Волшебный край короля Оберона (сборник)

Группа авторов, 1902

Перед вами сборник сказок и легенд, составленный в 1902 году английским писателем и журналистом Уолтером Джеррольдом (1965-1929). Герои этих волшебных историй – подданные короля Оберона: феи, эльфы, гномы, тролли и другие персонажи европейского фольклора. Они собрались на большой праздник по случаю примирения Оберона с королевой Титанией, чтобы порадовать их рассказами о своих проделках. На этом празднике присутствовали Ник Основа и его друзья, о чём поведал нам Уильям Шекспир в комедии «Сон в летнюю ночь».

Румпель-штальцхен

На самом краю дремучего леса протекал светлый и быстрый ручей; над ним стояла мельница. Сам мельник жил неподалёку в своём домике вместе с красавицей-дочерью, которая была к тому же ещё и умной, и работящей. Мельник так гордился ею, что однажды даже похвастался проезжавшему мимо на охоту королю, что она может спрясть золото из соломы.

Король же, как это часто случается, был жадноват и золото очень любил. Когда он услышал, что говорит мельник, тут же повелел привести к нему девушку.

Король взял её с собой во дворец, но там он отвёл её в сарай, доверху забитый соломой, дал ей прялку и приказал:

— Всё это ты должна спрясть в золото до утра, если тебе дорога жизнь.

Напрасно бедная девушка плакала и говорила, что всё это лишь глупое хвастовство её отца. Ведь никто не может спрясть золото из соломы! Дверь заперли, и она осталась одна.

Девушка села в дальнем уголке и зарыдала в голос над своей тяжёлой судьбой. Как вдруг дверь отворилась, и появился очень уродливый, хромой, маленький человечек, который спросил её:

— Над чем ты так убиваешься, моя хорошая?

— Ах! — ответила девушка. — Я должна спрясть золото из соломы, а я не знаю, как это сделать.

— Что ты мне дашь, — спросил человечек, — если я тебе помогу?

— Моё ожерелье, — тут же сказала девушка.

Человечек согласился, сел за прялку, закрутил её так, что только спицы замелькали, и запел:

— Колесо, вертись, вертись!

Солома, в золото прядись!

Колесо послушно вертелось, солома двигалась, и очень скоро на самом деле вся спрялась в чистое золото.

Когда король утром увидел это золото, он был поражён и счастлив. Но, поскольку его жадность никуда не делась, он велел принести побольше свежей соломы и снова запер дочку мельника в сарае. Она снова не знала, что ей поделать, но гном явился к ней и в этот раз, спросив:

— Что ты мне дашь за работу?

— Колечко с пальца, — сказала девушка.

Гном взял колечко, сел за прялку и снова принялся за работу, посвистывая и напевая:

— Колесо, вертись, вертись!

Солома, в золото прядись!

И опять всё было сделано ещё до рассвета.

Король обрадовался ещё больше, увидев своё сверкающее богатство. Но ему и этого было мало, и он повелел принести в сарай всю солому, какая только нашлась в королевстве, и сказал:

— Спряди всё это за ночь — и станешь моей королевой.

Когда карлик пришёл в третий раз и снова задал вопрос, что ему дадут за работу, бедная девушка заплакала и сказала:

— У меня больше ничего не осталось.

— Тогда, — сказал гном, — обещай мне, что отдашь мне своего первого ребёнка, который у тебя родится, когда ты станешь королевой.

Девушка подумала, что этого никогда не случится, и согласилась — другого-то выхода у неё всё равно не было. Снова закрутилось колесо прялки, и карлик в третий раз спрял всю солому в золото.

Утром пришёл король и увидел, что задание его выполнено. Ему пришлось сдержать королевское слово и взять дочку мельника в жёны. Она стала королевой.

Когда же у неё родился первенец, она была вне себя от счастья и на радостях совсем позабыла про карлика. Но однажды он появился в спальне, где королева баюкала своё дитя, чтобы напомнить ей о её обещании. Она горько сокрушалась над своим несчастьем, сулила ему хоть всё богатство казны, но тщетно. Однако в конце концов её слезы и рыдания тронули карлика, и он сказал:

— Я дам тебе три дня. Если за это время ты сумеешь угадать моё имя, дитя останется с тобой.

Королева не спала всю ночь, вспоминая все имена, которые она когда-либо слышала. Она разослала гонцов по всей стране, чтобы они искали самые редкие имена.

На следующее утро маленький человечек явился вновь, и королева стала называть ему имена, которые ей удалось вспомнить:

— Тимоти, Ихабод, Бенжамен, Иеремия… — и много других имён.

Но карлик только качал головой:

— Госпожа, меня зовут совсем не так.

На другой день она перечислила ему все самые странные и смешные имена, какие только смогла придумать:

— Кривоног, Горбун, Длиннонос…

Но он повторял:

— Госпожа, меня зовут не так.

На третий день к отчаявшейся королеве вернулся последний из посланных ею гонцов и рассказал вот что:

— Я шёл два дня и всё не находил никаких имён. Но вчера на высоком холме, среди леса, где лиса с зайцем желали друг другу доброй ночи, я увидел маленькую хижину. Возле неё горел костёр, а вокруг огня прыгал смешной маленький гном. Он скакал на одной ножке и пел:

— Нынче буду суп варить,

Пиво-мёд-вино пить,

Завтра — праздник собирать,

К себе гостя ожидать,

Ведь хозяйке не узнать —

Румпельштильцхен меня звать.

Как только королева это услышала, она прямо подскочила от радости. Когда же карлик пришёл в третий раз, она села на трон и собрала вокруг себя весь двор. Возле трона стояла кормилица с младенцем на руках, как будто королева действительно была готова его отдать. Карлик радостно хихикнул, представляя себе, как отнесёт ребёночка в свою хижину, и воскликнул в нетерпении:

— Ну что же, госпожа, как меня зовут?

— Джон? — спросила королева.

— Нет, госпожа.

— Том?

— Нет, госпожа.

— Тогда, — тихо сказала королева, — тебя зовут Румпельштильцхен.

— Чёрт! — воскликнул карлик. — Чёрт тебе это подсказал! — И так сильно топнул ногой со злости, что проломил под собой пол и застрял между досками.

Ему долго пришлось оттуда выбираться. Вырвавшись, он тут же исчез с глаз долой. Кормилица смеялась до слёз, младенец пускал пузыри, а все придворные махали руками и приговаривали:

— Стоит ли так переживать из-за ерунды? Всего вам хорошего, дорогой господин Румпельштильцхен!

— Слишком уж коротко, — вздохнул Оберон.

— Ваше величество, — возразил рассказчик с достоинством. — История измеряется не количеством слов. Нет нужды тратить двадцать минут на сказку, которую можно рассказать за десять.

— Верно, — добродушно согласился Оберон. — Но раз уж ты сумел рассказать нам так много за столь малое время, так, может быть, расскажешь ещё что-нибудь?

— С радостью, — согласился гном, переложил ноги так, что сверху теперь оказалась левая вместо правой, и начал историю, героем которой был