Положение духовного сословия в церковной публицистике середины XIX века

Владислав Сергеевич Малышев, 2019

В монографии кандидата богословия священника Владислава Сергеевича Малышева рассматривается церковно-общественная публицистика, касающаяся состояния духовного сословия в период «Великих реформ». В монографии представлены высказывавшиеся в то время различные мнения по ряду важных для духовенства вопросов: быт и нравственность приходского духовенства, состояние монастырей и монашества, начальное и среднее духовное образование, а также проведен анализ церковно-публицистической полемики как исторического источника. впервые вводятся в научный оборот архивные данные, что позволяет по-новому взглянуть на публикации свящ. И. С. Белюстина, Д. И. Ростиславова, Н. В. Елагина, А. И. Поповицкого и др. Монография рекомендуется преподавателям и студентам богословских учебных заведений, богословских факультетов светских вузов, а также всем интересующимся историей Русской Православной Церкви. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

1. Церковно-общественная публицистика как феномен гласности во второй половине XIX века

Исторические предпосылки возникновения церковно-общественной публицистики в XIX веке

Для того, чтобы говорить о причинах возникновения и развития церковно-общественной публицистики, необходимо кратко рассмотреть положение Церкви и охарактеризовать церковно-государственные отношения в периоды правления императоров Николая I и Александра II. Период правления Николая I можно считать фундаментом для возникновения данного жанра^[47], а эпоху «Великих реформ» — временем ее появления и стремительного развития.

Важно отметить, что Николай I не получил воспитания как наследник престола — его обучали военному делу. Понятие о равенстве людей и гуманизм были чужды Николаю Павловичу, он любил более простое восприятие мира, не совместимое с гуманистическими идеями^[48]. Военная дисциплина и сила стали определяющими факторами его воспитания. Что касается личной религиозности императора, то Николай I не разделял мистицизма, который был присущ Александру I, его религиозное воспитание было простым и даже поверхностным^[49]. Основными чертами характера Николая I стали строгость, простота и любовь к порядку во всем^[50].

Задолго до вступления на престол Николая I в Русской Церкви произошли серьезные перемены, причиной которых стало переустройство Петром I системы ее управления. В 1721 г. через учреждение Святейшего Правительствующего Синода Русская Церковь теряет традиционную для православия систему управления и начинает очередной путь подчинения светской власти в качестве института, призванного действовать в интересах государства^[51]. Церковь более не имела первоиерарха и возможности созывать Соборы, но была подчинена, по сути, церковно-государственному ведомству под управлением светского лица, ставшего «оком государевым» в делах церковных.

Период правления императора Николая I был логичным продолжением эпохи синодального управления, но именно в это время Церковь заслужила едкий эпитет «казенная»^[52], характеризующий ее подчинение государственной власти. Будучи религиозно простым, военным по духу, император не вникал в особенности канонического права, считая, что может действовать по отношению к Церкви с позиции сильного, в том числе отменяя указы Св. Синода^[53] и изъявляя свою волю по любым вопросам церковной жизни^[54]. Однако, во избежание дегуманизации образа в действительности верующего православного императора, необходимо кратко предварить описание тех или иных вмешательств Николая I во внутреннюю жизнь Церкви некоторыми объяснениями. Одной из наиболее удачных, на наш взгляд, попыток объяснения причин вмешательства Николая I в систему управления Церковью и даже в ее сакральную область стала работа современного историка С. Л. Фирсова «Православный абсолютизм»^[55]. Слова, произнесенные императором после восстания 14 декабря 1825 г. о противодействии революционным течениям^[56], задали вектор его политике, что, учитывая взгляд Николая I на роль православия в судьбе русского самодержавия, делало Церковь одной из требующих постоянного контроля опор гражданской власти. Считая православие необходимой частью русского государства, гарантом правильного воспитания подданных, а себя — чему способствовала сама Церковь — Божиим помазанником, Николай I считал более чем естественным не только следить за церковными делами, но активно руководить ими во благо русского самодержавия^[57].

В рамках реализации обязанностей верховного ктитора, на уровне императорских постановлений принимались очередные меры по исполнению прихожанами религиозных обязанностей, в том числе по участию в таинствах исповеди и причастия^[58]. Николай I регламентировал как внешний, так и внутренний вид храмов^[59], которые с ноября 1842 г. было запрещено перестраивать или видоизменять. Внимание уделялось также вопросу о церковном имуществе, богослужебному пению, приходским библиотекам, порядку в домах священнослужителей^[60] и др.

Важной задачей государства, по мнению Николая I, было поднять авторитет Церкви через возвышение авторитета духовенства, которому, как известно, были не чужды многие пороки^[61]. С целью достижения желаемого результата император уделял особое внимание нравственности священнослужителей, лично контролировал дела о преступлениях клириков^[62] и ужесточил санкции против оступившихся.

В николаевскую эпоху государственная власть давала возможность любому священнослужителю сложить с себя сан по собственному желанию, что совершенно нетрадиционно и, хотя соотносится со взглядом самодержца на понятия о благе Церкви и государства, не обосновано каноническим правом. Такое дозволение можно расценивать как недопустимое, в том числе и с благой целью, вмешательство государственной власти не просто в административное, но даже в сакральное устройство Церкви. Лишение сана по суду также не обходилось без последующих государственных вмешательств и санкций. Бывшим священнослужителям с 1839 г. на несколько лет был закрыт доступ к государственной службе^[63], а в 1842 г. этот срок был увеличен вдвое^[64]. Сложнее всего было исключенным из клира причетникам, которых с 1835 г. направляли на военную службу^[65]. Одной из причин аморальности духовенства, несомненно, был запрет выхода из духовного сословия. Сыновья священнослужителей вынуждены были получать духовное образование и принимать священство, даже без желания служить Церкви. С 1842 г. появилась возможность выйти из сословия тем, кто не проявил усердия в учебе, однако условия, в которых оказывались оставившие свое сословие, не способствовали данному процессу. Вступить в духовное сословие было так же тяжело, как и выйти из него, по целому ряду причин^[66].

Не осталась без контроля светской власти и монастырская жизнь. Обязательной регламентации подвергались условия поступления в монашество, в том числе и возрастной ценз, который стараниями святителя Филарета (Дроздова), не разделявшего взгляд самодержца на роль государственной власти в церковных делах^[67], был значительно смягчен^[68]. Помимо возрастного ценза, для вступления в монашество было необходимо получить одобрение со стороны как общества, так и государства^[69]. Снятие монашества было также под контролем государства, но, в добавление ко всем санкциям, которые применялись по отношению к сложившим с себя сан приходским священнослужителям, монахам был добавлен запрет на проживание в Санкт-Петербурге и Москве, а также в губернии, где он жил монахом^[70].

Важным инструментом управления николаевского правительства стала система цензуры^[71], которая следила не только за светской, но даже, в большей мере, за церковной печатью. Николай I серьезно относился к делу контроля печати, о чем наглядно говорит то, что устав о цензуре выходит уже 10 июня 1826 г.^[72], то есть в первый год его правления. Цензурный устав был настолько жестким, что его незамедлительно прозвали «чугунным». Позднее, 22 апреля 1828 г.^[73], был издан новый устав, незначительно смягчивший положения устава 1826 г.^[74] Однако во второй половине царствования Николая I, в связи с событиями в Европе, цензурная политика императора становится еще более жесткой, так что период с 1848 по 1855 гг. позднее был назван «эпохой цензурного террора»^[75].

Отдельно были созданы Комитеты Духовной Цензуры, в чью компетенцию входило все, что так или иначе было связано с православием и Церковью. При проверке претендующих на печать трудов первое место по тщательности исследования занимали пособия, предназначенные для духовного образования. Такие пособия не мог оценить и допустить к печати один цензор, их обязаны были проверить все члены цензурной комиссии. По причине жесткой цензуры многие священники и профессора духовных академий перестали писать, что, по мнению А. В. Горского^[76], весьма закономерно, ведь любая попытка открыть новую сторону в том или ином предмете покажется цензорам ересью^[77]. Жесткая цензура не только охраняла государство от крамолы и революционных настроений, но также тормозила богословскую науку^[78] и проповедь, что опять же можно расценить как вмешательство светской власти в компетенцию Церкви и в сакральную область православия.

С целью возвысить авторитет Церкви, Николай I ужесточает политику по отношению к сектантам, старообрядцам и представителям других конфессий. Так, например, в 1830 г. выходит ряд указов, запрещающих католическому духовенству совершать требы для православных, проповедовать и обращать в свою веру^[79], а 12 марта 1844 г. был издан указ о недопустимости постройки синагог и молитвенных школ на одной улице с православными храмами ближе, чем на сто сажен (213.36 м)^[80]. Однако, более жестко Николай I повел себя со старообрядцами, которые, учитывая его взгляд на роль Православной Церкви в государстве, представлялись ему не столько иноверцами, к которым можно было бы применить принцип веротерпимости, сколько отступниками и даже возмутителями государственного спокойствия, что неминуемо приводило к репрессивным действиям в их адрес^[81].

Борьба православия с унией также велась при непосредственной поддержке светской власти или, точнее сказать, исключительно ее силами. В 1838 году был создан секретный комитет по униатским делам, а в 1839 году на территорию Польши, для поддержания порядка, были введены войска, что способствовало воссоединению униатов с православием. Сам факт воссоединения Православной Церкви с униатами посредством ввода войск прекрасно иллюстрирует отношения Церкви и государства, в которых Церковь не просто подчинена светской власти, но и не способна исполнять свои обязанности без помощи последней. Но для правления Николая I эти события были особо важны и расценивались не только как победа истинной веры над заблуждением, но и как акт мудрости государственной власти.

Ради справедливости необходимо отметить, что Николай I заботился также и о материальном положении духовенства, хотя этот фактор полезен не только Церкви, но и государству. Так, 6 декабря 1829 г. было издано постановление об обеспечении причтов и поддержки студентов духовных учебных заведений^[82]. Помимо данного положения, Николай I издал еще несколько указов о назначении жалования для духовенства из государственной казны, а также о наделении причтов землей, но данные меры не привели к разрешению проблемы недостаточного обеспечения духовенства.

После кончины Николая I и обер-прокурора Н. А. Протасова, который идеально подходил идеологии самодержца^[83], многие решения были пересмотрены, а преемник «рыцаря самодержавия» пошел путем проведения реформ и активных преобразований.

Следующий период, который особенно интересен в контексте зарождения и развития церковно-общественной публицистики, это время правления императора Александра II и особенно эпоха «Великих реформ». Александр II вступил на престол 19 февраля 1855 г. От нового императора ждали перемен, ведь николаевская эпоха, по мнению современников, себя изжила, о чем наглядно можно было судить по итогам Крымской войны. Именно поэтому смерть Николая I не просто всколыхнула общественность, но даже вызвала ликование^[84]. Важную роль в дальнейших событиях сыграло воспитание нового императора, которое в корне отличалось от воспитания Николая I. Учитель наследника В. А. Жуковский, старательно прививая наследнику нравственность и этические принципы, стремился воспитать просвещенного монарха, исключая какое-либо политическое давление на возрастающую личность^[85]. Новый период истории России, а вместе с тем, и истории Русской Церкви, с самого начала обещал быть другим, не похожим на предыдущие 30 лет. Период правления Александра II — это эпоха перемен, сыгравших в судьбе России и Русской Церкви важную, хотя и не однозначно положительную роль. Однако, избегая попыток глубокого осмысления событий эпохи, что не является нашей целью, в контексте данного исследования обратимся к преобразованиям церковной жизни, ведь именно эта часть реформ была отражена в церковной печати. Из важнейших преобразований, в первую очередь, отметим те реформы, которые были призваны улучшить материальный быт белого духовенства, а именно: материальное обеспечение причтов, организация церковно-приходских попечительств, сокращение приходов и причтов, а также реформа земств.

С целью конкретизации и анализа нужд духовенства, в Главном Присутствии по делам православного духовенства^[86] решили узнать об этих нуждах от самого духовенства, в обход консисторий и архиереев, которые, несомненно, стали бы приукрашивать положение духовенства своих епархий. Причт, получив возможность высказаться, не скупился на желания, прося наделить его жалованием, угодьями и землей, а добровольные пожертвования заменить на подушное финансирование с прихожан. Духовенство стремилось устроить свой быт за счет прихожан, а ту часть, которую прихожане обеспечить не в силах, по их мнению, должна была покрыть казна^[87]. Очевидно, представителей государственной власти не устраивал вариант решения проблем духовенства за счет казны.

Для улучшения быта духовенства было решено наделять причты землей, но данная мера не оправдывала себя. Проблем было несколько: чересполосица, отсутствие земель в густонаселенных районах, неплодородные земли, невозможность обработать выделенный надел и т. д. Также государство взяло на себя заботу о починке храмов, но качество производимых работ оставляло желать лучшего, а вопрос постройки домов для причтов за счет местных ресурсов и вовсе не удалось сдвинуть с мертвой точки.

Несмотря на дефицит денежных средств, с июня 1862 г. по февраль 1885 г. государство все же тратило 6 293 617 руб. на обеспечение причтов, но внушительная часть суммы шла на наиболее приоритетные с точки зрения государственной политики епархии. С учетом системы распределения данных средств, примерно на 18 000 причтов в среднем, каждый причт получал сумму, которая не решала всех его проблем. Кроме того, необходимо учесть, что оставалось еще около 21 000 причтов, которые не получали жалования вовсе. К. П. Победоносцев вынужден был признать, что за 23 года работы Присутствие не смогло решить проблемы обеспечения причтов дополнительными финансовыми средствами, землей и домами^[88]. Среди духовенства все чаще стали звучать мнения о том, что государство недостаточно обеспечивает русское духовенство, хотя морально, как казалось некоторым священнослужителям, было обязано это делать по двум причинам. Во-первых, после секуляризации 1764 г. государство стало обладателем церковного имущества, которое хоть как-то, но должно было работать на благо духовенства. Во-вторых, реальный церковный доход подлежал обязательной конвертации в обязательства государственных кредитных учреждений, и их реальное использование было весьма затруднено, церковные суммы более работали на нужды государства, чем на благо Церкви^[89].

Следующей мерой, призванной улучшить материальное положение причта и оживить приходскую жизнь, стало создание церковно-приходских попечительств, которые должны были учреждаться по инициативе прихожан. Попечительства должны были обеспечить начальное образование детей прихода, заниматься благоустройством храма и благотворительностью в рамках прихода, учреждать школы и богадельни, оказывать помощь нуждающимся прихожанам. Вместе с тем пожертвования, собираемые попечительствами на свою деятельность, должны были быть исключительно добровольными.

Первый же год разочаровал духовенство — попечительства почти не создавались, ведь данный проект был создан не по инициативе верующих, а реализовывать его необходимо было именно им^[90]. Народ вносил свои деньги в попечительства, принимая их как новую форму налога в пользу духовенства. В ряде епархий попечительств почти не было, а там, где их было достаточно, они, в основном, не приносили никакой пользы. Из отчетных списков деятельности приходских попечительств^[91] видно: меньше всего народ жертвовал на содержание причта, в некоторых епархиях за год в пользу причта не поступало ни копейки.

Другой, столь же неэффективной и самой непопулярной среди верующих, попыткой поправить положение духовенства было сокращение приходов и причтов. 16 апреля 1869 г. вышел в свет закон^[92], который, в числе прочего, постановлял сократить численность духовенства ради более достойного содержания оставшихся. Первый шаг в данном направлении был сделан еще 21 июля 1863 г.^[93], когда вышел закон, разрешающий открывать новый приход лишь с условием, что прихожане сами будут обеспечивать его причт жильем и жалованием^[94]. Сокращение числа приходов должно было, в том числе, стимулировать прихожан к более достойному содержанию своего духовенства из страха, что их приход будет закрыт. Духовенство и народ приняли данную реформу с беспокойством — действия властей были похожи на гонения, ведь храмы закрывали, а священников не рукополагали. Духовенство боялось лишиться своего места, что подтолкнуло к интригам внутри сословия, а миряне — потерять храм, на который они из поколения в поколение жертвовали свои средства. В итоге, наделав много шума и интриг, реформа провалилась. С 1870 г. по 1879 г. сокращено всего, по одним данным, 449 приходов^[95], по другим — 2361 приход.^[96] Причты сократили в основном за счет причетников и диаконов, число священников было сокращено незначительно^[97]. Произведенные изменения не привели к повышению благосостояния духовенства, реформа принесла больше вреда, нежели пользы, и даже усилила раскол. Сменивший Д. А. Толстого на посту обер-прокурора К. П. Победоносцев, по целому ряду причин^[98], держался иного мнения и не жаловал закон от 16 апреля 1869 г^[99]. В итоге, с 1880 по 1890 гг. в России замечено увеличение численности приходов и духовенства.

Хорошими местными источниками для обеспечения духовенства члены Присутствия посчитали земства. Помимо денежной помощи, участие духовенства в земствах могло поднять его авторитет и дать возможность отстаивать свою точку зрения. В народном образовании духовенство могло сотрудничать с земствами на взаимовыгодных условиях, поскольку у земств были деньги, а у духовенства — преподавательские кадры. Однако надежды, которые были связаны с земствами, не сбылись. В основном это связано с тем, что духовенство не могло без ущерба для своей пастырской деятельности и материальному благосостоянию причта участвовать в заседаниях земств, которые собирались регулярно в течение трех лет. Со стороны земств также не было особого сочувствия к духовенству. Земства в подавляющем большинстве случаев отказывались финансировать церковно-приходские школы и участвовать в улучшении материального обеспечения причтов^[100].

Помимо реформ, направленных на улучшение материального положения причтов, необходимо отметить более удачные преобразования, связанные с расширением прав православного духовенства и их семей. 30 декабря 1863 г. Главное Присутствие положительно рассмотрело вопрос об освобождении домов городского духовенства от казенного сбора. Тут же был рассмотрен вопрос о рекрутской повинности детей духовенства, и утвердившаяся практика «разборов» детей духовенства, противоречащая закону о состояниях, освобождавшему их от рекрутской повинности, была упразднена. Важнейший закон, положивший конец практике наследования приходских мест^[101], был принят 22 мая 1867 года. 29 сентября 1868 г. епархиальные архиереи получили право без Св. Синода увольнять из духовного звания в светское по личному прошению, а детям духовенства было разрешено поступать в военные училища^[102].

26 мая 1869 г. законодательно был сделан важнейший шаг к преодолению сословной замкнутости духовенства^[103]. Не отнимая привилегий у детей духовенства, им дали новые права и свободы. Теперь дети духовенства перестали принадлежать к духовному званию лично, то есть, пользуясь льготами отцов, они не разделяли с ними их обязанностей. У детей духовенства и причетников появилось право выбирать по своему желанию военную или гражданскую службу, а также заниматься торговлей, промышленностью и любой деятельностью, позволенной гражданам их состояния. Гражданское состояние детей духовного звания также было изменено, дети священников и диаконов получили права детей личных дворян, а дети дьячков — детей почетных граждан. Обучающимся в учреждениях Церкви, но не являвшимся членами причта, разрешено было не испрашивать благословения на брак. Сословное происхождение невесты теперь не играло никакой роли даже для тех, кто уже находился в причте.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

47

Публицисты, чьи имена стали известны в эпоху «Великих реформ», воспитывались, учились и приобретали личностные характеристики именно в данный период.

48

Парсамов В. С. История России: XVIII — начало XX века: учеб. пособие для студ. высш. учеб. заведений. М., 2007. С. 233.

49

И. К. Смолич цитирует Николая I: «В отношении религии моим детям лучше было, чем нам, которых учили только креститься в известное время обедни, да говорить наизусть разные молитвы, не заботясь о том, что делалось в нашей душе» (Смолич И. К. История Русской Церкви 1700–1917… Т. 1. С. 217; Рункевич С. П. Русская Церковь в XIX веке… С. 88).

50

Рункевич С. Г. Русская Церковь в XIX веке… С. 89.

51

Алексеева С. И. Святейшей синод в системе высших и центральных государственных учреждений… С. 25–27.

52

Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 34.

53

Например, известно вмешательство Николая I в брачное право, когда императорской властью отменялось постановление Св. Синода о невозможности брака по причине недопустимой степени родства. Таким образом, светская власть стояла выше канонически обоснованной церковной власти и удовлетворяла заключение недопустимых браков (Кондаков Ю. Е. Государство и православная Церковь в России… С. 274–275).

54

Полное собрание Постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи. Царствование государя императора Николая I. Т. 1: 1825 (декабря 12) — 1835 г. г. Петроград.: 1915. С. III.

55

Фирсов С. Л. «Православный абсолютизм»…

56

Фирсов С. Л. «Охранительная идеология» и Православная Церковь в России 1825–1861 гг… C. 143.

57

Фирсов С. Л. «Православный абсолютизм»… С. 36–38.

58

Полное собрание Постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи… Т. 1. С. VI, 605, 648, 881.

59

Там же. С. 553, 639–647, 860.

60

Свод законов Российской Империи издания 1857 г. Т. IX: Законы о состояниях… № 287.

61

Кондаков Ю. Е. Государство и православная Церковь в России: эволюция отношений… С. 365; Бернштам Т. А. Приходская жизнь русской деревни: очерки по церковной этнографии… С. 125–126.

62

Полное собрание Постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи… Т. 1. С. 318.

63

ПСЗ-2. Т. 14. Отд. 1. № 12148.

64

По прошествии срока запрещения, при поступлении на государственную службу, бывшему священнику не возвращались никакие знаки отличия, если он имел их до принятия сана. Исключение из этих правил составляли лишь дворяне, которые могли беспрепятственно избирать государственную службу, несмотря на снятие с себя священного сана (ПСЗ-2. Т. 17. Отд. 2. № 16053).

65

ПСЗ-2. Т. 10. Отд. 1. № 8139.

66

Во-первых, для этого требовалось духовное образование, а значит, надо быть или в духовном сословии, или дворянином. Во-вторых, среди крестьян действовала круговая порука, а значит, если один член выходит из своего общества, за него обязаны платить налоги, вплоть до следующей переписи, другие члены его бывшего круга. Неудивительно, что разрешительную бумагу желающему вступить в духовное звание сообщество не подписывало (Свод законов Российской Империи издания 1857 года. Т. IX: Законы о состояниях… Ст. 269–294).

67

Фирсов С. Л. «Православный абсолютизм»… С. 39; Его же. «Охранительная идеология» и Православная Церковь в России 1825–1861 гг. C. 152–165.

68

Для мужчин планировалось ввести рамки в 30 лет для лиц дворянского происхождения и в 35 лет для остальных, женщин же запретить постригать ранее 50 лет. В результате диалога Церкви и государства были установлены более мягкие ограничения: для мужчин не ранее 30 лет, для женщин не ранее 40 лет. Кроме этого, был введен ряд постановлений, смягчающих и эти рамки (Свод законов Российской Империи издания 1857 года. Т. IX: Законы о состояниях… Ст. 249).

69

Помимо письменного согласия своего сообщества и Казенной палаты, а для крепостных — отпускного свидетельства, необходима была также личная подпись губернатора, без которой прошение в Св. Синод не принималось.

70

Свод законов Российской Империи издания 1857 г. Т. IX: Законы о состояниях… № 254; ПСЗ-2. Т. 7. 1832. № 5702 (ст. 1–6).

71

Смолич И. К. История Русской Церкви 1700–1917… Т. 2. С. 217; Рункевич С. Г. Русская Церковь в XIX веке… С. 73.

72

ПСЗ-2. Т. 2. 1830. № 403.

73

ПСЗ-2. Т. 3. 1830. № 1979.

74

По указу 1828 г. любые печатные издания, без различия их направленности и языка, должны были проходить предварительную цензуру.

75

М. К. Лемке одним из первых приступил к изучению цензурной политики в Российской империи первой половины и середины XIX века (Большая Российская энциклопедия: в 30 т. М., 2010. Т. 17: Лас-Тунас — Ломномос. С. 216) и охарактеризовал данный период как самый мрачный и тяжелый для журналистики. Он утверждает, что, помимо государственных мер, существовали еще и неофициальные меры в руках некоторых учреждений, которые не стеснены рамками закона (Жирков Г. В. История цензуры в России XIX–XX вв. Учебное пособие. М., 2001. С. 79–85).

76

А. В. Горский — профессор церковной и гражданской истории Московской духовной академии (1832), в 1842–1862 гг. зав. Библейской кафедрой МДА, с 1862 г. ректор МДА (первый ректор из белого духовенства) и зав. каф. Догматического богословия (Большая Российская энциклопедия: в 30 т. М., 2007. Т. 7: Гермафродит — Григорьев. С. 492; Горский А. В. // Православная Энциклопедия. М., 2006. Т. XII: Гомельская и Жлобинская епархия — Григорий Пакуриан. С. 149–152).

77

Смолич И. К. История Русской Церкви 1700–1917… Т. 2. С. 74.

78

Котович А. Н. Духовная цензура в России (1799–1855 гг.). СПб., 1909. С. 195–200.

79

ПСЗ-2. Т. 5. Отд. 1. № 3459; ПСЗ-2. Т. 5. Отд. 2. № 3908.

80

Сборник постановлений о церковном хозяйстве, изданных с 1808 по 1869 год. С. 1704. № 281 от 9 октября 1844 г. С. 582.

81

Фирсов С. Л. Православное государство и русские старообрядцы-поповцы в эпоху императора Николая I… С. 7.

82

ПСЗ-2. Т. 4. № 3323.

83

Никулин М. В. Православная Церковь в общественной жизни России (конец 1850-х — конец 1870-х гг.)… С. 54.

84

Парсамов В. С. История России: XVIII — начало XX века… С. 286.

85

Ляшенко Л. М. Александр II, или История трех одиночеств. М., 2003. С. 44.

86

Особое Присутствие для изыскания способов к большему обеспечению быта духовенства. Состояло из 12 членов и существовало с 28 июня 1862 по 16 февраля 1885 гг. По меткому замечанию С. В. Римского, Присутствие оказалось ареной борьбы церковной иерархии против высших чиновников (Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 263).

87

Надо отметить и то, что если архиереи приукрашивали положение духовенства в своих епархиях, то само духовенство прибеднялось и, несмотря на то, что его положение было действительно печальным, все же укрывало в отчетах часть доходов.

88

Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 415.

89

Там же. С. 118–137.

90

Там же. С. 361.

91

Там же.

92

ПСЗ-2. Т. 44. Отд. 1. № 46974.

93

Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 519.

94

Сама по себе задумка не была чем-то революционно новым, похожие решения уже имели место быть в период правления Николая I, а именно в 1829 г. (ПСЗ-2. Т. 4. 1830. № 3323 п. III § 16.), 1842 и 1846 гг. (Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 519).

95

Извлечение из отчета обер-прокурора за 1870 и 1879 гг. (Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 540).

96

Преображенский И. Отечественная Церковь по статистическим данным… С. 21–22.

97

В период с 1870 по 1880 гг. число священников сократилось с 39600 до 39200, диаконов с 14000 до 9100, а причетников с 61900 до 50100 (Преображенский И. Отечественная Церковь по статистическим данным… С. 29).

98

Фирсов С. Л. Человек во времени: штрихи к портрету Константина Петровича Победоносцева // К. П. Победоносцев: pro et contra. СПб.: РХГА, 1996. С. 6–27; Полунов А. Ю. Национальное и религиозное в системе имперского управления: к вопросу о деятельности и политических взглядах К. П. Победоносцева // Государственное управление. Электронный вестник. 2012. № 34. С. 1–3.

99

Полунов А. Ю. К. П. Победоносцев в общественно-политической и духовной жизни России. М., 2010. С. 239–241.

100

Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 434, 439.

101

ПСЗ-2. Т. 42. Отд. 1. № 44610.

102

Римский С. В. Российская церковь в эпоху великих реформ… С. 453.

103

ПСЗ-2. Т. 44. Отд. 1. № 47158.