Великая экономическая капитуляция XXI века. В соавторстве с Яной Янкович, TeleTrade

Владимир Рожанковский

Это моя вторая книга цикла анализа развития мирового финансового кризиса, положившего своё начало с дефолта ипотечных бумаг в США и падения бывшего крупнейшего инвестиционного банка Lehman Brothers. Здесь мы анализируем стратегические ошибки, допущенные странами BRICS – в частности, Россией и Китаем. Следующая книга – «This World is Built on Lies» – написана на английском языке, посвящена идеям формирования альтернативного Всемирного правительства, основанного на современных технологиях.

Ямайская система

В 1972 г. двадцать наиболее развитых стран некоммунистического блока сформировали так называемую Группу двадцати, которая должна была обсудить и наметить пути реформирования мировой финансовой системы в условиях явного краха принципов, заложенных в основу Бреттон-Вудса. Группа признала, что фактически сложилась новая мировая система формирования валютных курсов, которая получила название «система плавающих регулируемых валютных курсов». Задачей Группы стала выработка правил поведения государств и их центральных банков в новых условиях. Поэтому было предложено:

1) принять правила, регулирующие проведение интервенций центральными банками на валютном рынке, в целях недопущения конкурентных интервенций. т. е. искусственных изменений валютного курса в экономических интересах страны — эмитента данной валюты;

2) принять декларацию, в которой крупнейшие страны — члены МВФ брали на себя обязанность не вводить какие-либо ограничения на международные платежи и торговлю без одобрения МВФ.

Это было необходимо для недопущения возврата к практике торговых войн и барьеров. Кроме того, определялся новый механизм расчета специальных прав заимствования (Special Drawing Rights, СДР, — искусственная валютная единица МВФ, которая распределяется между странами-членами в соответствии с их квотами и которая может быть использована для приобретения иностранной валюты, предоставления займов и осуществления платежей между странами — членами МВФ). Если изначально стоимость СДР выражалась в долларах и равнялась одному доллару США, то теперь предлагалось вычислять стоимость СДР на основании средневзвешенной стоимости корзины из основных 16 валют. В 1981 г. количество валют, на основании которых вычисляют стоимость СДР, было уменьшено до пяти, после введения евро состав валютной корзины был опять изменен, но принцип вычисления на основании корзины валют остался неизменен.

В итоге 8 января 1976 г. на заседании министров финансов стран — членов МВФ в г. Кингстоне (Ямайка) было принято новое соглашение об устройстве международной валютной системы, которое имело вид поправок к уставу МВФ. Начиная с этого момента официально было разрешено «свободное плавание валют»; МВФ было предписано усилить контроль за состоянием мировой экономики, начали предприниматься шаги по уменьшению роли золота как мирового средства платежа.

Страны — члены МВФ отказались от установления официальной цены на золото и стали покупать и продавать его только по рыночной цене. Были отменены обязательные расчеты в золоте с МВФ. Одна шестая доли взносов в МВФ стран-участников в виде золота (на тот момент около 25 млн тройских унций) была возвращена этим странам и заменена на взнос в национальной валюте. Еще одна шестая часть была продана с аукционов, и средства поступили в специальный фонд помощи слаборазвитым странам. Кроме того, разбогатевшие на резком росте потребления нефти в 1970-х гг. страны — экспортеры нефти (The Organization of the Petroleum Exporting Countries, ОПЕК) согласились увеличить свои квоты в МВФ. Новая система организации мирового валютного рынка получила название Ямайской системы, или системы плавающих, регулируемых валютных курсов.

Необходимо заметить, что все важные решения в МВФ принимаются квалифицированным большинством голосов в 85%. При этом голоса распределены в соответствии с квотой той или иной страны (т. е. более мощные в экономическом плане государства имеют больше голосов). Поэтому на протяжении всего времени существования фонда США в нем играли главную роль, и ни одно решение не могло быть принято без одобрения США. На 2006 г. Соединенные Штаты имели 17,06% голосов, что позволяло им в случае необходимости блокировать любые действия МВФ. У России — 2,74%.

Таким образом, 8 января 1976 г. можно считать датой рождения современного мирового валютного рынка или рынка FOREX (Foreign Exchange, FX). Ввиду того что ограничения на изменения курсов валют были сняты, курс валюты стал высокодоходным финансовым инструментом, т. е. цена одной валюты по отношению к другой получила возможность изменяться, а это открыло широкие возможности для проведения спекулятивных сделок.

Встречи «Большой Двадцатки» в Давосе

Надо заметить, что первые пост-кризисные встречи «Большой Двадцатки» (G20) стали крайне разочаровывающими с точки зрения отсутствия олицетворения вектора перемен в международной финансово-экономической сфере, о которых, между прочим, первыми заговорили именно Штаты («bad bank», пресловутый закон Додда-Франка, идеи Базеля III и т.д.). С подачи «дирижёров» главные темы обсуждений ловко уводились от разговоров об истоках кризиса и способах его совместного преодоления к точечным упрёкам — например, в адрес Китая. К примеру, Китаю предъявлялись претензии в несбалансированной экономике, слишком сильно направленной на потребительские рынки США и Европы. Бывший министр финансов США Тимоти Гайтнер в этой связи разработал даже свой фирменный рефрен «Китаю-де срочно нужно укреплять курс юаня!» К чему это должно было привести, и действительно ли американская экономика была готова к удорожанию китайского импорта, нигде и никем толком не разъяснялось.

Встреча Тимоти Гайтнера, Хиллари Клинтон и китайского вице-премьера Ван Кишана в Пекине во время конференции по стратегическому и экономическому диалогу в 2010 г.

Даже понимая, что страны БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай, а позднее, после вхождения в Союз ЮАР, — БРИКС) в силу отсутствия необходимого опыта и международного авторитета имели призрачные шансы на изменение финансовой архитектуры мира, один лишь пример — провал справедливого перераспределения квот в МВФ, о котором речь шла выше, — говорит о редкостном слабоволии и нескоординированности участников Группы. Для того, чтобы реформа Фонда наконец была утверждена, потребовалось 5 долгих лет: предложения были кое-как сформулированы в 2010 году, а вступили в силу они — с существенными и невыгодными для инициаторов поправками — лишь в конце 2015 года. С одной стороны, увеличение «уставного капитала» Фонда всё же было принято. Суммарные страновые квоты 188 членов МВФ возросли с 238,5 млрд до 477 млрд SDR (специальные права заимствования — расчетная единица фонда), или в эквиваленте с $329 млрд до $659 млрд. Тем не менее, Китай, который де-факто стал третьим крупнейшим кредитором МВФ и на этом основании просил для себя увеличения своей голосующей доли до 6%, в итоге вынужден был довольствоваться мизерными 3,72% — меньше, чем у Франции с её 4,93%. Квота России после повышения практически не изменилась и составила 2,73% (было 2,71%). Суммарно на страны БРИКС после «реформы квот» пришлось 14,7% голосов (было 14,18%). Иначе как провалом экономической дипломатии назвать это трудно!

В моём интервью для «Эксперт-ТВ» 25 сентября 2009 года я обозначил главные провалы в позициях развивающихся стран, которые, в конечном счёте стоили им полной потери перспектив, явным образом открывшихся в связи с кризисом Бреттон-Вудской модели мироустройства. Во-первых, страны БРИКС не смогли чётко сформулировать свои претензии в отношении виновников мирового финансового кризиса и предложить конкретные механизмы своего участия по его преодолению. Во-вторых, представители этих стран неоднократно позволяли менять повестку дня обсуждавшихся вопросов, что в конечном итоге резко снизило ценз и практическую значимость этих, поначалу казавшихся эпохальными, пост-кризисных международных встреч на высшем уровне.

В итоге, по состоянию на середину 2016 года мы имеем то, что имеем: и ФРС, и (особенно) европейские финансовые регуляторы признают, что проблема «Too Big To Fail» («слишком крупных системообразующих компаний, которые не могут подвергнуться банкротству без последствий для всей экономики в целом») так и не решена. То есть, по сути, если в мировой экономике разразится системный кризис наподобие того, который случился в 2008-м, то стабилизировать системно значимые компании и банки, как и прежде, будет государство — т.е. американские налогоплательщики. Думаю, что осознание и признание этого факта — более серьёзное свидетельство фиаско пост-кризисной монетарной доктрины США, чем любые косвенные статистические свидетельства вроде низкой динамики роста ВВП или стагнации потребительского спроса. Кто-то тут же возразит, что-де экономическая ситуация в США была и остаётся намного лучше, чем в большинстве других частей света, но финансовая система США — это барометр состояния мировой экономики (время от времени выходящий из строя и выдающий неверные цифры) — а посему с неё и спрос — гораздо выше, чем с остальных! Всё закономерно и справедливо.