Завещание Петра Великого

Владимир Шигин, 2022

Большая Игра – именно так называли политики минувших эпох стратегическое противостояние России и Англии в Средней Азии в XVIII–XIX веках. Для России пролог этой Игры начался с проекта царя Петра I о расширении наших владений и установлении прямых контактов с неведомой полусказочной Индией. Это было время первых походов русской армии на Восток, время первых поражений и первых успехов. Именно тогда Петр провидчески определил весь будущий восточный вектор российской политики. Это было вовсе не то ложное «Завещание Петра Великого», которое вот уже более двух столетий тиражирует Запад. Это было реальное завещание упрочения восточных границ, взаимовыгодной торговли, экономического развития дальних окраин. Исполняя волю Петра I, от границ державы в неведомые степи, горы, моря и пустыни двинулись генералы и офицеры, солдаты и казаки, чтобы проторить путь на Восток.

Еще долго ли нам, ребята, на Дарье стоять?

На Дарье стоять, ребята, караул держать? —

Мы Дарью-реку пройдем рано с вечера,

А Кувань-реку пройдем в глуху полночь,

А в Хиву придем вкруг белой зари…

Из песни уральских казаков

Предисловие

…В глухую пору XVI века по берегам реки Яик, что текла на юг к Хвалынскому морю, русские казаки поставили первые станицы и начали обживаться в диком краю. Жилось там несладко: зимой лютые морозы, летом жара и суховей, но казаки выживали и крепости духа не теряли. Добывали зверя, рыбу ловили рыбу, тем и питались, коров и овец не заводили, да и на земле не работали. Необходимые товары покупали на торгах в волжских городах или выменивали на рыбу у приезжих купцов. Был у казаков и свой укрепленный городок — Яицкий — против устья реки Илек (Рубежной) на Голубом городище. Предприимчивые казачьи атаманы, помня о сибирских подвигах Ермака, на свой страх и риск собирали время от времени шайки удальцов, готовых идти за ними во всякое время на край света за добычей, как тогда говорили — «за зипунами». Налетая на киргизов и хивинцев, они отбивали стада и отары, после чего, нагруженные добычей, возвращались домой.

С Москвой у яицких казаков отношения не сложились. Не желали яицкие исполнять царские указы. По этой причине по указу царя Федора поймали самого горластого из яицкого атаманов Богдана Барбошу, заковали в цепи, увезли в Москву, где прилюдно на Лобном месте и казнили. Но тише от этого на Яике вовсе не стало.

Между тем на Москве умер царь Федор, не оставив наследника, после чего на трон сел брат царской вдовы Борис Годунов. Новый царь начал безжалостно казнить казаков за их набеги на татар и ногайцев. Ну а как настоящему казаку без разбоя, с чего тогда жить? Почесали казаки кудлатые головы: решили так, коль татар и ногайцев грабить нельзя, будем грабить персиян! И в тот же год отдуванили на Яике богатый караван хивинских купцов. Тогда же от одного из пленных вызнали, что хан Хивинский Араб-Мухаммед каждое лето отъезжает из Хивы с войском и вельможами на реку Амударью, где отдыхает и охотится. В Хиве же оставляет немногочисленную стражу.

— Коли случай такой представился, грех будет его себе в пользу не обратить! — заявил на войсковом круге атаман Нечай Шацкий. — А не повоевать бы нам Хиву! Войска там нет, зато золота, самоцветов и парчи каждому столько достанется, что и на десяти конях не увезти!

Бросил о земь смятую шапку атаман и встал посреди круга, подбоченясь: мол, жду общего решения. И решение себя ждать не заставило.

— Любо! Любо! — взорвался криком войсковой круг. — Веди, Нечай, надоело по степям за киргизами гоняться! Хотим за знатной добычей на Хиву!

Тогда же в поход решили идти больше полутысячи казаков. После этого сразу начали готовиться к предстоящему дальнему походу.

Весной 1603 года казаки спустились на стругах по Яику в низовья у селения Кош-Яик, где отряд Нечая сделал передышку. Собрали большой обоз, чтобы было на чем обратно дробычу везти. Снова собрали войсковой круг. На нем войсковой дьяк стал было протестовать против дальнейшего похода, стращал степным зноем и хивинским войском, за что тут же повешен атаманом Нечаем. Как звали мятежного дьяка, для истории так осталось неизвестным, но местные горы с тех пор яицкие казаки прозвали Дьяковыми. После этого отряд двинулся с обозом по старой Хивинской караванной дороге через Эмбу и Устюрт.

На Хиву все же решили не идти — и далеко, и небезопасно. Времени с отъезда хана с войском прошло уже немало, вдруг вернется? Посовещавшись, решили ограничиться набегом на более близкий Ургенч.

В начале лета казаки спустились в котловину Айбугир (высохшее русло Амударьи). Дорога по старому руслу была извилистой, временами пересекаемая небольшими песчаными барханами. Так дошли да селения Таса-Гуз, откуда до древнего города Ургенч оставался всего какой-то день хода. Пока основной отряд отдыхал, Нечай отправил в разведку опытных лазутчиков-ертаулов с хивинцем-проводником. Тот вывел казаков прямо к главным воротам Ургенча Мерзы.

Ургенч стоял посреди долины, окруженный земляными валами, простиравшимися на четыре версты. К удивлению казаков, ворота были открыты. После этого последовала внезапная утренняя атака, и Ургенч пал, даже не успев понять, что же произошло. Немногочисленный отряд стражи был изрублен прежде, чем успел вступить в бой. После этого казаки, по своему обыкновению, начали вселенский грабеж и насилие.

Летописец Абу-л-Гази сообщает подробности входа войска яицких казаков в город: «Русские казаки, прельщенные словами туркестанца, сделали его вожатаем к городу, и он ввел их в Урганч Мурзинскими воротами. Прежде всего, им попался мясник, сидевший в лавке; они закололи его копьем за то, что он, сочтя их за служителей из военных людей, кричал: «Грязь ешьте, баранщики, армяне!» Недуманно-негаданно — в этот день встречают смерть до 1000 человек, знатных и незнатных».

Однако ожидания на большую добычу в Ургенче не оправдались. Дело в том, что город незадолго до того четырежды разорялся и разрушался враждующими ханами. Даже местные купцы там едва сводили концы с концами, не говоря уже об остальных. Это, впрочем, не помешало казакам вытряхнуть из ургенчских жителей последнее, захватить молодиц и, навалив в тысячу телег ковры, одежду, бязь и прочее награбленное добро, выступить в обратный поход. Возможно, если бы казаки сразу же покинули Ургенч, то все вышло бы иначе. Но, на свою беду, они целую неделю там отдыхали и пировали. Возвращаться решили уже знакомым старым руслом Амударьи.

Но казакам не повезло. Через неделю после их ухода из Ургенча туда примчался во главе войска Араб-Мухаммед, прослышавший о набеге. Обнаружив Ургенч разграбленным, хан двинулся вслед за казаками.

Между тем казаки столкнулись с нехваткой воды, которую теперь надо было делить и с многочисленными пленницами. При этом перегруженные награбленным добром телеги (часть бочек для воды казаки попросту выкинули) и пленники значительно замедляли движение отряда. Впрочем, Нечай рассчитывал пополнить водный запас перед выходом на плато Устюрт, до которого было не так уж и далеко.

Выслав дозоры, Араб-Мухаммед вскоре получил представление о силах казаков и направлении их движения. Поэтому, ускорив движение, он обошел растянувшийся казачий отряд стороной и, зайдя вперед, встал в низине высохшего русла, заступив дорогу к реке. Хивинцы перекопали дорогу рвом и стали укрепленным лагерем. Подойдя к лагерю Араб-Мухаммеда, Нечай понял, что если он попробует его обойти, то будет атакован во фланг и неминуемо разбит. Выход был один — атаковать в лоб. Надо отдать должное казакам, что атаковали они хивинцев настолько неистово и дружно, что ворвались в их лагерь, многих перебили, а остальных обратили в бегство, после чего зарыли ров и продолжили путь. Часть добычи и самых слабых пленниц при этом пришлось бросить.

Но Араб-Мухаммед с лучшей конницей снова обошел медленно тянувшийся по пескам обоз и во второй раз перегородил дорогу, снова выкопал перед собой ров.

Казаки снова попытались было атакой в лоб выбить противника, но были отброшены. После второй неудачной атаки Нечай понял, что нужна передышка. Теперь инициативу захватили уже хивинцы, которые начали донимать казаков мелкими наскоками и обстрелами из луков.

— Будем ставить лагерь-курень! — распорядился Нечай.

За пару часов казаки выстроили телеги вкруг, связывали их цепями. Сверху телеги накрыли мокрыми кошмами от зажигательных стрел. Пешие казаки занимали позиции у телег и вели из-за них прицельный огонь из мушкетов, когда дело доходило до рукопашной, сражались пиками, топорами, кистенями и саблями. Казаки, имевшие лошадей, выезжали перед лагерем, отгоняя особо назойливых. Подступы к телегам прикрыли заграждением из оглобель. Все было продумано и устроено на совесть, поэтому, когда хивинская конница попыталась атаковать, была отбита с большим уроном.

Но время работало на Араб-Мухаммеда, так как у казаков кончалась вода.

— Урусы не могли пробиться и пили кровь своих убитых! — гордо заявлял впоследствии хивинский хан.

На седьмой день обороны лагеря хивинские войска прорвались и в страшной схватке перерубили казаков, взяв раненых и больных в плен.

Из схватки сумела вырваться лишь сотня конных казаков, во главе с самим Нечаем, которые с боем прорвались сквозь хивинские боевые порядки и умчались к Амударье.

Там возле селения Тук казаки выстроили временное деревянное укрепление. Так как многие были ранены, нужен был хоть небольшой отдых. Поэтому Нечай и решился на стоянку в надежде, что хивинцы о них забудут. Казаки приходили в себя, врачевали раны, кормились тем, что ловили рыбу. Но укрыться от хивинского хана не удалось. Спустя две недели Араб-Мухаммед подошел к реке с войском. Началась новая осада, которая продолжалась пятнадцать дней. Помощи казакам ждать было неоткуда, милости от хивинцев ждать не приходилось, поэтому сражались они отчаянно. На пятнадцатый день крепостица пала, и озверевшие хивинцы почти всех перебили, включая и атамана Нечая. Лишь несколько человек снова ускакали в степь.

Из ушедших в поход пяти сотен с атаманом Нечаем на Яик вернулось лишь несколько чудом уцелевших казаков, которые и принесли печальную весть о гибели отцов, мужей, братьев и сыновей.

Через несколько лет отомстить за погибших вызвался атаман Шамай. Во главе отряда в несколько сотен казаков он снова двинулся на Хиву. При этом вначале ему несказанно повезло — Хива оказалась пуста, и казаки ее легко взяли, предав полному разграблению. Ну а дальше все произошло так же, как и в предыдущий раз. Вместо того чтобы быстро собрать награбленное и убираться восвояси, казаки предались обычному для них загулу, задержавшись на несколько роковых дней.

Когда же все-таки покинули Хиву, то, преследуемые хивинцами, сбились с дороги и вышли к Аральскому морю (говорили, что туда казаков специально заманили хитрые калмыки). По своему обычаю, казаки встали в оборону. Вскоре у них закончился провиант, а затем голод дошел до того, что казаки убивали наиболее слабых товарищей и ели их трупы. В конце концов обессилившие остатки отряда были захвачены в плен хивинцами и окончили жизнь невольниками. Сам же атаман Шамай спустя несколько лет был привезен калмыками на Яик для получения за него выкупа.

После этих казачьих походов хивинцы, убежденные, что они полностью защищены с севера безводными пустынями, задумали оградить себя от внезапных нападений и с запада, со стороны Каспийского моря, куда из Хивы текла река Амударья. Для этого они возвели поперек реки несколько плотин, и бывшее многоводное русло быстро превратилось в песчаную пустыню. Что касается яицких казаков, то более на Хиву они уже не покушались, начав морской разбой на Каспии у персидских и туркменских берегов. Если о ханствах пустынных и вспоминали, то с горечью:

— Хива — страна заклятая, а потому до поры до времени покорить ее никакими силами нельзя!

Так минуло более ста лет…