Долгая осень Жака

Владимир Сметанин

Один из героев романа приобретает друга – увлечённого и даже фанатичного краеведа, сопровождая которого в его изысканиях, обнаруживает, что краеведение – отнюдь не главное, чем одержим товарищ. Не жаждет он и припрятанных кем-то сокровищ. Что же потерял человек на необъятных просторах России и ищет уже десятки лет? Безнадёжные поиски продолжаются, несмотря ни на что – отступать слишком поздно.

3. Переводчик из «Фолианта

Соседи Антона Ведяева, нормальные во всех отношениях люди, жили тоже в домах старой постройки, время от времени ремонтируя их и украшая то забор, то стены, которые обшивали сайдингом, то меняя старый, почерневший шифер на гладкий блестящий профлист или металлочерепицу. Практично и сравнительно дёшево. Лишь полезную площадь жилищ невозможно было привести в достойный времени вид: пристраивать к развалюхам что-то новое не представлялось возможным — они просто не выдержали бы строительных потрясений. Возможным представлялось лишь снести их и построить совершенно новые дома. Такая мысль грела обитателей многих из этих хаусов, иные же рассчитывали, подкопив средств, обзавестись квартирой в многоэтажке, или же переселиться в таковую, буде со временем и их участок потребуется для строительства нового многоквартирного дома, где найдется место для них. Так шли годы и десятилетия, и точно: случалось, кто-то заселялся в новенькую квартиру, а кто-то осиливал строительство дома, увязнув по маковку в кредит. Но в основном тут мало что менялось, и эта стабильность вполне устраивала жителей, по большей части пенсионеров.

Не предвиделось в ближайшей перспективе жилищных перемен и в жизни семейства Ведяевых. Хотя мысль об ипотеке посещала их, но пока Антон с Ольгой и маленькой Аделью достаточно свободно умещались в доме размером 6 на 8. У иных не имелось и такого. Ольга преподавала в школе историю и обществоведение, Адель же ходила во второй класс этой самой школы. Когда уроки у неё заканчивались раньше, чем у матери, она ждала Ольгу Ивановну, никому не докучая и полностью погрузившись в смартфон. Иногда, во время перемен, она отрывалась от гаджета и с недоумением смотрела на мельтешение и беготню в учительской. Но это не вызывало особого интереса, и Адель возвращалась к прежнему занятию.

— Привет, ещё раз! — объявил о своём прибытии Антон. — Что у меня есть? — Он достал пару мандаринов и пожонглировал ими.

— А ты сегодня отработался? — спросила Адель, сполоснув фрукт и счищая с него кожуру. — Больше не пойдёшь?

— Не пойду. Отработался.

— Тогда давай лепить лошадей.

— Деля, тебе же пора выполнять домашнее задание, — встряла в разговор Ольга. — А отцу надо отдохнуть и попить чаю — он, наверное, голодный.

— Я бы запросто выпил, — отозвался Антон, умываясь. — То есть чаю. А ты, Делька, грызи пока мандарин.

— Пешком? — Ольга за компанию тоже налила чаю.

— Подвезли. Игнат есть такой, на Солнечной живёт, в конце.

— А. Я тоже его знаю. Он, кажется, живёт один.

— Может, развёлся. Не старик же.

— А почему — Игнат? — озадачила вопросом Адель.

— Ну как — почему? У всех же имя есть, и у него тоже. Вот я, например, Антон, а он — Игнат.

— Что-то неправильно, — с сомнением покачала головой дочь, но не пояснила, что именно, и сунула в рот последнюю дольку мандарина.

— А теперь — делать уроки! — скомандовала Ольга. — А я пока буду готовить ужин. Отец пусть передохнёт.

Возражений не последовало. Антон сел в кресло и просматривал газеты, коих было всего две: ввиду серьёзной напряжённости семейного бюджета на больший объём печатных СМИ выделить средства было нецелесообразно. Есть ведь интернет. Несмотря на достаточно жёсткую экономию, финансовые накопления у Ведяевых пополнялись непозволительно медленно. Задача же стояла — скопить на двухкомнатную квартиру. Не до шику. И почти половина нужной суммы уже имелась, но дело только в том, что и цена жилья не стояла на месте и угнаться за ней оказалось куда как непросто. В конце концов Ольга, ненавидевшая и страшно боявшаяся кредитов, особенно больших и многолетних, согласилась, что придется-таки влезть в банковскую кабалу, лет на восемь, на десять. Иначе эта мечта обзавестись собственной благоустроенной так и останется фантастической мечтой. Они ведь не настолько полезные работники, чтобы выдавать им жилплощадь за казённый счёт. Попробуй, попроси-ка у своего начальства! Ещё чего! Чай, не старые времена, будь они неладны. Сами обеспечивайтесь!

Вынужденный простой автомобиля доставлял неудобства лишь самому Антону, поскольку Дом культуры находился далеко, школа же располагалась совсем рядом — пять минут ходу, а с Аделью — шесть. К тому же сейчас весна. Зимой — другой коленкор, зимой он первым делом доставлял в школу дам. Машину, конечно, надо делать — впереди лето, надо будет хоть иногда выезжать из Нахаловки и из города — на природу, на реку, в леса, на болота. Куда угодно, лишь бы из города. На Бали — уж как-нибудь потом, когда всё образуется с квартирой, или если выпадет счастливый лотерейный билет.

Он не заметил, как задремал.

Утром Антон ушёл на работу рано, когда домочадцы только ещё просыпались: в восемь утра происходила пересмена, он заступал на суточное дежурство в бойлерной. Отопительный сезон заканчивался, и следовало подыскать какое-то занятие на летнее время, тем более, что и разнообразная концертная деятельность в ДК летом почти прекращалась — пора отпусков. Несмотря на то, что шёл уже последний месяц весны, утро выдалось ветреное и холодное, того гляди, посыплет снег, как случалось часто. Антон поёжился и прибавил шагу. Сзади послышалось приглушённое урчание двигателя и пешеход отступил в сторону, продолжая свой энергичный марш.

— Да хватит уже: грустную землю не меряй шагами, — раздался знакомый голос и в приоткрытое окно автомобиля посунулся Игнат с Солнечной улицы. — Садись, я — до центра.

— Мне как раз. В ДК кочегарю, сегодня моя смена. А ты куда в такую рань?

— Тоже на службу. В «Фолианте» я, переводчик в издательстве. Не успеваю, тормозной, что ли, стал. Приходится прихватывать личное время.

— Ха, здорово! С английского переводишь?

— Когда как. Больше с английского и на английский, но бывает, и французский перевожу, немецкий, испанский, само собой — португальский, хинди тоже и норвежский — но эти уж совсем редко.

— Ничего себе! Наверное, со словарём?

— Иногда и со словарём, особенно когда какие-то старые тексты. Там такие словечки попадаются… Как, напрмер, у нас в Сибири кое-где: ехать сундулой — ты можешь сказать, что это такое?

— Сундулой? Ни разу не слышал. Может, сомнамбулой? Есть хоть какой-то смысл.

— Нет, именно сундулой. Это значит — вдвоём верхом на лошади.

— Потеха. Да, если такие пироги, то в нормативы уложиться трудно.

— Но чаще — как по маслу. Когда дело касается общечеловеческих ценностей, добропорядочности и вопросов безопасности. И мыслей-то тут новых нет, и слова практически одни и те же, перевода даже и не нужно. Такие особенно люблю, можно сделать много и быстро. И хорошо заработать. Но переводить эти пошлости скучно. Оборотная сторона медали.

— Ты, значит, лингвист?

— Да, нынче, хотя приходилось заниматься и другими делами. Ну, вот я и на месте. Вот мой «Фолиант». Тебя довезти?

— Спасибо, я дойду, тут всего-то сто метров.

— Ну, пока. Завтра — отсыпаться?

— Немного вздремну. Хотя отдыхать не от чего: не уголь же кидаю. Может быть, сбегаю до ближнего леса. Плохо, машина стоит, но есть велосипед. По городу такому дяде на нём ездить невместно — а по просёлкам — милое дело.

— Так в лесу ещё ничего не наросло. Или ты охотник ружейный?

— Нет. Поищу коряги.

— Коряги?

— Ну да. Коряги там, коренья. Из них некоторые поделки я изготовляю. Потому что если особо не пить — надо же чем-то заниматься на досуге. А сейчас самая пора — лес голый, снега уже нет — всё на виду.

— Это верно. Так давай на моей съездим. Я приобщусь. Интересно. Но только оторваться могу часов в пять, не раньше. Как?

— А что, нормально.

— Ну, тогда созвонимся.

Записав номера телефонов, они разошлись по местам службы.