Лестница в небо

Владимир Савин, 2021

Что побудило меня взяться за перо и описать годы, проведенные в кабине вертолета МИ-8. Наверно прочитанные мною в интернете «Записки ездового пса», истинного самолетчика Василия Ершова, многие годы отлетав в Гражданской авиации. Вот рассказы и мемуары истинных вертолетчиков мне не доводилось читать, хотя полеты малой авиации, на вертолетах, не менее увлекательны и романтичны, а по риску и мастерству пилотов можно спорить с пеной у рта у кого фуражка «дубовее». Постараюсь правдиво и интересно донести до вас лучшие летные годы, проведенные в небе. Наверное, кто летал, тот со мной согласится это поистине, лучшие годы и одна из самых лучших профессий, овладеть которой не всем дано! Всегда считалось Цветом нации, кто был, кто есть, кто будет в АВИАЦИИ!!! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

«Нефтеюганский объединенный авиаотряд»

«ЗОЛОТАЯ ЛЕСТНИЦА, БЕЗ ПЕРИЛ…», в Гражданской авиации так оно и есть, шаг влево, шаг вправо, отступил от буквы закона и ты уже не летчик.

А где-нибудь слесарь или сантехник, с авиационным уклоном.

Не знаю, от кого и когда слышал выражение: «Там, где начинается авиация, там кончается дисциплина».

Это сказал, видимо какой-то дилетант, не имеющий, ни малейшего представления об авиации, и о регламентирующих летную работу наставлений и документов.

Ну, что ж вернемся к началу нашего повествования. Год окончания Кременчугского летного училища ГА 1978, конец ноября. После окончания училища отпуск, почти полтора месяца.

И наступил 1979 год.

В начале января белокрылый красавец ТУ-134, доставил меня из Домодедово в город Тюмень, аэропорт Рощино.

Получив направление для продолжения работы в Тюменском управлении ГА, в город Нефтеюганск.

Вновь отправился в аэропорт Рощино, для дальнейшего перелета к месту работы.

Тюмень, холод собачий — 35 градусов, по московским меркам я был одет тепло, а здесь просто «дубак».

Вот он Тюменский Север, а мне еще 650 километров севернее надо лететь, а люди ходят и им нормально.

Здесь на Севере я впервые услышал это выражение. Сибиряки, это не те, кто не мерзнет, а те которые тепло одеваются.

Аэропорт Рощино, по тем временам был, как большой курятник, местного значения. Хотя принимали и ТУ-154, 134, ИЛ-76, не говоря уж об АН-24, 26. Пассажирооборот был большой, конечно не сравнить с ДомоБыково.

А ведь по площади Тюменская область равна территории Германии, Франции, Италии и Великобритании вместе взятых. А вот такой перевалочный аэропорт мизерный.

И вот хожу, в ожидании своего рейса, чтобы не замерзнуть. В аэропорту не намного теплей, чем на улице.

Вижу, идут летчики, на них одежда; унты, ползунки, шубы-полярки с капюшоном и нараспашку. Шубы внутри овчина белая, рыжая, унты собачьи. Такое впечатление, что они с дрейфующей станции. Красивая и удобная, да вдобавок еще и очень теплая.

Завидно! Скорее вертолетчики или пилоты с АН-2, на больших лайнерах такую форму не выдавали. Самолетчики всегда при галстуках и в штиблетах, да еще при стюардессах. В такой одежде при полетах в аэропорты Тюменской области, от самолета до АДП, они быстро зимой добегали.

Сразу мысль, скорей бы в отряд и не чтобы летать, а форму скорее бы получить, чтобы не мерзнуть.

И вот быстрокрылый лайнер приземлился в аэропорту города Нефтеюганска. Температура за бортом уже — 40, не хило.

Уже вечер, куда? Штаб летного отряда уже закрыт. Знаю адрес Красногорского земляка, Воеводина Юрия, еду к нему. Подхожу к дому, а на окнах «одеяла» из инея и снега.

Неужели отопления нет?

Нет! Есть!

Вот это и есть СЕВЕР!!! Дома тепло и уютно. Радушно встретили, коньячком обогрели.

Привет СЕВЕР! Привет 18 летный отряд. Началась подготовка к полетам. Получение полетных карт, прокладка линий МВЛ по всей Тюменской области, изучение района полетов.

А до полетов нам было еще далеко, т. к. шел ввод в строй новых командиров. И весь КРС (командно-руководящий состав) был занят только их подготовкой.

Только в начале марта для нас выбрали время и проверили в аэродромных условиях и допустили к полетам.

Дождался. Мой первый производственный полет.

Состав экипажа.

Командир экипажа Фидирко Валерий Степанович, второй пилот Савин Владимир Дмитриевич, ваш покорный слуга, и бортмеханик Черепанов Валерий.

Савин В. Д. Нефтеюганский 18-й ЛО, пилот 4-го класса

Маршрут полета: Н-юг — Надым — КС-5 — Н-юг. По расчету время в пути 3 часа 20 минут. Прогноз: ясно, видимость, как говорят, в таких случаях, миллион на миллион. Коммерческая загрузка: 10 пассажиров и груз 300 кг по сопроводительным документам.

Взлет, Валерий Степанович пилотирует, мое дело вести ориентировку. Сижу, с умным видом выдаю курс, отсечка секундомера для замера путевой скорости. Все приходит с опытом и со временем. Все это и без меня Валера отлично знает, не первый год летает в отряде. Но работа, есть работа, и я обязан ее выполнять.

Мало изучить по карте район полетов. Из вертолета, с высоты полета, все это, совсем по-другому видится.

Вот буровая стоит, вот проходит ЛЭП, вот в болоте стоит наполовину затопленный трубоукладчик «КОМАТЦУ». И сколько таких японских утопленников было по Тюменской области, не счесть, купленных за валюту.

Только во времена правления Андропова их по зиме стали выковыривать. Все эти ориентиры запоминал и все, как писал ранее, впитывал в себя, как губка.

Благодаря этому, через несколько лет работы, я мог уже летать, не доставая карту, и выдавал курсы по памяти.

Вот это и есть профессионализм второго пилота. Учись и летать и ориентировку вести.

Сургут проходим траверзом, выход из зоны круга по первому коридору, озеро Пачет-Лор (названия все хантейские).

Даю расчетное время выхода из зоны «Сургут-район», и веду визуальную ориентировку. Сверяю карту с местностью, многие изгибы и повороты речек не соответствуют действительности. Вот и сидишь, бигудями шевелишь.

Да, еще бы совпадало. Карты аэросъемки местности аж 1947 года. Но общие очертания совпадали, и то хорошо, потом привык.

Тюменская область, географически, Западно-Сибирская низменность, одни болота. Только по берегам речек растут деревья, вот по этим контурам и ориентируешься.

И кругом один снег, сколько глазу видно. Солнце, снег блестит, отражает свои лучи в блистер.

В Надым летим солнце мне в блистер, когда обратно, тоже мне. В марте месяце лицо загорело, как будто с юга.

Валера говорит, если какой борт увидишь, говори. Это я потом понял, что на случай опасного сближения.

А, я то «зоркий сокол», вон вертолет. А этот вертолет за 30 км, размером с комара.

При такой ясной погоде и отличной видимости, вдаль смотришь и такое впечатление, что область Тюменская, как улей. Здесь взлетает, там садится.

А «матка» одна, Нефть и Газ.

Вот и Надым. Пока Валера в город по своим делам, я в штурманской, обратный расчет Н-юг — КС-5 — Н-юг, время в пути 3 часа 40 минут. Вот и дневная саннорма, 7 часов. КС-5 (компрессорная станция), южнее Нефтеюганска, на трассе газопровода Уренгой-Помары-Ужгород.

Командир вернулся. Ознакомились с метеопрогнозом, прошли штурманский контроль, приняли решение на вылет.

Все! От винта! Полетели!

Сургут и Нефтеюганск прошли траверзом, произвели посадку на КС-5, площадка размером 10^*10. Высадили пассажиров и груз. Курс на Н-юг.

Да, с непривычки тяжело, пришел домой. Мама не горюй, голова, жопа, ноги-все в куче. А утром опять в плане, и по тому же маршруту. Да, человек такая свинья, ко всему привыкает. Вот и я привык!

И, вот так практически весь месяц, командир взлетает, садится. А я пилотирую в горизонтальном полете и одновременно веду ориентировку.

У Валеры вышел второй пилот с больничного и меня перевели в другой экипаж.

На этот раз в экипаж, где командиром был Телегин Владимир Кузьмич, а бортмеханик Носов Федор.

В составе этого экипажа я пролетал более двух лет.

И вот с Кузьмичом я впитал в себя уроки профессионального мастерства. Как надо умело летать в производственных полетах и чувствовать вертолет на ответственных этапах полета, особенно, как взлет и посадка.

А он это умел и отлично выполнял. Это и есть профессионализм летного дела. Придет время, и я покажу ему, на что его ученик способен.

Мы и сами с усами!

Моя первая базировка (это когда ты улетаешь на полмесяца и живешь на оперативной точке), населенный пункт Мушкины, в дальнейшем переименован в п.г.т. Пойковский.

По обоим берегам реки Обь, все населенные пункты названы по фамилиям переселенцев, раскулаченных Советской властью и сосланных в места не столь отдаленные под названием СИБИРЬ (Мушкины, Лемпины, Лямины, Сытомины, Селияровы) и т. д.

На оперативной точке вертолет обслуживают авиатехники прилетевшие вместе с нами, это не на базе, где им надо обслужить с утра несколько вертолетов. А здесь не торопясь, обстоятельно подготовили вертолет к вылету, выпустили в полет и пошли дальше давить подушку. Точно зная, что до обеда мы не прилетим.

Заправки топлива хватало на 3.30 полета. После обеда еще 3.30 и все дневная санитарная норма 7 часов.

Командир произвел взлет и полетели развозить работников по ЗУ (замерительная установка). А эти ЗУшки расположены друг от друга максимум 10 километров. И вот так, прыг-скок, с одной на другую.

Проще бы было, если можно выполнять подлетом. Так ведь нет, согласно РЛЭ, взлет, первый разворот на высоте 100 метров, пока взлетал вот уже следующая ЗУ.

И опять контрольный заход, полет по кругу и посадка… А этих ЗУ 21 штука, за день голова кругом. Первые дни, где какая находится, просто все как в тумане.

Посадки Кузьмич выполнял просто филигранно. С высоты 30 метров заход на несколько повышенной скорости, далее увеличение тангажа и соразмерное взятие рычага шаг-газ, тем самым гасит поступательную и вертикальную скорость и на высоте 3 метров создает посадочное положение вертолета и уже более интенсивно берет шаг-газ и вертолет ложится на «воздушную подушку» прямо на площадке.

Вот это и есть летное мастерство и чутье, тем местом, на котором сидишь.

На тот момент Кузьмич уже был матерым пилотом, отлетав уже лет 12, как у нас любя, таких опытных пилотов, с уважением говорили «старый».

И вот сделав несколько взлетов и посадок по ЗУ, этот «старый» говорит, «держи управление».

Да,» Еперный» бабай! И вот тут то и начались трудовые будни аэрофлота.

Взлет, посадка, взлет, посадка… и этих взлетов и посадок за день приходилось делать около 40, было ограничение не более 40, в равнинной и холмистой местности.

Вот уж где довелось мне, в самом начале моей летной деятельности пооттачивать взлет и посадку. А, что, я только был рад этому! За время этой базировки, я взлетов и посадок сделал намного больше, чем за весь процесс обучения.

И понятное дело, как командир заходит на посадку, так и ты стараешься его копировать.

С высоты 30 метров заход на несколько повышенной скорости.

Далее увеличение тангажа и соразмерное взятие рычага шаг-газ, тем самым гасишь поступательную и вертикальную скорость.

На высоте 5–3 метра создаешь посадочное положение вертолета и уже более интенсивно берешь шаг-газ.

И, «Уух» вертолет ложиться на «воздушную подушку».

Неоднократно видел, как Кузьмич, на завершающем этапе брался за управление, но не вмешивался в сам процесс.

Вывод для себя делал, значит получается. И так же вывод сделал для себя, Савин делай все это, но чуть, чуть раньше.

Не дергай Кузьмича!

Береги его нервную систему!

Апрель месяц. Опять базировка, и все тоже Мушкино, все те же ЗУ. Я их уже наизусть выучил, где какая и уже сам мог выстроить порядок высадки работников, не нарезая лишних кругов.

Об экономии летного времени, тогда и речи никакой не было, но как то правильней и рациональней нужно выстраивать работу.

Сколько налетали, столько «заказчик» и подпишет в заявках на полет, только работу надо выполнить.

Нефть и газ! Вот, что было в приоритете, качать и добывать!

Конечно, не вся наша работа заключалась по облету ЗУ. А то сложилось наверно такое впечатление, утром развезли вахту, вечером собрали. Между развозом и сбором вахты нужно обеспечить ЗУ дизтопливом для бесперебойной работы этого комплекса, замерительных установок.

Емкости с дизтопливом доставлялись на внешней подвеске. Это особый вид полетов и допуск на этот вид работ в то время получал не каждый командир ВС.

Телегин на то время, как один из самых опытных пилотов в отряде, имел все допуска ко всем видам работ.

Конец ознакомительного фрагмента.