Камень. Повесть

Владимир Шевелев

Что, если бы вам предложили испортить чужую свадьбу? Не за деньги, разумеется, а по старой дружбе. Что бы вы ответили?А если бы вы согласились, то что именно бы предприняли? Как далеко бы зашли? И где вообще находится граница того, что для вас допустимо?Повесть «Камень» – история о том, как обычный парень ответил на такие вопросы и что из всего этого вышло.

© Владимир Шевелев, 2020

ISBN 978-5-4498-7547-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ВНИМАНИЕ!

Все события и персонажи являются плодом фантазии автора.

Любое сходство с реальностью случайно.

I

Я по привычке насторожился, когда увидел на экране незнакомый номер. Лёгкая форма мании преследования — обычное дело в наши дни. Однако, услышав в трубке знакомый голос, искренне обрадовался, чего со мной не приключалось долгое время. Жизнь, увы, разучилась преподносить мне приятные сюрпризы.

— Привет, Валь! Это Мирон. Помнишь ещё меня?

Вот чертяка! Разве мог я забыть? Я почувствовал, как по ту сторону смартфона загорелась его фирменная улыбка, наглая и ехидная. Мирон умудрился сыграть в моей жизни важную роль, ничего особенного не сделав. Он не вытащил меня из водной пучины, не вынес на руках из горящего дома и даже не простил крупный долг.

Мы познакомились с Мироном во время беззаботной студенческой поездки на море. Несмотря на то, что наш университет располагался в мрачном здании, тосковавшем по свежей краске и социализму, деканат щедро раздавал путёвки на юг «за особые успехи в учёбе». На самом деле их предоставляли всем, кто не поленился вступить в профсоюз студентов и написать заявление. В общем, я так и не понял, чем, кроме одаривания путёвками, занимался этот мифический профсоюз.

Мирон перешёл на пятый курс и нам, едва окончившим второй, казался умудрённым опытом, самоуверенным мужиком. Рано сформировавшиеся залысины, ярко блестевшие на солнце, добавляли ему авторитета в неискушённых глазах. До сих пор недоумеваю: чем ему приглянулось жалкое сборище заучек и зачем он решил сыграть роль мудрого дядьки?

До случайной встречи с Мироном в бильярдной комнате наша компания, состоявшая из трёх ботаников и широкоплечего дуболома Пети, занималась обычными для студенческого отдыха делами: мы неумело пили, церемониально ходили на пляж, грязно шутили про однокурсниц и в то же время жутко робели в их присутствии. Краснели и смущались мы самозабвенно, часто теряя дар речи, а вместе с ним и крупицы самоуважения. Нас разрывало внутреннее противоречие: хотелось обратить на себя внимание и одновременно подальше от него спрятаться.

Проблемы в общении с противоположным полом, разумеется, не касались Пети, нашедшего себе пару в первый же вечер. Мы присутствовали при этом событии, но так и не поняли, как именно широкоплечий балбес осуществил наши сокровенные мечты. Сам Петя ничего объяснить не мог, а только пожимал плечами: «Как-то само собой получилось». Мы решили, что всё дело в росте и исполинской фигуре, а не в обаянии, но молниеносный успех недалёкого приятеля уязвил сердца ботаников. Та лёгкость, с какой Петя добился благосклонности, вызывала тошнотворную зависть. Мне пришлось в очередной раз убедиться в собственной ущербности. С отвращением глядя в зеркало, я видел тощего очкарика среднего роста с копной светло-русых волос и тремя продольными морщинами на лбу. Лиловые тени под глазами напоминали синяки. На правой щеке, ближе к уху, торчала крупная родинка, по форме напоминавшая треугольник, пытаясь скрыть которую я обычно наклонял голову, что придавало облику некую карикатурность. Моя самооценка вновь достигла нуля, покрылась льдом и не подавала признаков жизни.

К слову сказать, курортный роман простодушного, но туповатого Пети долго не продлился. Избранница его сердца, рыжеволосая лингвистка со второго курса, жестоко обгорела на пляже и провалялась оставшиеся дни с высокой температурой в номере. Дотрагиваться до пунцовой кожи, покрытой жирным слоем мази, и сидеть с ней в четырёх стенах Пете не хотелось, и, недолго думая, он счёл её недостойной и хладнокровно прервал отношения.

На второй вечер отдыха у нас были грандиозные планы: сыграть в бильярд, напиться приторного домашнего вина до состояния сакральной пустоты, потрепаться о девчонках и Большом взрыве и мертвецки уснуть под утро. Но благодаря знакомству с Мироном вечер прошёл не столь банально.

Обсуждая правила игры в американку, мы ввалились в тесную комнату, вмещавшую один бильярдный стол, и обнаружили там щеголеватого Мирона в окружении двух девчонок. Он обучал азам игры нарумяненную брюнетку с оголённым пупком. Рядом стояла круглолицая девушка в лёгком полосатом платье. Она старательно натирала кий мелом и терпеливо ждала своей очереди. Мы в нерешительности замерли, придумывая приемлемый повод для того, чтобы тихо удалиться. Унизительные отступления, как правило, требуют удобоваримого объяснения.

Мирон отвлёкся, испытующе просверлил нас взглядом и внезапно предложил сыграть пару партий. С того момента и до конца поездки мы смотрели на него как на древнегреческого бога и следовали по пятам. Он был старше, выше, отлично выглядел и блистал обаянием. Но главное — рядом с ним крутились две подружки неземной, как тогда казалось, красоты, что свидетельствовало о выдающихся личных качествах Мирона.

Помню, как он спросил: «А ночью что будете делать?» Здоровяк Петя простодушно ответил: «Пить». Мирон рассмеялся, потёр кулаком раздвоенный подбородок и предложил сходить в ночной клуб на побережье, где, по его словам, каждый день отжигали самарские студентки. Говорил он непринуждённо, по-свойски, будто не понимал, что стоят перед ним, разинув рты, ботаники, а не хулиганы. Мы не имели никакого права отказываться от столь заманчивого предложения.

Опьянённые чувством свободы и дешёвым пойлом, мы отправились навстречу новому мироощущению под предводительством Мирона. Чуть поодаль брели спутницы нашего вождя, вызывая искреннее восхищение. Настроение было великолепное. Что-то притягательное украдкой поглядывало на нас из будущего и готовилось к встрече. От радостного предвкушения меня охватил озноб, а в груди было тесно от волнения. Новенькие белые кроссовки утопали в песке, но мне казалось, что я лечу вдоль побережья. В нос бил солёный запах моря, дул свежий ветер, а плоская луна немного двоилась в глазах.

Ночной клуб «Ракушка», окружённый со всех сторон пустынным пляжем, представлял собой одноэтажное здание с неоновой вывеской. Из недр заведения доносилась громкая музыка, грубо нарушавшая покой волн, шипевших в ответ. Судя по стойкой вони, усиливавшейся по мере приближения к заведению, посетители не стеснялись использовать пляж в качестве общественного туалета. Внутри нас ожидал пустой танцпол и скромный бар, где за липкой стойкой скучал одутловатый парень с татуировкой скорпиона на шее. Кривые пластмассовые столики, пёстрые от бурых пятен, были разбросаны вдоль стен. В углу сидел босоногий бродяга с испитым лицом и, запрокинув лохматую голову, со свистом храпел. Обещанных Мироном студенток мы не обнаружили.

— Пока здесь тухло, ребят, — сказал Мирон и заказал на всех выпивку. — Но девчонки скоро придут, они всегда к часу подходят.

Мы прильнули к стойке. Сонный бармен нехотя наколдовал нам шеренгу коктейлей «Б-52», поджёг мутную жидкость и попросил немедленно заплатить. Я залпом влил в себя сладкое тепло и почувствовал, как клуб вместе с барной стойкой резко качнулся и почти достал пола, но вскоре, как неваляшка, вернулся на место.

Как и предполагал Мирон, чуть позже на огонёк заглянули те самые девчонки. Они, несомненно, переборщили с тональным кремом и коньяком, но зато были смешливы и, похоже, доступны. Мирон успевал давать советы, содержание которых стёр из памяти алкоголь. Но судя по тому, как охотно девчонки с лоснящимися лицами откликались на внимание с нашей стороны, слова предводителя обладали большой ценностью.

Всё было хорошо до тех пор, пока местные парни, невесть откуда взявшиеся, не решили выплеснуть на нас агрессию, накопившуюся за нетуристический сезон. Они нагрянули многочисленной бандой и молча встали стеной у входа. Не сумев быстро придумать повод для драки, они приступили к делу, не проработав теоретической базы претензий. Несмотря на численное превосходство, агрессорам не удалось избить нас по двум причинам. Во-первых, некоторые злодеи были настолько пьяны, что с трудом стояли на ногах. Это лишило их ловкости. Во-вторых, в наших рядах неистовствовал Петя, гренадер с навыками берсерка, да и Мирон проявил навыки кулачного боя. Я же в основном суетился в арьергарде, прикрывая зубы кулаком, но пару шальных ударов всё-таки пропустил. Верхняя губа вспухла и онемела, из десны сочилась кровь. Я неумело сплёвывал её в сторону, подражая киношным мачо, но получалось из рук вон плохо: кровавая слюна то и дело попадала на белоснежные кроссовки. Однако я был счастлив. Это уже немного походило на каникулы мечты.

Оставшиеся дни мы ожидали реваншистской атаки и всё время были начеку, опасливо озираясь по сторонам. В общем-то, причины для мести отсутствовали, но, возможно, агрессоров уязвило то, что поле боя мы покинули с трофейными самарскими девчонками.

Изредка я поглядывал на громадные ручищи Пети и удивлялся. Казалось, что когда Петю проектировали, то случайно навели гигантскую лупу на его кисти и предплечья. Ошибку то ли не заметили, то ли сроки поджимали, но в итоге оставили как есть. Осознание того, что с нами такой силач, заметно успокаивало.

Мирон не упускал случая дать несколько советов о том, как правильно вести себя с девушками. Я с замиранием сердца следил за его словами, полными хитрости и привлекательной беспринципности.

— Запомни, Валь, одна девушка ничем не отличается от другой. Выкинь из головы весь этот мусор о романтической любви, об одной-единственной половинке и тому подобное, — Мирон брезгливо морщился. — Сам посуди, если обещанная половинка может жить где угодно, даже в Азии или Африке, то почему женятся на однокурсницах, одноклассницах, коллегах? То есть на самом удобном и очевидном варианте. А потом на свадьбе в один голос воют о предначертанной любви.

Рассуждения Мирона подкреплялись знаком качества: девчонки охотно вешались ему на шею.

— Никогда ни за кем не бегай, никогда никого не добивайся. Хуже ничего нет. Это конец для мужика. Тебе должны нравиться только те, кому нравишься ты сам, а среди них выбирай самых красивых. И ни в коем случае не встречайся только с одной, всегда параллельно мути с несколькими. Всё предельно просто, Валя. Не обожествляй, не делай из них королев. На самом деле, их миллионы. — Мирон широко разводил руками, показывая, как много в мире женщин. — Миллионы!

Его идеи завораживали практичностью. Метод Мирона был прост до неприличия, но, судя по всему, крайне эффективен для преодоления робости. Как раз мой случай.

За какие-то семь дней моя хилая самооценка окрепла, возмужала и обзавелась рельефным прессом. Цинизм Мирона стал для меня горькой пилюлей, настоящим лекарством. Советы нового друга вселили в меня уверенность в общении со слабым полом. Они бодрили лучше любого энергетика, но потреблять такие идеи следовало с осторожностью, в гомеопатических дозах. Я быстро понял, что с мачизмом лучше не перебарщивать: времена ковбоев давно миновали. Теперь женщины тоже могут поставить на уши любой салун. Мирон же решил, что я размяк, и после окончания университета наши пути разошлись.

Когда Мирон где-то раздобыл мой номер и позвонил, я не поверил своим ушам. Его голос и своеобразная, немного назидательная, манера говорить казались частью далёкого прошлого. И вдруг Мирон вынырнул из пучины времени и как ни в чём не бывало предложил сходить в кабак. Притом говорил он столь непринуждённо, будто мы только вчера вернулись с моря и в сентябре вновь пожмём друг другу руки в коридорах университета. Но ведь прошло уже целых семь лет! Поневоле задерёшь брови от удивления.

Привычка во всём искать подвох превратилась в потребность проигрывать в уме будущие события. Почему Мирон про меня вспомнил? Столько лет не виделись, и вдруг — «пойдём в пивную». К тому же в понедельник. Он что, не работает? Каким он теперь стал, есть ли в нём ещё хоть что-то от прежнего Мирона? Да что там Мирон… Осталось ли во мне ещё хоть что-то, кроме имени и биографии, от того робкого студента с шаблонными мечтами? Вопросы множились, а тревога, как обычно, росла.

В конце концов я пересилил себя. Мирон вызывал у меня исключительно приятные воспоминания, другие же способы скоротать вечер наводили скуку. Даже любимое хобби — сочинение «коротышей», очень коротких рассказов, застопорилось. После последнего, про Чехова, в голову ничего не шло.

Коротыш №81. Чехов

— Ребята, умоляю, прочтите мой рассказ и оцените. Только прошу — будьте откровенны и честно скажите, что думаете. Критика приветствуется.

— Прочёл. Рассказ, честно говоря, слабоват…

— А ты кто такой вообще? Чехов, что ли?

Несколько дней я таращился в монитор. Когда медитация на мигающий курсор надоедала, с облегчением открывал какую-нибудь книгу. Целую неделю мне было нечем обновить блог с коротышами собственного сочинения. От недостатка лайков меня уже слегка потряхивало.

Конечно, можно было провести вечер с Алиной. Побыть наедине со своей девушкой — чем не естественное желание? Однако перспектива несколько часов глядеть на обиженное лицо и беседовать о проблемах в отношениях вызывала отвращение. В этом всепоглощающем раздражении, словно в море, тонула физиологическая потребность в близости. Да и к чему тратить время на обсуждение того, как склеить разбитую чашку, когда можно просто взять с полки другую?

Вариант Алины я решительно отмёл. Ничего не оставалось, как нырнуть в студенческое прошлое и встретиться с Мироном.