Недостающие фрагменты картины мира

Владимир Старк, 2023

Только нравственная высота Бога может дать Ему моральное право на безусловное превосходство, на безусловное доверие и почтительность человека. В руки такому Богу можно было бы спокойно вверить и мир, и себя. Но для того чтобы допустить истинность евангельского образа Бога, следует хотя бы обосновать резонность человеческих страданий, попускаемых Богом, объяснить их бытийную неизбежность, объяснить логично и рационально, безо всяких мифологических благоглупостей. На этот, и другие «проклятые вопросы», которые порождают насмешки атеизма и демагогический лепет богословия, мы и попробуем далее ответить…

О целесообразности злой воли

Допустим, Адам и Ева не познали добра и зла, и дети их добра и зла так же не знали, в том числе и гордости, и таких её проявлений как ревность, зависть, стремление к превосходству. И вот принесли эти дети, согласно книге Бытия, свои дары Богу. И увидел Господь дары Каина, наморщил нос и сказал: «Фу-у-у, убери от меня свою вонючую репу, отведаю-ка Я лучше ароматного авелева шашлычка». И при этом ни один мускул не дрогнул на лице Каина, он как сидел с блаженной улыбкой на лице, так с ней и остался. Отвержение божье не вызвало бы у Каина никаких чувств и эмоций, потому что у него в принципе не было гордости.

Злые люди могут издеваться над слабоумным, оскорблять и унижать его, а ему будет только радостно оттого, что такие важные и умные люди с ним играют. Можно ли поведение слабоумного определить как смиренное? В определённом смысле да, но только как смирение слабоумия, в котором нет никакой добродетели.

Ревность и зависть — рефлексии сложные, а вот ситуация попроще… Идёт такой Авель, не ведающий добра и зла, по полю в гости к Каину, идёт прямо по его помидорной рассаде, потому что так путь короче, и никаких угрызений совести при этом не испытывает и испытывать не может, потому что представления о добре и зле у него в принципе отсутствуют. Но Каин-то, увидев, что уничтожаются результаты его долгих и тяжких трудов, должен был хоть что-то почувствовать? И хрясть Авеля мотыгой по голове. А чего такого? Чему тут удивляться, он же не знает добра и зла, ценность помидорного куста и человеческой жизни для него примерно одинаковы.

Вот, например, играют дети в песочнице, и Алик случайно растоптал куличики, которые налепил Коля, а Коля хрясть Алика пластиковым ведёрком по голове. Ведь никто ж не будет вменять греха ни Коленьке, ни Алику, они ж дети.

Когда традиционалистам от богословия указываешь на то, что до грехопадения люди не знали так же и добра, то они от полемической безысходности впадают в прямое противоречие с Писанием и утверждают, что добро и зло люди знали, но только теоретически, а на практике были безгрешны. Это как? Каин кипел от зависти и ненависти, уже и тяпка дрожала в его мозолистой руке, но он удержался бы? Только безнадёжные лицемеры могут считать такую модель поведения нравственно совершенной.

Недееспособный человек, который в принципе не понимает, что такое добро и зло, не несёт даже юридической ответственности за свои действия, тем более ему нельзя вменить ответственность моральную. Такой человек может совершить дурной поступок или даже преступление, но эти деяния будут неподобающими только с нашей точки зрения. Некоторые, конечно, пытаются и волку вменить в вину убиенную овечку, но это же неправомерно. Вот и безгрешный Адам имел полное моральное право совершать какие угодно мерзости, ведь делал он это не со зла. Не знал он, что такое зло, именно поэтому и оставался нравственно чист, чего бы ни вытворял. Человек остаётся безгрешным только если он не способен понимать, что такое добро и зло.

Нравственный закон — это закон социальный, у которого только одна задача — поддержание любого человеческого сообщества в мире, согласии и социальной гармонии, или, как это принято определять в богословской традиции, — в любви. И если от Адама предусматривалось распространение человечества, то как же человечество могло существовать без понимания добра и зла, без понимания социального закона?

А познание нравственного закона разве могло привести человека к деградации, как это принято считать в богословии? Разумеется, нет. Просто с пониманием этого закона на каждого человека легла тяжкая, вечная и тотальная ответственность за все свои дела, слова и даже помышления. Такая же ответственность, как и та, которая ляжет на плечи «Алика и Коленьки» когда они подрастут. А пока они не подросли, педагогической реакции требуют только неэтичные проявления детской воли, дабы нравственная модель поведения формировалась хотя бы на уровне условного рефлекса. Всё остальное — дидактика. Накажет ли Вас Господь за то, что Вы будете есть песок из песочницы? Вот и родитель должен поступать так же.

А как бы выглядела совершенная во благе воля человека, который действительно возлюбил ближнего своего как самого себя? Доведём понятие благой воли до умозрительного совершенства. Это была бы такая воля, которая заботилась исключительно об интересах, желаниях и чувствах ближнего своего. Тогда даже время, потраченное на удовлетворение своих собственных потребностей, являлось бы временем эгоизма, украденным у дел благотворительности. И всё своё, что мы не отдали бы тем, кому это нужней, уже являлось составом нашего нравственного преступления.

Человек мог бы быть нравственно совершенным, если бы у него самого не было никаких потребностей, желаний и амбиций, и он руководствовался только интересами и чувствами ближнего своего. Но что это за человек такой, у которого нет никаких личных мотиваций к действию? И что это за идеальное общество такое, в котором никому ничего не нужно? А зло возникает именно в столкновении интересов, начиная от мелкого недоразумения и кончая уничтожением этноса, который «мешает» интересам другого этноса.

Разумеется, Господь оставил человеку личные интересы (эти непроизвольные генераторы зла), но вменил человеку в закон не попирать интересы ближнего в стремлении реализовать свои желания и амбиции.

Рассмотрим структуру гордости (пристрастного отношения к высоте своих достоинств), качества, которое, вероятно, и является фундаментальным для существования личности, индивидуальности, персонального «Я».

а) Комплекс неполноценности.

Страх перед неодобрительной молвой, перед нелестным, пренебрежительным мнением.

Страх перед насмешкой, осуждением и презрением.

Мнительность, ранимость, застенчивость, обидчивость, страх публичности.

Страдание из-за незначительности, ущербности, неполноты своих достоинств.

б). Комплекс демонстративности.

Стремление быть объектом интереса и внимания.

Стремление выделяться, отличаться, удивлять, производить впечатление.

Стремление оставлять о себе память (хотя бы и негативную).

Стремление к известности, популярности и славе.

Тщеславие, бравада, вычурность, кураж, позерство, хвастовство, эпатажность.

Гипертрофированная потребность в благоприятном и лестном мнении о своих достоинствах.

в) Комплекс доминирования.

Стремление к лидерству, главенству и авторитетности.

Неприятие чужой значимости, первенства и превосходства.

Стремление контролировать, направлять, распоряжаться, руководить.

Неприятие подчинения, ограничений, опеки, зависимости.

Стремление влиять, поучать и убеждать.

Неприятие чужих мнений, замечаний, возражений, критики и советов.

Стремление превзойти, победить, опередить, стать лучшим.

Неприятие превосходства чужих благ, достоинств и успехов (зависть).

Честолюбие, высокомерие, надменность, пренебрежительность, самодовольство.

г) Комплекс агрессивности.

Агрессивные проявления гордости обусловлены стремлением утвердить своё превосходство поправ чужое достоинство в демонстративно оскорбительной форме. Это — вызывающее поведение, грубость, дерзость, конфликтность, наглость, презрительность, хамство, язвительность. Это — стремление словом или делом унизить, оскорбить, опорочить, осудить.

Наборчик проявлений гордости действительно препротивный, но если представить себе некоего нравственно стерильного Адама, которому даже теоретически невозможно растолковать и малейшую рефлексию из всего этого спектра человеческих проявлений. Адама, который даже приблизительно не способен ни представить, ни почувствовать ничего из этого невероятно масштабного симптомокомплекса мотиваций, волеизъявлений, эмоций и чувств. То возникают серьёзные подозрения о тяжёлой форме слабоумия у этого умозрительного Адама.

Адам ничего не понял бы в представленном выше описании синдрома гордости, потому что он в принципе не способен был понимать логики перечисленных человеческих проявлений. Упование же на то, что Адам всё это понимал, но никогда и не при каких обстоятельствах не шёл на поводу у всех этих чувств, от ветхозаветного примитивизма в понимании нравственного.

Познание нравственного закона — это не только принятие вечной ответственности за его соблюдение, но это ещё и колоссальное психоинтеллектуальное возрастание, случившееся с Адамом. А иначе разве изрёк бы Господь: «вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло». (Быт.3:22) Значит и эдемский Змей говорил Адаму правду, ну… половину правды. А человеку был оставлен выбор, трудный, диалектический выбор, который можно определить великим евангельским законом «кому больше дано, с того больше и взыщется».

Богословская традиция с нескрываемой гордостью отмечает, что знание нравственного закона знаменует превосходство человека над животными, а как только речь заходит об обстоятельствах этого познания, так оказывается, что страшней греха не было во всей истории человечества. Но для древнейшей демагогической традиции и это не проблема, она ещё и не такие несоответствия исповедует и с лёгкостью объясняет.