Смотри пешком…

Владислав Вячеславович Писков

Мы учимся жить только тогда, когда попадаем в какую-нибудь страшную историю – именно тогда мы начинаем переосмысливать свою жизнь, перебирая свои ошибки, просто кто-то это начинает раньше, а кто-то позже. Не знаю, что лучше…

2

Я очнулся в машине, которая ехала по грунтовой дороге, петляя по изгибам. Я лежал на заднем сиденье, свернувшись калачиком. Мое тело пробирала легкая дрожь. Вся моя одежда, а это белая рубашка с коротким рукавом и брюки, были помяты и немного запачканы пылью, а на моих ногах не оказалось обуви. В моем теле не было сил, я ощущал себя ватным. Мое тело едва слушалось меня. Меня это сильно напугало. Я собрал в себе оставшиеся силы и с трудом привстал. Мой взгляд непременно упал на водителя. Водитель мне был не знаком. Молодой парень, слегка за тридцать, в полицейской форме. Это меня немного успокоило, но тут же насторожило. В наше время даже правоохранительным органам нельзя доверять. Я осмотрелся. Машина другая. Как я в ней оказался? Я точно помню, что был в городе, помню как сел в машину, но не в эту. Что произошло?

Полицейский взглянул в зеркало заднего вида и заметил меня. Его взгляд мне показался довольно недоброжелательным. Его сухие скулы едва покрывала щетина, а нос торчал на стреме. Я тут же понял, что у него не славянская внешность, и уж точно не удивлюсь, если он говорит с акцентом. Он вновь переключился на дорогу. Я спросил у него, куда мы едем, на что он проигнорировал мой вопрос, лишь снова бросил свой взгляд на меня через зеркало. У меня жутко болела голова и все расплывалось в глазах, ко всему меня продолжало тошнить. Чтобы хоть как-то облегчить свое состояние, я снова улегся на сиденье. Так я пролежал примерно минут сорок, а может и того больше. Как только машина остановилась, я тут же привстал, чтобы осмотреться. Это место мне было не знакомо. Полицейский вышел из машины и сказал, чтобы я следовал за ним. Я осторожно открыл дверь, поставил босую ногу на голую землю, придерживаясь за дверь, и встал в полный рост. Резкий запах навоза ударил мне в нос, я поморщился. Напротив меня стоял небольшой дом, а рядом с ним — огромный двор, обтянутый ржавой сеткой. В нем находились сараи и кирпичные вытянутые постройки, они занимали большую часть этого участка. Это от них так сильно несло навозом. Вокруг виднелись редкие деревья и небольшие курганы. Все это похоже на одинокий дом посреди поля.

— Что это за место? — обессилено возмутился я. — Мне нужно домой.

Полицейский снова промолчал. Он не обращал на меня никакого внимания, словно меня и вовсе нет. Хлопнув дверью автомобиля, он с акцентом приказал мне следовать за ним. Я был прав, он говорит с акцентом. Что ему нужно от меня? — Этот вопрос я задавал себе не раз. Мне ничего не оставалась, как послушно подчиниться, и я пошел за ним. Мы шли в сторону построек, среди небольших сараев стоял металлический вагончик. Когда-то он проходил за магазин. Я понял это по сильно выгоревшей надписи на нем. Краска давно выгорела, и кое-где облезла. Мы подошли к вагончику вплотную и остановились возле входа. Полицейский встал напротив меня, посмотрел мне в глаза и сказал, что я буду жить в нем. Я счел это за юмор и посчитал бредовой шуткой.

— Это шутка? — усмехнулся я.

Моя улыбка на лице ему не понравилась, и это его сделало еще серьезней.

— Вздумаешь бежать, я тебя застрелю, — жестко произнес он.

После этих слов я изменился в лице, в горле образовался ком. Меня одолела сильная жажда.

— Отвези меня обратно, — умоляющим голосом я заговорил. — У меня семья! Зачем я тебе?

— Здесь ты будешь работать.

— Нет! У меня есть работа. Ты не можешь меня заставить.

Наш разговор прервал сутулый бородатый мужчина. Он был невысокого роста и с холодным взглядом. Он подошел к нам и что-то сказал на непонятном мне языке. Полицейский ему ответил. О чем они говорили я, к сожалению, не понимал. После нескольких фраз полицейский направился к машине. Я понял, что он собрался уезжать. Но как же я? Я ошеломленно окликнул его и сделал несколько шагов вперед.

— А как же я? — выкрикнул я ему в след. — Ты оставляешь меня здесь, среди этого дерьма? Ты же полицейский. Ты не можешь так поступить! Вези меня обратно! — Я быстрым шагом направился к машине, но дойти до нее мне не удалось. Когда я проходил мимо полицейского, он ударил меня рукой по лицу. Удар оказался сильным, от чего я свалился на землю. Я почувствовал сильную боль и тут же схватился за лицо. Из носа потекла кровь и растеклась по моим ладоням.

— Ты что, ничего не понял? — воскликнул он. — Ты будешь жить и работать здесь. Тебе понятно? Если откажешься работать, я накормлю тобой волков, здесь их много.

В этот момент до меня и дошло, что я оказался в плену. Никогда бы не подумал, что такое может произойти, но, к сожалению, произошло, как ни странно.

Полицейский сел в машину, хлопнул дверью и уехал. А я оставался на земле, корячась от боли. Ко мне подошел бородач и навис надо мной, как ворон над падалью.

— Поднимайся и иди к себе, — с акцентом сказал он. — Будешь хорошо себя вести, никто тебя не тронет.

С горем пополам я встал на ноги. Рукой утер нос, он еще кровоточил. «Очень мило меня встретили», — подумал я.

— Как твое имя? — спросил бородач, вглядываясь мне в глаза.

— Михаил, — недовольно ответил я.

— Меня зовут Салман. Ты будешь ухаживать за овцами. Ты когда-нибудь это делал?

— Нет, — выпалил я повышенным тоном.

— Я тебе все расскажу.

Вести беседу с ним мне не очень-то хотелось. Мое шоковое состояние никак не включалось в реальность, порой мне казалось, что это сон. Я сказал, что у меня сильно болит голова и мне нужно отдохнуть. Салман сказал, чтобы я шел в вагончик и отдохнул там.

Мне ничего не оставалось, как последовать в эту жестяную коробку.

Я распахнул косые деревянные двери и вошел внутрь. В вагоне было душно. Я расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Мне нечем было дышать, грудь словно сковало ремнями, и я не мог глубоко вдохнуть.

Обстановка меня тоже не вдохновила, точнее я ужаснулся от всего увиденного. Впереди возле стены стояла одиноко кровать, заправленная старым и рваным синим одеялом с двумя черными полосками снизу. Такие одеяла можно встретить в больницах или в армии. Рядом у окна стоял небольшой деревянный стол, он был накрыт обычной прозрачной клеенкой, а с ним один стул. На стенах рваные обои, в некоторых местах виднелись подтеки от дождя, на окнах серые занавески, набитые пылью, а на полу зеленоватый вязаный коврик. Скорее всего, это было похоже на сарай, но никак не на уютный домик. Я не удивлюсь, если тут еще вдобавок живут мыши… И я не ошибся. В углу ближе к выходу стояла закопченная металлическая печь, а рядом с ней лежала небольшая кучка дров. Я был в шоке и не понимал, реальность ли это или мне все это снится. Я попытался себя ущипнуть, но это не помогло. Видимо я и правда попал в странную историю.

Пошарив по карманам, я не нашёл ни документов, ни телефона. Было понятно, кто их забрал.

Осмотревшись, я распахнул форточки, чтобы хоть как-то подышать свежим воздухом, не считая, что он пропитан навозом. Несмело я подошел к кровати, тщательно осмотрел ее со стороны и прилег. Я повернулся на левый бок и поджал колени. Чтобы хоть как то оправиться от шока, я попытался поспать.

Уже к вечеру меня разбудил Салман. Я открыл глаза.

Я все еще здесь.

Как бы я хотел, чтобы это был всего лишь страшный сон, но это не так.

— Который час? — спросил я, приподняв голову с подушки.

— Около восьми. Я принес тебе еды и обувь. Как закончишь, я буду тебя ждать на улице.

Я взглянул в окно. На улице серело. Я привстал и опустил ноги на пол. Ладонями я потер мятое лицо, пытаясь его расправить.

Салман ушел, а я кинулся к столу. Меня одолевал жуткий голод, я готов был съесть быка целиком. На столе лежал пакет с едой. В нем я нашел лаваш, сыр и бутылку молока. Выглядело это все не так уж аппетитно, но мой желудок был готов переварить все.

Я надломил небольшой кусочек сыра и положил себе в рот. «Немного солоноват и на зубах скрипит, словно резина», — сделал я заключение, будто эксперт по еде. Конечно же, мне не приходилось есть что-то подобное. Мой ужин всегда состоял из первого и второго, и ко всему ещё горячий кофе, а тут такое.

— Ну и гадость! — возмутился я, тщательно пережевывая сыр.

С трудом проглотив так называемый сыр, я открыл молоко. Оно было холодным. На удивление молоко оказалась очень вкусным, с лавашем пошло как надо.

После того, как я закончил с ужином, я надел пыльные калоши, которые мне принес Салман, и вышел на улицу. Я набрал в легкие побольше воздуха и шумно выдохнул. Я огляделся. Поблизости никого не было. Я направился к выходу. Но как только я подошел к калитке, которая едва держалась на одной петле, меня окликнул Салман. Я не спеша обернулся на голос. Он махнул мне рукой. Тут же мне в голову пришла мысль убежать. Но куда? Я даже не знаю, в какую сторону мне мчаться. Несколько секунд я раздумывал, но все же решил подойти к Салману. Он сказал, что сейчас пригонят овец и ему нужна моя помощь, чтобы загнать их. Мы прошли к длинному кирпичному строению, которое было огорожено металлическими прутьями. От всего этого я был далек, я не понимал, для чего здесь эти постройки. В моей жизни не приходилось видеть ничего подобного.

— Это кошара, — пояснил Салман. — Здесь живут овцы, а с другой стороны коровник. Тебе туда не нужно ходить. Там свой чабан.

Я сделал вопросительное выражение лица, так как слово «чабан» для меня не знакомо, и тогда я уточнил:

— Кто это?

Салман усмехнулся и воскликнул:

— Пастух. Ты что первый раз слышишь это слово?

— Первый раз, — ответил я, не меняя мимику на лице. Я уверен, этим словом он назовет меня.

Мы подошли к воротам и распахнули их. Долго ждать не пришлось, вскоре появились овцы. Их было очень много. Они надвигались на нас, словно черная туча, оставляя после себя плотный занавес пыли. Я хотел сосчитать, но сбился уже на десятой. Они бежали кучкой, перемешиваясь друг с другом, издавая привычный для себя звук: «Бее».

После того, как пыль немного рассеялась, в ней проявился силуэт. Это и был пастух, или, как пояснял Салман, «чабан». Мужчина лет пятидесяти, в рваной одежде и с темной кожей. Он плелся позади стада, едва перебирая ногами. Он был худощав, словно у него рахит. Я хотел подойти к нему и поговорить с ним, но Салман словно прочитал мои мысли, предупредил, чтобы я не заводил с пастухом разговор, иначе я буду наказан. Я спросил почему, но Салман промолчал. Пока мы закрывали ворота, пастух пропал из виду. Словно исчез.

Салман сказал, что теперь пасти овец буду я. Меня это рассмешило. Он строго взглянул мне в глаза, от чего я насторожился.

— Что значит пасти? Я никогда этого не делал! — возразил я.

— Ничего сложного. Будешь приглядывать за ними.

— Салман, отпусти меня, я в долгу не останусь. Хочешь, я тебе заплачу? Хочешь?

— Мне не нужны твои деньги. Мне нужен ты!

— Зачем?

— Работать!

— Пасти овец? — прибавил я басы. — Ты это называешь работой? Да?

Салман стоял молча и пристально осматривал меня с ног до головы.

— Я убегу с этого чертого места! — воскликнул я во все горло.

— Ты об этом пожалеешь! Повсюду волки, далеко убежать тебе не удастся. Ты не выберешься отсюда живым. Иди к себе и ложись спать, завтра тебе рано вставать.

— Ты не можешь меня здесь удерживать. У нас что, ввели рабство?

— Возвращайся к себе и отдохни. И смотри без глупостей, а иначе пожалеешь.

Салман поспешил уйти, но я его остановил, забежав вперед.

— Я чабан? Да? — воскликнул я.

— Да, — ответил без всякого сомнения Салман.

— Разве я похож на него?

— Мне нет дела до того, кто как выглядит. Тебя привезли работать. Вот и работай.

Конец ознакомительного фрагмента.