Млада Скверна

Владимир Шестаков

«Млада скверна» – это самобытная поэтическая шарлотка. Сверху симпатичная и подрумяненная, но сырая внутри. Стабильно высокий уровень держать пока ещё тяжело. Юный поваренок неопытен, он лишь пытается найти выход для своей неуёмной энергии. Налегает на творчество. Смотрит и анализирует. Проводит собственные эксперименты и опыты с рифмой и слогами, под час выводя из строя печь. Он полон решимости водрузить на корону своей поэтической кухни несколько мишленовских звёзд.

Прелюдия

Le styl c’est I’homme¹.

Гениальные люди должны выражаться языком понятным для большинства, ясным и точным. Автор не претендует на гениальность, но берет на себя обязательство служить образцом яркого слога

Всякое знакомство начинается с приветствия. И от этого первого шага напрямую зависит, по какому пути будет развиваться знакомство и сможет ли оно стать чем-то иным. Крепкой ли дружбой, тяготящей ненавистью или страстной и единственной любовью…

Как быстро возможно понять человека до конца? Да и возможно ли это в принципе?

В одном характере может сочетаться столько противоречивых моментов, что можно потратить бесценные годы жизни, но так и не узнать, кто же шел с тобой рядом все это время.

Но это не значит, что пытаться не нужно.

Я проведу для Вас экскурсию по галерее собственных чувств, мыслей и переживаний, нашедших однажды творческий выход. Мысли, обретшие поэтическую форму, являлись только фундаментом грандиозного строения, которое с каждым новым творческим кирпичиком становилось монолитнее, и обретало понятную форму.

Представьте! Грандиозный поэтический долгосторой, возводимый целое десятилетие, покрыт матовой тканью, которой вот-вот будет сброшена, и обнажит перед истомившимся зрителем долгожданный итог.

Но не буду срывать ткань сразу. Немного приподняв, обнажится ненадежный кирпичный фундамент. Это мой первенец. Сырой, темный и по-доброму наивный поэтический альбом, спрятанный куда подальше. Авантюрная проба пера, нашедшая свое пристанище на самых верхних полках, где часто хранятся вещи, переставшие быть нужными, но все еще от чего-то дорогие.

Подобно робости при знакомстве, в глазах маленького меня уже разгоралась искра интереса, стремительно накатывающей эйфорией отдаваясь где-то глубоко, в самых потаённых уголках сознания. Так всегда происходит, когда впервые влюбляешься.

Любовь к рифме — это любовь безответная, не дающая и толики тепла в ответ. Это любовь зеркальная, полная эмоций, чувств и переживаний, которые в неконтролируемом порыве стремятся прорваться из тесных рамок сознания, выплеснуться, и найти свой покой на бумаге. Любовь эта, оказалась метафизическим конструктором. С набором кирпичиков и микросхемам, из которых я пытался соорудить нечто неординарное, наивно надеясь взойти в один пантеон славы с мастерами лирической рифмы.

Но эйфория кончилась, и под пробой пера необходимо было подвести черту, ставшую первым поэтическим альбомом, чтобы самокритично, но и трезво поразмыслить над количеством набитых шишек, полученных от езды по проселочной стропе стиха, полной извилин и ухабов ямбов и хореев.

Дорога эта, из интересного путешествия, полного великолепных пейзажей, приглашающего раскрыть всю гамму эмоций и чувств, постепенно начала превращаться в колоссальных стройку. Стройка, которая откроет новую черту в нашем знакомстве. Тогда этой чертой стала увлечённость, благодаря которой многие ночи сон лишь кротким гостем тревожил пылкое сознание, полное метаний и страстей. А юное сердце, еще не отягощенное злом от всепоглощающей несправедливости жизни, никак не могло смириться с тем, что процесс разложения социума необратим…

Второй поэтический альбом не получился сколько-нибудь целостным. Он подобно конвейеру производил стихотворные подшипники, преследуя в первую очень план производства, а не качество выходящей из-под пера продукции. Подшипников становилось все больше… Неогранённые чувства, перепачкавшие своей грязью большинство механизмов…

Коробки, вздымающиеся до небес, с плохо различимыми надписями, сложенные до востребования. И конечно же брак, множество брака…

Затем произошла первая и единственная трагедия, ставшая переломным моментом в моём выборе дальнейшего творческого пути. Подобно чуме, вырезающий грязные смрадные города квартал за кварталом, подобно молнии, остановившей бессмысленный и фанатичный вавилонский труд, подобно, в конце концов, карающему огню Везувия, те самые коробки, сложенные до неба, были почти полностью уничтожены.

Наше знакомство получилось бы скомканным, познакомь Вас автор с ранними черновиками. Теми грубыми, неотшлифованным формам поэтического самовыражения, так рьяно слетавшими с языка.

То, что считаю недостойным для широкой публики, пусть никогда и не попадает на всеобщий суд.

Порывы ослабли, воспоминания стали блеклыми. Осталась лишь только несправедливо казненная топором лучина, так и не воспылавшая от искры. В последствии ставшая вросшей занозой, иногда стыдливо напоминающей мне о прошлом.

Но хватит о нём. Движение в настоящем — вот процесс, занимающий сознание. Знакомству пора выходить на новый уровень. Напротив, уже не эмоциональный и несдержанный ребенок, весело болтающий ногами и пока еще не достающий до пола. Напротив — человек мрачный. В одночасье познавший потерю и бессилие от необратимости происходящих вещей. Это ли не повод менять восприятие?

Со сменой восприятия, меняется и духовная основа стиха. Тех мотивов, чувств и порывов, что определяли направление его развития — больше нет. Подобно склонившему голову человеку, с черным от копоти лицом, стоящему у сгоревшего леса с желудем в руке. Он бросает его в землю с чувством всепоглощающего безразличия, и затем бесцельно побредет вдаль.

Неожиданно, на выжженной земле из-под толстого слоя пепла показался росток. Слабый, болезненный, но пытавшийся адаптироваться в этой агрессивной среде и желающий дотянуться до теплого солнца. Так получил начало третий поэтический альбом, ставший своего рода переходным. И даже забавно, что любой поэтический альбом, будь то переходный и имеющий статус фундаментального, ограниченного рамками одного единственного года, можно легко представить в виде определенного образа.

Он был мрачным. Словно выживший после катастрофы человек, потерявший конечности, и пытающий научиться жить заново. С трансплантатами.

К сожалению, душу трансплантировать нельзя, поэтому каждый из нас обречен преодолевать жизненные трудности в полном объеме, а не выборочно. Закаляясь именно в пути, и тем самым, пополняя копилку своего опыта все новыми и новыми рубцами на сердце.

Я изменил подход. Теперь никакой механики, никаких конвейеров. Никакой погони за ложными идеалами. «Сочинять лишь в моменты вдохновения, не оборачиваясь на примеры признанных мэтров поэзии» — таким стал мой слоган.

Время от времени появлялись кое-какие рифмы и фиксировались на бумаге, но это можно сравнить с обливанием из лейки, когда желаешь оказаться на море. Пружина постепенно сжималась и, достигнув апогея деформации — разжалась. Сила, стремившаяся соединить все заготовки в едином творении, нашла свой выход в паре архаичных произведений. Их ценность даже не в утонченном поэтическом языке или откровенном смысле, а в том, что они позволили пересилить страх дискомфорта. Как снова наступить на ногу после перелома, или съесть гору мороженного после острой ангины.

Как после продолжительной болезни, человек начинает вновь ловить ритм жизни, из которой выпал, так и мое поэтическое преобразование не заставило долго ждать. Автор не может сочинять без событий, без эмоций и переживаний. Благо весь этот калейдоскоп событий нам щедро подкидывает жизнь. То хороших, то не слишком. Безусловно, многое зависит от степени восприятия каждого конкретного человека-творца. «Отдаться ли течению, или налегать на весла, и плыть туда, куда желаешь?». Такой вопрос извечно терзает душу. За разрешением его прошел следующий творческий год, охарактеризовать который наиболее точно можно словосочетанием «непримиримое противостояние». Свет сменяет темнота, неудачи уступают место успеху, ямб передаёт корону хорею…

За целый год, корона часто переходила в руки нового настроения, но так и не смогла остаться в музее одной из сторон. Однако гонка за этой самой короной, позволила значительно отточить навыки, отшлифовать слог и научится высекать искру из самого неприглядного тематического камня.

«Антагонист» сумел стать тем спасителем, которого мы часто ждем где-то за углом, но который в действительности находится внутри нас самих. Тот самый, который нужен всем и каждому, в моменты сомнений и усталости. Когда, справляясь с невероятным давлением, человек встает в полный рост, осознанно уверенный в себе.

— Ах, как светились глаза его! — сказали бы про автора очевидцы.

Я освободился от предрассудков раз и навсегда, чтобы больше не висели цепью на шее. Я открылся для гармонии и начал стремиться стать частью мира. Мира сбалансированного, мира нежного. Без экспрессивных выкриков и радикальных речей, призывающих всё разрушить ради глобальной стройки. Он словно умиротворенная кошка, любящая человека всем своим изменчивым сердцем. Свернувшись калачиком, она ложится к нему на колени и позволяет о себе позаботиться».

Потому что доверяет ему так, как я могу довериться тебе, мой друг.

Впрочем, мы уже подошли к экватору.

В этом возрасте у детей формируется девяносто процентов личностных черт. Потребность в познании зашкаливает, а расширению кругозора может помешать только консервативность родителей. Творец же, тоже своего рода любопытный ребенок, стремящийся заново познать порой самые простые вещи, но с житейским опытом нерядового академика.

Однако, полноценной картины, даже после тысячи мазков, так и не было видно.

Только будучи честным к самому себе можно познать гармонию, адаптироваться в окружающем пространстве, и выйти на тот путь, который можно с уверенностью назвать своим.

Я шел.

Я писал.

Я останавливался.

Писал всё меньше и меньше, лишь по особо ярким вспышкам в сознании. Без какой-либо концепции и идеи. Следующие два альбома были малочисленны по содержанию. Но ведь и не количество преследовалось мною, а попытка осмыслить то, что заставляет писать. Найти и осознать ту искру в сердце, что может вспыхнуть и заставить дымиться бумагу, а может и долгие годы скрываться под холодными арктическими льдами.

— Так часто хочется все бросить, не правда ли?

Ненавистную работу, нестабильные коллективы, нескладывающиеся отношения. Хочется бросить это всё и уединиться на каком-нибудь острове, окруженном водой на много сотен километров.

Но мы с вами уже знаем, откуда черпать силу. Мы должны сами себе явиться в роли спасителя, ведь уединение приведет нас только в пустой склеп забвения.

Вот мы и познакомились, а между тем, десять лет минуло…

Сейчас ты перелистнешь эту страницу и сможешь заново пройти этот путь по тонкому льду. Но уже самостоятельно. Знай лишь, что весна цикличная и всегда возвращается. Придется она и на этот раз, и заглянет в каждую душу, позволив томящимся так искрам свободно гореть негасимым огнем.

А лёд скоро растает.

Рабочее название сборника — «Сыростью». Это квинтэссенция заботливо и кропотливо аккумулированных стихотворений, написанных автором в период беззаботной юности и начала личностного созревания.

Он не претендует на роль откровения, способного навсегда изменить сознание, а несет свое целью лишь знакомство. На гениальность и массового читателя автор рассчитывает претендовать со вторым сборником.

Взяв эту книгу в руки не пытайся найти здесь хиты для ресторанной романтики, или рецепт зажигательной смеси, чтобы поджечь дом литераторов сегодня вечером. Скорее всего, что-то покажется тебе скверным. Но скверное оно, из-за молодости.

Да будет так.

Этот сборник для той категории ценителей, которые покупают лимитированные виниловые пластинки взамен музыки на электронных носителях, в надежде найти какой-нибудь раритет.

Так давайте же, попробуем подружиться и найти свой хит.

Или можете отбросить книгу, искрами ненависти наполнив глаза.

В ином случае, прошу любить и жаловать.

21.IV.18

Примечания

1

стиль — это человек (фр)