Таймырский Эрмитаж

Владимир Усольцев, 2013

Глава 5. Чудаки

Кто сказал, что прогресс — это хорошо? Кому-то, ясное дело, хорошо. А кому-то от прогресса хоть в петлю лезь. Не зря ведь англичане, первопроходцы индустриального прогресса, стали записными консерваторами. Пришёл вот к ним прогресс с машинами и серийным производством, и пошли по миру ремесленники, мастера-кудесники, учившиеся своим ремёслам чуть ли не с пелёнок. Были они когда-то уважаемые члены гильдий, по-английски fellows, а прогресс превратил многих из них в odd fellows — в лишних членов гильдий. Велик и многолик английский язык. Так уж он устроен, что odd fellows — это и лишние ремесленники, и… чудаки. Да-да. Именно чудаки-простаки, не от мира сего. Возможно, дело здесь в том, что только чудаки могли осваивать сложные ремёсла во времена торжества прогресса. Так вот, создали эти никому не нужные бедолаги-чудаки в начале восемнадцатого века свой орден взаимопомощи. И чтобы не мешали ордену всякие фискалы, клерикалы и просто лихие люди, завели они у себя порядки, как у могущественных масонов — с таинствами, с ритуалами посвящения, с мистической символикой и помпезной атрибутикой. Не тратили они время и на изобретение собственных обозначений для своих организаций с их предводителями, а ничтоже сумняшеся передрали их у тех же масонов. А может быть, и не передрали. Может быть, именно вездесущие масоны и стояли у истоков нового ордена. Как бы то ни было, но новоявленные тайные организации тоже стали называться ложами со своими магистрами и гроссмейстерами.

Столетие спустя в Соединённых Штатах Америки, в городе Балтиморе зародился новый орден чудаков, независимый от первородного английского ордена, который так и назвали: Independent Order of Odd Fellows — Независимый Орден Чудаков. Заложил его эмигрировавший в Штаты верховный магистр Лондонской ложи чудаков Томас Вайлди — человек, как оказалось, незаурядных способностей. Он существенно демократизировал жизнь созданного им сообщества. В новый орден могли вступать все желающие, независимо от расовой, национальной, религиозной, сословной или политической принадлежности, а не только страждущие ремесленники-англосаксы. Определяющими оставались лишь три нравственных императива: любовь, дружба, правда. На этом месте каждый может скептически хмыкнуть: дескать, на таком зыбком фундаменте устойчивого храма не возвести — все прихожане разбегутся после первой же проповеди. И будет в принципе прав. Но только в принципе. Вопреки всем реалистам-рационалистам Независимый Орден Чудаков живёт и, по слухам, даже процветает и в наше сверхрациональное время, став планетарным, а не сугубо американским явлением. Вероятно, дух неутомимого достопочтенного гроссмейстера Томаса Вайлди покровительствует чудакам и подпитывает их любовь, их дружбу и их стремление к правде.

* * *

Профессор Карлового университета в Праге Йиржи Штястны, коллега и приятель Олега Ивановича, был одним из инициаторов возрождения Независимого Ордена Чудаков в Чехии после бархатной революции 1989-го года. Его дед был в своё время магистром Великой Чехословацкой ложи, разогнанной в 1939-ом году нацистами и запрещённой впоследствии коммунистами. Память об этом с определённым риском нажить неприятности сохранялась в семье Штястных. И вот настали новые времена, и орден возродился в Чехии. Естественно, что Олег Иванович, владелец чешского пивзавода, проводящий не меньше половины своего времени в Чехии, получил приглашение от своего приятеля стать членом ордена. Поначалу Олег Иванович воспринял всё как плохую шутку. Какой орден? Какие чудаки? Олег Иванович кое-что слышал о масонах и считал их всего лишь эхом малопросвещённого прошлого. По его мнению, все масоны давно уже самораспустились и вымерли. В современных масонов он просто не верил, считая их фикцией, выдумкой писателей приключенческого жанра. Об ордене чудаков он вообще никогда ничего не слыхал. И вот его уважаемый друг, не склонный к шуткам, на полном серьёзе рассказывает о каком-то полусекретном, но легальном обществе с более чем странным названием. Видя замешательство своего русского друга, Йиржи посоветовал ему почитать об ордене в интернете. Через неделю при очередной встрече приятелей в доме Йиржи разговор естественно вернулся к таинственным чудакам.

— Йиржи, ты меня прости, но мне всё это представляется детской игрой взрослых дядей. Всерьёз я все эти условности принять не могу.

— И неудивительно. Ты, кстати, в чём-то прав. Здесь многое от игры. Как в английском парламенте. Но есть в этом и вполне рациональный аспект. В ордене собираются люди не случайные. Главная ценность в том, что в рамках ордена устанавливаются неформальные связи. Орден — своего рода клан. А если внимательно посмотреть на современный мир, то всюду одни кланы. Просто они не бросаются в глаза.

— Интересная мысль… И что, я могу в ордене найти партнёров по бизнесу?

— Вполне. У нас там и наука, и бизнес, и правительственные чиновники, и адвокаты, и богема… А наши игры в ритуалы, кстати, создают прекрасную атмосферу для налаживания деловых связей.

— Да, кажется, до меня доходит. Без этого орден, наверное, давно бы развалился.

— Вот именно!

— И всё-таки я не могу быть членом ордена. Там же требуется “вера в Высшее существо, правящее всем сущим в этом мире”, а я, извини меня, убеждённый безбожник.

— Так и я тоже…

— Значит, ты нарушаешь устои…

— Нет, ничего я не нарушаю. И ты не нарушишь…

— Как так?

— А ты вдумайся. Высшее существо — это же не Иисус Христос, это не Аллах, не Яхве, не Будда. Это собирательное понятие, и каждый трактует его, как хочет. Для меня, например, Высшее существо суть сама природа, её законы. И вера в него подразумевает, что братья ордена должны быть людьми с моральными принципами. Только такие люди и могут любить, дружить и искать правду.

— Как-то это всё запутано. Зачем вообще упоминать о Высшем существе, разве не достаточно канонизации любви, дружбы и правды?

— Разумеется, ты прав. Но не забывай, что орден возник в Штатах, с их запредельной религиозностью. И заметь, что в помешанных на христианстве Штатах орден не требовал от своих членов быть именно христианами. Для ордена равны все религии и даже безбожие. Достаточно веры в то, что миром правит любовь, дружба и правда. Верить в Высшее существо в нашем ордене означает быть порядочным человеком, для которого быть порядочным означает то же, что и быть верным христианином, иудеем, мусульманином для верующих. Теперь понимаешь?

— Ну, вроде улавливаю… Получается, что упоминание Высшего существа всего лишь дань традиции, когда безбожие считалось чем-то предосудительным?

— Ну слава богу! Ты всё правильно понял.

Олег Иванович проштудировал всё, что нашёл в интернете на всех доступных ему языках, подумал-подумал и решился вступить в мировое братство чудаков. Через месяц он в сопровождении Йиржи предстал перед несколькими авторитетными членами Пражской ложи, своего рода отборочной комиссией, для предварительного собеседования. Собеседование проходило в просторном, со вкусом обустроенном офисе престижной адвокатской конторы в самом центре Праги. Вёл собеседование сам владелец конторы. Представление Йиржи было одобрено, а Олег Иванович подумал, что иметь близкие отношения с таким адвокатом совсем бы не помешало. Полезность участия в ордене получила первое подтверждение.

Две недели спустя Олег Иванович, облачённый в смокинг, с бабочкой на шее, в белоснежных перчатках дожидался начала приёмного ритуала в просторном вестибюле старинного дома неподалеку от Карловой площади. В этот вечер принимались ещё два кандидата, так же, как и Олег Иванович, от лёгкого волнения переминавшиеся с ноги на ногу. У каждого кандидата был свой рекомендующий. К удивлению Олега Ивановича один из кандидатов говорил на чешском с сильным русским акцентом. Оказалось, что это банкир аж из Новосибирска, женатый на чешке, по нескольку раз в году навещающий свою тёщу в Праге. Один из чешских родственников и пригласил его в ложу. Его рекомендующий тут же пояснил, что в Пражской ложе есть несколько иностранных членов, а вот в немецкой ложе в Берлине есть даже правительственные чиновники из России, и рано или поздно ложи ордена чудаков возникнут и в России.

Ритуал начался под торжественные и мощные звуки органа и длился более часа. Весь обряд показался Олегу Ивановичу до боли знакомым. Очень похожее действо описывалось в одном из детективов, которые он в своё время глотал один за другим, осваивая немецкий язык. В том детективе речь шла о масонах, и Олег Иванович воспринял сцену приёма в масонскую ложу как чистой воды выдумку автора, такую же, как и весь сюжет. И вот он сам, будучи в здравом уме и при ясной памяти, проживает почти такую же сцену… В конце ритуала магистр торжественным голосом произнёс нечто, что заставило Олега Ивановича заволноваться, а в тот ли орден он вступает? “Помните, что братья ордена должны помогать неимущим, хоронить умерших и воспитывать сироток”, — внушительно подчеркнул магистр. Представить себя в роли, скорее подобающей монаху, чем члену клана деловых людей, он никак не мог. Уже после торжественного ужина, устроенного ложей в честь новых членов, Йиржи успокоил его: “Не переживай. Это всего лишь ритуальная формула, ещё одна дань традиции. Нашему ордену не чужда благотворительность, но, разумеется, не в такой конкретной форме”.

Олег Иванович в конце концов признался самому себе, что ему повезло со вступлением в ложу. И дело здесь не только в обретении полезных знакомств, но и в возможности на время отключиться от боли утраты семьи. Через год Олег Иванович, уже в качестве рекомендующего, привёл в Пражскую ложу своего старого друга из Красноярска, однокашника по университету, ставшего известным биохимиком.