Проклятие чародея. Хроники Руны

Владислав Деревяшкин

Добро пожаловать в неповторимый и сказочный Мир Руны! Здесь властвует магия, которой способен противостоять лишь острый меч. Проходите, Врата уже открыты. Колдуны будут чинить преграды, но мудрость эльфов и белых магов поможет Вам их избежать. За горным перевалом станут поджидать кровожадные тролли и великаны-людоеды. Однако, острые клинки воинов и хитрость гномов спасут Вам жизнь. Гарпии, мутанты, вампиры, призраки и твари из Темного Круга будут преследовать Вас. Не страшно? Тогда Руна ждет…

Глава седьмая

Весельчак был совсем плох. Отрешенный взгляд на мертвенно бледном лице. Его лихорадило, и бешеный с трудом выговаривал слова. За ночь рана стала еще хуже. Кровь сочилась не переставая. Он еле держался в седле и, казалось, в любую минуту мог свалиться с лошади. Батька велел Весельчаку не геройствовать, а пересесть к нему на гнедого, но тот упрямился, не желая быть обузой. Тогда десятник отдал приказ, и теперь по обе стороны раненого для подстраховки ехали Лис и Пакостник.

Бешеные гнали лошадей не разбирая дороги. Над отрядом кружил грифон. Смоки направил Руби вниз, и тот завис в паре метров от лошади Питера.

— В трех милях отсюда город, — заорал гринч. — Я вижу его башни.

Питер поднял вверх большой палец в знак того, что услышал и поскакал к Батьке.

— Как он? — прокричал молодой лорд, указывая на Весельчака.

— Я наблюдаю за ним весь путь, пока держится молодцом. Ему хоть и очень паршиво, но он крепкий орешек. Не зря в отряде бешеных его считают одним из лучших бойцов.

— Город уже совсем рядом, вон за теми холмами.

— Ну, тогда уж точно дотянет, — кивнул Батька. — Главное быстро найти лекаря.

— В Монервиле у меня живет близкая родня — сестра матери. У нее особняк в центре города. Пока Весельчак будет отлеживаться, можем воспользоваться тетушкиным гостеприимством. А то она всегда обижается, что любимый племянник ее редко навещает.

— У нас не так уж много времени, милорд, — ответил Батька. — Хотя выбора нет. Придется ждать, когда Весельчак встанет на ноги. Мы не можем уйти без него. Остается только надеяться, что его выздоровление надолго не затянется.

Подъехав к городу, отряд перешел через ров по опущенному мосту и остановился у распахнутых ворот. С каждой стороны стояло по стражнику, вооруженными алебардами.

— Кто вы такие и какова цель вашего визита в Монервиль? — пробасил один из них.

— Я Питер Бернс, граф Лентийский. А это, — он обвел рукой всю пеструю компанию, — мои люди.

— Простите, милорд, у нас приказ, военных сюда без пропуска не пускать, — второй стражник сделал два шага вперед и преградил путь в город. — А тем более еще с летающими тварями, которые распугают все население.

— А с каких это пор Бешеных Псов не пускают в города Катерии, — прогромыхал Дуболом, потрясая дубиной. — Лично мне не нужен никакой пропуск, чтобы войти. Совсем страх потеряли?

Только тут стражники обратили внимание, что у пятерки воинов на рукавах повязаны красные ленты с изображением орла — символ «Бешеных Псов». Один из солдат заискивающим тоном произнес:

— Парни, не серчайте, сейчас во всем разберемся. А ну, Ронат, сгоняй в караулку за дежурным лейтенантом, видишь, дело важное.

Ронат кивнул и во весь дух припустил за командиром. Его напарник сделал безразличный вид, но глаза выдавали играющее в них любопытство — не каждый день увидишь бешеных, которых сопровождают гном, вудс, гринч да еще и с грифоном впридачу. На последнем стражник задержал взгляд. Он отродясь не видывал этих тварей, которые жили высоко в горах. Смоки заметил, что его птичку бесцеремонно разглядывают, и показал солдату язык. Стражник вздрогнул от такой бесцеремонности и отвел взгляд. Гринч ухмыльнулся, достал из сумы трубку, набил ее табачком и принялся раскуривать.

Время шло, а лейтенант все не объявлялся.

— Ну что, почтенный, — обратился Батька к стражнику. — Долго нам еще ждать вашего командира. У нас здесь раненый, и если он умрет, я лично сдеру с тебя шкуру.

Стражник заметно побледнел, руки слегка тряслись. Казалось, если прозвучит еще одна угроза в его адрес, он выронит алебарду и грохнется в обморок.

Такая реакция была вовсе не удивительной. Свое прозвище бешеные получили не с потолка. В бою они превращались в настоящих берсеркеров, не ведающих страха безумцев. Поэтому псов побаивались как напыщенные гвардейцы короля, так и городская стража. На счастье в воротах показался дежурный офицер, и стражник с облегчением выдохнул.

— Лейтенант Габриэль Латунис, — представился тот. — Чем могу служить?

— Офицер, — обратился Питер. — Я граф Лентийский. У нас спешное дело в Монервиле. Наш товарищ серьезно ранен, и ему нужна помощь, а стража не желает пропускать, ссылаясь на какой-то приказ.

— Милорд, это приказ главы городского Совета. Вчера ночью в город тайком пробрались шпионы Ренина и напали на дворец наместника Бонниты. Поэтому у меня четкий приказ не пропускать вооруженных людей в город.

— Даже если некоторые имеют на рукавах красные повязки? — взревел Батька.

Лейтенант сглотнул, но остался твердым приказу:

— Даже так. Без соответствующего пропуска или верительной грамоты вы в город пройдете только через мой труп.

— Держите, — Питер протянул гвардейцу бумагу.

— Что это? — спросил офицер, беря документ в руки.

— Это наш пропуск в любой город Катерии, лично заверенный его Величеством Родериком Пятым. Внизу подпись короля и печать. А теперь прочь с дороги, иначе клянусь Тогом, я лично сделаю из вас мертвеца, если наш друг не успеет к лекарю.

Лейтенант отшатнулся и закричал:

— Пропустите их, олухи. И впредь у приезжих спрашивайте документы, а не беспокойте своего командира по пустякам.

На городских улицах было полно народа. Люди занимались своими обычными делами: торговцы зазывали в лавки, менялы предлагали свои услуги, напротив административных зданий мальчишки — чистильщики обуви — обслуживали мелких чиновников. Городская стража изнывала от полуденного весеннего солнца и безучастно наблюдала за всем происходящим со стороны. Но стоило появиться отряду, как вся деятельность тут же прекратилась, и взгляды горожан уже не отрывались от пестрой компании. Особое внимание, конечно же, было уделено грифону. Редко кто из горожан видывал этого диковинного зверя, и уж тем более, никто не слышал, чтобы из него можно было сделать ездовую лошадь.

Весельчак сидел на одном гнедом вместе с Лисом. Бешеный был настолько слаб, что время от времени терял сознание, и если бы не поддержка товарища, то давно свалился бы на мостовую.

Отряд шел по одной из главных улиц к центру Монервиля. Чем дальше они удалялись от городских ворот, тем богаче были дома. Не дойдя пару кварталов до главной площади, они свернули в широкий цветущий переулок. По обеим сторонам расположились шикарные виллы, утопающие в зелени. В конце переулка, немного в отдалении от домов Монервильской знати, стоял огромный особняк.

— Ну вот и добрались, — выдохнул Питер. — Лис, как раненый?

— Паршиво. Его по-прежнему лихорадит. Срочно нужен лекарь.

Отряд подъехал к особняку. Вилла была огорожена двухметровым каменным забором. На его вершине, через каждый 20—30 сантиметров, высились металлические колья — защита от грабителей и других непрошеных визитеров. Питер соскочил с лошади и забарабанил по широкой двери, которая практически сразу отворилась. На путников глядело изумленное старческое лицо. В руке пожилой человек сжимал большие садовые ножницы.

— Ваша милость?! — воскликнул старик, не веря собственным глазам. — Неужели это вы? А я уж думал, что умру, так и не увидев вас. Как же давно вы не были у нас в гостях.

— Старый Масс, — молодой лорд обнял садовника, похлопав рукой по спине. — Ты еще всех нас переживешь. Я очень рад тебя видеть.

— Проходите, тетушка будет рада гостям, — садовник был удивлен товарищам Пита, но виду не показал. — С тех пор, как умер ее супруг, почтенный Райнис, она редко куда выходит.

— Питер, мой мальчик, — леди Фелиция, спустилась с крыльца, подбежала к племяннику и расцеловала его. — Как ты вырос, стал настоящим мужчиной. Я так думаю, это не просто визит вежливости. Что привело тебя в Монервиль?

— Тетушка Фелиция, ты, как всегда, прекрасно выглядишь, — Питер сделал пожилой даме комплимент. — Только позволь, я отвечу на все вопросы позже. Нам срочно нужна помощь. Среди нас есть раненый. Не могла бы ты послать кого-нибудь из слуг за лекарем?

— Сарун, голубчик, — графиня подозвала прятавшегося в темноте дверного проема дворецкого. — Быстро беги к почтенному Михелю и скажи, что здесь очень нуждаются в его услугах. Да пошевеливайся, бездельник. Господа, а вы берите раненого и несите его на второй этаж, Нара вас проводит.

Лис и Пакостник взяли больного товарища под руки и пошли вслед за горничной в особняк. С Весельчака сняли одежду и уложили на широченную кровать с балдахином. Нара принесла воды и омыла лицо воина.

— Я сегодня уже умывался, — пошутил Весельчак и закашлялся. — Лучше дай попить, красавица.

Пока бешеный утолял жажду, в комнату вошел Михель. Лекарь сел на стул рядом с кроватью, осмотрел больного и обработал раны какой-то мутной жидкостью. Весельчак поморщился от боли. В дверях стояли Батька и Питер. Остальные воины толпились в коридоре.

— Господин Михель, как он? — поинтересовался Питер.

— Раны неглубокие и при должном лечении затянутся быстро. — Меня смущает сильное нагноение. Вы уверены, что его ранили всего пару дней назад?

Получив утвердительный ответ, лекарь задумался.

— Жизни и здоровью вашего товарища ничего не угрожает, — сказал Михель. — Конечно, промедли вы еще немного, и возможно, никакое лечение ему бы не помогло. А так я думаю, уже совсем скоро он встанет на ноги. Вы, как я понимаю, за главных? — Питер и Батька кивнули. — Значит так, я сейчас выпишу рецепт. В нескольких кварталов отсюда, на углу Жуковской улицы и Сиреневого проезда, есть аптека. Там вы купите все необходимые лекарства для вашего друга. Утром гноящиеся раны нужно присыпать порошком из корневищ аира болотного. В обед сделать компресс из отвара хвоща. А на ночь обработать язвочки мазью из семян коровяка и сливочного масла, наложив повязку. Перед каждой процедурой необходимо промывать раны крепкой чайной заваркой. Еще у больного наблюдается сильный жар и высокая температура. Давайте ему пить отвар шиповника, а также теплую воду с лимоном и медом. Четко следуйте моим предписанием, а я послезавтра зайду проведать больного.

* * *

Пройтись до аптеки, а заодно немного осмотреть город вместе с Питером вызвались Смоки, Драчун и Расмус. Пушистый было увязался следом, однако вудс велел коту оставаться в поместье. Тот в знак глубочайшего презрения поднял хвост и горделивой походкой направился к особняку. Руби лежал на лужайке, расправив крылья и грелся на солнышке, издавая довольный клекот. Бешеные решили прогуляться до ближайшей таверны, оставив Весельчака на попечении Дуболома.

Питер не был в Монервиле уже несколько лет. Шагая по улицам, он отметил, что город сильно изменился. В прошлый свой визит к родственникам матери, он застал Монервиль мрачным и убогим. На дорогах повсюду валялся мусор, муниципальные здания требовали капитального ремонта, а нищие и калеки буквально наводнили город. Вечером на улицу выходить было вообще опасно — чуть ли не за каждым переулком мог прятаться грабитель.

Впрочем, самые опасные преступники были в администрации Монервиля, Совете Десяти и городской страже. Но главным коррупционером города слыл сам наместник — Януш, прозванный в народе Жадным. Он не стеснялся брать взятки и обворовывать городскую казну. Ему платили все: начиная с Гильдии Ремесленников и заканчивая Кланом Воров. Дело дошло до того, что он начал обирать городских попрошаек. Деньги, которые выделялись из королевской казны на благоустройство города, оседали в карманах Януша. Король прознал про все делишки монервильского наместника и казнил того без суда прямо у ворот ратуши на глазах у горожан. А чтобы другим не повадно было воровать, повесили еще казначея, капитана городской стражи, советника по гражданским делам и еще с десяток государственных служащих. На место Януша поставили нового наместника — троюродного брата кузины короля. Тот сразу начал наводить порядок в городе. Повысил втрое жалованье стражникам, которые от счастья разогнали всю преступность, вытеснив отбросы криминального мира за городские окраины. Город начал потихоньку благоустраиваться. На улицах разбили цветники, высадили деревья и кустарники, отремонтировали здания и дороги. Вскоре Монервиль стали называть не иначе, как «Жемчужина Катерии».

Друзья как раз проходили мимо городской ратуши, над которой развевался флаг с изображением липы на желтом фоне — символом богатства и процветания. Рядом с административным зданием стояла виселица. Тут же собралась компания подростков — молодежь внимала речам пожилого человека в профессорской мантии. Преподаватель частной монервильской школы рассказывал историю казни Януша Жадного и его приспешников.

— На этой, что ли, виселице вздернули того самого наместника? — поинтересовался Смоки.

— Ага, на ней родимой, — ответил Питер.

— А чего не убрали-то? — Расмус почесал бороду, в задумчивости уставившись на орудие смерти.

— Видимо, в знак назидания потомкам, — улыбнулся Драчун. — Чтоб другим неповадно было. И если ты, Смоки, не перестанешь вести аморальный образ жизни, то такая участь может постигнуть и тебя.

— Замолкни, зануда, — гринч скорчил рожицу.

Миновав городскую площадь, Смоки зашептал что-то на ухо Питеру. Тот тихо рассмеялся и покачал головой. Гринч сложил ладони и умоляющее посмотрел на друга.

— Ладно, — сдался молодой лорд. — Пойдешь прямо по этой улице и завернешь направо. Увидишь памятник освободителям Монервиля, и через пару кварталов будет тебе счастье. Только чтобы вернулся дотемна. А то бегай потом ищи тебя неизвестно где. Дорогу к особняку найдешь?

Смоки кивнул, расплылся в улыбке и помчался в указанном Питером направлении.

— Что это у вас за секреты, — буркнул гном. — И куда этот паршивец, как ошпаренный, помчался?

— Ну ты что, Смоки не знаешь, — ответил Питер. — Приспичило ему в большом городе налево сходить.

— Главное, чтобы ни в какую переделку не попал, — сказал Драчун. — А то он вечно из-за баб во что-нибудь вляпывается.

— Это точно, — подтвердил Питер. — В последний раз, когда этот речной ловелас гостил в замке, то имел наглость переспать с моей кузиной. Та, между прочим, была обручена с одним влиятельным герцогом. Смоки подвыпил и давай трепаться слугам о своей победе на любовном фронте. Ну а тех хлебом не корми, растрезвонили об этом на всю округу. Мой отец чуть дух из гринча не вышиб — гонялся за ним по всему замку с мечом. Дело, конечно, уладили. Герцогу пришлось наврать с три короба, что это местный юродивый, которого на день приютили в замке, и принесли жениху свои извинения. Тот извинения принял, но помолвку все же расторгнул. Так что Смоки в своих любовных приключениях может таких бед натворить, что не обрадуешься.

— Когда-нибудь гринч все же доиграется, — засмеялся Расмус. — Оторвет ему какой-нибудь ревнивец его кочерыжку.

* * *

Перед тем как выйти из особняка, Батька приказал своим людям снять с рукавов красные ленты, решив, что ни к чему привлекать лишнее внимание горожан. К тому же так было проще затеряться в толпе. Кроме знаков отличия, пришлось оставить и оружие. В Монервиле расхаживать с мечами могла только городская стража. Дворянам закон разрешал носить короткие кинжалы. А голытьбе так и вообще не дозволялось таскать с собой какое-либо острие.

Лис долго ворчал и ни за что не хотел расставаться с саблями. Только после грозного предупреждения Батьки бешеный с явным недовольством оставил оружие в доме.

Выйдя из особняка, они отправились на поиски приличного питейного заведения.

— Не пойму я что-то этот заштатный городишко, — недовольно пробурчал Лис. — Пропехали уже целый квартал, а ни одного кабака так на глаза и не попалось. — Здесь что, проживают одни трезвенники?

— А чего ты хотел, — ухмыльнулся Пакостник. — Здесь приличный район, в котором живут богатые горожане. Им тут трактиры без надобности. У них в погребах свои кабаки — бочки с дорогущим выдержанным вином.

— Скоро должны выйти к купеческому кварталу, — Батька указал рукой направление. — Милорд говорил, что там есть парочка неплохих трактиров, где подают приличное винцо.

— Я бы от пива не отказался, — Лис заметно оживился. — Не люблю вино. Это пойло для всяких графьев и баронов. А настоящий мужик должен глушить пиво, ну или на худой конец сивку.

— А я хоть рылом не вышел в графья, испить хорошего винца не прочь, — ответил Пакостник. — От самогона дурной становлюсь.

— Ну это смотря кто еще сивку гонит, — не согласился Лис. — Я вам так скажу. В Эстраде так ее вообще варить не умеют — вонючая, мутная и противная. С ихнего самогона с утра так голова трещит, что хоть сразу ее клади палачу на плаху. А вот в деревнях совсем другое дело. Там варят не на продажу, а для себя. Самогон чистый, что слеза младенца. Да и пьется легко, будто не сивку глушишь, а водицу из родника. А ты, Батька, что предпочитаешь?

— Да ничем не побрезгую, — осклабился десятник. — Хотя есть у меня один любимый напиток. Медовуха называется. Его делают у меня на родине. В мед добавляют воду, шишки хмеля и дрожжи. Сусло ставят в теплое место, где оно и бродит несколько дней. Потом процеживают, и пойло готово. Напиток по крепости едва превосходит пиво, но с ног медведя свалит.

— А вон и кабак, — Лис потер руки в предвкушении чем-нибудь промочить горло. — Что, заглянем?

— Ну, давай, посмотрим, чем там они народ травят, — ответил Батька и направился к таверне.

Пакостник с силой пнул по двери ногой. Та распахнулась и с грохотом ударилась о стену. Посетители повернули головы и в полнейшем недоумении уставились на вошедших.

— Мда, промашка вышла, — шепнул Батька товарищам.

Трактир, куда вошли бешеные, оказался не для простых монервильцев. Здесь собрались представители городской элиты. По одежде можно легко было определить, к какому сословию относится человек. В основном за столиками с накрахмаленными скатертями сидело купечество и мелкое дворянство. В углу расположились два офицера стражи. На балконных ложах, взирая на вошедших, перешептывались несколько молоденьких дамочек со своими напомаженными кавалерами.

— Почтенные, — обратился к бешеным трактирщик, стоящий за стойкой и вытирающий белоснежной салфеткой бокалы. — Моя таверна — самое приличное заведение в городе. Ее посещают сплошь уважаемые люди. Вы, я вижу, к таким не относитесь, иначе бы не стали открывать дверь с ноги. А посему я прошу вас покинуть это место.

От такой наглости бешеные даже не нашлись, что ответить. Первым из ступора вышел Лис и вытащил нож:

— Ты как разговариваешь, свинья?

— А ну спрячь, — рявкнул на товарища Батька и шепотом добавил, — в зале офицеры и знать. Хочешь, чтобы нас в темницу побросали, как самых захудалых преступников?

— Мы, видимо, ошиблись адресом, — извиняющимся тоном обратился к трактирщику Пакостник и направился к двери.

— Вот тебе за дверь и доставленные неудобства, — Батька кинул дукат трактирщику. Тот поймал серебряную монету, попробовал на зуб и быстро спрятал в карман фартука.

Бешеные вышли на улицу. Лицо Лиса было багровым от злости. У Пакостника остервенело дергался глаз. Один лишь десятник был спокоен, как ни в чем не бывало.

— Батька, а ты чего лыбишься-то? — спросил Лис, пытаясь совладать с собой.

— А я эту гниду пузатую проучил, вот и доволен.

— Тем, что целый серебряный с дуру отдал, — съязвил Пакостник. — На него можно было весь вечер винцо хлебать, да еще и на хорошую закуску осталось бы.

— А ты его рожу видел в тот момент, когда он дукат на зуб пробовал? — спросил Батька. — Он же понял, что лишился посетителей с деньгами, хоть мы и выглядели в его глазах как городское быдло. Знаешь, как он локти будет грызть. Эти баронские сынки по бокальчику закажут да отвалят. Какие тут с них барыши. Они ж от рождения все скупердяи. А мы могли сделать заведению неплохую прибыль.

— Ладно, чего разглагольствовать, пошли нормальный кабак искать, — поторопил друзей Пакостник. — А то уже скоро смеркаться начнет, а у нас еще в животе не булькает.

— Только пойдем подальше отсюда, в кварталы победнее, а то если нас еще раз попросят убраться, клянусь Тогом, я за себя не отвечаю, — пробурчал Лис.

Миновав пару кварталов и оставив позади богатые виллы, друзья оказались в районе, где селились горожане с небольшим достатком. Каменные домики мелких торговцев соседствовали с деревянными хибарами ремесленников. Пройдя мастерскую кожевников, они увидели приземистый трактирчик. В сгущающихся сумерках бешеные едва разглядели вывеску питейного заведения, на которой корявыми буквами было написано — «Пьяная лошадь».

— Уж теперь я точно упьюсь как конь, — хихикнул Пакостник.

Батька смерил товарища взглядом, но ничего не сказал. На этот раз Лис решил не прибегать к грубой силе, а толкнул дверь рукой. В трактире царил полумрак. Факелы по углам больше чадили, чем освещали помещение. Большинство столов были заняты. На грубо сколоченных скамьях сидела голытьба. В основном работяги, сводившие концы с концами, но присутствовали в зале и морды бандитской наружности. Из посетителей на вошедших никто не обратил внимания. Трактирщик махнул рукой служке, чтобы тот проводил гостей к свободному столику. Бешеные сделали заказ. Через несколько минут служка приволок на подносе половину жареного барашка и три кувшина с пивом.

— Неплохое пивко, — сказал Батька, вытирая пену с усов.

— Ага, — поддакнул Лис. — А вот мясо жестковато, у меня уже челюсть болит от жевания.

— А ты кусками глотай, — засмеялся Пакостник. — У тебя желудок, что мельница — все перемелет.

— Ты давай жуй, а то…

— Вот это я вас уделал, — заорал кто-то в дальнем углу зала. — А ну-ка сбросились мне на карман по три динара.

За столом сидело пятеро прощелыг — на вид отъявленные бандиты, и играли в кости.

— Ба, да тут и мне есть чем поживиться, — обрадовался Лис. — Пойду я, потрясу с них деньжата.

— Лучше не суйся, — посоветовал Батька. — Не нравятся мне эти ребята. Сейчас допьем, да обратно надо идти.

— Я быстро, — пообещал Лис. — Не успеете и глазом моргнуть, как я вернусь с полным кошельком.

Друзья махнули рукой и наполнили кружки пивом.

— Эй, мальчики, поразвлечься не желаете? — к столу подошла толстая размалеванная девка и бесцеремонно уселась на колени к Пакостнику.

— Ух, — выдохнул бешеный, — ты, я смотрю, девочка в теле. — Слезла бы с меня, а то еще раздавишь.

— Фи, мужлан, — трактирная девка встала и, завиляв широченными бедрами, направилась к соседнему столику.

— Коротышка, ты чего мухлюешь? — послышался гневный возглас одного из игроков.

— Да ты что, дружище, — Лис сделал невинную физиономию.

Бешеные повернулись к тому столу, где играли в кости.

— Да, точно мухлюет, я видел, как он пальцем кость перевернул, чтобы три шестерки вышло.

— Давай-ка этому кидале пальцы отрежем, чтоб больше жульничать неповадно было, — предложил один громила. Он выхватил из-за пояса огромный тесак и прижал ладонь с растопыренными пальцами Лиса к краю стола. Бешеный быстро освободил руку, резко выбил нож и, ухватив здоровяка за кисть, сломал ему два пальца. Громила взревел. Кто-то из его приятелей повалил стол и компания начала теснить Лиса к стене.

— Ух, и люблю я трактирные разборки, — Пакостник вскочил из-за своего стола и бросился на подмогу к товарищу.

Посетители отбежали к стойке, чтобы понаблюдать за дракой со стороны.

Пакостник подсек одного из обидчиков Лиса ногой, одновременно выкрутив кисть. Нож упал на пол, и бешеный отшвырнул его в сторону. В этот момент Батька бросил полупустой кувшин с пивом в бандита. Противник упал на колени, схватившись за окровавленный затылок. Оставшиеся разделились. Один размахивал ножом перед физиономией Лиса, двое других бросились на Батьку и Пакостника. Лис в очередной раз увернулся от удара ножом и ребром ладони двинул бандюгана по шее. Тот потерял сознание и повалился на пол. Тем временем Батька поднял лавку и бросил ее в приближавшихся недругов. Один из них успел отскочить в сторону и метнул нож в Пакостника. Лезвие вошло в деревянную балку, всего в каких-то паре сантиметров от бешеного. Второму нападавшему лавка угодила прямо в грудь. От удара тот повалился на Лиса. Бешеный не растерялся, он приподнял голову противника и ударил мордой о дощатый пол. Батька было хотел схватить оставшегося недруга за горло. Однако тот смекнул, что битва проиграна и сиганул в окно.

— Что, доигрался? — недобро сверкнул глазами десятник в сторону Лиса. — Предупреждал же тебя. Убираемся отсюда.

— Уважаемые, а кто мне заплатит за неудобства, — подал голос трактирщик. — Вы половину мебели разбили, а она, знаете ли, стоит недешево.

Лис подошел к сидевшему в углу громиле со сломанными пальцами и сорвав с пояса кошель, бросил его трактирщику. — Держи, думаю, здесь хватит, чтобы утешить твое горе.

— Делаем ноги, пока стража не нагрянула, — сказал Пакостник, и друзья поспешили выйти из таверны.

Во дворе уже было темно. Фонари хоть и освещали улицу, все же не давали достаточно света. Те ориентиры, которые друзья запомнили днем, тщательно скрыла ночь. Бешеным пришлось потратить три часа, чтобы найти особняк. Несколько раз они сворачивали не в тот переулок и петляли по незнакомым местам.

— Кому не спиться в ночь глухую? — насмешливый голос донесся откуда-то из темноты.

Лис от неожиданности вздрогнул. Пакостник огляделся по сторонам, но никого не увидел. Батька вытащил кинжал и с вызовом крикнул незнакомцу:

— Ну раз ты такой смелый, выходи, заодно и посмотрим, какого цвета у тебя кишки.

— Ночью ты вряд ли разглядишь все оттенки моих внутренностей, — засмеялся невидимый собеседник и вышел из тени.

— Тьфу ты, гринч, чтоб тебя мухи засидели, — сплюнул Батька и засунул кинжал обратно за пояс. — Кого Шахира ты тут болтаешься?

— Да вот, возвращался кое-откуда и услышал знакомые голоса, — ответил Смоки. — А вы чего тут шарахаетесь в потемках?

— Засиделись в трактире и заплутали немного, — ответил Пакостник.

— Тогда пошли, наш особнячок как раз вон за теми домами. Через десять минут будем уже дома.

А дома все были на взводе. Питер был зол на гринча, который ушел в дом терпимости еще днем и до сих пор не объявился. Дуболом нервно мерил шагами комнату и хотел уж было отправляться на поиски загулявших товарищей, как вся честная компания ввалилась в гостиную.

— Смотрите, кого я привел, — довольно объявил Смоки. — Без меня эта троица блудила бы по всему Монервилю до рассвета, не подозревая, что вилла находится всего в двух шагах от их носа.

— Где тебя носит, старый развратник, — разбушевался Питер. — Я уже начинаю жалеть, что взял тебя с собой. Смоки, какого Шахира ты пропадал столько времени?

— Прости, Пит, — гринч понуро опустил голову. — Если бы ты видел, сколько там красивых девиц, ты бы меня понял. Я просто не мог позволить себе уйти, осчастливив лишь одну из всего гарема.

— Разрази меня гром, — Питер вытаращил на гринча глаза. — Я всегда знал, что ты не в меру любвеобилен, но не настолько же. У тебя что, было длительное воздержание? Ладно, Смоки, больше никаких хождений по блудливым девкам. Иначе я лично спущу с тебя шкуру.

— Ну, а вы где шатались? — взревел Дуболом. — Мы с милордом уж и не знали, куда вас идти искать.

— Извини, старина, — ответил за всех десятник. — Засиделись немного в трактире, да за временем не уследили. Как там Весельчак?

— Спит как младенец, — ответил Питер. — Тетушка Фелиция обработала раны, наложила повязку и напоила его целебным отваром. Жар спал, дыхание ровное. Думаю, что через пару дней будет как огурчик.

— Слава Тогу, — выдохнул Лис.

— У нас есть кое-какие новости, — откашлялся Питер. — Когда мы с Драчуном ходили за лекарством, в особняк пожаловали гости. Приходил посыльный от наместника с официальным приглашением. Видимо, ему доложили, что в город прибыл странный отряд, да еще выполняющий королевскую миссию. По такому случаю нас всех зовут на торжественный прием в резиденцию градоначальника завтра вечером.

Конец ознакомительного фрагмента.