Недостающие фрагменты картины мира

Владимир Старк, 2023

Только нравственная высота Бога может дать Ему моральное право на безусловное превосходство, на безусловное доверие и почтительность человека. В руки такому Богу можно было бы спокойно вверить и мир, и себя. Но для того чтобы допустить истинность евангельского образа Бога, следует хотя бы обосновать резонность человеческих страданий, попускаемых Богом, объяснить их бытийную неизбежность, объяснить логично и рационально, безо всяких мифологических благоглупостей. На этот, и другие «проклятые вопросы», которые порождают насмешки атеизма и демагогический лепет богословия, мы и попробуем далее ответить…

Человек — это его память и его воля

«В начале было Слово» (Ин.1:1). «Слово» — это, пожалуй, слишком материальное понятие для описания того времени, когда вообще ничего не существовало. Нематериальные же значения греческого «логос», это — мысль, смысл. Но представить информацию в абсолютной пустоте без привязки хоть к чему-нибудь материальному сложно. Информация всегда отождествляется с её знаками, сигналами и носителями, с ее генерацией, восприятием и передачей. Отделить информацию от предметов, процессов и явлений очень сложно потому, что она абсолютно нематериальна, но при этом присуща всему сущему.

Информация существует только как процесс восприятия, мышления. Книга, фильм, фонограмма, вид из окна не являются информацией, пока кто-либо не начнёт их воспринимать. Не можем же мы цифровой код на электронном носителе считать балетом Чайковского. Книга информационно мертва так же, как и надпись на древнем неизвестном языке пока её содержание никто не воспринимает.

Если человечество исчезнет, то информативность нашего мира будет нулевая, подобно отсутствию отражения в зеркале, когда в зеркало никто не смотрит. Нет «наблюдателя» — нет информации. Носители информации конечно останутся в безлюдном мире, но без «наблюдателя» книга ничем не отличается от деревянного бруска, годного только в пищу насекомым. Некоторые радикальные философы считают, что без «наблюдателя» перестают существовать и сами источники информации. Но это уже, пожалуй, философский экстремизм.

По всей видимости Бог имеет информационную сущность. Об этом свидетельствуют и слова апостола Иоанна, и невероятный объём информации, который Господь должен контролировать как Организатор бытия, и какая-то неотмирная нематериальность информации, и невозможность существования чего-либо без информационной составляющей, то есть, без Логоса.

Наука всё больше склоняется к тому, что электромагнитные импульсы в клетках головного мозга — это не процесс мышления, но лишь реакция мозга на процесс мышления о природе которого нам ничего не известно. Я, лично, не могу себе представить, что этот текст мне надиктовали нейроны. Есть ли у моих нейронов своя воля, свои творческие способности, свои эмоции или они только реагируют на сигналы иной, неведомой нам информационной природы?

И то, что в клетках головного мозга не содержится информации (памяти) становится всё более научным фактом. Но если мозг это всего лишь приёмно-передающее устройство, то что же является носителем личной информации? А не является ли сам Создатель вселенским Сервером, хранящим так же и нашу личную память, то есть нас самих? Если это так, то человек бессмертен, потому что уничтожить человеческую личность можно, только стерев личную память человека из памяти Бога. И если сущность человека — это его личная информационная составляющая, то не является ли информация (Логос) так же и сущностью Бога?

Блок-схема «дух-душа-тело» и структуру человеческого существа описывает сомнительно, а уж тем более она не дает никакого представления о человеке как личности, индивидуальности. Душа, равно как и тело, является всего лишь носителем личности, носителем личной информационной составляющей.

Личность, как это ни парадоксально, — это ее прошлое. Личность человека — это его личная память. Человек идентифицирует себя только в рамках личной памяти о личном опыте жизни. Человек же утративший память, в случае полной амнезии, становится никем в самом буквальном смысле этого слова. И происходит это именно потому, что у него исчезает память о прошлом, относительно которого человек только и может сам себя опознавать.

Как не в бумаге заключается суть книги, но в той информации которую она несёт, так и человек, это не тело, не вещество мозга и даже не тонкая материя души, личность человека заключается в содержании его памяти, которая накапливается в течение всей его жизни. Собой не рождаются, собой становятся.

Достоверное представление о личности принципиально важно, потому что проблемы жизни и смерти человека, его бытия и небытия, его спасения и гибели — это проблемы сохранения или исчезновения не чего-либо, а именно личной памяти о личном опыте жизни.

И если личность субъективно — это её личная память, то личность объективно — это память окружающих о человеке. Память о покойном, как некая форма продолжения его жизни, является достаточно традиционным утешением для человека, стремящегося избежать небытия. Таким образом, даже традиция памяти о покойном подтверждает информационную сущность личности.

Стремление к признанию, к славе является неосознанным, а порой и вполне сознательным стремлением сохранить свою личность в чужой памяти, расширить территорию своего бытия за счет чужого сознания. Как животное метит территорию, обеспечивающую ему условия жизни, так и человек тщеславный стремится «пометить» собой сознание окружающих, территорию своего умозрительного бытия в чужой памяти.

Так, например, некто Герострат, дабы обессмертить свое имя в человеческой памяти, сжег одно из чудес света. И это неудивительно, ибо для тщеславия и гнев общества является той же славой, убийственна для тщеславия лишь безвестность. И если вы видите на архитектурном объекте надпись «здесь был Вася», то можете быть уверены, что так проявляется стремление Васи оставить след в вашем сознании, а не какие-то там хулиганские побуждения. Тщеславие — очень сильная и распространенная поведенческая мотивация, хоть и органично-неприметная, как, впрочем, и прочие проявления гордыни.

В некоторых религиозно-философских воззрениях считается, что после смерти человека личная память с его души стирается, что, кстати, равносильно смерти человека в атеистическом смысле, то есть уходу личности в небытие. А бывшая в употреблении душа с уничтоженной памятью якобы используется следующим человеком. Пергамент был дорогим материалом, поэтому информацию, которая утрачивала актуальность, с него иногда смывали для повторного использования писчей площади. Возможно, этот обычай и натолкнул древнего философа на мысль о том, что информация — ничто, только носитель информации, на котором она записана, представляет ценность. Ну какая, казалось бы, ценность в личной памяти «ничтожных людишек», которые ничего кроме добычи пропитания не знают, и ни о чем другом не помышляют.

Чем порождено суждение о том, что душа — это какой-то штучный продукт божественного рукоделия? «Энергоинформационная оболочка» как непременный атрибут всякого живого организма формируется во время вызревания плода как у котика, так и у человека. Ну, кошачья-то, вероятно, попроще будет. Или Господь и кошачьи души тоже вручную мастерит? То, что живой организм непостижимой сложности формируется из одной клетки, почему-то никого не удивляет, а то, что вместе с телом еще формируется и некая «биоэнергетическая оболочка» — это прям чудо какое-то невероятное…

Вот пьют на кухне чай хозяин и гость. Для хозяина, который прожил на этой кухне полвека, это целый мир, в котором каждый предмет имеет свою историю и свою память. Сколько людей, событий и чувств помнит эта обстановка. А для гостя пространство этой кухни — это чужой, посторонний и незнакомый мир. Ну ладно, кухня — это частный случай средоточия личной памяти, приведенный для примера. А сколько в жизни каждого человека иных мест, предметов, событий и людей, которые наполняют его, и только его информационную составляющую, которая собственно и несет в себе каждую отдельную и неповторимую человеческую личность…

Но личная память это еще не весь человек, личность человеческая дихотомична, она состоит из двух индивидуальных составляющих. Персональный компьютер, проживший интересную и долгую жизнь, тоже имеет строго индивидуальную память, но у него нет воли, потому он и мертвый. Нет воли (способности управлять своими действиями) — нет жизни. Воля первична даже по отношению к разуму. Приоритетность разума по отношению к воле проявляется разве что в обсессиях (в неподконтрольных воле, болезненных, непроизвольных процессах мышления).

Личная воля столь же индивидуальна, как и личная память, хотя бы потому, что она так же формируется личным опытом жизни. Индивидуальность воли определяет индивидуальность характера, то есть индивидуальность реакций, проявлений, предпочтений и побуждений.

Воля, как способность управлять своими действиями, присуща и автоматике, особенно «высокоорганизованной» цифровой автоматике, но эта свобода принятия решений все же запрограммирована, а в понятии воли очень важно понятие ее свободы. А какая-такая свобода воли, например, у котика… Захотел поесть — пошел к миске, захотел спать — пошел на лежанку, пописать — в лоток, а приспичило спариваться, то на двор убежал, вдруг «повезет». И это свобода воли? А не такая ли свобода воли и у человека? Но какая ж это свобода воли, когда всякое действие обусловлено потребностями, целями и желаниями, не та же ли это животная детерминированность? Разве человек когда-либо поступает вопреки своим интересам, желаниям и потребностям? Если, например, человек не хочет идти на работу, но все же идет, то он понимает, что такой выбор предпочтительней (по понятным, я надеюсь, причинам). А если человек хочет курить, но не курит, то и тут он страдает в согласии со своей волей. А если он все же плюнет на свое здоровье и закурит, то и это будет его личным предпочтением.

И только в одном случае человек всегда поступает вопреки своим интересам, желаниям и потребностям. А не в этом ли и проявляется свобода воли? Как это ни странно, но свобода воли проявляется исключительно в ситуациях, когда человек поступает нравственно.

Добро (нравственное) — это волеизъявление, направленное на сохранение интересов и чувств другого человека за счет уступок и жертв (обычно самых незначительных) в сфере личных интересов, желаний и амбиций.

Даже если человек потратит минуту своей жизни на помощь ближнему, особенно если он чем-то занят или куда-то спешит, то это уже будет поступок, совершенный вопреки личным интересам. А бывают и такие нравственные подвиги, когда человек всю жизнь самоотверженно служит тем, кому трудно.

Но не следует смешивать нравственные (эмпатические) проявления свободы воли с соблюдением приличий. Следование общественной морали, так же как и прочие мотивации, обусловлено личными интересами. Например, страхом перед осуждением, страхом перед наказанием, страхом перед негативным мнением о себе, или даже страхом получить в морду, выгодностью приличной модели поведения, стремлением к благоприятному мнению о себе.

Эмпатическая же потребность — это потребность в физическом и психологическом комфорте другого человека, она движима способностью тонко чувствовать и остро переживать состояние другого человека, способностью человека ставить себя на место тех, кому плохо, тех, кто страдает от страха, стыда, обиды, разочарования, тревоги, уныния, отчаяния, неловкости, досады, недовольства, растерянности, чувства неполноценности. Именно в эмпатических реакциях воли и проявляется её свобода, свобода от личных мотиваций и побуждений.

Богоугодность человека определяется только эмпатической составляющей его воли, и ничем более. А попытки имитировать добрый нрав и человека-то не обманут, не то что Бога.