Меня убил Панчо Вилья

Владимир Плешаков

В своих рассказах автор прихотливо смешивает сатирический реализм с интеллектуальным мифом, фантастические обстоятельства с почти пародийной стилизацией, не знает удержу в выборе мест действия и эпох и всякий раз удивляет читателя непредсказуемым финалом, который, по словам автора, и для него всегда полная неожиданность.

Комильфо

Не знаю, как закончить этот рассказ. Кручу и так и эдак, все выходит чепуха какая-то. То поучительность банальнейшая, то абсурд, всю историю превращающий в обычную хохму, то вообще пустышка, ни о чем.

Сюжет и без того незамысловатый. Действие происходит в 70-х годах прошлого века во французской провинции и представляет собой парафраз «Мещанина во дворянстве». Некий обыватель по имени Ги, владелец мясной лавчонки, внезапно получает в наследство недвижимость. Да не дом, не квартиру, а целый замок! Может и не самый крупный из замков, однако ж вполне себе пристойный: с башнями и крепостным рвом, с многочисленными залами и анфиладами. К замку прилагаются окрестные луга, рощи, речка, пруд и даже небольшая деревенька, прилепившаяся к крепостным стенам. Да, еще и дворянский титул. Как бы отмененный, несуществующий, а все ж.

Жители деревеньки, конечно, по наследству новому владельцу не передаются, но земли их принадлежат-таки хозяину замка, сдаются им в аренду, и, стало быть, все же находятся в его распоряжении и под его покровительством. Так лавочник Ги становится сюзереном. Сказано хоть и с иронией, но от истины недалеко.

Рассказ, вообще говоря, юмористический. Если б он был написан в те годы, когда происходит действие, да еще и в той самой стране, то французы вполне могли бы его экранизировать. Скажем, Клод Зиди мог бы быть режиссером, а главную роль, то есть бывшего лавочника Ги, сыграл бы сам Пьер Ришар, например. Почему бы и нет? Хотя, для этого персонажа у Ришара слишком аристократическая внешность. Как бы он ни пытался в молодости изображать простака, а дворянские гены давали о себе знать: и в профиле и в осанке. А герой рассказа ни в коей мере не должен походить на представителя голубых кровей. Такой типичный провинциальный мясник. Неотесанный, мало образованный, без всякого понятия о манерах. И все же, раз наследственный замок достался именно ему, значит, должен в нем быть врожденный аристократизм, пусть и в ничтожной степени. Он и сам не подозревал об этом. Говорил как простолюдин, ел как простолюдин, жил как простолюдин. А тут — замок.

И бывший лавочник Ги обнаружил в себе… нет, не дворянские привычки, а для начала — комплекс неполноценности. Жил как-то он до пятидесяти лет без этого комплекса, считая себя вполне достойным гражданином, нормальным обывателем, обычным французом. И вдруг почувствовал себя не в своей тарелке. Да и немудрено это. Особенно, когда перед тобой на столе красного дерева дворецкий расставляет шесть тарелок нежнейшего фарфора, а к ним кладет пять комплектов столовых приборов искристого голубоватого серебра, а чуть дальше в два ряда выстраиваются восемь различных фужеров, рюмок и других сосудов, которые вчера еще Ги назвал бы все одним словом «стакан», а сегодня выясняется, что у каждого есть свое название и свое предназначение, и выпить шампанское вот из этого бокала считается настоящим грехом и преступлением. Да как же тут не почувствовать себя чурбаном!

Можно было бы конечно не обращать внимания на все эти условности и сказать себе и слугам (а их в замке насчитывалось что-то около сорока человек!): я тут хозяин, и жить буду так, как мне хочется. Плевал я на ваши фужеры, буду пить, что хочу, и из чего мне заблагорассудится. Но мясник Ги был простолюдином, как говорится «с начинкой». В рыхлом теле недалекого с виду обывателя скрывался, как выяснилось, потенциальный аристократ. Маленький, невзрачно-буроватый листочек на крохотной, едва заметной веточке, кривом сучке, торчащем где-то в складке массивного, пышного, импозантного генеалогического древа. Дальний отпрыск славного рода, так и проживший бы в своей комнатке над мясной лавкой, он никогда бы не узнал, что способен стать другим, прожить совсем иную судьбу. Но вместе с наследственным замком бедняга Ги получил и бремя ответственности. Ведь права и обязанности всегда идут рука об руку, и кто не понимает этого, никогда не станет истинным избранником судьбы.

Дальше в рассказе забавно описываются разные курьезные ситуации, в которых оказывается незадачливый Ги по причине своей неосведомленности об этикете и манерах, приличествующих владельцу замка и носителю древней фамилии. Он то и дело попадает впросак, вызывая недоумение одних слуг, неуважение других и раздражение третьих. Череда этих конфузов и приводит к возникновению тягостного комплекса неполноценности у бывшего лавочника. Он то впадает в депрессию и решает никогда не выходить из своей комнаты, то в гневе крушит фамильный фарфор, а затем плачет на плече дворецкого, раскаиваясь в содеянном. И наконец, не в силах больше тащить непосильную ношу, решается на бегство, временное, конечно. Ги «берет отпуск» и уезжает в свой родной городок, где все ему знакомо и привычно.

Он бродит по любимым улочкам, встречается в кофейне со старыми приятелями, заходит в мясную лавочку, когда-то принадлежавшую ему, и даже предлагает новому владельцу немного помочь. Но и сидя за уличным столиком, и греясь на мосту в лучах привычного солнышка, и слушая знакомые с детства хриплые удары ратушных часов, Ги вдруг понимает, что прошлое минуло безвозвратно. И он уже не тот. Замок изменил его. Не может он теперь беспечно бродить по городку и кормить голубей на площади так, будто не ждут его сорок слуг. Нужно заготавливать дрова на зиму, принимать решение о ремонте западной башни, судиться насчет заречного луга. Но не только заботы манят его обратно в замок. Обедая в заведении, где долгие годы он был завсегдатаем, Ги с удивлением обнаруживает, что хозяин привычно ставит на столик глиняную кружку для вина, а не соответствующий напитку стеклянный фужер. Раньше Ги этого и не замечал, а теперь вдруг простецкая кружка показалась ему неудобной, неприятной. Бывший мясник разрывается между двумя противоположными чувствами: ему и хочется вернуться, чтобы продолжить уже необратимо начавшееся превращение в аристократа, и неуютно от того, что превращение это будет мучительным, долгим, полным обидных ошибок.

Любой отпуск имеет конец, и Ги пора ехать на север, в свое вновь обретенное родовое гнездо. Скоротать вечер он решает в местном крошечном кинотеатре. Дают комедию «Комильфо». Фильм рассказывает о жизни английского высшего общества Вообще-то это пародия, центральные роли в фильме исполняет комедийная четверка, группа актеров-музыкантов, вроде знаменитой «Ле Шарло». Помните «Новобранцы идут на войну» или «Четверо против кардинала»? Вот такие же комики изображают британских джентльменов в фильме, который смотрит Ги. Немногочисленные зрители хихикают, а ему не смешно. Новоиспеченный дворянин с интересом наблюдает, как персонажи едят, как приподымают шляпу при встрече с другими джентльменами, как обращаются к слугам. Ему не до шуток, поскольку объем знаний и навыков, которыми предстоит овладеть начинающему аристократу, настолько велик, что подавляет Ги, снова ввергая его в депрессию.

В таком подавленном настроении он и едет в свой новый дом. Но утром в его голову приходит блистательная мысль: он наймет учителей! Не нужно стыдиться своего невежества, нужно просто учиться. И учиться у лучших. Вроде тех четырех англичан, за которыми вчера он наблюдал на киноэкране. Насколько отточены их манеры! Как изыскано они пользуются столовыми приборами, как непринужденно играют в гольф и скачут верхом! Ги и невдомек, что в комедийном фильме четверка комиков изображает британцев с пародийным гротеском, намеренно сгущая краски и доводя манеры до абсурда. Да и то, что они на самом деле французы, он по простоте душевной не понимает. Четверка отвязных рокеров-хиппи не самые лучшие кандидаты на роль преподавателей манер, но Ги уже дает распоряжение камердинеру разыскать их и договориться об условиях. Не быстро, но он уже привыкает к новой роли владельца замка и владельца огромного состояния, который может позволить себе такие капризы. И камердинер разыскивает четверку актеров.

Их зовут, как ни нарочито это звучит, Жан, Жак, Жюль и Жиль. Камердинер Ги встречается с ними в Париже. Четверка еще не достигла пика своей славы, это впереди, и у них пока даже нет своего агента. Так что, переговоры ведет Жан, остальные присутствуют тут же, но стараются помалкивать — такова их договоренность, чтобы избежать нелепых споров в присутствии посторонних. Поначалу у Жана складывается ощущение, что речь идет о некой антрепризе: нужно сыграть вживую персонажей из фильма «Комильфо» в интерьерах настоящего замка. Но камердинер убеждает его, что дело несколько серьезней. Не стоит разочаровывать заказчика и сообщать, что они обычные рядовые французы из низов. Роль британцев из высшего общества предстоит играть круглосуточно, не выходя из образа ни на миг. В этом суть контракта, в этом его сложность, но в этом же и причина высокой оплаты. Насколько высокой? Вот, это уже деловой разговор.

Жан берет паузу, предлагая продолжить переговоры на следующий день. Ему нужно посоветоваться с товарищами, ведь на самом деле, хоть он и является лидером в группе, но не формальным. И все решения принимаются коллегиально, демократическим путем — то есть, после яростных споров, иногда доходящих до драки. Так и на этот раз. Стоит камердинеру покинуть «офис» четверки, который на самом деле является конторой брата Жиля, вспыхивает дискуссия. Жак заявляет, что предложение бредовое, какой-то свихнувшийся от навалившегося на него богатства придурок сам не знает, чего хочет, и он, Жак, не собирается быть игрушкой в руках разбалованного несметными деньгами нувориша. Жюль считает, что стоит согласиться, взять гонорар, а затем вволю подурачиться в замке, потешаясь над хозяином. И пусть попробует вернуть свои деньги! Жилю вся эта затея представляется бестолковой тратой времени, он предпочел бы отправиться на гастроли по побережью, как они и планировали. Жан настаивает, что это хороший шанс пополнить бюджет группы за короткий срок и без особого труда. За такие деньжищи им нужно гастролировать год, а то и полтора, давая по пять концертов в день. А сумасшедший баронет, или кто он там, предлагает ту же сумму за месячный контракт!

Деньги есть деньги, это аргумент посильнее пистолета. И вволю покричав друг на друга, помахав кулаками, четверка решает, что согласиться стоит, но при условии, что гонорар будет еще увеличен, а договор тщательно прописан, чтобы им не пришлось потом выполнять какие-нибудь уж совсем непотребные капризы владельца замка. Утром Жан озвучивает камердинеру Ги условия группы, и тот моментально соглашается. И черновик контракта у него уже готов, можно ознакомиться тут же. Четверка снова берет паузу, чтобы внимательно изучить бумаги. В качестве консультанта они привлекают брата Жиля, имеющего некоторый опыт предпринимательства. Они вносят мелкие правки, в целом принимая условия соглашения. И на следующий день договор подписывается. Камердинер возвращается в замок и сообщает хозяину об успешности миссии. Четверка преподавателей манер, англичан с французскими именами должна прибыть через пару дней.

Ги нервно ожидает их приезда, слишком много поставлено на карту: и его репутация, и душевный комфорт, и будущее в стенах замка. Наконец, они приезжают.

Автомобиль встречает четверку на вокзале, и чопорный шофер доставляет их в замок. Жан, Жак, Жюль и Жиль соревнуются с водителем в чопорности. Они одеты в дорожное платье, в руках саквояжи и трости, на головах цилиндры. Хипповские джинсы и ленточки в волосах, яркие майки и нарочито рваные кеды — все это оставлено в Париже. В замок въезжают четыре настоящих английских лорда.

Дальше я планировал развивать события в комическом, прежде всего, направлении. Ведь предлагаемые обстоятельства этому способствуют. Четверо фальшивых преподавателей сначала берутся за дело с энтузиазмом — серьезный гонорар надо и отрабатывать качественно. Но в процессе обучения простака Ги великосветским манерам они немного перегибают палку. Например, если он не угадает, из какого бокала нужно пить определенный напиток, то не получает питья вовсе. То же самое со столовыми приборами — Ги частенько остается голодным. Через пару дней его застукали посреди ночи на кухне, поедающего остатки бекона руками.

Или верховая езда. Чтобы лучше научиться понимать лошадей, Ги должен по указанию своих наставников стать настоящим конюхом: мыть, кормить лошадей, и даже ночевать на конюшне, в то время как они сами жуируют в замке.

Ги хотел бы научиться и классическим танцам. Намечается проблема. На самом деле никто из преподавателей танцевать не умеет. Вот и начинают они импровизировать, обучая своего работодателя диковинным движениям — в расчете на то, что никогда не окажутся вместе с ним на балу, и их обман вскроется слишком поздно. Так и разучивает новоиспеченный дворянин странные несуществующие танцы. В кино это бы очень смешно смотрелось.

Но, увы, с самого начала с персонажами все пошло как-то не так, не по моему плану. Жаку, несмотря на его врожденное чувство юмора, вся эта ситуация почему-то не казалась забавной. Ги его явно раздражал, даже порой бесил. Дело в том — я этого не знал, когда затевал историю — что у Жака на самом деле аристократические корни. И хоть он никогда об этом никому из товарищей не говорил, это предмет его постоянных душевных переживаний. За внешностью комика скрывается убежденный элитарист, считающий потомственную аристократию носителем определенной миссии и страдающий от того, что история Франции сложилась именно таким образом, что в ней в отличие от той же Британии, титулы не имеют никакого реального значения. Оттого-то выскочка Ги вызывает в нем озлобленность, и его шутки по отношению к нанимателю зачастую выходят за грань безобидных розыгрышей.

Жюль получает откровенное удовольствие от пребывания в замке и пользуется предоставленными благами на полную катушку. Особенно он налегает на сокровища винного погреба. Порой начинает прикладываться к рюмке с самого утра, что потом сказывается на манере и содержании его уроков. Конечно, изобретаемые им ритуалы и обряды выглядят забавно, но товарищам кажется, что он чересчур рискует, вместо реально существующих правил хорошего тона предлагая Ги совсем уж вычурные выдумки.

Жиль — полная противоположность Жака. Он из низов и горд этим. Он ненавидит все эти условности и напыщенные манеры. Фильм «Комильфо» Жиль воспринимал именно как бунт, как вызов всему этому высшему свету с их устаревшим карнавальным кодексом поведения. И если поначалу Жиль старается сдерживать себя, то со временем его начинает все больше и больше тяготить необходимость всерьез изображать то, что он так презирает. Он уже готов расторгнуть контракт, несмотря на огромные штрафные санкции, упомянутые в нем. Все-таки сказалась их юридическая неопытность, и четверка, несмотря на помощь более опытного родственника, прозевала в договоре пункты об их финансовой ответственности в случае досрочного расторжения контракта. Так что, работа должна быть продолжена и закончена.

Жан это понимает лучше других. Он видит, как бесится Жак, корчится Жиль, бесчинствует Жюль, старается их уговорить, обуздать, убедить. Лишь его стараниями работа продолжается. Но и с ним случается непредвиденное. Женщина! Жан влюбляется в одну из служанок, да так, что забывает обо всем. И уже товарищи должны приводить его в чувство, когда он после бессонной ночи не является к завтраку или в самый неподходящий момент решает прогуляться по окрестностям в компании своей избранницы. Жан охладевает к их общей миссии, полностью переключившись на свой роман.

Все трещит по швам, и поскольку я планировал совсем другое развитие событий, то совершенно не представляю, как все эти разнонаправленные векторы соединить вместе, куда вырулить сюжет.

Рассматривал я, например, такой ход. Уставшие — каждый по своим причинам — четверо учителей выпрашивают себе выходной. Под вымышленным предлогом. Ну, скажем, они обязаны быть на ежегодном балу у испанского посла. Ги с легкостью отпускает их, поскольку и сам невероятно устал от непрерывного напряжения. Четверка решает провести этот день неподалеку — в близлежащем городке есть небольшой кабачок, где можно потанцевать с девчонками, выпить, оттянуться на славу. Но та же самая идея приходит в голову Ги, он тоже отправляется в это заведение — и с той же целью: расслабиться, что называется, расстегнуть жилет.

Он приезжает чуть позже своих учителей, когда те уже успели изрядно набраться, и застает их в самом непотребном виде. Они едят руками, бросаются едой, курят травку, при этом одеты с ужасающим — на взгляд настоящего аристократа — вкусом. Да еще и дергаются под кошмарную новомодную музыку! Ги шокирован. А хозяева заведения, тем временем, узнав в четверке заезжих незнакомцев популярную в некоторых кругах группу, предлагают им подняться на сцену и сыграть что-нибудь из своего репертуара. Для провинциального кабачка это хороший шанс. А музыкантам, соскучившимся по своему любимому занятию — отличный отдых.

Но тут они замечают Ги. Необходимо объясниться. Врать дальше бесполезно, поскольку хозяева кабачка уже успели похвастаться местному аристократу, что за гости заехали в их заведение. Он знает теперь, кто они такие. Камердинеру, который привез Ги на вечеринку в качестве шофера и доверенного лица, отпираться тоже бессмысленно. Словом, обман разоблачен. Четверка понимает, что они лишились работы, а может даже и останутся должны немалую сумму. Тут уж отказываться от выступления совсем некстати. И они поднимаются на сцену.

Ну, и происходит обычное киношное чудо. Музыка группы оказывается настолько хороша, что Ги буквально замирает в дверях, собравшись было уходить. Он возвращается, привлеченный текстами новой песни. Жан поет о том, как важно быть собой, а не изображать кого-то, о том, как трудно найти самого себя в привычных правилах и навязанных стереотипах. Ги присаживается. Следующая песня о чудаковатом парне, который влюбился в вечно занятую девушку, которую нещадно эксплуатирует ее патрон, так что у парочки совсем нет времени, чтобы побыть вдвоем. Публика хохочет и повторяет смешные слова припева вместе с музыкантами. Ги ловит себя на том, что тоже подпевает.

А теперь танцы! Парни на сцене входят в раж и начинают исполнять свои самые энергичные песни, под которые не усидишь на месте. Все пускаются в пляс. Девушки наперебой приглашают Ги. И даже его камердинер не остается в стороне. Общее веселье, триумф настоящего искусства, побеждающего все и примиряющего всех.

Напоследок музыканты заводят совсем новую, только что написанную шуточную песню, о том, как хорошо быть бароном. Да только вот беда, я не барон и никогда им не стану. Даже несмотря на то, что получил этот титул по наследству. Ги хохочет над словами громче всех.

Такой вот хэппи энд. Ура, я справился!

Осталось добавить пару слов. Спустя некоторое время ушлый камердинер уговаривает своего шефа финансировать съемки фильма с участием комик-группы по сценарию, им самим, камердинером, написанному. А в основе сюжета — реальная история Ги и его контракта с четверкой артистов. Фильм называется «Комильфо-2», он имеет успех в прокате, Жан, Жак, Жюль и Жиль становятся еще популярнее, к ним приходит настоящая слава. За десяток лет они снимаются еще в нескольких комедиях: «Четыре Робинзона», «Самозванцы во дворце», «Два Шерлока и два Ватсона», «Новые приключения самозванцев».

Фильм о незадачливом аристократе еще много лет демонстрируется на экранах страны. В каком-нибудь крошечном и почти пустом кинозале провинциального городка можно разглядеть в полумраке одинокую фигуру. Этот человек приходит практически на каждый сеанс «Комильфо-2». Денег у него нет, и билетер пускает его из жалости. Видно, что для этого бродяги кинокомедия, возможно, единственное из доступных развлечений. Который бы раз он ни смотрел фильм, всегда искренне хохочет, а в конце пускает слезу. Имени его билетер не знает. А зовут его, между тем, Ги. Тот самый Ги. Который, в отличие от моего рассказа и сюжета фильма, на самом деле, в реальности, в тот памятный вечер, когда неожиданно встретил в загородном кабачке своих фальшивых учителей, расстроился и разозлился так, что тут же расторг контракт и выгнал из замка самозванцев. После продолжительной тяжбы ему даже удалось получить с них компенсацию.

Впрочем, Ги это уже мало интересовало. Он чувствовал себя к тому времени не столько оскорбленным и униженным, сколько опустошенным и разочарованным. Не зная других способов заполнить образовавшуюся в душе пустоту, Ги начал прикладываться к бутылке. Да так старательно, что знаменитый погребок был в рекордные сроки опустошен. А вскоре, благодаря губительной страсти, финансовое положение незадачливого аристократа пришло в полное расстройство. Замок и земли были заложены, перезаложены, взысканы судом, Ги лишился дома, слуг, положения, а впоследствии — и остатков богатства. Он пытался устроиться на работу в мясную лавку, памятуя свой прошлый опыт. Но кому нужен сильно пьющий мясник? Так он опустился и окончательно превратился в запойного бродягу. Ни Жан, ни Жак, ни Жюль с Жилем никогда об этом не узнали.

Не могу сделать выбор между этими двумя финалами. Не оставляет ощущение надуманности обоих. Возможен ли третий вариант? Комический вариант столь же сусален, сколь и нереален. Трагический чересчур отдает «критическим реализмом». Кроме этих двух полярных жанров существует ведь некая нейтральная середина? Как правило, именно она оказывается наиболее близка к реальности.

Реальность же такова, что Жак еще в молодости, вскоре после описанных событий скончался от внезапной и неизлечимой болезни. Жюль погиб в автокатастрофе на пике карьеры. Группа распалась, но Жан и Жиль до сих пор пожинают плоды былой популярности: получают отчисления от своих стареньких песен и фильмов, встречаются с фанатами, устраивают творческие вечера. Облысевший Жан делает это редко, с неохотой отвлекаясь от своих пятерых внуков, с которыми он старается проводить как можно больше времени в стенах и окрестностях старинного замка, приобретенного им когда-то на аукционе. А располневший Жиль получает искреннее удовольствие от общения с фанатами, среди которых, кстати, много и молодежи. Для холостяка и волокиты Жиля всегда есть некоторый шанс на романтическое приключение. А о судьбе Ги, реального, а не вымышленного Ги, мне, увы, ничего не известно.