Месть Зоны. Рикошет

Владислав Выставной, 2018

Благодаря договору, заключенному с эмиониками, ИИЗ далеко продвинулась в области исследования аномалий, однако Москва подбрасывает новые сюрпризы. Происходит неожиданное локальное расширение Зоны на восток, которое с огромным трудом удается подавить объединенными силами людей и эмиоников, и ее угнетение на западе. В периметре возникают «островки» незараженной территории. ИИЗ совместно с ЦАЯ, а также сталкерами Вороном и Денисом пытаются понять их природу и постепенно приходят к выводу, что виной не естественные процессы, а чья-то злая воля.

Глава четвертая

У порога

Из своего металлического убежища они вышли, едва бледные утренние лучи разогнали сумрак. Малец тупо глядел на то место, где накануне оставил мертвого Сухаря, как будто тело могло вдруг возникнуть там же из воздуха. Этого, конечно, не произошло, хотя от Зоны можно было ожидать любых, самых омерзительных чудес.

Ступив на рампу, огляделись. И тут их ждал сюрприз.

Шагах в десяти, по левому борту от вертолета, горел костер. Вокруг сидели несколько человек, знакомые уже лица. Подойдя ближе, ребята узнали Краба, Торчка, Пузыря и того рыжего парня, которого они сами звали Ржавым. Явление парня и девушки сталкеры восприняли без особых эмоций, как будто экономили силы. Куда больше их интересовало булькающее варево в черной от гари армейской каске старого образца, превращенной в импровизированный котелок. Торчок, облизываясь от предвкушения, помешивал содержимое котелка корявой веткой. Пахло, как ни странно, довольно вкусно. Малец даже ощутил, как в животе глухо заурчало от голода.

Заметив подошедших, только Краб сделал вялое движение рукой, очевидно, символизировавшее приветствие.

— А вы почему не ушли? — вместо приветствия спросил Малец.

— А мы как раз ушли, — сообщил Краб. — Но вот решили вернуться. За вами, ребятки.

— Не совсем так, — отдуваясь, сказал Пузырь. — Случайно в кучу сбились. А тропинка привела обратно.

— Значит, сама Зона к вам привела, — настойчиво сказал Краб. Кивнул Мальцу с Лапой: — Присаживайтесь, закусим, чем Зона послала.

— Зачем мы вам? — спросила девушка, усаживаясь на бревно рядом с Торчком. — Удачник вот не уверен, что мы хорошая компания. Не хочет, чтобы мы его за собой утянули в могилу.

— Так то Удачник, — хмыкнул рыжий. — Он-то «прушник» по жизни. А мы народ попроще, таким везеньем похвастаться не можем. А потому ты, Малец, для нас пока что самый удачливый.

— От гранаты-то ты нас спас, — кивнул Краб. — А не Удачник какой-нибудь или еще кто. Так что все относительно. А раз так — предлагаю идти с нами.

— Ну, мы-то, в общем, не против, — поглядев на Лапу, сказал молодой ученый. — А то я понятия не имею, куда идти и что делать. Да еще вот девчонка со мной…

— Можно подумать, я тебе обуза, — немного обиделась студентка. — У меня экспедиционного опыта побольше твоего будет.

— Да я и не спорю, — примирительно ответил Малец. Даже руки поднял, как бы «сдаваясь». — Просто ответственность за тебя чувствую, что бы ты там себе ни думала.

— Ответственность он чувствует… — проворчала Лапа, хмурясь больше для вида. Слова Мальца ей явно понравились. Поглядела на Краба. — Так что, теперь мы что-то вроде отряда?

— Отряд — сильно сказано, — усмехнулся тот. — Скорее, что-то вроде исследовательской экспедиции. Давайте не обольщаться, а считать себя кем-то типа геологов.

Ржавый фыркнул, Пузырь заколыхался от беззвучного смеха. Один Торчок остался серьезным, заявив:

— Это пока мы до оружия не добрались. С хорошими стволами можно смело переходить в статус боевой группы.

— Ну а пока не перешли, давайте пожрем, что ли, — предложил толстяк, поглядывая в сторону котелка с кипящим варевом.

Похлебка из тушенки, еще по ту сторону Периметра припрятанной в кармане штанов запасливым Пузырем, и невесть откуда взявшихся овощных консервов несколько взбодрила участников группы. Не тратя лишнего времени на обсуждение и сборы, двинулись в путь. Проводником сейчас выступал Торчок, но неформальным лидером негласно признали Краба. Малец был мало знаком со сталкерскими традициями, но предположил: жесткая иерархия и единоначалие у них не в чести. На боевое подразделение их отряд походил мало. Скорее, отношения в группе напоминали временный союз совершенно самодостаточных боевых единиц — если так можно было говорить про этих ребят. Все они имели представление об оружии и самообороне, но прямое столкновение для них представлялось крайне нежелательным. И в Зону все они пришли не за острыми ощущениями, а с желанием нажиться в условиях баснословного спроса на артефакты с необъяснимыми наукой свойствами. Так и тягали бы потихоньку хабар за Периметр, кабы не встреча с ЧВК «Мираж» под руководством лютого засранца по прозвищу Каток.

Пока осторожно продвигались вперед и присматривались друг к другу, о спутниках удалось выяснить немного. Краб, продолжавший упорно волочь за собой металлическую трубу, был здесь самым опытным. Вроде бы происходил он из местных, буквально вырос на границе Зоны и даже помнил саму катастрофу на ядерной электростанции, из-за которой начался весь этот сыр-бор. При этом своим опытом он не злоупотреблял и в Зону ходил только по крайней необходимости — как раз в силу опыта понимая, чем грозят такие похождения. Но осторожность, как оказалось, не особо помогла, и он оказался в одной лодке с ребятами попроще.

Хотя эта простота, конечно, была кажущейся. Тот же Пузырь только с виду казался неповоротливым тюфяком. По факту же пережил не одного компаньона, с которыми совершал рейды за драгоценной добычей. Отчего со временем его стали бояться, и в товарищи набиваться решались немногие. Ходила даже байка о том, что Пузырь, мол, потому такой толстый, что впитывает жизненную силу угробленных им спутников, как гигантский клещ, напитавшийся кровью. Однажды он лопнет… Ну и так далее. Забавно, что эту страшилку с удовольствием поведал Мальцу с Лапой сам Пузырь. Возможно, он же ее и придумал, кто знает.

Вот со Ржавым все действительно было просто. Он был учеником Удачника. Точнее, думал, что Удачник взял его в обучение, Позднее стал подозревать, что «учитель» использует его в качестве «отмычки», проверяя опасные пути на предмет всякого рода аномалий. Обидевшись на «педагога», Ржавый соскочил с такой сомнительной дружбы на вольные хлеба.

Самым загадочным персонажем оставался Торчок. Молчаливый, погруженный в себя, время от времени совершавший странные телодвижения и невнятно разговаривавший сам с собой. Хотя, может, и не было в нем ничего загадочного — просто он ничего про себя не рассказывал.

Торчок вел группу странной извилистой дорогой, обводя вокруг невидимых препятствий, порой возвращаясь назад и подолгу топчась в глубоком раздумье. При этом он отрешенно теребил ухо и таращился вдаль бессмысленным взглядом. Могло даже показаться, что он просто морочит спутникам голову. Но, к удивлению Мальца, остальные участники группы воспринимали это поведение вполне себе с пониманием.

— А он точно знает, куда нас ведет? — тихонько спросил парень Краба. — А то ходим кругами…

— Ну да, ты же впервые в Зоне, — спокойно ответил тот и уткнул в землю трубу, которую продолжал тащить на плече. — Тут нет прямой дорожки, и нормальная геометрия не работает. Кратчайшим расстоянием между двумя точками здесь не прямая является, а хитро вывернутая загогулина с проходом через игольное ушко. Уж и не знаю почему, но даже знакомая дорога никогда здесь не повторяется.

— Отдает мистикой и предрассудками, — сварливо заметил Малец.

— Ну, да, — охотно отозвался Краб. — Так и ваши, из Института, говорят. Потому каждую вылазку в Зону по полгода готовят, а все равно назад трупы уносят. Если находят, конечно. А простые темные мужики, что во все эти суеверия верят, годами хабар тягают. Такой вот парадокс.

— Не может такого быть, — покачал головой парень. — Этому должно быть какое-то объяснение.

— Так оно есть. Только ученым жутко не нравится.

— Какое?

— Одних Зона принимает, других нет.

— Глупость какая-то.

— Ага. Только институтские что-то не брезгуют внештатников из наших на договор брать. Потому что нет проводников в Зону лучше природных сталкеров. Ведь материал для работы Институту нужен? Нужен. А для этого можно свои научные измышления и засунуть куда подальше. И следовать старому доброму методу, лучше которого еще не придумали.

— Что же это за метод? — с любопытством спросила Лапа, до этого равнодушно слушавшая разговор.

— Чуйка, — хитро прищурившись, сказал Краб. — Шестое чувство, третий глаз. Или, по-научному выражаясь, интуиция.

— Не очень надежный метод, — нервно хохотнул Малец. Кивнул в сторону Торчка. — Вон, похоже, чуйка ему не особо помогает. Уже час на месте топчемся.

За спиной тихо возник Ржавый.

— Народ, — негромко сказал он. — Не хочу показаться параноиком, но, кажется, за нами следят.

— Кто? — быстро спросил Пузырь. Развернулся, переваливаясь подошел поближе. — Видел кого?

— Не видел. — Рыжий покачал огненной шевелюрой. — Но это… Как бы сказать…

— Чуйка? — не без ехидства поинтересовался Малец.

— Точняк, — серьезно кивнул тот. — Спиной чувствую — смотрят. Сказать, что неприятно, — ничего не сказать.

— Люди или зверье? — быстро спросил Краб.

— Шут их разберет. — Ржавый растерянно пожал плечами. — Как только прислушиваться начинал — замирают, не распознать.

— Ну, рано или поздно кто-то должен был напасть на наш след, — задумчиво произнес Краб. Люди ли, мутанты — для всех мы враги и пища.

— Пища? — переспросила Лапа. — Для людей тоже?

— Это Зона, детка, — ласково ответил сталкер. — Здесь несколько другие законы действуют. Вроде как на Эвересте, в «зоне смерти», что выше восьми километров: там ни от кого хороших манер не требуют. И здесь та же история.

— Ничего плохого в человечинке не вижу, — добавил Пузырь.

Даже причмокнул с аппетитом. В свете историй об этой персоне данное заявление прибрело особо пикантный смысл. Поймав настороженный взгляд девушки, толстяк смущенно ухмыльнулся:

— Это я так, к слову. Мало ли какие обстоятельства бывают.

Тем временем Торчок, перестав крутиться на месте, сел на землю. Неопределенно покрутил над головой ладонью, указал в сторону проплешины в неряшливых зарослях:

— Куда-то туда идти надо. Но я не уверен…

— Так никто не уверен, — проворчал Краб. — А все же местонахождение склада ты один у нас знаешь. Если только этот склад тебе не причудился.

Торчок поднял голову, выразительно поглядел на Краба. Тот отмахнулся:

— Ладно, молчу. Только рассиживаться у нас тоже времени нет.

— Да не хотелось бы с пустыми руками в этот лесок соваться, — отозвался проводник. — Я же вам говорю — места гиблые…

— Так за оружием и идем, — буркнул Пузырь. — Придется рискнуть.

Малец огляделся. Советовать что-то опытным сталкерам он не мог, но что-то надо было делать. Взгляд зацепился за бесформенную кучу металлического хлама в отдалении. Туда парень и указал:

— Смотрите, а это что?

— Свалка какая-то. — Ржавый пожал плечами. Скосился на ученого. — Э, ты что задумал?

Малец уже шел по направлению к этой куче. Идея быстро трансформировалась в решение, отчего сразу на душе стало спокойнее. Осмысленное действие всегда рождает уверенность. В отличие от действия ради действия, которое запросто перерастает в панику.

— Оружие, — коротко сообщил парень. — Надо хоть что-то подобрать, на время. Мало ли — может, за нами действительно следят. Видели, чем Сухаря убили? Кусок заостренной проволоки — и ты уже можешь диктовать условия тем, у кого руки пустые.

Вслед за ним к свалке подошли и остальные.

— Дельная мысль, — сказал Краб. Отбросил свою трубу, и та со звоном откатилась в сторону. — Подберу себе что-нибудь полегче.

— Не знаю, что из этого хлама сойдет за оружие, — с сомнением произнес Пузырь. — Скорее, это дерьмо само нас прикончит — если, к примеру, «фонит» остаточной радиацией.

— Быстрее нас прикончит изотоп в крови, — проворчал Ржавый. — Ну, что встал? Пусти, дай погляжу, что там сойдет за режуще-колющее.

— А если аномалия какая в этой куче спряталась? — с опаской поинтересовалась Лапа.

— Верно мыслишь. Но это вряд ли, — осторожно прикасаясь к мятому железному листу, сказал Краб. — Видишь — ржавчина, окислы. Аномалии обычно консервируют свойства материалов.

— В любом случае выбирать не приходится, — подытожил Малец, внимательно вглядываясь в кучу обломков. — Кажется, я кое-что придумал… Эй, Краб, труба тебе уже не нужна?

— Уже нет, — откликнулся тот из глубины свалки. — У меня тут кое-что поинтереснее отыскалось.

Он поднял над головой метровый кусок арматуры.

— Нормальное «пырялово», — одобрил Ржавый. Рукой поманил Торчка, продолжавшего сидеть в сторонке в позе медитирующего буддистского монаха. — А ты что, с голыми руками от мутантов отбиваться будешь?

— Я предпочитаю старое доброе автоматическое оружие, — сказал Торчок. — Его и возьму, как доберемся до места. А пока в ваших же интересах, чтобы я на рожон не лез. Так что я налегке пойду, а вы меня прикроете, если что.

Это было довольно нахальное заявление, Ржавый даже рот открыл, собираясь ответить. Но промолчал, понимая, что крыть, в общем-то, нечем: потерять единственного проводника группе и впрямь было не резон.

Около часа потребовалось на «перевооружение». Теперь отряд напоминал банду средневековых мародеров.

Самое легкое, но при этом дерзкое оружие оказалось в руках Ржавого. Это была лопата из титана на длинной ручке. Вряд ли кто выкинул бы ценный инструмент, если бы ее ковш не лопнул пополам под воздействием какой-то загадочной силы. Однако уменьшившись в площади вдвое, лопата приобрела опасное острие, еще больше заточенное рыжим на обнаруженном неподалеку массивном булыжнике. Теперь она напоминала старинный бердыш или алебарду.

Из найденной арматурины и массивной ветки Краб соорудил некое подобие гарпуна, который с легкостью шагов с десяти всаживал в дерево. Гарпун можно было притянуть обратно в случае промаха, для чего сталкер привязал к древку найденный здесь же капроновый шнур.

Самое экзотическое оружие себе смастерил Пузырь, подвесив на длинную ржавую цепь здоровенную шестерню — то ли от автомобильной коробки передач, то ли еще от какого экспоната политехнического музея. Уже сам вид этой шестерни с торчащими острыми зубьями внушал трепет, не говоря уж о виде самого Пузыря, с неожиданной ловкостью вращающего на цепи это зверское сооружение. Кустарник и ржавый металл разлетались в труху, легко было представить себе на месте этого хлама неудачно подвернувшуюся голову врага. Все это действие сопровождалось зловещим свистом, способным отпугнуть противника еще до начала схватки.

Даже Лапа умудрилась вооружиться: к ее молотку добавилось подобие кортика — тонкое лезвие из полотна пилы по металлу, заточенное на том же булыжнике, с рукояткой из плотно намотанной изолированной проволоки, извлеченной из распотрошенного кабеля.

Однако дальше всех в техническом плане продвинулся Малец, чего не ожидал от себя самого. Ту самую трубу, брошенную Крабом, он приспособил в качестве ствола самодельного аркебуза, стреляющего всем, что в этот самый ствол помещалось. Труба оказалась не так тяжела, как казалась на вид. Пара мощных пружин неизвестного происхождения заменила лук. Вдоль трубы, ценой кровавых мозолей, удалось проточить прорезь с выемкой для зацепа толкателя, который натягивали пружины. Благо металл трубы оказался податливым воздействию все того же «точильного» булыжника — то ли латунь, то ли алюминий. Помог Пузырь, хорошенько налегший сверху — так, что аж стружка летела, а труба чуть не согнулась в баранку. Вид получился жуткий, но бил аркебуз неплохо. Удалось даже сделать механическое приспособление для облегчения взвода — примитивный рычаг, вполне достойно выполнявший свою задачу. Оставался вопрос самого метательного снаряда. Неплохо летали обрезки арматуры, правда, точность оставляла желать лучшего. А потому выбор пал на «картечь» из ржавых болтов и гаек, в изобилии обнаруженных здесь же. Бешеный разлет «боеприпасов», таким образом, компенсировался количеством.

Краб критически оглядел группу, усмехнулся:

— Нам только доспехов из мусора не хватает.

— И времени, — заметил Торчок. — Вы два часа провозились, а толку от всего этого — меньше, чем от одного «макарова».

— Ты это мне скажи, когда дойдет до рукопашной, — проворчал Ржавый, поигрывая заточенной «полулопатой».

— Надеюсь, до этого не дойдет, — сказал Пузырь, кивком предлагая Торчку идти вперед. — Давай, веди, Сусанин.

Проводнику удалось, наконец, вырваться из замкнутого круга, по которому он упорно водил группу до этого. Перевалили за холм, стали спускаться в низину. Пейзаж впереди не внушал доверия. Это был лес, но довольно странный. Деревья, перекрученные и изломанные, как на картинах сюрреалистов, были начисто лишены листвы. Можно было решить, что они мертвы, но вблизи не создавали впечатление иссохших. Но своим видом невольно рождали мысль: лучше бы они были просто головешками.

— Не нравится мне это место, — опасливо озираясь, сказал Ржавый. — Деревья-мутанты, неизвестно, кто среди них водится. Вряд ли пушистые зайки.

— Если мутанты — то без радиации не обошлось, — заметил Краб. — Как бы нам тоже дозы не хватануть.

— Не время бояться радиации — нам и без нее жить недолго осталось, — угрюмо возразил Пузырь. — Я больше людей боюсь — здесь есть где спрятаться.

— Это, наверное, Лысый лес, — сказал Торчок. — Сам я тут не бывал, но рассказывали кое-что.

— И что рассказывали? — спросила Лапа.

Проводник покосился на девушку, промычал что-то невнятное. Вместо него ответил Краб:

— В таких местах важнее не знать, а чувствовать. А лишние знания — лишняя паника.

— Вот это прямо здорово, что так сказали, — проворчала студентка. — Теперь я совсем не буду паниковать.

Конец ознакомительного фрагмента.