Пильпанг

Владимир Петровский

Пильпанг – это некий мир, с которым наша реальность соединена через виртуальное пространство. Однажды, в результате небрежности, происходит контакт двух миров, что может привести к межпространственному катаклизму. Роман-фантасмагория, захватывающее приключение, написан в необычной, местами в гротескной, фарсовой манере.

11

А настоящий Умрихин шел на четвереньках по мокрой серой траве. Встать на ноги мешала тяжелая одежда и огромный тесак на толстом ремне, перекинутый через плечо. Избавиться от тесака он не решался, одежда же, хоть и промокла, была его единственной одеждой.

Теперь он с радостью продавал бы бюстгальтеры, не помышляя ни о чем другом, если бы можно было таким путем вернуть внезапно утраченные комфорт и безопасность. Постепенно восстановив память, Умрихин ужаснулся. Какой-то страшного вида призрак напал на него в постели, завладел женой, а самого Умрихина вытеснил сюда. В том, что это дело рук призрака, он не сомневался. Видел, как все было. И даже поначалу здесь сознавал себя каким-то Торпином. Но потом вспомнил, кто он.

В тумане, окружавшем его со всех сторон, раздавались время от времени нечеловеческие крики и рев. Несколько раз уже Умрихин предполагал, что умер и находится в аду. Однако небольшая надежда тлела в нем, мешая окончательно поверить в ужасное. Например, в аду, по его представлениям, должен быть огонь. Здесь же сырость и вода. Правда, если вспомнить Данте… Но Дантовский ад — все же произведение художественное, успокаивал себя Умрихин. А тут — вот оно, вокруг. Реально. Возможно, все-таки не ад. Хотя, думал Умрихин, если не ад… то что же тогда? Почему-то другая перспектива не казалась ему реально возможной.

Ко всему вдобавок вокруг него все время плавала, то ныряя, то вновь всплывая на поверхность, Светлана. Этого он вообще понять не мог, однако это так и было. Словно помимо поля здесь еще была и вода. Только видел он ее как бы внутри себя. Один раз он спросил Светлану, что это значит, и та ответила, что она русалка. Больше он вопросов ей не задавал и вообще думать на эту тему отказывался. Просто вот нет ничего такого, и все тут. Будто не замечает. Но она все плавала и плавала, мешая думать.

Продолжалось это бесконечно долго, а закончилось вдруг. Умрихин увидел перед собой чьи-то ноги. Поднял голову. В мокрой траве стоял огромный человек в коричневом плаще и бесформенной шляпе. Он возвышался над Умрихиным как гора. Подняв руку, произнес:

— Идём.

Умрихин никуда не шел, однако же оказался в светлой комнате с длинным столом посередине. За столом сидел бородатый человек и ел из миски вареную картошку. В дверь заглядывал белый козел с длинной шерстью, тоже что-то быстро пережевывая. А у стола протирал полотенцем тарелки человек неприметной внешности, в рыжей потертой безрукавке.

— Ну как? — спросил он.

Умрихин не знал, что на это ответить, и потому молчал. Человек усмехнулся.

— Того, кто вас привел, зовут Кадарпин. Это вот Пинпин. — Он показал рукой на козла, и в глазах у того Умрихин прочитал вдруг глубочайшее презрение к себе, отчего смутился, хотя не в его положении было беспокоиться о такой ерунде, как мнение какого-то козла. — А это…

Человек в безрукавке показал было на бородача за столом, но, поколебавшись, махнул рукой: не так важно.

— Ну вот, в общих чертах я представился. А вы?..

И человек стал ждать, чем ответит Умрихин.

— Я… Умрихин, — сказал тот хрипловато, отвыкнув уже разговаривать. Перед его глазами мельтешила Светлана, и он махнул рукой, пытаясь загнать ее себе за спину, чтоб не мешала.

Человек в безрукавке кивнул удовлетворенно, словно получил важное сообщение.

— Очень хорошо, — сказал он с чувством. — Это очень хорошо, что вы — это вы. В таком случае, я — это я. А вот это — тоже я.

И он показал на бородача, который исподлобья поглядывал на Умрихина, продолжая жевать плотно набитым ртом.

— Видите ли, — заговорил он снова, когда Умрихин, слегка одуревший от всего увиденного, загнал-таки расшалившуюся супругу себе за плечи и мог слушать дальше. — Если бы вы представились сейчас Торпином, это означало бы очень серьезный пространственный конфликт. Но раз вы вполне себя сознаете, то дело поправимо. Вполне поправимо.

— А… вот она, — Умрихин показал пальцем на вновь мелькнувшую с легким смехом перед его глазами Светлану. — Это что?

— Ну вы же сами на ней женились, — серьезно ответил человек в безрукавке. — Да она нисколько вам и не мешает, не считая баловства. Русалка, что с нее взять… С женщиной было бы труднее.

Он положил в стопку вытертых тарелок последнюю, кинул сверху полотенце и направился к двери, словно бы вдруг забыв о существовании Умрихина. Тот взволновался.

— Уважаемый! — крикнул он вслед этому неприметному человеку, который явно был здесь хозяином. — Уважаемый!.. А как же я?..

— А что вы? — спокойно переспросил тот, подойдя к приоткрытой двери, из которой с выражением бесконечной преданности в глазах смотрел на него непрерывно жующий белый козел. — Сейчас мы тут поправим кое-что… Ну, займет это некоторое время. Но вас-то волновать ничто не должно. Для вас все кончено. Вас мы сейчас по синусоиде сплавим — и порядок.

— Как это «по синусоиде»?.. Куда сплавите?.. — похолодел Умрихин.

В нем шевельнулось смутное воспоминание, наполовину стертое обилием новых впечатлений.

— Ну… по синусоиде времени. По дуге. Не слышали разве?.. Вот вы здесь, и вот уже там. Заново и начнете.

— Но я не хочу!.. — воскликнул Умрихин, полный ужасных предчувствий. — Что же это все такое-то?

— Как «что»? — вежливо спросил человек в безрукавке. — На вас напал беглый пин. Такое возможно где угодно.

— Пин? — переспросил Умрихин дрогнувшим голосом. — А почему… на меня?..

— Ну это уж я не знаю, — просто ответил человек. — Не все ведь в нашей воле. Пин — существо простое, умом не страдает. Он сразу чувствует, что можно, что нельзя… То и делает. Вот на вас можно было напасть, он и напал. Заслужили вы чем-то его внимание. Да и так ли это важно вам сейчас?.. Важнее решить, что дальше делать. Ведь вы же, в некотором роде… уже не там.

Человек в безрукавке неопределенно показал куда-то пальцем и подождал, как среагирует на это Умрихин, но тот только глотнул сухим горлом.

— Тогда… если вы мне доверяете, конечно… — продолжил он. — Думаю, доверяете. Выхода другого у вас нет… Так вот, должен правду вам сказать. Немного изменится судьба ваша.

Умрихин похолодел еще больше, почти до тошноты. Ему стало страшно, словно приблизилось в этот миг нечто невыразимо потустороннее. Что вытерпеть человеку почти невозможно.

— Так это… что же?.. — прохрипел он, словно удушаемый. — Значит, это… ад?

— Ад? — удивился человек в безрукавке и огляделся. — Ну… не знаю. Что уж вам непременно в ад-то хочется?.. Считайте как хотите, впрочем. Дело деликатное, тут я вам не советчик. Это, вообще-то, лаз. Дыра такая межпространственная. Без нее никак не пройдешь, конца-края не будет, далеко слишком. По дуге времени тоже, знаете, свои неудобства есть… А тут раз — и готово. Ведь лучше же так, верно?

Слова не получились, поэтому Умрихин булькнул горлом и кивнул.

— Ну, папа-мама у вас те же будут, без них вам собой не стать, — продолжил хозяин, подождав немного. — Но вот эта фамилия, она не совсем ваша, нет. Папашу-то Панюрин звали. Это уж они там накрутили, понимаете… Поссорились не вовремя, и пошло-поехало. Ей бы с трамвая тогда спрыгнуть, самое удобное, это все бы и решило разом. Ну да теперь попробуем поправить дело… Тогда уж вы со своим родным папой детство проведете, все как полагается. И дальше от вас зависит… Что сможете, то получите. С образованием высшим, правда, трудней теперь будет. Зато спорт, друзья веселые… ну, выпить любят, но так нету же идеальных людей, верно?.. И характер ваш не такой занудный станет. Характер-то ведь от папаши.

Человек в безрукавке, исподтишка, но внимательно наблюдавший во время своей речи за Умрихиным, уже еле державшимся на ногах от ужаса и не понимавшим ничего ни про трамвай, ни про родителей, усмехнулся.

— Да вы не заходитесь так-то уж. Я еще немножко скажу, и ладно. Фамилия ваша, значит, будет Панюрин, как вы поняли. Повеселей немножко звучит, чем теперешняя, согласитесь. Вам же лучше… Да, а русалочка ваша снова вас изловить постарается, нравитесь вы ей, несмотря ни на что. Уж постарайтесь ее узнать там, с другой не спутайте. Ну… вот. Не переживайте, перемены-то небольшие. Других и не так еще крутило. И вот еще что. Все это вот, — он показал взглядом вокруг, — даром не проходит. Связь с Пильпангом останется. Особенно… как это по-вашему?.. семьдесят?.. нет, восемьдесят. Восемьдесят какой-то год вашего календаря. Вот тогда.

Он усмехнулся, помолчав.

— И как вы эти годы запоминаете?.. Цифрами, да еще по порядку. Ну да дело ваше… Так вот, это время соответствует тому, когда пин к вам впервые проник. Может и вас немножко тогда поволновать, потрясти. Ну да если все гладко пройдет, то и ничего.

— А… если не гладко? — пересохшим горлом спросил все-таки Умрихин. — Опасно это?..

Человек в безрукавке подумал и ответил буднично:

— Всякое может случиться. Так ведь кто за вас жить-то станет? Вот сами и живите. Все удовольствие в неизвестности. Да и что вам сейчас-то уж о безопасности говорить. Смешно даже. На себя посмотрите… Да. Что еще такого важного?.. Мамаша ваша станет-таки Умрихиной, а вы нет. У нее вторым мужем будет ваш отчим теперешний. Это фундамент. Ну, а остальное — мелочи. Сами собой подтянутся. Ну вот… Теперь что надо знать, вы знаете. И все так и будет.

— И что, все запомнить надо?.. — спросил совершенно растерянный от обилия пугающих сведений Умрихин.

— Ничего не надо. Все уже, считайте, есть. Раз попали в переплет, так примите и последствия… Это ведь не я вам накрутил. Я только рассказал, что вижу.

Тут человек в безрукавке улыбнулся, поднял приветственно руку и вышел из комнаты.