Остров Желаний

Владимир Шаяхметов, 2019

Двое сорокалетних друзей юности случайно оказались в Тихом океане на маленькой лодке. Три недели они боролись за жизнь среди штормов без запаса пищи и воды. Их вынесло к необитаемому острову, на котором прожили год. В пещере острова они обнаружили несметные сокровища. Там же повстречали пиратов, хозяев найденных богатств. Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации

Глава 7

Капсула жизни

— Андрюха, надо срочно готовить нашу лодку к шторму. Что у тебя есть в катере, всё доставай, — скомандовал Юрий, — нельзя терять ни минуты, скоро совсем стемнеет.

— А что доставать? У меня тут всё есть на все случаи жизни, ведь…

— Давай верёвку. Всю, какая есть, но сначала снимем один мотор. Помоги мне.

— А зачем?

— Здесь нет ничего более тяжёлого, чем твои моторы. Из одного из них мы сделаем противовес вроде киля. Чем тяжелее киль, тем устойчивее судно. Перевернуться ему труднее, понял? Это самая тяжёлая работа, поэтому давай постараемся управиться засветло.

Снять мотор и положить его на дно катера не представляло труда.

— Теперь я пока один справлюсь, а ты размести продукты и сигареты как-нибудь так, что бы их не испортила вода, ненароком. В мешки полиэтиленовые растолкай, что ли, да засунь куда подальше.

Юрий тем временем выкатил на середину катера солидный клубок заботливо смотанных кусков верёвки различной толщины и довольно внушительного вида бухту тонкого плотного каната, после чего стал торопливо отмерять его метр за метром, беззвучно шевеля при этом губами. Он приготовил десять кусков верёвки по пять метров, две по восемь и начал привязывать их к мотору.

Вскоре ветер совсем стих, и океан стал гладким, как стол, но небо на юго-востоке затягивало тучами. Духота становилась просто невыносимой.

— Макарон, — раздался приглушённый голос Андрея из носового рундука, — я что-то не пойму, зачем ты эти верёвки вяжешь? Куда он из лодки денется?

— Он будет не в лодке, а внизу, в воде, подвешенный к ней.

— Как в воде? Он же испортится так, — Андрей высунул голову из рундука и обескуражено посмотрел на друга, обдуваясь от жары, — как же мы поплывём тогда?

— Если этого не сделать, тогда испортимся мы, и довольно скоро там, на дне, мирно почивая от мирских забот. Ты что же, думаешь, одного мотора будет для этого не достаточно, если что? И вообще, как бы в противовесе одного мало не оказалось, а то придётся и второй подвесить. Не отвлекайся, а приготовь лучше гвозди, шурупы там или ещё чего, в общем, любой крепёж, какой найдёшь, словом, всё, что можно забить в дерево. И молоток.

— Молотка нету. Есть ножовка, топор, отвёртка механическая, саморезов целая банка. Ты знаешь, какой пирс я строю на островке…

— Позже расскажешь, — оборвал его Юрий.

— Ну, я и говорю, остались ещё где-то с постройки этого пирса, — упавшим голосом ответил Андрей, мысленно попрощавшись со своей гордостью, самыми мощными во всей округе моторами. — … Я всё, Юр, что ещё делать?

— Бери свой топор, саморезы, железки всякие и принимайся прибивать вот эти пять верёвок к правому борту. Какая удача, что ты купил деревянную лодку, а не дюралевую! Крепи их на расстоянии сантиметров пятнадцати друг от друга, и как можно крепче. Помни, что слишком крепко не бывает.

Андрей достал банку с саморезами и ящик с какими-то кривыми планками, ржавыми гвоздями, мятыми скобами и другими железками, которые в любое другое время смело можно было назвать мусором и с чистой совестью выбросить за борт. Но сейчас эта странная склонность хозяина к бережливости даже в мелочах сослужила терпящим бедствие горе-морякам неоценимую службу.

Над океаном в тишине штиля раздавались торопливые удары обуха топора, тяжёлые вздохи и натуженные покряхтывания. Ночная мгла быстро вступала в свои права, и на востоке появились первые звёзды. Попавшие в беду друзья ловили каждую минуту затишья перед наступающей бурей, стараясь сделать как можно больше для своего спасения перед угрозой явной неминуемой гибели.

Уже почти на ощупь Юрий привязал ещё семь верёвок к мотору и собрал их вместе, прихватив одной длинной тонкой бечёвкой. Андрей, освещая себе фонарём, старательно прикручивал и прибивал первые пять концов к деревянному борту катера. Никогда в жизни он не делал свою работу более качественно, чем в ту жуткую ночь.

Запад уже почти угас, на всё более чернеющем небе зажглись звёзды. Серебристый месяц ронял тусклый свет на Землю, и все предметы на борту катера приобрели слабые и размытые, но вполне различимые контуры. Лишь на юге небо оставалось зловеще-чёрным и беззвёздным. Края облаков слабо освещались лунным светом, и было уже заметным их торопливое движение к северо-западу. Вскоре стали меркнуть звёзды на западе. Стояла странная, необычная тишина, и в воздухе, по-прежнему, — ни малейшего дуновения. Духота стала просто невыносимой. Стекающий каплями по лицу пот застилал глаза несчастным, взмокли спины, но друзья не могли позволить себе расслабиться и старались использовать каждую секунду затишья с пользой для своего маленького судёнышка.

— Вот, Юрка, вроде всё. По-моему, крепче не куда.

— Айда, Тюбик, теперь надо опустить мотор в воду, только очень аккуратно.

Они медленно и осторожно, боясь нарушить зыбкое равновесие, перекатили тяжёлый мотор за борт. Несмотря на все предосторожности, он всё же неуклюже плюхнулся в воду, дёрнув прибитые к катеру верёвки. Лодка резко накренилась, чуть не выбросив свой экипаж за борт.

Смачно выругавшись, друзья бросились к левому борту, стараясь ликвидировать опасный крен. Юрий торопливо перекинул через нос катера свою длинную бечёвку с привязанными к ней на другом конце оставшиеся семь верёвок и вытащил мокрый узел, подтягивая за них тяжёлый мотор и выравнивая тем самым положение катера.

В эту минуту с востока пронёсся чуть заметный шёпот лёгкого ветерка, слегка освежив лица терпящим бедствие горе-морякам, и тут же растаял.

— Ох, как хорошо, — облегчённо выдохнул Андрей, — Ну ещё бы дунул немного!

— Потерпи, Андрюха, скоро он тебе доставит это удовольствие, дунет столько, что некуда будет девать. Давай, прибивай их по одной, а я буду держать, — торопливо и с натугой проговорил он, с трудом переводя дыхание, — так же как с той стороны.

Над океаном снова раздались тяжёлые удары обуха топора и скрип вворачиваемых в дерево саморезов. Огромная чёрная туча закрыла собой уже полнеба. Ещё немного, и скоро в ней увязнет последний лучик лунного света, а работы было ещё — не початый край. С востока снова подул освежающий ветерок, но затихать уже не думал, даже напротив, начал дуть пока со слабыми, но всё усиливающимися порывами.

Юрий передал Андрею пятую, последнюю боковую верёвку, взял одну длинную и пополз к носу, упираясь дрожащими от напряжения ногами во все возможные выступы. Тем временем ветер понемногу крепчал, покатые волны, ещё днём бывшие прозрачными и бирюзовыми, теперь стали угрожающе-чёрными, и включённый Андреем фонарь слегка согрел холод в застывших от ужаса душах несчастных друзей.

— Тюбик, как закончишь — сразу ко мне.

Спустя несколько минут Андрей пополз к другу.

— Давай эту крепи, — держа верёвку у самого острия носа катера в неудобной для себя позе, Юрий старался тянуть её из последних сил, рискуя свалиться за борт в любой момент.

— Макарон, у меня всё, пошли назад.

— Не могу. Рук не чувствую, — прошептал тот в ответ.

Андрей, бросив топор на дно катера, вцепившись одной рукой за руль, другой подтянул к себе Юрия, и оба совершенно обессилевшие, рухнули на влажные доски, аккурат между сиденьями.

В ту же минуту месяц скрылся за тучей, оставив друзей, отчаянно борющихся за свои жизни почти в абсолютной темноте.

— Всё, не время отдыхать, — прохрипел Юрий, — идём, снимем второй мотор.

— Что, и его за борт?!

— Нет, на дно лодки. Для устойчивости надо чтобы центр тяжести был как можно ниже ватерлинии, так что нечего ему торчать наверху. Да и мешать только будет. К корме нужно привязать ещё одну, последнюю верёвку.

Андрей, довольный тем, что хотя бы этому мотору не светит участь первого, с радостью бросился на помощь другу снимать его. Вдруг он ударил ногу о какое-то препятствие, и тут же где-то внизу обиженно брякнула потревоженная гитара. Андрей нагнулся и, грубо схватив несчастный инструмент за гриф, торопливо запихнул её в открытое зево носового рундука.

Ветер завывал всё громче, всё дальше и дальше от континента унося маленький катер с двумя испуганными пассажирами на борту. Тут, забираясь на одну из ставших уже высоких волн, катерок несколько задрал нос, отбросив свой экипаж к корме. Носовой канат, приняв на себя тяжесть подводного груза, с глухим хлопаньем натянулся. Пропустив под собой волну, катер теперь наклонился носом вниз. Груз под килем переместился вперёд, увлекая за собой последний канат, приготовленный для закрепления на корме. Лёгкую верёвку вырвало из руки Юрия, и она устремилась за борт, грозя привести все усилия мужчин к нулю, ведь тогда не полностью закреплённый груз просто разрушит лодку, а выловить упавший канат в бушующем океане будет просто невозможно. Юрий рванулся вперёд и, сильно ударив ногу о лежащий на полу мотор, чуть не выпрыгнул за борт, поймав конец каната уже у самой воды.

Тяжело переведя дух, держась за мокрые борта и слегка прихрамывая, он поспешил на корму, сжимая в руке свой трофей.

— Давай, Андрюха, крепи его, — он упёрся в пол здоровой ногой, изо всех сил натягивая канат.

Когда он был, наконец-то прикреплён к корме, Юрий устало упал на колени и, не давая себе ни минуты для отдыха, принялся потрошить палатку, путаясь в её огромной плотной ткани.

— Андрюха, посвети, не могу найти её верхний угол, что должен быть над входом палатки, понимаешь, — взмолился он, уже полностью выбившись из сил.

Андрей, не спрашивая, для чего ему понадобилась палатка, быстро перевёл луч фонаря на бесформенную кучу брезента. Отдавая должное изобретательности друга, ведь теперь катер перестал походить на брошенную в воду щепку и, благодаря прочно зафиксированному на канатах грузу, стал более устойчив, он решил не задавать вопросов в такое тяжёлое для них время и, справедливо полагая, что ему скоро всё и так станет понятно, бросился на помощь другу.

Общими усилиями им, правда, не сразу, но всё же довольно быстро удалось найти лицевой верхний угол палатки. Сжав его в руке, Юрий бросился с ним на нос катера.

Свежеющий ветер легко, словно простынь, подхватил тяжёлую ткань и чуть не вырвал её у него из руки.

— Держи!!

Андрей в темноте не видел, что происходит и поймал брезент чисто случайно, взмахнув в воздухе руками. Надёжно прижатая ткань теперь была укрощена.

— Андрюха! — для того, чтобы преодолеть завывание ветра и шипение рассыпающихся под его дуновением гребней волн, теперь приходилось говорить громко, — есть у тебя в катере что-нибудь длинное и не тонущее в воде, ну палки или ещё чего?

— Вёсла деревянные… удочки, лопата… сачок для рыбы…

— Отлично! Вытащи всё это и положи на пол, потом обвяжись верёвкой, возьми топор, его тоже привяжи к руке, железки свои и ползи ко мне.

–… Две жерди, так, на всякий случай вожу, — всё ещё машинально бормотал тот.

Совершенно не видя в этих, в данный момент, дровах никакого смысла, Андрей всё же, не стал задавать вопросов и стал быстро выполнять команду Юрия, ставшего, по стечению обстоятельств в его глазах, настоящим штормовым капитаном, команды которого следует выполнять, не задумываясь, быстро и чётко.

Юрий тем временем полностью приручил полощущуюся уже под довольно сильным ветром брезентовую палатку и привязал её угол к никелированному крюку на носу катера.

— Я иду, Юр, фонарь брать?

— Оставь его. Начни пока так, на ощупь, потом я присоединюсь к тебе с ним. Вот смотри. Надо этой палаткой полностью закрыть всю лодку, максимально натягивая на неё брезент, прибивая его как можно чаще вдоль борта и не допуская возможности протечки воды между креплениями. Понятно? Давай начинай, я скоро вернусь.

— Я понял тебя! Ну, Юрка, ты — голова!

Океанские многотонные волны стали похожими на взбесившиеся чёрные дюны и, казалось, все они друг за другом с жутким остервенением и с холодной неумолимостью надвигаются именно на несчастную лодку, стремясь, во что бы то ни стало, раздавить её своей тяжестью. Но маленькому судёнышку всякий раз каким-то чудом удавалось избежать своей печальной участи, ловко взбираясь им на макушки. Сильный ветер закручивал белые «барашки» на гребнях волн и орошал холодными брызгами уже промозглых и смертельно уставших в неравной борьбе со стихией мореплавателей.

Юрий торопливо связывал приготовленные Андреем предметы друг с другом и, привязав её к длинной верёвке, снова направился на нос, взгромоздив эту охапку себе на плечо. Андрей к тому времени, непрерывно колотя топором, продвинулся не меньше, чем метра на полтора вдоль левого борта. Большая ткань мокрой палатки ему всё же мешала.

Юрий осторожно, что бы ни помешать другу, лёг на нос и, выбросив свою ношу в бушующую воду, стал привязывать конец верёвки к тому же носовому крюку, который теперь был уже закрыт стянутым бечёвкой брезентом.

— Зачем тебе нужны были эти длинные деревяшки? — Не утерпел и всё-таки спросил Андрей, перекрикивая шум океана.

— Я связал их и выбросил за борт, — невозмутимо ответил тот, натягивая брезент и облегчая другу работу.

— Как за борт?! Зачем? — Удивление, отчаяние, скорбь читались в его возгласе, и казалось, им не было предела.

— Да не бойся ты, ни куда они не денутся. Привязанные они к носу катера.

— Но зачем? — уже более спокойно спросил Андрей, повернув голову в сторону Юрия.

— Нам нужен плавучий якорь. Понимаешь, любое судно, особенно во время шторма, носом должно быть непременно направлено поперёк волны, иначе она перевернёт его и потопит. Хорошо, если оно управляемо, но у нас нет хода. В таких случаях привязывают что-нибудь плавучее, желательно побольше и потяжелее, мачту например, и дрейфуют. Привязанное к такому плавучему якорю судно ветром всегда будет направлено кормой вперёд, значит носом к набегающей на него волне, что нам и надо.

Работа Андрея пошла быстрее. С минуту он молча прибивал натянутый Юрием брезент, после чего, пытаясь пересилить рёв океана, прокричал ему:

— Юрка, я так рад, что у меня есть такой друг, как ты. Ты спасаешь мне жизнь. То, что мы сейчас делаем с катером, для меня — тёмный лес. Без тебя бы я точно погиб.

— Не переживай, Тюбик, погибнуть шансов будет навалом. У тебя ещё всё впереди.

Вскоре катер был весь обтянут брезентом, а его экипаж находился внутри и превратился в простой балласт для него, не имеющий больше возможности повлиять на дальнейший ход событий. Приведя, таким образом, своё маленькое судёнышко к максимально возможной сопротивляемости разбушевавшейся стихии, экипажу в своём спасении оставалось только уповать на Бога.

Лёжа на дне лодки в кромешной тьме, Юрий нащупал возле себя дюралевую трубку из палаточного комплекта и вставил один её конец в оставшийся свободным, беспомощно лежащий на полу задний угол палатки, и полностью натянул брезент, уперев другой конец трубки в дно катера.

Спустя минут десять-пятнадцать лодка на очередной волне не успела преодолеть подъём на неё, как разорванный сильным ветром и разлетевшийся на сотни брызг её гребень с шумом накрыл собой маленький катерок. Мгновение спустя гордое судно, отведя своим брезентовым шатром смертельную для себя угрозу, снова показалось над бушующим океаном под облегчённые, радостные крики его перепуганного экипажа.

Своё первое боевое крещение усовершенствованное судно выдержало с честью.