это, конечно, довольно необычно, но почему бы и нет…

Доктор Чепмен. А кровоподтеки на запястьях? А полуоторванный ворот? Полы сорочки, вон, из брюк вылезли. А обувь? Посмотрите на его обувь, инспектор!

Инспектор. А что с ней не так?

Доктор Чепмен. Одной туфли нет! Вам что, инспектор, это ни о чем не говорит?!

Сержант. Вон его туфля, сэр, под столом валяется…

Доктор Чепмен. Вот именно, сержант, валяется! А должна быть надета! А опрокинутый стул? А смятый ковер? А разбросанные бумаги? Что все это, инспектор, по-вашему, означает?!

Инспектор. Что это означает, сержант?

Сержант. Беспорядок, сэр? Бардак?

Инспектор. Да, сержант, борьбу. На этот раз доктор, кажется, прав. В кабинете явно шла борьба.

Доктор Чепмен. Наконец-то…

Инспектор. А о чем нам говорят признаки борьбы?

Сержант. О спорте, сэр?

Инспектор. Правильно, сержант, о конфликте. Видимо, решение о самоубийстве далось покойному не просто. Налицо, без сомнений, острый внутренний разлад, который в какой-то момент приобрел характер мощного противостояния с самим собой и вылился в яростную, но краткую потасовку.

Доктор Чепмен. То есть?!

Инспектор. Острое помешательство. Раздвоение личности. На убийцу и жертву.

Сержант. И кто победил, сэр?

Инспектор. Это уже не важно, сержант. Главное — Огастес Бриджстоун однозначно проиграл. Присмотримся к фактам. На горле пять явственных отпечатков. Четыре слева. Значит, он душил себя правой рукой. На ней же, на запястье, обширный синяк.

Сержант. Он оказывал ей сопротивление?

Инспектор. Да. Как мог удерживал ее…

Сержант. Коленом?

Инспектор. По размеру синяка, пожалуй, подходит. Но нет, вряд ли. Скорее другой рукой, левой. Она, как известно, слабее и быстро сдалась. А коленом бы он себя, без сомнения, спас.

Доктор Чепмен. Абсурд!

Инспектор. Что опять-то не так, доктор?

Доктор Чепмен. Извините, конечно, инспектор, но, когда он потерял сознание, мышцы должны были расслабиться и он бы просто не смог задушить себя до смерти. А кроме того, инспектор, мистер Бриджстоун был левшой. После перенесенной в детстве травмы пальцы правой руки плохо двигались. Повреждение нервов.

Мистер Зильберштейн. Да, сэр. В непогоду он даже не мог завязать себе шнурки. И пуговицы на одежде пришлось перешить на левую сторону. И гульфик. И…

Инспектор. Да ладно, хватит уже. Послал же вас господь, доктор… Все-таки, значит… Проклятье! Сержант, звоните в паб, пусть ребята начинают без меня. И в отделение, пусть пришлют криминалистов. Начнем сначала.

Явление второе

Кабинет, позднее. В кабинете Инспектор, Сержант, Доктор Чепмен, Мистер Зильберштейн.

Инспектор. Итак, фиксируйте, сержант. Когда мы пришли?

Сержант. Недавно, сэр?

Инспектор. Недавно… Сейчас 21.20. Мы пришли примерно десять минут назад. Значит, было 21.10. Так, пишите: в левом крыле дома комната, прямоугольная, около 14 квадратных метров, ярко освещена потолочным светильником. В центре комнаты на ковре, головой к окну, а ногами… ногами…

Сержант. От окна, сэр?

Инспектор. Да, ко входу в комнату, на спине, раскинув руки, лежит тело пожилого мужчины. Тело не подает признаков жизни. То есть оно — труп. Одежда трупа в беспорядке. Он частично разут. Туфля, правая, находится тут же в комнате, под письменным столом, в полутора метрах от трупа, так, к северо-востоку…

Сержант. Азимут указать?

Инспектор. Давайте.

Сержант. Сорок пять градусов?

Инспектор. Сорок шесть. С половиной.

Сержант. А румб?

Инспектор (обращаясь к доктору и мистеру Зильберштейну). Он был моряком?

Мистер Зильберштейн. Нет, сэр.

Инспектор. Тогда не надо. Так, на коже трупа… впрочем, мы уже это выяснили. Запишете потом, в отделении. Идем дальше…

Сержант. В соседнюю комнату, сэр?

Инспектор. А что там?

Мистер Зильберштейн. Слева по коридору столовая, сэр. А справа — библиотека.

Инспектор. Это следующие двери?

Мистер Зильберштейн. Да, сэр.

Инспектор. Вы голодны, сержант?

Сержант. У меня был бутерброд, сэр. Так что…

Инспектор. Тогда в столовую позже. Так, рядом с левой ладонью трупа лежит кисть… Вероятно, для рисования. Так как рядом с трупом стоит этот, как его…

Сержант. Пюпитр, сэр?

Доктор Чепмен. Мольберт, сержант.

Инспектор. Да, на мольберте — рисунок. Дерево, что ли… Рисунок надписан. Так, «Элизабет». Что бы это значило?

Сержант. Женское имя, сэр?

Инспектор. Да, странно — дерево с женским именем… Ладно, потом разберемся. Около мольберта лежит эта штука, для смешивания красок.

Доктор Чепмен. Палитра, инспектор.

Инспектор. Да вы, доктор, как я погляжу, не только в покойниках разбираетесь?

Доктор Чепмен. Вы удивитесь, инспектор, когда узнаете, в чем еще я разбираюсь.

Инспектор. Весь в нетерпении. Но сейчас не о вас. Убитый что, увлекался рисованием?

Доктор Чепмен. Живописью.

Инспектор. Я и говорю.

Доктор Чепмен. Он неплохо писал.

Инспектор. Стихи, прозу?

Доктор Чепмен. Картины.

Инспектор. Картин тут немало… Вот эта вполне ничего вышла.

Доктор Чепмен. Это Рембрандт.

Сержант. Да нет, это женщина.

Доктор Чепмен. Картину написал Рембрандт, художник эпохи Возрождения. Купальщица, так называется.

Инспектор. Я и смотрю, вроде непохож на себя. Это подлинник?

Доктор Чепмен. Да что вы. Подлинник давно утрачен. Еще в XVI веке. Некоторые, вообще, сомневаются, существовал ли он. А это копия. Искусно выполнена известным мастером Микеланджело, двумя столетиями позже, по памяти. Как подарок себе к собственному восьмидесятилетию.

Инспектор. Голая женщина… Смотри-ка, что еще помнил старик… А это?

Доктор Чепмен. Мадонна.

Инспектор. Не похожа. Я видел ее по MTV.

Доктор Чепмен. Это другая мадонна. Грандука. Принадлежит перу Рафаэля.

Инспектор. Тоже копия?

Доктор Чепмен. Нет, на этот раз подлинник. В мире их всего осталось пятнадцать. Один, по счастью, принадлежал мистеру Бриджстоуну. Он купил его за баснословные деньги у одного знатока на барахолке в Будапеште.

Инспектор. А это?

Доктор Чепмен. Автопортрет неизвестного. Работа философа Вольтера. Уникальная в своем роде вещь. Ценна тем, что Вольтер, как известно, к живописи отношения не имел. Нет сведений, что он написал хоть какую-то картину. Так что эта, по всей видимости, единственная.

Инспектор. А как же установили, что это его рук дело?

Доктор Чепмен. По почерку, естественно.

Инспектор. То есть по индивидуальному изобразительному стилю?

Доктор Чепмен. Нет, натурально по почерку. Там в левом нижнем углу подпись: «от Вольтера моему другу Леонардо». То есть да Винчи. Сохранилась их переписка. Почерк сличили. Оказалось — подпись подлинная… А вот эта, обратите внимание, инспектор, работа древнегреческого слепого художника Гомера

Сержант. Симпсона?

Доктор Чепмен. Просто Гомера. У древних греков не было фамилий. Выполнена художником на ощупь. Взятие Трои Наполеоном.

Инспектор. Кем?

Доктор Чепмен. Наполеоном.

Инспектор. Вы уверены?

Доктор Чепмен. Убедитесь сами. Вот он, на заднем плане. На фоне пирамид.

Инспектор. А это кто?

Доктор Чепмен. Ахиллес. Ведет войска в атаку.

Инспектор. У него что, винтовка?

Доктор Чепмен. Нет, что вы. Откуда в те времена винтовки? Это, несомненно, мушкет.

Инспектор. Значит, все эти картины немалой цены?

Доктор Чепмен. О да. Для примера — думаю, что после смерти мистера Бриджстоуна это уже можно озвучить — всего пару месяцев назад он продал одну из картин Бетховена некоему пожелавшему остаться анонимным коллекционеру из Колумбии за двадцать тысяч фунтов.

Инспектор. Постойте-ка, кажется, Бетховен был композитором?

Доктор Чепмен. Однозначно. Поэтому картина написана в форме фортепианной сонаты.

Инспектор. Похоже, вы очень осведомлены, доктор.

Доктор Чепмен. Я был личным врачом мистера Бриджстоуна несколько лет. У него не было от меня секретов.

Инспектор. А много еще таких картин?

Доктор Чепмен. Есть несколько в гостиной и пара в столовой.

Мистер Зильберштейн. Есть еще в спальнях, коридорах, сэр. В кухне также, в постирочной. У меня в комнате висит одна, в погребе, кажется. Несколько на чердаке и в сарайчике с садовым инструментом еще с десяток.

Инспектор. Значит, убитый определенно был далеко не беден… И кто наследники?

Доктор Чепмен. Родственники, полагаю. Они все здесь, в гостиной.

Инспектор. А вы?

Доктор Чепмен. О нет! Если только в духовном плане… Видите ли, я много перенял у мистера Бриджстоуна…

Инспектор. Что же, вырисовывается вполне отчетливый корыстный мотив… Кстати, вы проверяли, все вещи в кабинете на месте? Ничего не пропало?

Мистер Зильберштейн. Нет! Нет! Сразу же и проверили. Все на месте. И картины, и книги, и серебряный письменный набор, и малахитовая шкатулка с поздравительными открытками, и комплект из двенадцати нефритовых слоников, и гербарий из маковой соломки, и коллекция древних черепков и…

Инспектор. А деньги? Драгоценности? Наличные он где держал?

Мистер Зильберштейн. Кошелек с шестнадцатью пенсами, банковские карты — все в карманах пиджака. Мы ничего не трогали.

Доктор Чепмен. Часы у него были. Золотые. Картье.

Мистер Зильберштейн. Ну, были. Когда-то. Он их потерял. Или продал. Давно-о.

Доктор Чепмен. Но…

Инспектор. Понятно, вернемся к осмотру. Так, на чем мы… Палитра… Ага, по палитре рассыпан какой-то порошок… Пепел, что ли… Что, он жег на ней что-то? Пепла немного. Значит, документ маленький. Записка?

Доктор Чепмен. Может, это табачный пепел?

Инспектор. Хм. Какой отвратительный запах. Не исключено. Что он курил?

Мистер Зильберштейн. Сигары, сэр. Гаванские сигары.

Инспектор. Однако, почему он стряхивал пепел не в пепельницу, а на палитру? И вон, на пиджак. Странно… Что вы об этом думаете, сержант?

Сержант. Он был неряхой, сэр?

Мистер Зильберштейн. Мистер Бриджстоун был очень аккуратным человеком! И очень чистоплотным!

Доктор Чепмен. Патологически чистоплотным, я бы сказал.

Инспектор. Ага! Обнаружилась интересная деталь!

Сержант. От инспектора ни одна мелочь не ускользнет, доктор.

Доктор Чепмен. Что вы нашли, инспектор?

Инспектор. Важно, чего я не нашел!

Доктор Чепмен. Значит, что-то все-таки ускользнуло!

Инспектор. Если он курил, то где окурок? Ни рядом, ни в пепельнице его нет! Что это может значить, сержант?

Сержант. Он его вдохнул, сэр?! И подавился им?!

Инспектор. Точно! Сержант, звоните скорее в паб…

Доктор Чепмен. Опять вы за свое, инспектор! Как он мог его вдохнуть, когда кто-то мертвой хваткой сдавливает ему горло?

Инспектор. Ах ты ж… Отбой, сержант… Тогда получается, что окурок кто-то унес.

Сержант. Например, убийца?

Доктор Чепмен. Зачем убийце сигарный окурок?

Сержант. Он — маньяк! Ну забирает с места преступления какие-то мелочи. Для личной коллекции. Хранит их у себя в мрачном подвале. И время от времени, по ночам, перебирает их трясущимися от возбуждения руками, смакуя подробности совершенных им злодеяний. Может, даже пуская слюну.

Доктор Чепмен. Вам надо меньше читать беллетристики, сержант.

Сержант. Я видел в кино.

Инспектор. Ему ни читать, ни писать, ни смотреть фильмы некогда, доктор. Впрочем, как и мне. Мы с утра до ночи пропадаем на работе! У нас нет времени даже на кружку-другую пива с друзьями!

Доктор Чепмен. А может, и вовсе не было никакого окурка?

Инспектор. Как это? Откуда же пепел? Значит, все же записка… А где же спички, доктор? Где зажигалка? Или убитый сжег ее взглядом?

Доктор Чепмен. Сгорела сама. От стыда за свое содержание.

Инспектор. Ерничайте лучше у себя в процедурной, доктор! С медсестрами, или с кем там вы еще ерничаете… Здесь же идет официальное расследование! А мы с сержантом — должностные лица! При исполнении! Убийством занимаемся! Между прочим…

Доктор Чепмен. Простите, инспектор, погорячился.

Инспектор. То-то. Все, закончили с осмотром. Теперь что, сержант?

Сержант. Аресты, сэр?

Инспектор. Правильно! Опрос свидетелей. Давайте их по одному в столовую.