Скорпион Его Величества

Владимир Сухинин, 2018

Миру Сивиллы грозит потрясение. В степи зарождается новый воинственный культ Худжгарха. Земля сотрясается от топота тысяч боевых быков, подстегиваемых орками. Кровь обильно поливает серебристый ковыль. В пламени гражданской войны гибнут племена. Лигирийская империя дождалась своего часа и втайне замышляет вторжение в Вангор. Княжество снежных эльфаров на грани развала, вызванного предательством правящих домов. Лесное княжество готовится к тяжелой и кровопролитной войне с орками. Худжгарх собирает войска своих последователей, чтобы выступить против империи. Мир замер накануне неотвратимого катаклизма… Кругом плетутся интриги, зреют заговоры и совершаются убийства. И в центре всего этого обыкновенный студент магической академии.

Глава 2

Город Азанар

После занятий Эрна не пошла в столовую. Легла на кровать и сказала, что приболела и вообще нет аппетита. Мегги, ее соседка по комнате, бросив на нее быстрый взгляд, фыркнула, выразив таким образом свое мнение по поводу ее недомогания. Но Эрна сделала вид, что не поняла насмешки, и закрыла глаза. Она подождала, когда в коридоре все стихнет, и только тогда покинула комнату. Быстрым шагом прошла по боковой аллее и покинула территорию академии. У места, где всегда стояли экипажи извозчиков, ожидая клиентов, была лишь одна коляска с поднятым верхом. Эрна, подобрав подол платья, поспешила к ней. Дверца перед ней распахнулась, и она легко вскочила внутрь. В коляске сидел красивый дворянин лет тридцати.

— Дорогая, ты просто восхитительна, — приятным голосом проговорил он и поцеловал ей руку.

Девушка, раскрасневшаяся от быстрой ходьбы и морозца, восторженно посмотрела на мужчину и, не в силах сдерживать свои чувства, повисла у него на шее, впившись в его губы долгим, страстным поцелуем. Коляска тронулась с места. Эрна уже сидела на коленях мужчины, прижималась к нему всем телом и продолжала целовать с нарастающей страстью. Эрна была счастлива. Млела от его поцелуев, которые заставляли трепетать в истоме каждую клеточку ее тела. Его губы нежно прикасались к ее губам, пробегали по подбородку, переходили на шею, и даже легкое прикосновение дарило непередаваемое наслаждение, разжигая в ней пожар страсти, лишая ее сил сопротивляться подступающему желанию.

Он шептал нежные слова, и голова у нее кружилась, туманилась, теряя оковы запретов. Его руки по-хозяйски, но очень нежно высвободили грудь и ласкали ее. Наконец она не выдержала и застонала. Повернулась к нему спиной и сама задрала подол платья. Оттого что их соитие происходит прямо в коляске, оттого что она срывает запретный плод, отбросив всякую стыдливость, ее страсть разгоралась еще сильнее. Эрна, забыв обо всем на свете, с громким стоном несколько раз испытала взрыв наслаждения. Она не чувствовала стыда, наоборот, волна обожания овладевшего ею мужчины захлестывала ее, девушка была послушна, податлива в его руках и с огромным желанием отдавалась ему. Он признавался ей в любви и страсти, а она была готова поверить всему, что он говорил, и бесконечная нежность к нему наполняла все существо опьяневшей от ласк и любовного томления девушки. Коляска покружила по городу, выбирая тихие улицы, и наконец вернулась к академии. Эрна покинула экипаж и, счастливая, словно обрела крылья, не шла, а летела к проходной. Повозка развернулась, в нее заскочил человек, и она неспешно поехала, поскрипывая колесами, прочь.

В повозке человек преобразился в лесного эльфара. Он брезгливо посмотрел на место, где сидела девушка и остались следы любовных утех, сел на краешек.

— Как все прошло? — спросил он.

Любовник Эрны — он тоже снял иллюзию и стал таким же эльфаром — усмехнулся и ответил:

— Как всегда. Эти человеческие самки не умеют контролировать себя. Почувствовав аромат «Пота инкуба», они буквально сходят с ума. Они как животные руководствуются лишь инстинктами. Они это называют любовью, — он снова усмехнулся, — но, надо отдать им должное, в постели они более эмоциональны, чем наши сдержанные девушки. Хотя не такие изобретательные в плане плотских утех.

— Твои победы меня не интересуют, — скривился подсевший на место Эрны эльфар. — Я вообще не понимаю, почему ты развлекаешься здесь. Да еще используешь дорогие духи для соблазнения низших.

— Просто для новизны впечатлений. Меня возбуждает ее бесстыдная страсть. Хоть какое-то разнообразие. А зачем тогда покупать эликсир страсти, если его не использовать? — Любовник Эрны, смеясь, посмотрел на собеседника, на лице которого застыло брезгливое выражение. — Мари-ил, ты состарился и стал занудой.

Мари-ил, не желая слушать дальше откровений соплеменника и вступать с ним в споры, сменил тему разговора:

— Рассказывай, что узнал.

— Нехеец прибыл, крошка сделала вид, что интересуется снежным выродком, и тот вроде одобрил ее. Она уклонилась от того, чтобы разделить с ним постель, и он не обратил на это внимания. Теперь она будет всем демонстрировать, что у нее роман с этим эльфаром. А дальше посмотрим.

— Ты уверен, что она справится? — недоверчиво спросил Мари-ил.

— Я дал ей сок гиянны, когда она захотела утолить жажду, и сделал внушение, заложив в ее голову то, как она должна действовать. Гиянна еще никогда не давала осечки.

Мари-ил согласно кивнул:

— Хорошо.

Дальше они ехали молча, размышляя каждый о своем.

Эрна была переполнена счастьем. Творец проявил к ней милость, и она встретила достойного мужчину, о котором мечтала всю жизнь. С ним она познала блаженство и почувствовала себя настоящей женщиной, которую любят и боготворят.

Она навсегда запомнила их первую встречу. Ее пригласил в трактир снежный эльфар Аре-ил, они поболтали, но вскоре эльфар засобирался и ушел, оставив ее одну. Эрна была разочарована. Девушке неблагородного происхождения очень трудно устроиться в жизни. Что ее ждет по окончании учебы? Служба у милорда? Но он женится, а она останется одна, снедаемая ревностью. Вряд ли он позаботится о ее судьбе. Он странный: то очень взрослый, то наивный как ребенок. Еще эти бои… не таким она себе представляла свое будущее… За этими раздумьями она не заметила, как за ее столик подсел незнакомец. Она его почувствовала. Вернее, вдохнула еле заметный горький аромат его духов и услышала голос — приятный, настоящий мужской.

— Ваш кавалер оставил вас, моя принцесса?

Эрна взглянула на него, и ее сердце навсегда было украдено этим человеком. На нее смотрел и улыбался дворянин лет тридцати, с мужественным лицом.

— Не огорчайтесь, — сказал он, — все эльфары зазнайки, считают себя выше нас, людей. Он просто не способен оценить вашу красоту, рена. — И представился: — Жарим тан Бильдо, обедневший лигирийский аристократ. Но у меня хватит денег, чтобы вас угостить.

Он взмахнул рукой, и тотчас к ним подбежал подавальщик. Эрна не слышала, что говорил этот лигириец, она нежилась в звуках его голоса и тонула в его карих глазах. Они проговорили весь вечер и вместе ушли. Он нанял коляску, и там впервые случилось то, от чего ей было и стыдно и сладко.

Я видел, что Эрна не пошла в столовую, ее маркер некоторое время находился без движения, а потом стал быстро удаляться, пока не скрылся из зоны действия сканера. Значит, она покинула академию. По словам Мегги, она приболела.

Примерно через час после обеда, когда я отдыхал у себя в апартаментах, появилась метка Эрны. Девушка прошла к себе в комнату. Поведение ее действительно было странным. Но странным оно казалось только мне, остальные или слегка посмеивались над ее увлечением снежным эльфаром, или оставались равнодушными. Я же решил не торопить события, а посмотреть, что будет дальше. Когда Шиза заверила меня, что я не болен шизофренией и у меня нет раздвоения личности, я успокоился и постарался настроиться на разрушение искусственной преграды между моим сознанием и памятью Ирридара. Раньше я не мог решить, кто я, кем стал. Остался прежним Глуховым или переродился в Ирридара? Примерял на себя то образ майора, то образ нехейца. Теперь я точно знал, что я Глухов, только получил новое качество от нехейца, усиливающее меня. Я должен был вжиться в свою роль и изображать нехейца, оставаясь Глуховым, а это у меня получалось пока плохо.

Я прилег на кровать и стал разбирать базу выживания. Пробежал по разделам и нашел нужное мне — вживание в образ и выживание на нелегальном положении. Запустил повторную установку и отрубился. Я понял, что мое собственное сознание блокировало данные разделы и не давало пользоваться ими в должной мере, как это требуется.

Во время распаковки файлов я на каком-то слое сознания продолжал думать и даже общаться с Шизой. После нашей встречи между нами протянулась ниточка взаимопонимания. Я старался помочь ей осуществлять воздействие на меня, не отстраняясь от нее, как было раньше, и не блокируя ее попытки своей волей.

В процессе размышлений над ее природой меня заинтересовал вопрос, как она может существовать как живой организм и в то же время как кибернетическая нейросеть.

— Все просто, дорогой, — ответила Шиза.

Теперь от ее обращения «дорогой» я не впадал в панику и не отгораживался стеной неприятия. Я ее принял как живое воплощение чужого разума и как личность, существующую в моем сознании словно в другом измерении, куда и сам попадал несколько раз. Она стала для меня не набором программ и клеток, вжившихся в мой организм, а реальным человеком, живущим в другой вселенной. Шиза меж тем продолжила:

— Нейросеть и я используем один вид волнового излучения, он называется Р-300. С его помощью мы получаем возможность взаимодействовать как с человеком, так и с любым программным обеспечением. Принимать и отправлять информацию, а также воздействовать на процесс принятия решений. Меняя длину волн и посылая их дискретно с разной интенсивностью, можно улучшить способности человека и ускорить его обучение. Он получает возможность быстрого усвоения материала, минуя затратные по времени способы простого запоминания. По желанию может извлекать огромное количество материала прямо из мозга или имплантатов. Основная профессиональная информация хранится на имплантатах, так как мозг обычно разгружает себя и стирает информацию. Нужная информация также передается в мышечную память и закрепляется там, минуя процесс многократного повторения. Все процессы происходят с помощью Р-300.

Ну что же, теперь мне, по крайней мере, стали понятны некоторые неясные моменты. И люди, и те, кто создал Шизу, смогли обнаружить эту волну и использовать ее в одном направлении, только человечество пошло по пути техническому, а неведомые создатели Шизы по пути биологическому. Принцип был один, только методы разные. Значит, все вселенные развиваются по одним и тем же законам, но используют разные пути прогресса. Это говорит о том, что где-то должно быть управляющее воздействие на развитие, раз существуют законы, неизменные по своей сути. Значит, должен быть и кто-то изначальный, кто эти законы установил и запустил механизм разнообразия во вселенной, которая развивается в строгом соответствии с ними. Вот к такому философскому выводу я пришел, слушая Шизу. Кроме того, если подумать над известными фактами и раскинуть мозгами, то можно увидеть, что существует такая вещь, как ДНК, весьма сложная организованная структура, и, к примеру, табуретка, сделанная человеком. По сложности они отстоят друг от друга так далеко, как небо от земли. Но сколько бы человечество ни ждало, из полена путем эволюции табуретка не получится сама собой. Ее надо сделать. Что уж говорить о ДНК.

Незаметно для себя я уснул. Видимо, размышления на тему, что первично — яйцо или курица, на меня действовали как снотворное. Надо бы навестить трактир, засыпая, подумал я, и встретиться с Марком.

Ганга с любопытством осмотрела свои покои. После того как Ирридар ушел, оставив их с Рабэ одних, к ней подступило чувство одиночества. Эти стены вместо привольной степи, люди вместо орков немного выбивали ее из равновесия. Она вздохнула, прошлась по комнатам, открыла шкафы, неопределенно хмыкнула, разглядывая пустые полки, и подошла к окну. Оно выходило во внутренний двор трактира, видны были поленья дров, сложенные вдоль стен и освещенные висевшим над дверью фонарем. Ну что ж, вздохнула она, придется привыкать к этим людям, к этому миру. К разлукам с этим толстокожим, который не хочет или не может разглядеть ее чувства. Она повернулась к служанке.

— Рабэ, я ложусь спать, а ты можешь заняться своими делами. Только помни, что сказал хозяин.

Она не стала напоминать, что именно велел Ирридар, он наговорил слишком много и слишком много навалил на нее всего и сразу, и это мешало ей спокойно воспринять все, о чем он ей рассказал. Но общение с дедом, который открывал ей тайны шаманского мастерства, приучило ее реагировать не паникуя и обдумывать услышанное. Демоница-служанка — это было в духе неугомонного, но заставляло ее остерегаться.

Служанка поклонилась и вышла. Ганга разделась, потушила светильник и залезла под одеяло. Это была первая ночь, которую она проводила у своего жениха на правах невесты. В этом она уже не сомневалась, Ирридар открылся ей, как открываются только близкому, кому доверяешь.

Рабэ с радостью покинула свою госпожу и направилась вниз. Она быстро обошла второй этаж — здесь было несколько покоев, предназначенных для хозяина и управляющего трактиром. В коридоре она столкнулась с худой нескладной девушкой, которая удивленно на нее посмотрела и спросила:

— Вы кто?

Демоница потупила глазки и скромно ответила:

— Я служанка невесты тана Ирридара. Вот, вышла осмотреться, где что находится, где можно набрать воды и подогреть ее, где отхожее место. Есть ли запасные выходы, и где можно перекусить…

— Очень рада вас видеть, рена, я Цинея, дочь управляющего трактиром и жена его помощника рена Кабрама. Я охотно вам все покажу.

Она провела служанку по всему трактиру, представила ее другим слугам и, вежливо попрощавшись, удалилась. Рабэ попросила повара покормить ее и, усевшись за стол, принялась непринужденно болтать. Остальные слуги, которые поначалу отнеслись к ней настороженно, видя ее открытость и словоохотливость, успокоились. Им была интересна новая госпожа, которая осталась наверху и которая будет здесь постоянно жить, наблюдая за ними. Рабэ рассказала, что невесту хозяин получил в награду, как самый достойный. Рассказывать она умела, и слуги слушали ее затаив дыхание, пока их не разогнал муж Цинеи. Он искоса взглянул на демоницу, но ничего не сказал, он уже знал, что та как-то будет за ними следить. Когда все ушли, девушка стала строить глазки помощнику повара.

— Тебя как зовут, красавчик? — Она призывно улыбнулась и наклонилась, будто ища что-то под ногами. Ее груди почти вывалились из декольте.

Парень зарделся и, заикаясь, сказал:

— Мушаг, рена.

— Какое у тебя мужественное имя — Мушаг. И у тебя такие сильные руки…

Парень вконец стушевался и, нарезая овощи, чуть не порезался.

— Я могу тебе помочь, красавчик. Моя хозяйка улеглась спать, а мне все равно делать нечего. — Она встала рядом с ним, взяла второй нож и очень быстро стала шинковать капусту. Ее бедро как бы невзначай прижалось к его ноге, и парень застыл.

Заглянул повар, увидел, как ловко орудует ножом новая служанка, и похвалил:

— Молодец, Рабэ. Вижу, что ты не белоручка. Учись, Мушаг, как надо резать овощи. — Забрал таз с нарезанными овощами и вышел.

К ночи демоница уже знала, кто сколько ворует и кто с кем спит. Например, Кабрам, муж Цинеи, оказывал внимание разбитной молодке лет тридцати, которая работала подавальщицей в зале. За ласки, которыми она его одаривала, он позволял ей уносить остатки еды, а иногда одаривал деньгами. Кабрама ненавидели все за его жадность и подлость, он перехватил управление трактиром и не выплачивал полное жалованье, штрафуя обслугу за каждый промах. Причем деньги оставлял себе. Кабрам и Цинея снимали несколько комнат в доме недалеко от трактира. Цинея, которая пела в трактире, уходила первой, а Кабрам уходил поздно вечером. Он выгонял всех и иногда запирался с молодухой в подвале. Охрана ночевала тут же, в цокольном помещении, и после его ухода запирала трактир.

Узнав, что хотела, демоница отправилась отдыхать с чувством выполненного долга. У нее был хозяин. Жестокий и властный, такой, каким и должен быть господин, и она готова была ему служить верой и правдой, если это применимо к демонам.

Весь следующий день Ганга слонялась по трактиру. Она была отличной хозяйкой по орочьим меркам, но мало понимала в делах людей. Она наблюдала, как сновали по трактиру слуги, как трудился повар, никто не сидел без дела, и даже Рабэ помогала подавальщицам, когда случался наплыв посетителей. Делала она это легко и непринужденно, со смехом отбиваясь от приставаний, и ей всегда оставляли деньги сверх стоимости заказа. Управляющий трактиром Изъякиль спустился один раз, посмотрел, как идут дела, раскланялся с Гангой и ушел. Всем заправлял стоявший за стойкой толстяк с живыми хитрыми глазками. Когда к нему в очередной раз подошла Рабэ, чтобы заказать пиво и отнести клиенту, тот ее задержал и что-то прошептал. Рабэ стрельнула глазками по сторонам и кивнула. Ганга, зная, что та выполняет указание ее жениха, только усмехнулась: Кабрама ждет нелегкая судьба.

Ганга задумалась о том, как ей жить дальше. Живя в стойбище среди орков, она не заботилась о том, что ей надеть и в чем выйти из юрты. Она была неприхотлива, и все, что ей было нужно, это кожаные штаны или такая же кожаная юбка на праздник, шелковая рубашка и поддоспешник под кольчугу. Жизнь была простой и понятной. Но среди людей так ходить не получится, она будет вызывать к себе лишний, ненужный интерес. А она хотела его избежать. Мать умерла рано и не успела рассказать ей о человеческих обычаях, но Ганга по природе оставалась женщиной, ей хотелось нравиться своему жениху, быть красивой и нарядной, она с ревностью приглядывалась к Цинее, оценивая ее наряды, и в конце концов решила обратиться к Ирридару по поводу одежды и всего остального. Но что это все остальное, она не знала. Пожив у Овора, она пообщалась с девушками, но те приняли ее настороженно и особо не откровенничали. А Лия относилась к нарядам просто, одела всех в одинаковые платья, правда, из хорошей ткани, пошитые на заказ. И никто не выразил вслух своего недовольства, но надо было видеть лица девушек после того, как управляющая ушла. Вот в таком платье, выданном Лианорой, сейчас была Ганга. У нее были деньги, которые дал ей Ирридар, тысяча золотых корон, и она хотела их потратить на то, чтобы приодеться. Но сначала она хотела поговорить с Ирридаром, может, он что посоветует.

Ирридар пришел в трактир вечером. К ее удивлению, жених был в синей мантии и без оружия. Она его уже не представляла без кожаного колета, меча, кинжала и его неизменной сумки. На ее взгляд, он выглядел странно. Загорелое исхудавшее лицо, большие синие глаза, твердый подбородок с ямочкой, широкие плечи и синяя мантия, которая балахоном болталась на нем и смотрелась чем-то чужим и инородным. С порога юноша осмотрелся и, увидев невесту, решительно направился к ней. Подойдя, изобразил легкий поклон и уселся. Шляпу положил на стол и, пригладив длинные черные волосы, внимательно оглядел Гангу.

— А знаешь, дорогая, платье тебе идет больше, чем кожаные штаны и кольчуга. Никогда не скажешь, что ты орчанка. Ты больше похожа на лигирийку и чем-то на мою мать. — Он о чем-то задумался. — Так в тебе есть кровь лесных эльфаров? — с вопросительными интонациями проговорил он и как-то по-новому на нее посмотрел.

Но Ганга правильно расценила его взгляд и спокойно ответила:

— Лесные не убивают смесок орков и эльфаров. Мы первородные. — Она гордо приподняла голову.

— Да знаю я, слышал, — усмехнулся нехеец, — это вы соль земли, а мы, люди, так, плесень. Ну хоть одной проблемой стало меньше, — прокомментировал он слова Ганги. Увидев Рабэ, поманил ее пальцем, одновременно спрашивая Гангу: — Как твои дела? Чем занималась?

— А чем тут можно заниматься, весь день просидела в зале и смотрела на посетителей. Вся обслуга работает без устали. А мне нечего надеть, кроме этого платья и кожаных штанов, что тебе не нравятся.

Я смотрел на мою невесту и любовался ею, в ней была утонченность лигирийки, изысканность лесной эльфарки и дикость дитяти степи. Она говорила то, что думала, и это было для нее нормой. Но когда она закончила рассказ о том, как провела день, словами, что ей нечего надеть, я рассмеялся. Все-таки она женщина, а не воин.

— Хорошо, поехали, я отвезу тебя в один салон, там ты сможешь приодеться. Возьми с собой Рабэ, думаю, демоницы прекрасно разбираются в нарядах.

Служанка уже стояла рядом и согласно кивнула.

— Да, ваша милость, я действительно разбираюсь в моде человеческих самок. Ой, простите, женщин. — Но на ее хитрой мордочке не было и капли сожаления об оброненных случайно словах.

— Тогда иди и найди нам экипаж, — отправил я ее бегать по улице в наказание за колкость.

Но Рабэ подошла к охраннику, и тот, выслушав ее, пулей выскочил из трактира. Ага, как же, будет она бегать по улице, подумал я, она скорее «погасит жар в чреслах» всех мужиков, что работают в трактире, чем станет гоняться за извозчиком. Но вмешиваться в методы работы демоницы я не собирался, мне от нее нужен был результат, а какой ценой это будет достигнуто, по большому счету мне было безразлично. Я был уверен, что она уже собрала сведения, кто, когда и сколько тащит из трактира. Начиная с толстяка Кабрама и заканчивая поломойкой. Когда я вошел, толстый идриш изобразил подобострастие на своей сальной морде, но, подумав, что я не смотрю на него, обозлился и сплюнул в угол. Вот еще одно слабое звено. Этот предаст первым и охотно станет сотрудничать с любым, кто будет против меня. Если бы не Циня, которая души в нем не чает, отдал бы его Рабэ на завтрак.

— Рассказывай, что узнала, — велел я демонице, когда мы ехали в салон мадам Версан.

— Ваша милость, всем трактиром заправляет Кабрам, он отодвинул старого Изю, и тот был рад снять с себя это бремя. Все работники его боятся как огня, он не только ворует у вас, но и обирает всех, отнимая у них часть жалованья. Кроме того, он переспал со всеми работницами и принимает на работу, только если те пройдут через подвал. Но чаще всего он забавляется со старшей подавальщицей, а та приводит новеньких, когда какая-то из прежних работниц ему надоедает.

— Вот гад! — разъярилась Ганга. — Я его убью! — Она с вызовом посмотрела на меня.

— Не надо, дорогая, он муж девушки, которая и так в жизни настрадалась, она его искренне любит.

— У таких жен всегда мужья козлы! — вставила свои три копейки в обсуждение идриша демоница. — Ох, какие они вкусные! — Она облизнулась. — Жаль, что его душу нельзя забрать.

— Мне тоже жаль, — не стал спорить я, — но я покажу тебе место, где ты сможешь охотиться сколько захочешь, а его не тронь.

— Он меня сегодня в подвал приглашал, вот золотой дал, — показала она монету.

— Когда вернемся, ты его туда позови, там мы с ним и поговорим. Надо же, целый золотой! — удивился я. — От этого скупердяя дождаться такого щедрого подарка просто немыслимо.

— Он просто боится госпожу и хочет через меня знать, что она предпримет, поэтому и подкупает, тем более за ваш счет, — рассмеялась Рабэ. — Он обсчитывает посетителей. На пиво и вино делает свои наценки и разницу забирает себе. Кроме того, по завышенным ценам закупает продукты, и разницу ему тоже отдают торговцы, лишь бы только он брал у них. Еще он покупает несвежее мясо и держит его в уксусе, а пишет, что купил высший сорт. Да много еще чего.

Да уж, подумал я, какой предприимчивый проходимец и не боится. Пристроился к Цинее и в статусе зятя управляющего обдирает владельца трактира. Как минимум на десять лет с конфискацией имущества он заработал.

Придется Изю ткнуть носом в это дерьмо, а то, я вижу, совсем барином стал, спит и ест как жирный кот. Мышей не ловит, вот что сытая жизнь с людьми делает. Пропадает стремление к росту, появляется лень и равнодушие к делам. Ну ничего, я это поправлю.

У мадам Версан нас встретил Томас, он вышел важный, как китайский мандарин, еще более толстый и еще более лысый. Узкие глазки скользнули по нам, его морда скривилась на какое-то мгновение, а потом он взвизгнул как поросенок и опрометью бросился вглубь салона.

— Узнал, дружище! — радостно сообщил я спутницам. — Видите, какой ловкий, настоящий охотник.

— А куда это он помчался? — удивленно спросила Рабэ.

— Пошел собирать вещи, думает, что поедем на охоту. Пойдемте, теперь мы его долго не увидим.

Я первым вошел в салон. Нам навстречу выплыла сама элегантность в обличье тридцатилетней мадам Версан.

— Тан Ирридар, вы опять пугаете моего Томаса? Ни на какую охоту он не поедет. — Она мило улыбнулась.

— Вообще-то я и слова не успел сказать, мадам, — поклонился я. — Просто Томас слишком увлекается сборами на охоту, вот и сейчас он убежал собирать вещи. — Я развел руками, показывая, как я огорчен, и тоже изобразил вежливую улыбку. — Вы ему скажите, что я еще не скоро вернусь в Нехейские горы.

— Ох, тан, он вас так боится, не будьте с ним так суровы. — Мадам Версан укоризненно посмотрела на меня, мельком бросила взгляд на моих спутниц и спросила: — Вы по делу или просто так, в гости?

Взгляд Ганги вспыхнул опасным огнем. А я понял, что «королева стиля» отомстила мне за Томаса, поддразнивая Гангу. Женщины всегда чувствуют слабые места и стараются на них надавить при случае. Рядом со мной стояла еще одна красавица, причем моложе ее на десяток лет. Мадам не смогла сдержать ревности и приветствовала меня фразой, в которой можно было уловить, если захотеть, двусмысленность. Гангу она словно не замечала, игнорируя ее. В этом вся женская натура. Каждая женщина считает себя незаменимой, но при этом нисколько не сомневается в своей способности заменить любую другую женщину.

Понимая, что в гневе Ганга может и прибить городскую «фифу», как выражалась моя бабушка, я перешел к делу.

— Мадам Версан, разрешите представить вам мою невесту Гангу Тох Рангор, будущую тану Аббаи. — Этими словами я сразу потушил пожар войны и спас мадам.

— Очень приятно, — сосем другим тоном произнесла женщина и с ожиданием посмотрела на нас.

— Мадам, я хочу, чтобы моя невеста выглядела элегантно, но не вычурно. Чтобы у нее было много одежды на все случаи жизни. Кроме того, нужно достойно одеть ее служанку. Ну и еще у меня к вам личная просьба. — Я с улыбкой посмотрел на женщину. — Моя невеста воспитывалась у орков, в семье великого шамана. Она может легко отрезать голову любому, если заподозрит в словах или в поведении оскорбление своей чести… — Я помолчал, любуясь тем, как побледнела мадам. — Но совершенно не знает, как должна вести себя светская женщина. Могли бы вы взять на себя труд помочь… — Я посмотрел на Гангу, которая еле сдерживалась, чтобы не убить кого-то из нас. — Моей любимой… — Из девушки словно выпустили пар, она зарделась и смущенно потупилась. — Невесте освоиться. Конечно, это будет оплачено мной, но и Ганга тоже весьма обеспеченная девушка.

Мадам пришла в себя и улыбнулась.

— Ну конечно, тан Ирридар, я с радостью помогу вашей невесте подобрать гардероб и освоиться. Такая красавица просто обязана блистать в обществе.

— Тогда я оставлю вас, а сам пойду к Увидусу. Когда закончите, пошлите кого-нибудь сообщить. — Я тоже улыбался в ответ.

— Это времени много не займет, — заверила Ганга, — пара платьев, штаны и рубашка — вот и все, что мне нужно.

Мадам Версан, услышав ответ орчанки, растерянно посмотрела на меня.

— Слушайся мадам во всем, она лучше знает, что тебе нужно, дорогая, — наказал я девушке, и та вынуждена была смириться.

Как же, штаны и рубашка, подумал я. Теперь до глубокой ночи не оторвать от платьев, чулок, бантов и белья. Уж я-то знаю, как они обходятся штанами и рубашкой. Хорошо, что еще мамы не было на горизонте.

— Шарфик, туфельки и сумочка, — как мантру повторил я, только как можно тише, и ушел.

Я сидел в подвале и ждал Рабэ, которая должна была привести Кабрама. Толстяк здорово обнаглел, почувствовал власть и упивался ею. Мне претило то, что он, будучи идришем, гнобил и обирал своих соплеменников, которым повезло в жизни меньше, чем ему. Я лишь удивлялся равнодушию Изи, который, наверное, понимал, что творит зять, но не вмешивался. Один народ, общая беда, казалось бы, держитесь вместе и поддерживайте друг друга. Но в жизни происходит совсем не так, как хотелось бы. Идриш, которого еще недавно презирали и гнали другие народы, теперь сам пользовался бесправным положением соплеменников. Он ловко набивал мошну, отбирая честно заработанные деньги, но закрывал глаза на то, что они вынуждены были тащить все подряд из трактира. А что ему было волноваться, это же хозяйское, зато давало возможность держать их на коротком поводке и иметь возможность выгнать или даже посадить в тюрьму за воровство. Трактир был наполнен страхом и отчаянием за внешним лоском благополучия, я это чувствовал по ауре.

У меня было два выхода: отдать негодяя Рабэ или провести ритуал кровной связи. Я выбрал второе, но, понимая, что это заденет и меня, решил его изменить. Об этом я думал, когда вернулся в академию после того, как прождал Гангу и демоницу до глубокой ночи. Как я и ожидал, женская натура моей невесты взяла верх. Ее было не оторвать от нарядов и прочих тряпочных радостей, что наполняют половину каждой женской души, вторая ее половина наполняется счастьем, по моему глубокому убеждению, когда она сможет испортить жизнь мужику.

Я уже подумал, что они там на всю ночь останутся, и Увидус только рассмеялся, когда узнал, что я жду девушек, которые остались у мадам Версан.

— Раньше полуночи не жди, Дар, — авторитетно сказал он. — Я женат уже пятьдесят лет, и, когда моя Ронгарочка уходит гулять по магазинам, я закрываюсь на переучет.

— Это зачем?

— Тут, сынок, две причины. Первая, это чтобы она не потащила меня с собой, я терпеть не могу часами торчать рядом, когда она выбирает себе наряды или украшения, ты не представляешь, какая это мука. Вторая причина — у меня есть время, чтобы свести приход и расход. Ронгарочка выгребает все подчистую и мне… кхе-кхе, — тихо засмеялся он, — не оставляет даже серебряка. А как жить без заначки? Никак, сынок! Это не жизнь, это катастрофа. Вот я и ловлю момент.

Я с удивлением смотрел на дворфа, который был крутым мужиком в моем понимании и побаивался своей жены, отдавая ей все финансы. Блин, огорчился я, все как у нас. Хоть мир и магический, а отношения между мужчиной и женщиной те же самые.

— А где Лана? — спросил я, сообразив, что не вижу его племянницы.

— А, — отмахнулся Увидус, — перестала думать о глупостях и вышла замуж. Велела передать, что она обязательно плюнет в бочку, куда ты собираешь кровь девственниц. Кстати, а зачем ты это делаешь? Практикуешь магию крови? — Он с любопытством посмотрел на меня.

Сколько раз я ругал себя за неосторожно сказанные слова. Они не теряются со временем, наоборот, обрастают подробностями и продолжают жить своей жизнью, портя жизнь мне. Я сморщился, как будто сожрал что-то горькое, и ответил:

— Уважаемый Увидус, это была просто шутка.

— Ну конечно, я тоже так подумал, — охотно согласился дворф, бросив на меня хитрый взгляд, в котором было столько сомнения, что можно было утопиться.

На обратном пути из салона мадам Версан девушки без умолку восторженно щебетали. Обе были в обновках, у их ног лежали коробки, пакеты и свертки, а на раскрасневшихся лицах был отпечаток совершенного счастья.

— Ты не представляешь, сколько всего мы набрали, а еще заказали, — закатила глаза Ганга. — Урсула такая женщина… — Она замолчала, подбирая слова, и, не найдя достойного определения, махнула рукой. — В общем, не важно, когда приедем, я все надену и тебе покажу.

— Не забудьте, мадам, чулочки, подвязочки и эти модные шелковые трусики, что вы приобрели. Они больше открывают, чем скрывают, — высказала свое мнение Рабэ и вогнала девушку в такую краску, что я думал, она сейчас вспыхнет и сгорит.

— Замолчи, дура! — прошипела Ганга, отвернулась и так просидела до самого трактира.

Я, опасаясь, что мне будут демонстрировать обновки, высадил их у трактира и, сославшись на то, что время позднее, уехал. План, как действовать следующим вечером, мы с демоницей обсудили по дороге.

И вот я сидел в засаде и чувствовал себя глупо. Сторожить обычного помощника трактирщика — это было не только глупо, но и противно. Но что поделаешь, я не хотел разрушать счастье Цинеи, которая когда-то готова была пойти в бордель, лишь бы я поверил ее отцу. Мне захотелось, чтобы эта нескладная девушка была счастлива как можно дольше. Поэтому я ждал этого «властелина», чтобы испортить жизнь ему.

— Подождите, мы еще не пришли, господин Кабрам, — услышал я шепот, находясь под «скрытом».

И почти сразу появилась парочка — помощник управляющего в обнимку с Рабэ. Его рука пыталась задрать подол платья демоницы, а та притворялась скромницей, но не слишком энергично отбивалась.

— У тебя будет все, что ты пожелаешь, — пыхтел Кабрам. — Я накопил достаточно денег. Мы уедем отсюда, подальше от малолетнего урода, я открою свой трактир…

Договорить он не успел. Малолетний урод, это, конечно, был я. Поэтому, не дожидаясь дальнейших оскорблений, я вышел из «скрыта» прямо у него под носом. А то, не дай бог, не выдержу и прибью подлеца.

Кабрам вытаращился и попятился. Толстый идриш робко прятал тело жирное средь бочек, он пытался с ними слиться, подвывая, словно филин. Рабэ жестко схватила за шкирку испуганного идриша и притащила ко мне.

— Клади его на лавку, — приказал я демонице, и та, словно перышко, швырнула тяжелую тушу зятя Изи на лавку, которую он приволок сюда для занятий запретной любовью. — Оглуши его, — приказал я, видя, как извивается Кабрам. — Еще, чего доброго, помрет или сойдет с ума.

Рабэ двинула ему в челюсть, идриш слетел с лавки и затих.

— Ты что наделала?! — всполошился я, глядя на неподвижно лежащего Кабрама.

— Это хук левой, — похвалилась она. — Если бы я ударила правой…

— Это уже был бы не хук, — продолжил я за нее, поднимая толстяка.

— А что? — Демоница рассматривала свой кулак, стараясь разгадать, что бы это могло быть.

— Это был бы для него полный… — не задумываясь ответил я, одновременно очищая вонючего Кабрама заклинанием идришей.

Рабэ застыла, подняв голову к потолку, и пыталась, видимо, разгадать мою загадку. Она беззвучно шевелила губами, но я уже приступил к ритуалу, выбросив ее из головы.

Когда в академии я продумывал, как поступить с идришем, то решил кровную связь наложить с демоницей и уже через нее воздействовать на идриша.

Естественно, реакция Шизы была предсказуемой.

— Ты сумасшедший. Ты хоть представляешь, что из этого получится?

— Получится хорошо! — безапелляционно ответил я. — Это будет научный эксперимент. Сдохнуть он не сдохнет, зато я не смешаю свою кровь с кровью этого выродка. Мне противно, это раз, кроме того, не хочу заразиться от него, это два.

Я ушел в боевой режим, а когда вышел, на груди Кабрама был вырезан ножом художественный рисунок, идеально пропорциональный.

— Давай руку, — сказал я Мардаибе.

Она осторожно, с опаской протянула ее и закрыла глаза. Я смело полоснул по вене. Кровь брызнула и разлилась по груди идриша, накрывая рисунок. Я завел речитатив. Кровь задымилась. Рисунок вспыхнул и загорелся темным пламенем, Кабрам застонал, а я усилил голос, завершая заклинание.

К моей радости, Кабрам по окончании ритуала не помер. Он таращился в потолок, его лицо, лишенное отпечатка осмысленности, было пустым, как будто все мысли и разум покинули его. Я магическим зрением посмотрел на его ауру. Она была бирюзовой и стянута тонкой красной полосой. Сложив руки на груди, я с интересом смотрел на то, что получилось. Еще бы понять, что бы это значило…

Вообще, у каждого народа аура имеет свой цвет. У людей она небесно-голубая, у демонов красная, у орков темно-зеленая. У эльфаров из леса она просто зеленая, а у снежных эльфаров — бледно-зеленая. У дворфов коричневая, а у дзирдов синяя. А у пройдохи Кабрама было сразу две — и как это понимать?

— Мардаиба, скажи ему, чтобы он поморгал, — приказал я.

— Чего разлегся? Моргай давай, кусок жира! — У демоницы был свой подход к толстяку, и она не собиралась соблюдать политес.

Кабрам усиленно заморгал, а в его ауре появилась красная точка с голубой каймой. Интересно, когда я работал с другими и использовал свою кровь, то такие точки появлялись однородные, цвета моей ауры. Здесь опять двойная.

Ладно, будем экспериментировать дальше, решил я, раз он не помер во время ритуала, то теперь, надеюсь, тоже не помрет, видно, что толстяк живучий, как сто демонов из преисподней.

— То, что сейчас буду говорить, ты будешь передавать ему, — приказал я Рабэ. — Итак, он должен быть преданным мне, Ирридару Тох Рангору. Если он надумает обмануть, предать словом или делом, то должен будет умереть от остановки сердца.

Мардаиба все это повторяла за мной, как клятву, громко и торжественно.

— Он должен быть честным и проворным в работе, — продолжал я, — не обманывать работников, не вступать с ними в половую связь.

— Это что за связь? — уставилась на меня демоница.

— Он не должен с ними совокупляться, — пояснил я. Здесь не существовало понятия полов, женщина — это женщина, мужчина — это мужчина, без всяких там полов. Пол — это пол из досок или камня, и никакой двусмысленности.

— С мужчинами он тоже не должен совокупляться? — уточнила демоница. — Среди работников они тоже есть.

— С ними тем более, — сурово ответил я и продолжил: — Он должен вести дела честно, любить свою жену и оберегать ее, уважать тестя. К работникам быть строгим и справедливым. Нерадивых должен наказывать, добросовестных поощрять. Все наворованное должен вернуть владельцу трактира. Он становится управляющим трактиром, а Изя его помощником. — Я замолчал и стал изучать Кабрама. Теперь его аура напоминала космос с планетами, заселенными микроскопическими жителями, а может, еще меньше. — Пусть встает и приступает к работе, — вздохнул я. — Посмотрим, что получилось.

Кабрам услышал команду и встал. Теперь его глаза были наполнены преданностью и страхом. Сначала он поклонился мне:

— Рад служить, хозяин. — Потом посмотрел на Рабэ и спросил: — Еще есть какие-нибудь приказания, госпожа? — Вел он себя вполне осмысленно, только теперь у него был хозяин и госпожа. Так сказать, издержки нового ритуала.

Довольная демоница похлопала его по щеке:

— Пока нет, малыш. Как появятся, я скажу, а пока иди работай.

— У меня оплата останется прежней или я могу себе взять оплату Изъякиля? — спросил он, и его глаза странным образом одновременно посмотрели один на меня, другой — на Мардаибу.

— Раз ты теперь управляющий, то его плата твоя, ему назначишь сам. Ступай! — приказала она.

Кабрам поклонился нам обоим и удалился спокойной, уверенной походкой человека, не обремененного сомнениями.

— Интересно, сколько он Изе положит жалованья? — произнес я.

— Он тестя не обидит, сколько тот наработает, столько и даст, — ответила демоница. Она участвовала в запрещенном ритуале и была почти счастлива.

— Иди за мной! — приказал я и пошел вглубь подвала, где стояли бочки с вином. Отодвинул одну бочку и показал на открывшийся лаз. — Там большие подземелья, и в них часто появляются плохие люди. Вот их ты можешь жрать сколько душе угодно. Но не часто! — добавил я, подумав, что она сожрет весь бомонд Азанара. — И будь осторожна, под личиной служанки Рабэ там не появляйся. Я не хочу, чтобы связали тебя или нас с демонами.

У Мардаибы алчно вспыхнули глаза.

— Я все поняла, хозяин.

— Пойдем, нас ждет второй акт трагедии «Низвержение кумира».

Не успели мы усесться за столом в зале, где нас ждала Ганга, как сверху раздался удивленный вой и появился Кабрам, который вежливо, но при этом за шиворот тащил Изъякиля и уговаривал того:

— Папа, теперь я управляющий, а вы будете стоять за стойкой и наливать напитки. Вы уже старый и другого дела не потянете.

Изя возмущенно упирался и пытался что-то сказать, но у него вырывался только звук, похожий на «оуо». Тут старый идриш увидел меня, извернулся и со всех ног помчался к нам, я даже не ожидал от него такой прыти.

— Ваша милость, босс! У нас тут бунт! Смотрите, это самозванец! — Он указал дрожащим пальцем на зятя. — Короче, я его увольняю. Ты уволен, морда идришская! — крикнул он из-за моей спины.

Но Кабрам только улыбнулся.

— Вы, папа, лучше собирайте вещи и переходите в другую комнату, я вам приготовлю рядом с помещением для охраны, вам и наверх не надо будет подниматься. А Циня будет жить здесь, со мной.

— Иди, Кабрам, работай, мы тут с папой сами разберемся, — сказал я и взмахом руки отправил его заниматься делами трактира. Такой деятельный управляющий очень может быть полезен, если учитывает интересы хозяина.

Кабрам поклонился и с достоинством ушел.

Я перевел взгляд на старика и сухо приказал:

— Присядьте, Изъякиль.

Изя, пылая возмущением и шипя как чайник, уселся.

— Это же надо, войти и сказать: «Папа я теперь управляющий, идите за стойку!» Вы это слышали? — обратился он к нам, ища сочувствия и поочередно обводя наши лица взглядом, в котором отражалась вся несправедливость, произошедшая с ним.

— Это мое распоряжение, Изъякиль, — спокойно ответил я и придавил идриша тяжелым взглядом.

Тот даже поперхнулся от этой новости. Несколько секунд недоуменно смотрел на меня, а потом начал сдавать зятя с потрохами.

— Босс, вы не можете так поступить! — наконец вымолвил он и сглотнул комок, который застрял у него в горле.

— Почему? — изобразив удивление, спросил я. — Кабрам твердой рукой управляет трактиром, у нас неплохая прибыль. Он молод, предприимчив, а вы старый и больной.

— Ваша милость, да Кабрам вор и мошенник! Он ворует ваши деньги, как можно ставить его управляющим? Если бы не я, он давно бы вас разорил! — Изя посмотрел на меня как на несмышленыша.

Действительно, удивительный народ эти идриши, своеобразный.

— Изя, пока ты был управляющим, я дважды заплатил за перестройку трактира, — начал перечислять я его прегрешения. — Ты сам поставил себе помощником вора и, зная об этом, смеешь утверждать, что я должен быть тебе, недоумку старому, быть благодарным за то, что не даешь ему меня пустить по миру? Кабрам с твоего позволения покупал порченое мясо, вымачивал его в уксусе, а отчитывался как за высший сорт. Он по завышенным ценам приобретал продукты и разницу забирал себе. Он обирал работников и разрешал им воровать в трактире, да многое еще чего, о чем я не хочу говорить. Мне остается тебя выгнать или повесить на столбе, как тех, кто пытался устроить здесь погром. Но я бываю добрым, и поэтому ты еще жив.

Изя онемел, не в силах справиться с охватившим его изумлением. Я ему не мешал.

— Но… если вы все знаете… то почему…

— Ты имеешь в виду, почему я, зная его вороватую натуру, поставил его управляющим?

Идриш сглотнул, силясь протолкнуть комок, застрявший в горле, и только согласно кивнул.

— Он обещал быть честным, — как можно спокойнее ответил я.

Казалось, идриша хватит удар. Он несколько мгновений таращился на меня, а потом спросил с такой долей скепсиса в голосе, что можно было по нему пускать океанские корабли, если бы они могли в нем плавать:

— И вы ему поверили?

— А ты, идриш, если окончательно не выжил из ума, посмотри на мое окружение. Изя, я умею быть убедительным.

В это время подошел Кабрам, спокойный и величавый, как слон, и положил на стол несколько мешочков, которые приятно звякнули.

— Здесь три тысячи золотых, — сказал он. — То, что я у вас украл, ваша милость.

Я кивнул и вернул ему один мешочек.

— Это приданое для Цини от меня.

Кабрам радостно схватил кошель и посмотрел на Изю.

Я перехватил его взгляд и усмехнулся.

— Идите, Изя, работайте.

Мы остались за столом втроем. Ганга надела новое платье и, пряча взгляд, исподтишка наблюдала мою реакцию. Зная, что равнодушным оставаться нельзя, я выразил свое восхищение:

— Моя дорогая, ты просто великолепна! Я не видел большей красоты.

Девушка от удовольствия зарделась, но капризно ответила:

— Ты обманщик, я уже четверть часа сижу рядом, а ты и глазом не повел в мою сторону.

— Давай договоримся сразу, милая Ганга: я мужчина, меня восхищают женщины, а не тряпки и кружева, в которые они одеты. Не жди от меня постоянного восхищения. Будь просто хорошей, умной невестой, а потом достойной женой. Красотой тебя наградил Творец, это не твоя заслуга. Конечно, я хочу тебя видеть в красивых платьях, которые только будут оттенять твою красоту. Но не уподобляйся тем женщинам, которых хвалят за внешность. Пусть тебя хвалят больше за ум, преданность и верность.

Во как я выдал ей нравоучение! Ганга растерянно уставилась на меня. А Мардаиба пошла на подхалимаж.

— Ах, хозяин, как вы красиво говорите! — Она даже всплеснула руками. — Но на белье вам стоит посмотреть, это новейшая модель из эльфарского тончайшего шелка. Как жаль, что я не могу себе такого позволить! — наигранно вздохнула она.

— Если он посмотрит на мое белье, то обязан будет тут же взять меня в жены, — сразу посуровела Ганга. — А у тебя хвост в трусах не поместится, — отбрила она демоницу и взглянула на нее как на предательницу.

Понимая, что разговор перешел в опасную для меня плоскость, я заторопился:

— Нет-нет, белье я смотреть не буду. Я еще маленький, и потом у меня важная встреча.

Встал, поклонился и был таков. Последнее, что я услышал, были укоризненные слова Мардаибы:

— Хозяйка, так вы до старости замуж не выйдете. С мужчинами нужно быть обходительнее, хитрее, тогда они становятся мягкие как воск и из них можно лепить что хочешь…

Я только головой покачал: демонов даже могила не исправит.

Моим следующим собеседником стал Марк Чарый.

— Слушай меня внимательно, Уж. Тебе предстоит первое, но очень важное задание. Нужно проследить за одной студенткой. С кем она встречается, хорошо, если удастся подслушать разговоры. Надо узнать как можно больше о тех, с кем она встречается.

Я наложил на себя иллюзию Эрны. Марк отпрянул, когда перед ним вместо босса появилась довольно привлекательная молодая особа с серьезным взглядом и в синей мантии. Потом она мгновенно сменила одежду и была уже в платье и короткой шубке мехом внутрь, обшитой сверху бархатом. Девушка несколько раз повернулась и моим голосом спросила:

— Запомнил, Марк?

Разведчик наконец пришел в себя и, смеясь, ответил:

— Запомнил, босс, но вы хотя бы предупреждайте, что поменяете обличье.

В следующее мгновение перед ним снова был молодой барон.

— Марк, я тебя прошу быть предельно осторожным, она обучена выявлять слежку, и те, кто с ней встречаются, тоже могут быть очень опасны. — Я внимательно посмотрел на него и повторил: — Будь осторожен, не спугни и не подставляйся. Это первая твоя задача. Вторая будет такой. Найди мне в центральной части города подходящий большой трактир, который я смогу выкупить. Узнай, кто из бандитов там собирает дань. Потом найди даму из полублагородных, не молодую, но и не старую, лет тридцати — тридцати пяти, такую, которая станет там управляющей. Я хочу открыть салон для аристократов.

Уж подумал и спросил:

— Вы хотите сделать салон, как у мадам Ви-Ви?

— Нет, Марк, — рассмеялся я, — бордель делать не будем, но танцовщиц и певиц тоже ищи. Это будет салон с танцами-песнями и хорошей кухней. Аристократы будут есть и пить, а их будут развлекать.

Марк кивнул:

— Понял, босс, сделаю.

Два дня прошли спокойно. Я присматривался к вассалам, но ни у кого не видел в чувствах и ментале ненависти или отрицательных эмоций по отношению ко мне. Все были рады, что я вернулся. Немного успокоившись, решил навестить поместье Овора и узнать про Вирону. Может, ее злость уже прошла и не надо беспокоиться по поводу ее отсутствия.

Поехал я сразу после занятий в академии, вместе с Бортом. Не хотел внезапно появляться у ворот поместья, чтобы не давать повода для пересудов, и так уже наломал дров. Мне еще нужно было подумать о неких странностях. Хотя ничего явно не было заметно, но я чувствовал, что над моей головой сгущаются тучи. Это было ощущение чужого взгляда и невидимой сети, которую осторожно подводят ко мне. Это состояние не давало мне расслабиться и обрести душевный покой. Я не доверял уму, а, как настороженный хищник, чувствовал приближающуюся опасность инстинктами. Мои чувства трепетали, как ноздри варга, учуявшие противника, но спрятавшегося и пока невидимого. Зверь внутри меня залег и стал ждать, не выдавая своего присутствия. Вот именно так я мог бы описать свое состояние. Я понимал, что это во мне проснулась дикая природа первобытного существа, который живет не умом, а огромным желанием выжить и победить. Прежний Глухов просто бы отмахнулся от этого и сказал: «Глупости, просто показалось». Я уже так не мог.

Эрна как-то очень уж демонстративно прикрывается Аре-илом, вижу, что лжет, но все равно старается афишировать свои с ним отношения. Хотя с его стороны просто вежливое внимание к ней. Актриса она никудышная, и я вижу, что она заставляет себя идти к нему. Зачем? Иногда она замирает, и ее глаза становятся задумчивыми. Ребята говорят, что она отстранилась от всех. С ней надо будет разбираться в первую очередь. Я их готовил отражать атаки, убивать врагов, но что-то упустил, надо с дядькой посоветоваться, он обязательно даст дельный совет.

Кто-то затеял вокруг меня игру, появился новый противник или это происки старых, известных мне врагов? Мне пока было непонятно. Даже, может, это местные божки решили свести счеты. Я всем им поломал их планы. Как оказалось, у меня здесь нет высших покровителей, я сам по себе и против всех, ситуация архисложная и расслабиться не позволяет. Но сдаваться я не собирался. Моя надежда умрет после меня. Это я твердил себе, когда ко мне подступал липкий страх и одолевали сомнения. Этой фразой, как метлой, гнал их прочь. В конце концов, я русский, а русские, как известно, не сдаются. Может быть, я погибну в этом неравном противостоянии, но проблем высшим и низшим я создам выше крыши. Они должны будут понять, что меня лучше не трогать, и тогда я не буду мешать им. Стратегии у меня не было, но было понимание ее сути — концепция. Для успешного противостояния мне нельзя запираться в ракушку и отсиживаться. Я должен быть активным и хитрым. Рок сам подкинул мне идею, сказав, что я забрал часть его власти над миром Сивиллы, назвавшись Худжгархом. Вот им я для своих последователей и стану.

Мне нужно отправляться в степь. Показать себя. Собрать больше последователей. Всем людям и нелюдям нужны свидетельства чудес, без них их вера ослабевает, а значит, ослабевает и сила Высшего. Вот что разъярило Рока, он стал слабее и винит в этом меня. Задумываясь над его словами, я понял одну вещь, ранее ускользавшую от меня. Рок и Курама, мои новые противники, медлительны. Они в своих планах заряжены на столетия и тысячелетия. У меня такого запаса времени нет, я действую здесь и сейчас, порой мгновенно. Просчитать мои ходы они пока не в состоянии и просто за мной не успевают. Мое преимущество — инициатива. Пока я владею ею, они вынуждены реагировать с опозданием. Тут главное не зарываться. Не по своему желанию, а только волею судьбы и Рока, попав сюда, стараюсь выжить и тем самым своими делами ломаю их планы. А нечего было подставлять меня в качестве жертвы. Можно, конечно, попробовать не лезть в высшие сферы, но вот есть у меня предчувствие, что добром это не кончится. Мои размышления привели меня к выводу, что одна голова хорошо, а две лучше. Надо будет сходить к княгине в гости, обсудить с ней эти моменты. Там, у нее, или у меня… что-то я запутался… в общем, когда она не Шиза, а княгиня Хомо Шиза, она как бы более мудра и открыта.

За размышлениями я не заметил, как мы доехали до усадьбы. Почувствовав смутную тревогу, я насторожился и в ворота входил уже будучи полностью готовым действовать. Лицо охранника-нехейца было хмурым.

— Аскольд! Дедуля! Рад видеть. Что у вас произошло? — обнимая ветерана, спросил я.

— Не знаю, Ирри, — признался старик. — Пропала Вирона, и гресса перевела нас на усиленный вариант. Она ходит, что-то ищет и нервничает. Мы теперь по одному не передвигаемся, токмо по двое или по трое. Ты у нее спроси, она тебе более толково объяснит.

Я согласно кивнул и пошел дальше по территории поместья. Молодец, девочка, хорошо службу поставила, подумал я с благодарностью. Часто по вечерам, перед тем как уснуть, меня посещали мысли о будущем. Мне все равно придется когда-нибудь жениться и рано или поздно выбрать спутницу жизни. Не скрою, Ганга мне даже больше чем нравилась. Мне было приятно находиться в ее обществе, подшучивать над ней, наблюдая взрывы ее негодования. Но до любви я еще не дорос, мои чувства не пылали огнем, и я смирился с тем, что она будет моей женой. Но я часто заглядывался на грессу Ильридану и белокожую Тору-илу. Но Тора была внучкой великого князя, из монаршей семьи. И кроме того, снежная эльфарка смотрела на людей сверху вниз. Это сейчас она студентка и может позволить себе некоторые вольности. Но потом у нее будет совсем другая жизнь. Ее судьба уже заранее определена дедом, династический брак, выгодный семьям, вот что ее ждет. Я старался выкинуть ее из головы и даже порой забывал о ее существовании, но она неизменно опять возвращалась с памятью о поцелуе.

Меня унесло в далекие дали, и я, встряхнувшись, сам себе сказал: все, надо думать о делах. Не доходя до дома, я свернул к пруду и остановился.

— Эй, булькало! — позвал я духа. — Ты еще за грань не ушел?

— Мне и тут хорошо, — отозвался он, — врагов нет, пищи хватает и развлечений тоже.

— Чем развлекаешься?

— Наблюдаю, как глупые человечки в ловушки попадают, — забулькал страж места силы.

— Стоп, страж, расскажи подробно, что видел.

Я понял, что он говорит о Вироне. Она единственная не обходила эту тропинку, не чувствуя наведенного страха, и дух пруда ее, можно сказать, на дух не переносил, такой вот каламбур.

— Шла она недавно, несколько кругов назад, по тропинке и по глупости своей не видела телепорта-ловушки под ногами. Как вошла в зону его действия, так и исчезла.

Я почесал затылок, сняв перед этим шляпу. Интересные новости слышу. Оказывается, есть такие телепорты-ловушки, о которых я не знал. И они валяются в поместье под ногами.

— А как он оказался на дорожке, ты видел? — затаив дыхание, спросил я.

— Видел.

— И как же? Давай не тяни, пузырь с глазами, — поторопил его я.

— Из-за кустов прилетел и упал у тропинки, — ответил страж и забулькал что-то непонятное, но явно выказывая недовольство.

— А кто кидал, ты видел? — спросил я, не обращая внимания на его бульканье.

— Нет, не видел, видел только телепорт. Он рядом с ней пролетел, а глупая человечка его даже не заметила. — Он снова забулькал.

— А как ловушка выглядит? — спросил я, одновременно просчитывая варианты, как ловушка могла оказаться на территории поместья, и вариантов у меня было только два.

— В какую форму ее засунешь, так она и будет выглядеть, — недовольно ответил страж. — Эта была палкой. Но в магическом зрении — телепорт.

— Ясно. Еще что-нибудь рассказать можешь? Может, видел кого из чужих?

— Ничего больше не знаю, оставь меня, мешок с костями. — Страж обиделся на «пузыря» и скрылся.

Овор вместе с Чернушкой и Фомой встречал меня на крыльце. Они рады были видеть меня, но лицо Овора было уставшим и озабоченным. Видно было, что дядька в исчезновении Вироны винит себя. Как всегда, корит себя за то, что не поговорил с девушкой, не успокоил и всего не предусмотрел.

— Пошли в дом, есть разговор, — поприветствовав всех кивком, сказал я.

В кабинете Овора, где мы расположились, я оглядел их серьезные лица и без прелюдий приступил к делу.

— Короче, ситуация такая. Вирона попала в ловушку-телепорт, и ее унесло творец знает куда. Ловушку ей бросили под ноги из-за кустов около пруда. Вариантов того, кто это мог сделать, можно придумать много, но реально их только два. — Я помолчал, обдумывая новость для меня очень неприятную, и мрачно продолжил: — Первый вариант: кто-то чужой пробрался к нам и скрылся незамеченным, сделав дело. Второй вариант — это кто-то из своих. Фома, ты видел чужих в округе?

— Учитель, — ответил орк, — приезжали крестьяне, привозили продукты, и все, других чужаков не было. Это было уже после исчезновения Вироны.

— Ясно. Чернушка, что-нибудь странное твои заметили? — обратился я к девушке.

— Нет, не заметили. Чужих я бы почувствовала. Если только чужой не пришел телепортом и так же ушел.

Я вынужден был согласиться с ней, это рабочий вариант. Только какую цель преследовали похитители? Ловушка-телепорт штука не просто редкая, она даже неизвестная, по крайней мере мне. Значит, это древняя игрушка, и очень дорогая. Использовать телепорт, чтобы похитить девушку, как-то нерационально. Непонятно, охотились специально на нее или просто на любого обитателя поместья? Вирона ходит на работу в трактир, хватай ее по дороге и убегай. Для чего такие сложности с применением телепорта? Как-то не вяжется. Хотели показать нам свое могущество? Тоже смысла не вижу. Такие операции проводят тайно, скрытно, не показывая всех своих возможностей, чтобы не дать противнику подготовиться. Маловероятно, что они хотели похитить все равно кого. Случайность? Трудно сказать.

— Но я больше склоняюсь к тому, что это кто-то из своих напал на Вирону, — продолжил я. — Пробраться сюда очень трудно, даже телепортом, долго оставаться незамеченным вообще невозможно. С какой целью нужно было проникать сюда скрытно? Для того чтобы бросить ловушку под ноги первому встречному и удрать? Как-то нелогично. Такой телепорт вещь очень редкая и должна стоить огромных денег. Если специально охотились за Вироной, то ее гораздо проще перехватить по дороге в трактир или уже там. Со мной уже такое было. Так что я склоняюсь к версии, что это кто-то из своих специально или нет напал на Вирону.

— Ты, сынок, конечно, во многом прав, — после минутного молчания заговорил Овор, — но мы не знаем целей и мотивов похитителей, может, завтра или через какое-то время они проявятся и поставят свои условия. Мы не знаем всех их возможностей, и то, что нам кажется нелогичным, вполне укладывается в логику их замысла. Тут надо понять не кто, а почему. Ты уверен, что использовали именно телепорт-ловушку?

— Да, дядька, уверен, но раскрывать источник информации не буду.

— Это и не требуется, — не стал настаивать Овор. — Будем исходить из двух версий, а за основу возьмем твою и будем действовать методом исключения. Исключим из круга подозреваемых тех, в ком мы уверены. Перечисли, в ком уверен ты.

— Ну что, подход верный, это сузит круг подозреваемых. Исключим всех находящихся в этой комнате, — сказал я.

Овор согласно кивнул.

— Исключим Лию, — продолжил я. — Остальные под подозрением.

— Я бы еще исключил Ринаду, — добавил Овор, — она хоть ссорилась с Вироной, но сама никогда не начинала и должна понимать, что первое подозрение ляжет на нее. Просто не могу представить ее в роли похитителя, — развел руками он, показывая, что объяснить по-другому свое мнение не может.

Я был с ним согласен. От нее никогда не исходила волна агрессии.

— Не согласна! — неожиданно резко сказала Ильридана. — Она девушка скрытная, о себе не рассказывает, но мастерски строит беседу, выуживая информацию о собеседнике. Нас учили такой схеме допроса. И мне кажется, она использует похожую методику.

Мы все, в том числе и Фома, удивленно посмотрели на грессу.

— Поясни, — попросил Овор.

— Я не могу утверждать, что она может быть причастна к похищению, но она странная, я это чувствую, и что-то скрывает.

Овор усмехнулся:

— Да, ей есть что скрывать, но это не относится к нашему вопросу. Но так и быть, мы не будем ее исключать.

— Дядька, и ты, Ильридана, займитесь проработкой этой версии, а Фому я заберу.

— Чернушка, — снова удивила меня девушка.

— Что Чернушка? — не понял я.

— Называй меня Чернушкой, так я чувствую, что ты мне больше чем друг. Я хочу стать твоей второй женой. — Она говорила об этом так спокойно, словно речь шла не о замужестве, а о том, чтобы сходить в лавку за зеленью. — Меня устраивает Ганга как сестра, она не подведет и всегда прикроет спину.

Овор закашлялся, даже Фома открыл рот и показал свои клыки. Я только хлопал глазами, ее честность и непосредственность обескураживала и затрагивала потаенные струнки души, находя где-то там тихий и несмелый отклик.

Я встряхнулся и сурово обвел всех взглядом.

— Страна в опасности, враг стоит у ворот, сейчас не до личной жизни. Мне надо подумать, а вы работайте. Тоже думайте!

Когда молодой барон решительно покинул кабинет, Овор прокашлялся и взял бразды правления в свои руки.

— О стране думать не будем, — сказал он. — О ней есть кому подумать. Давайте думать, что нам делать дальше.

Мне пришлось закрыться в своей комнате, и сразу оттуда я отправился на спутник. Я знал, что существует способ определить направление и местоположение перенесенного объекта по возмущению астрального поля планеты, главное успеть, пока след не исчез. Приходилось надеяться на то, что я не сильно затянул с поисками, хотя точно не знал, сколько времени след будет держаться. Не знал, как его искать. Но у меня была Шиза и проходимец Брык, так что я не оставлял надежды разобраться в этом вопросе. В конце концов, приобрету базу по телепортационным перемещениям.

— Командор, приветствую вас на борту станции. За время вашего отсутствия происшествий не было. Докладывает первый помощник Брык Чиполлино.

Морда появился в голографическом исполнении и стоял как живой, вытянувшись по стойке «смирно». На нем был кипенно-белый мундир офицера гражданского флота. На левом рукаве шеврон с буквами КФН поверху. А внизу два слова — «Отвага и честь».

— Что означают эти буквы у тебя на рукаве? — заинтересовался я. — Клуб Феселых и Находчивых?

— Никак нет, командор, это отличительный знак Космического флота Новороссии, — ни капельки не смутившись, ответил Брык. И, предупреждая все мои вопросы, принялся объяснять: — Я взял на себя заботу составить кодексы и уложения, а также административно-правовое законодательство государства Новороссия.

После его слов я сразу вспотел. Заявление Брыка, что ничего не произошло, всегда надо понимать в обратном смысле. Значит, где-то рвануло и снова требуется мое вмешательство. Я присел на краешек кресла и обреченно сказал:

— Рассказывай дальше, реформатор.

Польщенный Брык продолжил:

— Теперь княжество Новоросское — монархия со всеми атрибутами настоящего государства. У нас есть монарх — княгиня, что живет внутри вас, командор, злая девчоночка, многие ей лета. Канцлер — это вы сам. Премьер-министр — Гаринда Швырник Мудрая. Министр иностранных дел — Бран Швырник Проворный. Остальные должности занимаю я, секретарь Совета Безопасности Брык Чиполлино. Государственная реформа проведена блестяще и в короткие сроки. Всем государствам отправлены ноты, выражающие наши добрые намерения и пожелания добрососедства. Получили ответ от четырнадцати окраинных доминионов. Остальные пока думают.

С тем, что творит этот мошенник, я уже ничего поделать не мог. Его создатель сотворил неубиваемого монстра с обучающимся интеллектом. Лишь бы не тронулся рассудком от своего ума и не устроил войну с человечеством. Он расплодился уже по всему миру, где ему был открыт доступ, создал резервные копии, и они спят до лучших времен. Чтобы его уничтожить, нужно взорвать все искины, все оборудование, использующее программное обеспечение, все галактические коммуникаторы. Короче, впасть в каменный век всему обитаемому космосу. «Да уж!» — подумал я. Ромео отомстил не только командованию пограничных сил, он заложил бомбу под будущее всего человечества. Мне оставалось только смириться и не принимать его деятельность близко к сердцу. Но тут до меня дошло, что он не упомянул главный государственный орган, вернее, два. Министерство финансов и Центральный банк Новороссии. Чтобы эта морда забыла такой атрибут государственности, я не мог даже помыслить. Он не человек, он бездушная программа с искусственными чувствами и мегатонной памятью.

— Так ты у нас министр финансов и директор-распорядитель Центробанка? — вкрадчиво спросил я.

Брык взглянул на меня и спросил:

— Вам кофе или чай, командор?

Я поглубже уселся в кресло и простонал:

— Разорил, гад!

А как еще можно было воспринять его слова вместо прямого ответа?

— Вы о чем, командор? Все мои помыслы только о благе государства, я наконец благодаря вам нашел себе достойное применение. Конечно, министр финансов я. И Центральным банком управляю я. Но главой его являетесь вы, и только с вашего согласия я могу тратить деньги вне программ государственного строительства.

Я почувствовал было облегчение, но потом тревога всколыхнулась с новой силой. Его дополнение о программах государственного строительства могло означать что угодно. От создания звездной империи до Института загадок имени Чиполлино. Его интересы простирались столь далеко, что невозможно было предугадать, что он будет вытворять в следующую минуту, движимый вложенной в него неугасимой страстью к импровизации и деятельности. Единственный возможный вариант как-то приостановить этого монстра программной технологии и отвлечь от созидательной суеты — загадать ему новую загадку.

— А у нас что, есть программы государственного строительства? — Я уставился на луковицу, пытаясь превратить глаза в боевые лазеры и сжечь его ко всем чертям. Лучше уж это, чем всякий раз, появляясь на спутнике, страшиться очередных новостей от новоявленного реформатора.

— Они готовы. Вам осталось их только утвердить, — ответил монстр в белоснежном кителе.

Вздохнув свободнее, я делано небрежно бросил:

— Скинь их княгине, она лучше в этом разбирается.

Брык с достоинством кивнул и несколько раз мигнул.

— Еще вопросы есть, командор?

— Есть несколько, — кивнул я. — Доложи о состоянии финансов и откуда идут поступления.

— Я сброшу вам отчет, — стала юлить морда. Значит, рыло у него в пушку.

— Не надо отчета, кратко. Сколько кредитов в банке, и откуда какие приходят поступления.

— На счете пятьдесят миллионов. Сорок миллионов поступило от конторы Бада и шахтерской компании в процессе их самоликвидации. Кстати, Окурок сошел с ума. А Бад ждет суда. Что с ними делать?

— Точно, как же я о них забыл! — хлопнул я себя по лбу. — Отправь на Суровую, и пусть их там осудят. Продолжай.

— Два с половиной миллиона — налоги от дохода колонии, и миллион кредитов получены от торговой станции за услуги. Остальные деньги были на вашем счете.

— А какие услуги мы оказали торговой станции, Брык? — подозрительно глядя на Чиполлино, спросил я.

— Я им помог разблокировать искины после хакерских атак злоумышленников, — ответил он так равнодушно, что у меня закралась мыслишка, уж не его ли рук дело эта хакерская атака.

Но вдаваться в подробности я не стал. С ним чем глубже копаешь, тем глубже закапываешься сам. У меня даже появилось подозрение, уж не он ли истинный виновник смерти своего создателя. Поняв наконец, какого Франкенштейна он сотворил, Ромео не выдержал груза будущих проблем человечества и скончался от угрызений совести. А письмо это так, для отмазки.

— Ну помог, и славу богу. Главное, деньги не пропил и не проиграл в загадки, — высказался я, вздохнув с облегчением. Разбираться дальше в сути его помощи я не хотел. Меня подстегивало исчезновение Вироны. — Ладно, это выяснили, надеюсь, все остальное ты тоже сделал на высшем уровне. Мне нужно отследить перемещение живого объекта по иносфере планеты. Можешь?

— Без проблем, командор, назовите код объекта и время, когда произошло перемещение.

— Кода я не знаю, но ты можешь уточнить у искина станции. Объект перемещался через этот спутник.

Брык помигал и доложил:

— Перемещение было одно, код имею. Приступаю к работе.

И снова замигал. Мигал он долго, и наконец я услышал:

— Я смог определить только примерное направление. К сожалению, след уже практически исчез, я применил моделирование и по нему установил, что объект или переместился в портовый город на побережье Лигирийской империи, или затерялся в междумирье. Точки выхода не определяются.

— Как город называется?

— Брахнавар.

— Куда ведут морские пути? — Вопросы мои были краткие и по существу. В то, что Вирона затерялась в пустоте, я не верил. Еще не было такого, чтобы люди пропадали при переносах. По крайней мере, о подобных случаях неизвестно. В этом мире используются другие методы переноса, не позволяющие затеряться. — Брык, ты можешь отследить объект на планете?

У меня еще оставалась надежда на то, что мы сможем найти ее, лишь бы она была жива. Зная ее нелюбовь к местным, можно было ожидать чего угодно. Например, что ее прибьют в темном переулке. Или что она вырежет город, если захватила скафандр и свой меч.

— Мне нужно на это время, и желательно, чтобы объект отправил сообщение, — ответил Брык.

— К сожалению, объект работает только на прием, передача сообщений у него закрыта.

— Хоть что-то, — ответил самозваный министр финансов. — Командор, передайте ему сообщение, я буду искать по возмущению информационного поля.

«Дух Привидению.

Детка, мы знаем, что ты попала в портал, направление Брахнавар. На помощь высылаю Фому. Держись».

Составив краткое послание, отправил его.

— Ищи, Брык, тщательно, — приказал я. — Как найдешь, скинь сигнал, и вообще, если возникнут проблемы в княжестве, срочно бей тревогу. Я прибуду и стану разбираться. Понял?

— Так точно, командор! Вам кофе или чай?

— Не надо, я пошел.

— Подождите, босс! — всполошился негодник. — А какой ответ на загадку: «Зимой и летом одним цветом»? Тут сразу несколько вопросов. Что такое лето? Что такое зима?

— Зимой и летом одним цветом это может быть елка, сосна, пихта, туя, — ответил я. — Зима — это когда идет снег и мороз на улице. Лето — это когда тепло и снега нет. Если отгадают и назовут елку, скажи: неверно, это сосна. Если назовут сосну, скажи: неверно, это елка.

Брык замигал, как новогодняя гирлянда, выбивающая азбуку Морзе. Я даже подумал, что он сейчас перегорит и унесет с собой тайну пароля от счета. Но он справился и ответил:

— Вы, командор, гений загадок. Давайте еще загадку.

— Ты просто не читал журнал «Мурзилка», — рассмеялся я. — Всю мудрость черпаю оттуда. Вот тебе самая простая: один глаз, одно ухо, одна дырка. Разгадывай.

И убыл.

Открытый космос. Приграничная станция «Созвездие-57Т»

Блюм Вейс с интересом читал сводку сообщений, составленную аналитическим отделом Управления. Ему всегда нравилась рубрика «Необычное и курьезы». Сейчас курьезом стало Новоросское княжество. Это монархическое государственное образование размером с молекулу разослало ноты во все государства. Оно заявило о себе со всеми тонкостями дипломатического этикета, что говорило о высоком уровне их министерства иностранных дел. Оно не выпячивалось, не пыталось выглядеть больше, чем оно есть. Но заявляло о себе на межгалактической арене. Кроме того, вступило в союз с такой же крошечной республикой. А это уже совсем другой международный статус.

Надо будет к нему присмотреться, подумал Вейс и перешел на следующую страничку.

Станцию соседей из Шлозвенга снова поразил вирус, и ее деятельность на некоторое время была парализована. На всех искинах висел запрос: «Зимой и летом одним цветом». Специалисты его Управления не смогли решить эту задачу и составили отчет о том, что она не имеет решения или же решение лежит в плоскости неизвестных категорий. Уровень сложности не поддается определению. Совет станции обратился за помощью ко всем и выделил награду в миллион кредитов за помощь по разблокированию искинов. Помощь пришла из Новоросского княжества. Их программисты за короткий срок удалили вирус.

Аналитики рекомендовали отыскать правонарушителей киберпространства и привлечь к работе в Управлении. А также выйти на связь со специалистами Новороссии.

Вейс отложил отчет и, доверяя своей интуиции, вслух произнес:

— Это княжество еще себя покажет. Если выживет. Некоторые глобальные игроки недовольны его существованием. Как говорится, поживем — увидим. — Он связался с секретарем. — Рина, кофе мне и сигареты.

Лигирийская империя. Город Брахнавар

Девушка открыла глаза. Вокруг была кромешная тьма и затхлая вонь. Кусочек света проникал сквозь щелку внизу двери, но это было далеко от нее. Наверное, это длинный коридор, подумала она. Мысли болью отдались в голове, Вирона застонала от головокружения и подступившей тошноты и попыталась пошевелиться. Но куда там. Руки и ноги ее были крепко связаны, а сама она лежала на холодном полу. Подступила паника, но тут же сработал механизм самоанализа, принесший сосредоточенность и определивший цель. Малыш — как она про себя называла Ирридара из-за того, что он был ниже ее ростом, — жестко вбил в нее способность вовремя включать свои природные таланты.

Она связана, значит, в плену. Где? Неизвестно. Кто ее похитил? Неизвестно. Как похитили? Она догадывалась. В последний момент перед тем, как потерять сознание, Вирона увидела окно портала. Как он оказался на ее пути, девушка не знала. Но то, что она была перенесена с помощью портала, не вызывало сомнений. Зачем? Сейчас это не имело значения. Главное было разобраться в обстановке и попытаться дотянуться до молекулярного меча. В последнее время она стала подозрительной и, доверяя своим чувствам, носила клинок с собой. Благо, что в отличие от громоздких местных мечей у ее клинка было силовое лезвие, появляющееся после того, как возьмешь меч в руку и активируешь. Молекулярный меч представлял собой небольшой стержень, удобно лежащий в руке, и был настроен только на нее. Причем защита была двойная — кожа руки и определенная волна нейросети. Если работать приходилось в перчатках, то на рукоять проецировалась кожа ее руки. Но даже если вытащить нейросеть и содрать кожу с ладони, нужно назвать ключевое слово, чтобы активировать клинок. Поэтому никто другой не смог бы им воспользоваться.

Одежда была на ней. Ее обыскали, так как сумки, которую здесь все носят, с ней не было. Клинок был в потайном кармане платья, и, если не знаешь, что искать, найти его в складках платья довольно проблематично. Но вот добраться до него Вирона сейчас не могла. Значит, нужно терпеть и ждать развития событий. Терпеть она умела, долгие годы занятий фехтованием к этому приучили. Приучили терпеть боль, неудобство, постоянное ожидание, когда наступит ее очередь. Все это прививалось с детства. Она закрыла глаза и постаралась отрешиться от всего. Так ее учил тренер: уйди в себя, забудь обо всем. Есть только ты и вечность. Почувствуй ее, и время перестанет для тебя существовать. Она настроилась на единение и забылась.

— Смотри-ка, она все еще в отключке, — прорвался сквозь пелену чей-то громкий голос. Затем яркий, как ей показалось, свет ударил по глазам, проникая даже под закрытые веки.

— Она хоть живая? — спросил другой голос.

— Да что с ней станется! Когда ребята ее нашли, она была в обмороке. Одета хорошо, но денег с собой у нее не было. Что она делала в рыбацких кварталах, даже представить не могу. Ей еще повезло, что первым на нее наткнулся Регул. Говорит, смотрит, у стены склада кто-то лежит, подошел и видит: девка. Одета не по-нашему, в шубе. Чистая, не из местных. Регул с ребятами ее притащили сюда, и Борода приказал связать ее. Выдал по серебряку и был доволен. Хороший товар. Теперь узнаем, если не тронута, то за нее неплохой куш получим. А коли тронута, пропустим по кругу и продадим тому, кто больше заплатит. С нее не убудет, — рассмеялся рассказчик.

Двое, поняла Вирона. Она не открывала глаза и продолжала ровно дышать, ничем не выдавая, что пришла в себя.

— Странная она, на наших не похожа. Как бы из-за нее неприятностей не схлопотать. Продать бы ее на остров, и дело с концом. А так, может, ее уже ищут.

— Борода лучше нас знает, что надо делать. Буди ее. Ишь разлеглась!

Вирона почувствовала, как ее пихают ногой.

— Эй, цыпа, просыпайся, — глумливо проговорил первый. — Скоро тебе свои прелести показывать, а ты спишь как младенец.

И оба негодяя громко расхохотались.

Понимая, что дальше изображать беспамятство нельзя, она открыла глаза и застонала:

— Где я?

— Там, где надо, крошка. — Один из них, высокий, нагнулся и развязал веревки на ногах Вироны. — Вставай.

— Я не могу, ноги затекли, — слабым голосом проговорила Вирона. — Развяжите руки, я их не чувствую.

— Освободи ей руки, — сказал второй, и высокий перерезал веревки на запястьях девушки. — Теперь встать сможешь? — спросил он и дохнул на нее вонючим смрадом гнилых зубов.

— Постараюсь, — тихо ответила Вирона. Зашарила ладонью по юбке, нащупала и вытащила клинок, зажав рукоять в ладони. Встала на четвереньки, и высокий помог ей подняться на ноги.

— Пошли, красотка. Мы выведем тебя в свет. — И оба снова рассмеялись своему каламбуру.

Вирона уже знала, что ее ждет, и лишние противники ей были не нужны. Она повела рукой, и головы мужчин, еще продолжавших смеяться, отделились от туловищ. Вирона постаралась отойти от них подальше, чтобы не испачкаться в крови. Руки и ноги ее хорошо слушались. Это она перед бандитами притворялась немощной, стараясь усыпить их бдительность. Пока она лежала, то волевым усилием заставляла кровь двигаться по телу, этому она тоже научилась, занимаясь спортом.

Дверь была открыта. Девушка правильно оценила обстановку, ее действительно бросили на каком-то складе, заставленном ящиками и мешками. Из темноты помещения, где ее держали, Вирона заметила в соседней комнате двоих мужчин за столом, на котором тускло горела лампа. Один был коренастый, с густой седой бородой, в ухе которого висела серьга — толстое кольцо. Другой худой и сутулый. Вирона изобразила немощь и, держась за стену, вышла к ним. В комнате, кроме этих двоих, никого не было. Без всякой тревоги оба с удивлением воззрились на нее.

— А где Варзун и Везунчик? — спросил бородатый, видимо, он все еще не понимал, что происходит.

Но девушка не дала им времени опомниться и быстрым шагом приблизилась. Сначала она рубанула по ногам худому, и те отвалились вместе с ножками скамьи, на которой он сидел. Мгновение он удивленно смотрел на свои отрубленные конечности, а потом дико заорал. Бородатый вскочил и попытался схватить дубину, которая лежала рядом с ним на столе. Но Вирона, кровожадно улыбаясь, моментально перерубила ее вместе с крышкой стола. Клинок словно хворостину разрезал обитую металлом палку возле самой руки бородатого.

— Сядь и не дергайся! — приказала Вирона.

Мужчина с вытаращенными глазами послушно сел. Худой орал так, что закладывало уши.

— Хочешь остаться навек без ног? — спросила Вирона.

Бородатый отрицательно покачал головой.

Как проводить быстрые допросы, Вирона знала, этому их хорошо обучили, хотя ей никогда не приходилось применять свои знания на практике. Ну что же, мелькнула у нее мысль, придется попробовать.

— Если ты хоть чуточку шевельнешься, Борода, или я заподозрю, что ты мне врешь, я тебя не убью. Я лишу тебя сначала мужского достоинства… — Она воткнула слабо мерцающее лезвие между ног орущего безногого. — Потом отрублю тебе пальцы. — И она отрубила половину кисти у того же худого. — Ну так что, мы договоримся? — спросила она и облизнулась. Еще по соревнованиям она знала, как действует ее улыбка и горящие глаза на соперника. Она выходила не сражаться, она всегда была настроена убить и выжить. Большинство соперников теряли волю, когда видели ее решимость. Ее даже тренер побаивался в спаррингах.

Борода перевел затравленный взгляд с орущего дружка на девушку и сразу ей поверил. В ее глазах жила такая жажда убийства, что он не выдержал и пустил петуха:

— Госпожа, вышла ошибка!

— Так мы ее исправим, — томно промурчала девушка, напоминая довольную пантеру, поймавшую кролика. Ногой придвинула к себе табурет, села. Не глядя махнула мечом, и крик раненого оборвался.

— Что вам надо, госпожа? — трясущимися губами проговорил бородатый.

— Немного. Знать, где я. И кто ты.

— Вы в городе Брахнаваре, это порт в империи, госпожа. Я, Жих Товгар, торговец. Вы у меня в лавке. Не подумайте плохого, ваша милость, мы нашли вас без памяти в квартале рыбаков и принесли сюда от греха подальше, — поспешно, проглатывая окончания заговорил Жих. — Это очень бедный и опасный квартал. За одну вашу шубку вас могли там прирезать. Мы только помогли…

— Торговец краденым и живым товаром, вот, значит, кто ты. Я слышала, как те двое, что без голов лежат на складе, говорили, что ты, Борода, хочешь меня продать.

— Они лгуны, госпожа! Чтобы я на такое пошел, да ни в жизнь! Я дорожу своим именем! — Торговец с искренним возмущением ударил себя в грудь.

Вирона отрешенно смотрела на лицедейство бородатого, она его и слушала-то вполуха. В данный момент она просчитывала возможные варианты дальнейших действий. Возвращаться немедленно ей было нельзя. Тот, кто ее сюда отправил, должен был поверить, что она навсегда канула в неизвестность. Тогда он потеряет осторожность. Кто это был, она не знала, но, отправляясь в путь через портал, угасающим сознанием смогла ухватить видение полы одежды человека, стоявшего за кустами. В первый момент она подумала, что ей показалось. Но нейросеть создала модель кустов и того, что ей привиделось. Вирона только сейчас смогла понять, что ей показалось странным. Она увидела полу такой же шубки, как и у нее. Лия, верная своим правилам, купила зимние шубки, для всех одинаковые — и для себя, и для работниц. Значит, за кустами стояла женщина, и она видела, как Вирона исчезла. Если это случайная свидетельница, то она расскажет о ее исчезновении, портал не заметить было сложно. Если это враг… Вирона даже поморщилась от этой мысли, не желая принимать такую версию. Если это враг, то она промолчит, и Вирону будут искать не сразу. Она поймет это по тому, как скоро Ирридар выйдет на связь с ней. Если через несколько дней, то в их рядах предатель. Она понимала, что ее ревность видна окружающим и они могут подумать, что Вирона исчезла на несколько дней, чтобы «спустить пар», и не станут немедленно бить тревогу. Но это в том случае, повторила она себе вновь, стараясь принять неизбежную правду, если среди них спрятался враг.

Борода заметил, как поморщилась девушка, и, не шевелясь, заголосил:

— Помилуйте, ваша милость! Регул, сволочь, попутал! Не калечьте, я все расскажу!

Вскоре Вирона знала не только расклад в криминальной среде района, где она находилась, но и самого Брахнавара. Как она верно определила, Жих Товгар — торговец и скупщик краденого. Промышляет грабежом и работорговлей. У него была своя небольшая банда, которую она вырезала наполовину. У него проблемы с конкурентом, и тот потихоньку, но неотвратимо его вытесняет. Все это она слушала и одновременно составляла план своих дальнейших действий.

— Значит, так, Борода. Мне нужно побыть здесь некоторое время. Я останусь у тебя.

Борода охотно закивал, соглашаясь с ее решением.

— Кроме того, я помогу справиться с мешающим тебе Рябым.

Густые брови бандита поползли вверх. Такого поворота он не ожидал, думал заболтать ее и удрать, как только она его отпустит. Позвать стражу, обвинив девчонку в убийствах.

— Я знаю, Борода, что ты решил сдать меня стражникам и обвинить в убийстве этих несчастных, — произнесла Вирона, ломая планы бандита. Улыбаясь своей неподражаемой улыбкой хладнокровного убийцы, она смотрела на Жиха. — Но, когда ты приведешь стражу, они увидят мое истерзанное тело и выслушают мою версию событий. Как думаешь, кому они поверят? Аристократке, которую выкрали бандиты, или тебе, разбойнику? Тем более что я пообещаю тысячу золотых корон за свое освобождение и доставку в Вангор.

Борода не был дураком и прекрасно представлял, что с ним сделает стража за дворянку, и тем более, что, если благородный обещал такую сумму, он выплатит.

Его десяток золотых стражники засунут ему глубоко в одно место и быстро освободят место для конкурента. С другой стороны, эта красивая ведьма, помешанная на убийствах, обещает помочь решить его проблемы. В том, что она упивается убийствами, он ни на дилу не сомневался, достаточно посмотреть, с каким наслаждением она кромсала Сутулого. Девушка благородных кровей, но в душе такая же бандитка, как и он сам, и Борода со спокойной совестью принял ее как свою. Кроме того, стадный инстинкт заставил его принять ее главенство.

— Не беспокойтесь, госпожа, я сделаю, как вы велите. Приказывайте.

Инферно, нижний слой

Демон рассматривал лица своих коллег. Он их не знал, да и знать не мог. Все они окончили разные спецшколы и были собраны, как говорится, с мира по нитке. Четверо метаморфов, вернувшиеся в свою человеческую форму после потери сознания, лежали отдельно упакованные, так что освободиться сами не могли. Он сам их связал и, не давая возможности помочь друг другу, приказал отнести на самый глубокий уровень, отрытый в разрушенном городе. Всех возможностей тех, кого отбирали и готовили по специальной программе в отряд службы собственной безопасности АДа, он не знал, но предполагал, что те, кто были призваны найти и захватить своего же полевого агента или уничтожить при невозможности захвата, должны быть специалистами экстра-класса. Они, по слухам, были универсалами, но имели каждый свою специализацию. Поэтому вместе они были как четко отлаженный механизм, не дающий сбоев.

Он разместил их в одной комнате, перегороженной решетками. Скорее всего, в свое время это была тюремная камера. И теперь в ней содержались пленники.

Алеш изучал их, а они смотрели на человека в старом боевом скафандре. Из-за затемненного забрала его лица не было видно. Но Алеш и не собирался открывать им свое лицо. Он часто менял свою внешность, и те установочные данные, которые могли быть переданы Вейсом в центр, были первоначальные. Алеш менял все: лицо, телосложение, цвет кожи, группу крови и кожу на ладонях. Операции были недешевые, но Прокс не скупился на свою безопасность. Он внутренним чутьем живущего в нем зверя знал: если когда-нибудь он промахнется, охотиться будут уже за ним.

— Добрый день, господа, — раздался из скафандра механический голос. — Кто старший, и кто будет со мной говорить?

Из-за стекла забрала Прокс видел их бесстрастные лица, напоминающие маску. Внутренне они были готовы к любому исходу. В своей смерти они были уверены и разговоры с кем бы то ни было вести не собирались. Не можешь повлиять на ситуацию — прими смерть достойно. Так их учили, и поэтому ответом ему была полнейшая тишина.

Он и не надеялся, что будет иначе. Их ответы ему были не нужны. Алеш собирался донести до них то, что их ждет, и от их реакции будет зависеть их дальнейшая судьба.

Долгими ночами он перебирал варианты своих действий после захвата. А в том, что он сумеет их захватить, Алеш не сомневался, как бы ни готовили агентов в Центральном аппарате, этот мир преподнес уже не один сюрприз и преподнесет их еще не раз. Они были новички, а он уже свой, плоть от плоти этого безумного мира.

Аналитический сектор в его нейросети прорабатывал сотни возможных сценариев. И все они не удовлетворяли Прокса. Но все же ему удалось найти приемлемый вариант. Вернее, три. В зависимости от того, как поведут себя чистильщики. У него была надежда, что эти ребята из центра тоже хорошо понимают, какие игры ведутся там, наверху, и не захотят быть заложниками чужих амбиций. Он отдавал себе отчет, насколько тонко ему надо будет сыграть на их чувстве самосохранения. Будучи сам агентом, он не верил в их стойкое желание умереть за чужие интересы. Одно дело погибнуть на задании, другое дело — погибнуть позорно, будучи обвиненным в предательстве, выгораживая человека, который их использует, чтобы спастись самому.

По каким-то драконовским инструкциям, составленным в глубокой древности, предателей сжигали живьем в медной трубе, под которой горел огонь, и каждый агент получал изображение казни.

— Мне в общем-то нет необходимости слушать кого-то из вас, — не дождавшись ответа, сказал Прокс. В том, что они поначалу будут молчать, он не сомневался, не сомневался он и в том, что они заговорят. — Я вам расскажу о вашей дальнейшей судьбе.

На лицах слушателей не дрогнул ни один мускул. Он понимал их мысли. Пока он говорил банальности, и они не трогали этих четверых. Что может этот человек? Даже если это разыскиваемый ими Демон. Убить их? За ними придут другие и будут более подготовлены. В конечном счете он пошел против системы и был обречен. Поэтому пусть сотрясает воздух и наслаждается своей победой. Они будут отомщены. Это заповедь АДа. Завтра. Через двадцать лет. Не важно, по этим преступлениям срока давности нет.

— Вы не по своей воле стали предателями, а по воле того, кто вас послал. Вступили в тесный контакт с преступниками, с которыми борется по всему миру АД. Вы четверо уже вне закона. Поэтому я могу вас казнить и файл с казнью отправить в свое Управление. Доказательств вашей вины много. Вот здесь, — он поднял баул, — магические ингредиенты для отправки из сектора, которые везли крауры. Они сделаны из органов разумных существ. При этой процедуре сам разумный погибает. Люди, которых вы провожали на нижний слой, предназначены для переправки туда же. Там их лишат личности и засунут в них оцифрованную матрицу какого-нибудь больного старика с большими деньгами. Суррогат вечной жизни. Этого вполне хватит на медную трубу, господа.

Несмотря на всю выдержку этих четверых, их лица во время речи Прокса мрачнели. Говоривший хорошо знал, с кем они шли и что за груз был в караване.

— Демон, ты ошибаешься, — вполне уверенно и спокойно сказал один из них. — Ведь ты Демон, не так ли? — Он скорее утверждал, чем спрашивал. — Мы прибыли за тобой и к каравану не имеем никакого отношения. Просто пристали к нему на время, нанявшись охранниками. Все, что ты говоришь, это только твои домыслы, — по-прежнему спокойно излагал свою версию событий чистильщик. По-видимому, это обговаривалось заранее, на случай непредвиденных ситуаций.

Алеш понимал, что они хотят занять позицию «ничего не знаю, все это вышло случайно». Это была бы неплохая позиция, но им следовало бы учесть некоторые особенности этого мира.

Конец ознакомительного фрагмента.