Заём

Влас Дорошевич, 1907

«Заставим служить новой России лучшего из слуг старого режима. Единственного государственного человека этого режима. Самого умного, самого талантливого…»

I

Заставим служить новой России лучшего из слуг старого режима.

Единственного государственного человека этого режима.

Самого умного, самого талантливого.

С. Ю. Витте.

Пусть в эту трудную, эту роковую минуту человек, умевший находиться в трудные минуты, из-за гроба подаст нам совет.

Как был спасён на краю гибели старый строй в роковое для него время 1905–1906 гг.?

Как спасаются всякие режимы. Как спасается всякий строй.

Витте на это отвечал откровенно, спокойно, ясно:

— Перед нами стояли два вопроса. Армия и деньги. Как вернуть из Маньчжурии армию? Озлобленную неудачной войной, революционно настроенную. Она совершила бы переворот.

Второй вопрос был — как достать денег.

— Обезвредить армию нам удалось. Благодаря расстоянию. Мы её вернули par les petits paquets.

Витте почему-то по-французски говорил это: маленькими количествами.

— По дороге мы её разоружали. И, вместо армии, в Россию вливались маленькими струйками горсточки безоружных обывателей. И рассасывались в стране. Впитывались. Как капли дождя в песок. Армия была возвращена. За армию мы были спокойны. Эта опасность исчезла. Оставалась другая, такая же огромная. Достать денег. И это сделал я!

— Он думает…

Витте произносил: думает, слушает, пишет:

— Коковцев думает, что деньги достал он! Деньги дали мне. Заём подготовил я! А он только съездил за деньгами.

Гр. Витте говорил о гр. Коковцеве со злобой, с уничтожающей иронией.

— Это всё равно, что какому-нибудь фабриканту согласятся дать в банке под вексель 100.000 рублей, он пошлёт с векселем артельщика получить деньги, а тот и станет уверять: «Деньги дали мне! Вот какой у меня кредит!» Деньги дали мне. Я подготовил заём. А он… Вместо него, можно бы послать просто артельщика за получением. Толк один и тот же. А стоило бы дешевле. Проезд по второму классу туда и обратно и 200 рублей наградных. Только и всего.

— А когда русские подняли агитацию в Париже, чтобы нам денег не давали, — они знали, что делали. Они знали, что это будет для строя смертельный удар. Знали, что бьют по самому больному месту. Под сердце.

— Но когда армия была больше не страшна, а заём удался, — строй был спасён. Даже больше, чем я предполагал и… хотел.

Он всегда говорил, указывая на сердце:

— Здесь я за самодержавие.

Но это…

Он указывал на лоб!

— Это говорит мне, что нужно другое.

— Строй был спасён. Больше нам ничего не было страшно.

Так был спасён старый строй. Так уцелел в роковую для него минуту старый режим.

Так спасаются все строи. Все режимы.

Старые и новые.