Адорай Шахлер

Владислава Шлёнкина, 2023

Что будет, если общество отвергнет подломленного человека? Верно, он разочаруется в людях. Молодцы. А если этому человеку хватит силы духа, чтобы создать правильный, по его мнению, мир? Что человечество получит в итоге: рай или ад?..Правда хотите знать? Увы, но об этом можно только догадываться, ведь человеческая жизнь скоротечна, ничтожно скоротечна в сравнении с рамками времени и истории. А вот у них больше шансов застать этот момент конца, ну или же возрождения. У кого? У тех, кто более приспособлен к жестокой гонке «жизнь». Много вопросов, да? Тогда погнали. Только чур без обид, а то вдруг кто-то не воспринимает правды…

Сколько боли…

Прошло 2 месяца

Пап!? Па-па!? Ты где!? Папочка! Мне больно. Помоги. Я не хочу… Пап, они тебе не поверят. Пап, не надо. Пап, это того не стоит. Пап, думаешь она бы это одобрила. Пап, ты же хороший, не надо. Паааааааааап…

— Ааа. Боже! Верон хватит. Хватит. ХВАТИТ. ХВАТИТ. ХВАТИ-И-И-Т!

Мужчина заплакал и схватился за голову.

Нет Верон, я не передумаю ни за что. Годы исследований, десятки жертв, месяцы поисков, тренировок, обработки малолетнего создания! Это всë будет не зря! Не зря! Вдох… выдох. Вдох… выдох.

— Я этого не оставлю. Он станет первым. Первым из великих. Великих. Да. Так и будет! Жаль, что ты этого не понимаешь. Он станет первым. Сегодня. Сегодня? Чëрт! 7-ое? О боги, я проспал. В самый ответственный день проспать. Да что со мной!?

***

— О, здравствуйте, Адорай Айдúлов! А почему сегодня нет тренировок. Я пошёл, но мне сказали идти ко врачу и ждать. Что-то не так?

— Привет, Ром. Всë хорошо. Помнишь наш разговор о супергероях? Что делает супергероя, супергероем?

— У них есть суперспособности, ну там летают и такое

— Ну вот получается ты ещë не можешь быть супергероем. Но сегодня мы как раз таки это изменим

— Правда!? У меня будут суперсилы!? А, а, а я буду летать?

— Не совсем, ты будешь очень сильным и бессмертным. Разве это не круто? Летать в наше время каждый дурак может, а вот рецепт бессмертия не известен никому. Ты будешь первым

— Оооо. Круто. А когда, когда? А больно будет?

— Никому ничего просто так не даëтся, за всë всегда надо платить и что-то претерпевать. Но ты главное не бойся. Всё будет хорошо

Судя по предыдущим, будет очень больно, многие умирали только от болевого шока. Но сейчас я продумал всë. Он в хорошей физической форме — будет не такой сильный перепад. Главное — это его разум: он должен принять это и научиться пользоваться. Главное разум. Ра-зум.

***

Первый этаж, небольшое помещение с белыми стенами и кушеткой в центре. С самого утра здесь царит напряжëнная обстановка. Десятки людей в белых халатах суетятся. Всеми халатами руководит Холодов. Сегодня он на удивление бодр и даже взволнован. Именно в этот муравейник Адорай привëл Рому и усадил на кушетку.

— Ром, посиди пока тут, подожди

По лицу мальчика было видно, что он не понимает, что происходит, и эта неизвестность его безумно пугает. Но за время пребывания в этом месте он научился доверять людям вокруг и не истерить. К мальчику подошёл молоденький халатик с миловидным и даже нежным лицо и русыми вьющимися волосами. Он добродушно улыбался. Рома на долго остановился взглядом на его лице. Один вид этого юноши успокоил Рому. Халатик с нисходящей улыбкой мягким голосом сказал:

— Ляг и расслабься, всë будет хорошо

Этот же, незнакомый Роме халатик стал привязывать его к кушетке довольно широкими ремнями. Удивительно было то, что ложе было явно приспособлено для детей: размеры его были стандартными, а вот крепления специально были сделаны так, чтобы их можно было двигать исходя из роста подопытного. Поверхность кушетки была выполнена из мягкого материала. Правда вот внешний вид этой ткани говорил явно о чëм-то не очень хорошем: разные въевшейся пятна, в том числе и пятна крови, потёртости и ободранности по краям. Эта была одна из тех картин, через которые можно понять и услышать, что здесь происходило. Зрелище не из приятных. Дальше халатик прикрепил к маленькому, худощавому тельцу проводки и датчики. Приборы заработали. Сердце мальчика билось с бешенной скоростью.

— Не бойся. Ничего страшного не произойдëт. Подумай о чем-нибудь хорошем, приятном

Тот же юноше стал через шприц что-то вводить в руку мальчика

— Ничего страшного. Это успокоительное. А то у тебя сейчас сердце взорвëтся

Халатик ещё раз мягко улыбнулся и заглянул в глаза Роме. Мальчику и правда стало легче то ли от укола, то ли от этой улыбки, такой родной, как будто бы он с этим парнем был знаком много лет

Адорай, который всë это время стоял рядом, ушëл в помещение, находившееся за небольшим стеклом, и стал с крайне серьëзным, даже суровым лицом о чëм-то говорить с Холодовым.

— Ты точно всë проверил? Ошибок быть не должно?

— Всë проверено сэр. Последние эксперименты прошли успешно.

— Я буду наблюдать на протяжении всего процесса. Если по какой-либо причине этот мальчонка пострадает, будет плохо всему составу. А ты знаешь, я умею причинять боль и не боюсь этого. Надоели мне уже эти ошибки. Раз за разом вы ошибаетесь, потом на коленях уверяете, что такого больше не повторится, что всë проверено, промаха быть не должно, и снова ошибаетесь!

— Сэр, всë проверено. Мы полгода потратили на исправление прошлогодних ошибок. Мальчишка хорош. У нас всë подсчитано и готово

— Да у вас всегда всë идеально. Ладно, давай своим халатикам команду, пусть приступают

— Есть, сэр

Всë получится. Я в это верю. Он вытерпит. Да, он сможет. Огонь и вода закаляют метал. Терпение и муки куют человека.

Холодов вернулся в основное помещение и началось ключевое действие, к которому готовились больше полутора лет. Роме опять ввели несколько странных уколов, но, уже не объясняя, что это. Над кроватью зажёгся яркий красный свет. Все в комнате надели специальные очки и подошли к мониторам. С каждой минутой Роме становилось всë хуже. Всë тело болело, ныло, температура сильно возрастала, голова кружилась, сердце билось намного быстрее. Боль становилась невыносимой… Раздался крик. Рома стал извиваться на кушетке, биться об неë затылком. Ремни, сдерживающие мальчика, врезались ему в руки и в ноги, оставляя красные следы. Халаты молча выполняли конкретные функции, лишь изредка раздавался твëрдый голос Холодова, нервно раздававшего приказы. Но тишины в помещении не было: почти без перерывов звучал детский крик, страшный, мучительный, отражавшийся от голых стен и усиливавшийся. Он мог долго не затихать. Но всë же периодами он сменялся мычанием и болезненным стоном. В эти моменты Роме становилось легче: грудная клетка начинала подниматься и опускается более спокойно, вдохи были глубокими, хоть и неравномерными, нижняя челюсть тряслась, лицо было влажным от пота и слëз, которые лились не прекращаясь, всë его маленькое, худенькое тело выражало чувство сильной усталости и измученности. За стеклом всë так же стоял Адорай. Его лицо выражало сильное волнение и обеспокоенность.

57, 58, 59 и равно час прошëл. Неплохой результат, немногие до такого доходили. Хм, давай же…Чëрт! Я опять привязался! Нельзя! Нельзя! Это неправильно. Это не профессионально. Ааа, эти жалкие человеческие эмоции и чувства. Они являются корнем всех проблем. Всех! Да, бывает от них, конечно, и положительный эффект, но несчастных случаев намного больше. Любая эмоция может отключить у человека разум и толкнуть на безумство! Нельзя им подчиняться, надо себя контролировать. Ра-зум. Ра-зум…

А я ведь не только привязываюсь, я даже всех их помню. Всех! И ведь с каждым я был близок… Мик прожил дольше всех. Ведь два месяца продержался после прививки. Маленький герой… Неееет их имена нельзя забывать. Они навсегда войдут в историю, да даже уже вошли. Благодаря им произойдëт апгрейд Человечества. Благодаря им возможен этот большой шаг в будущее. Даже не шаг, прыжок…

Хм, удивительно, цивилизация, существующая миллионы лет, дойдя до точки кипения, теперь ищет спасения и не понимает, что это конец. Всë! С этого дна уже не выбраться. Мы, люди, обречены. Мы слишком обросли тем, что уже давно пора бы сбросить: традиции, разделение на нации, расы, страны, все эти эмоции и чувства… да в принципе весь уклад жизнь уже пришëл в негодность! Остаëтся лишь перерождение. Когда вещи устаревают и изнашиваются, их заменяют новыми, более современные, более приспособленными…

В укрытие Адорая зашëл Холодов. Он был по-прежнему взволнован, но уже не бодр, а как обычно на исходе сил.

— Как всë проходит?

— Всë хорошо, сэр. Главная фаза: введение инъекции пройдена, осталось лишь дождаться полного проникновения генетического материала в клетки и соединения его с ДНК

— Расслабляться всë равно рано. Никого из халатов не отпускай

— Да сэр. Ам…

— Чего тебе?

— Я просто хотел сказать, что вы можете пока сходить отдохнуть, пообедать в конце концов. Это ещë продлится очень долго, часов 10 точно. Может и больше

— Я что не ясно выражаюсь? Я же сказал, что никуда не уйду. Свободен!

— Да, сэр!

Боже, ему так больно. Хм, хотя все когда-то претерпевают боль. Правда, не все потом понимаю, куда направить силы, полученные после мучений, и вместо того, чтобы отрастить новые крылья и полететь в нужном направлении, пытаются подняться в воздух взмахами кровавых остатков, причиняя тем самым себе ещë большую боль и медленно убивая себя.

***

Уже вечерело. Через узкое решëтчатое окно под потолком пробивались лучи закатного солнца. Все участники эксперимента выглядели устало и измождёно. Однако напряжение никуда не делось. Халаты пристального смотрели то на крохотное тельце, то на мониторы. Состояние Ромы было крайне нестабильным: могли начаться очередные приступы боли, а иногда он терял сознание. В такие моменты по всем пробегал холодный пот. Несколько раз Холодов лично делал парню сердечно-лëгочную реанимации. Адорай также выглядел устало. Иногда он терял связь с реальностью, фокусируясь на одной точке. Хотя из-за затянувшейся операции, он начинал всё больше волноваться, нервничать, дёргал Холодова.

— Холодов, ну-ка, подойди сюда

— Сэр?

— Что сэр? Что вы так долго!? Почему его организм до сих пор сопротивляется!? Вы понимаете, что он уже медленно умирает!?

— Сэр. Мы делаем всё что можем. Сейчас всё зависит от него…

— От него, от него! А вы тогда мне на что!? Разве не ты мне обещал, что всë будет по-другому!?

Холодов и без того дёрганный и уставший, начал переживать ещë сильнее. Сердце забилось быстрее, руки затряслись. Каждый раз, когда Адорай начинал с ним так говорить, он как будто бы умирал внутри и возрождался только, когда его отпускали. Да, Холодов чувствовал вину, огромную вину, но не пред мальчонкой, к чьей жизни он отнёсся, как хирург к перчаткам, а перед Адораем, перед идеей.

Вдруг всë резко потемнело: лампы, аппаратура всë вылетело. Писки приборов затихли. Лишь через узкое окно пробивался хоть какой-то свет. Все в каморке перепугались. Адорай соскочил со своего места. Вечерние лучи ярко осветили его наполненные страхом и бешенством глаза.

— Это что за ***?

Тишина, растерянные взгляды. Холодов, как старший, запрокинул голову к потолку и проскрипел сквозь зубы:

— Походу электричество вылетело

–Серьёзно!? И как ты это понял!? ГЕНИЙ

Адорай был в бешенстве, казалось, он вот-вот воспламенится.

— ЧТО СТОИМ? Вы же уже с необычайной точностью определили проблему… Господи, стоят истуканы! Почему вы сами ничего не можете! Кто-нибудь умный быстро в цоколь!

Началась суета и беготня. Халатики стали носится по этажам и коридорам. Длинные световые лучи от фонарей периодически освещали лица суетившихся муравьёв. Кто-то искал электрика, кто-то тащил в комнату преображения всë, что могло испускать свет, всë что могло помочь Роме. Проблема была в том, что распределительных щитов в здании было несколько, из-за чего ремонтные работы должны были вести согласовано и слажено, а это нужно было ещë организовать.

В это время Адорай и Холодов нависли над Ромой. Холодов положил свою холодную, розоватую руку, с длинными тонкими пальцами, на грудь мальчика, ближе к шее, чтобы отслеживать его дыхание, а второй рукой обвил фарфоровое запястье и самостоятельно стал отсчитывать удары сердца.

— Холод, мы же его сейчас можем потерять. Ни кислорода, ни датчиков… Господи, он так не стабилен

— Сэр, я сам прослежу за ним, а парни сейчас быстро всë уладят…

— Подожди… Что если?.. Если сердце остановится не качай его

— Что!? Он же умрёт!?

— Да… возможно… Понимаешь, его организму нужен стимул, чтобы он принял прививку. Эти клетки и он сейчас в отношении"паразит-хозяин", а должны стать симбиозом

— И вы думаете, что смерть поможет?

— Не смерть, а всего лишь угроза смерти… Да… Надеюсь… Ну это же факт, что перед лицом общей угрозы даже враги могут объединяться…

— Но это же не живые существа, а всего лишь клетки, одни из которых созданы искусственно в лаборатории…

— И что?

— У них нет разума! Как они, по-вашему, будут мыслить и организовываться. Это ж клет-ки

— Им и не нужен разум. Алгоритм! Как у программ. Их единственная цель — это сохранение жизни организма

— Извините, конечно, но я не вижу в этом логики

— Тебе и не надо. Ты лишь руки, которыми я управляю

— Я ни в коем разе не сомневаюсь в ваших знаниях, но, при всëм уважении, я тоже не глуп. Я уже больше 20 лет копаюсь в этой теме. И что-то уже раскопал. И потому считаю эту идею безрассудной

Голос Холодова дрожал. Он никогда ещë не позволял себе вот так, наедине с Адораем, прямо ему в глаза, высказать свой протест. И он боялся не зря, ведь время для бунта он выбрал крайне неподходящее. Адорай несколько минут смотрел в пустоту. Его нос стал подёргиваться, вдохи были большие, но медленные.

В какой-то момент он, как будто ожил, и стал быстрыми шагами обходить помещение. Не сказав ни слова, рванул к столику с инструментами. Схватил скальпель… По левой руке Ромы потекла кровь. Длинная рана, почти от локтя до запястья, появилась на теле ребëнка.

— Вы что делаете!? Зачем!?

— Ждëм… Поставь секундомер

Холодов в одно движение достал секундомер из кармана и включил.

— Что вы делае…

— Тихо! С тобой я потом разберусь

Адорай вытащил влажную салфетку и постарался очистить рану от крови… Так прошло некоторое время.

— СТОП. Сколько? Сколько времени?

— 4 минуты 27 секунд. Ну ещë плюсом секунд 5. Я же не сразу запустил отсчёт

— Работает!

— Но остался шрам! Вы что не видите! Это сбой, нельзя сказать, что этот эксперимент удачный…

–Вполне можно. Регенерация случилась? Случилась! А ты мне говоришь, что я безумен!.. Сейчас я сделаю вид, что ты мне ничего не говорил, но, когда всё завершится, напомню тебе, что такое субординация!.. Да, погрешность есть. Поэтому теперь наша задача выяснить, что именно не даёт клеткам выполнять заживление быстрее и эффективнее

— Вы правда готовы сейчас положить на кон столько вложенных сил? Вот так просто всем рискнуть!?

— Да! И мне не нужно твоë одобрение… Просто поверь мне, как когда-то поверил. У нас с тобой одна цель, не надо сейчас портить отношения

Холодов сильно напрягся. Но, осознав необдуманность своих слов, он вернулся в привычное состояние покорности.

Прошло минут десять. Становилось всё темнее: света из окна уже почти не было, а починить электричество никак не удавалось. В помещении у Ромы во всю шёл мозговой штурм. Туда принесли фонари, работающие от аккумулятора, стопку архивных, ещë бумажных документов, небольшую доску для маркеров, всякого рода приборы. Холодов всë также следил за состоянием Ромы. А Адорай в это время вошкался у микроскопа.

— Холод, подойди-ка сюда. Посмотри… Видишь, материал прижился в ДНК. Всë же хорошо. Клетки активны

— Не все активны. Вот, тут, они прижились, но как будто спят

Конец ознакомительного фрагмента.