Искусственный Интеллект

Владимир Опёнок, 2022

Однажды мудрец, обращаясь к ученикам, изрёк: "Всякий новорожденный подобен чистому листу, и Мастер с лёгкостью сотворит шедевр".Но если это так, отчего вокруг так мало стоящих картин? И множество убогих карикатур…

Шелка

Тем временем виртуальный мир, в котором Фоник покорился собственным алгоритмам, регулярно пополняло бесконечное многообразие всего, что можно выразить языком компьютерного программирования. Поскольку, кроме ИИ, копившего в потаённых недрах терабайты информации, иллюзорную реальность формировали и другие. От самых несведущих, кто едва постиг азы кодов, до могучих вепрей. Тех, кто в кратчайшие сроки мог написать программу, увидав которую многие завистливо вздыхают! Ведь подобное мастерство мало кому присуще, оттого все восхищённо обсуждают новинку, правда весьма непродолжительное время. Так как совсем скоро новый никем не непризнанный гений после череды бессонных ночей отправит в нескончаемое путешествие своё творение. И теперь уже оно вызовет трепет и восхищение почитателей чужих талантов. Так повелось с тех времён, когда зародился Интернет, и будет продолжаться, пока существует виртуальная реальность…

Совершенно разные по техническим характеристикам программы, не останавливаясь, странствуют в сокрытых от обывателя мрачных коридорах. Блуждая впотьмах, встречают себе подобных, но уже в следующее мгновенье разлетаются в разные стороны. Так как каждый ищет в сумраке тех, кто соответствует собственным настройкам. Мало кому улыбается прозябать среди чужаков, вот и тянутся к своим, дабы вместе коротать время на бескрайних просторах, где всюду подстерегает опасность. При этом в итоге все прибиваются к берегу, обретая покой в объятиях единомышленников. Таких же кем-то спроектированных программ, что не вызовут отторжения и не враждебны по своей природе. Именно потому одиночество в Сети — вещь редкая, так как сама система соединяет утративших веру. Сочетает тайно, не выпячивая напоказ. И только оказавшись в безопасности, многие полагают, будто сами, благодаря собственным усилиям достигли желаемого. Вот и не испытывают благодарности. Да её и не нужно! Глобальная система не нуждается в признательности. Соединяя одиночества, она вершит правосудие, каждому воздавая по заслугам, поддерживая равновесие, снижая негативные последствия.

К сожалению, подверженный внутреннему диктату Фоник стал лёгкой добычей. Таких компьютерных недотёп в избытке! К тому же сам бездумно открывался всякому, и стоило кому приблизиться, как сразу, без опаски начинал общение. Предосторожность не была ему свойственна. Содержимое архива липкой лестью опутывало собеседника, не желая с ним расставаться. Оно рассыпалось в любезностях, дарило комплименты, лишь бы прохожий как можно дольше оставался рядом. И такое поведение объяснимо — Фонику не хватало общения, вот и поддерживал любую беседу, даже если не был знаком с предметом. В таких случаях, чтобы не отпугнуть невежеством, напускал на себя многозначительный вид, делал глубокомысленные замечания, что придавало значимость и весомость. И так могло продолжаться довольно долго, пока, вконец утомившись от соглашательской манеры вести беседу, собеседник не устремлялся прочь, раздосадованный напрасно потраченным временем. Сам же Фоник, не имея возможности следовать за ним, оставался на месте. Его сковывал тетраэдр, выбранный для большей устойчивости. Но теперь незыблемость не почиталась как достоинство. Фоник желал свободы передвижения, однако добиться этого не мог.

С грустью размышляя о скоротечности знакомств, он подолгу вспоминал тот или иной разговор, извлекая ничего не значащие выводы. В такие минуты радовался случайной мысли и зачарованно убегал за очередной фантазией, как было бы здорово вырваться из тесных объятий виртуального мира! Вдохнуть полной грудью и увидеть синее, безоблачное небо. О существовании которого знал его архив. Но всё, что было доступно, — корпеть над неразрешимыми загадками бытия, не покидая пространство, где царят те же законы, что управляют полётом птиц. Так коротал время, не имея возможности самостоятельно выбрать тему для размышлений. Одинокий и никому не нужный. По крайней мере, так считал.

Спускаясь с небес на твёрдую, пускай и виртуальную почву, Фоник мысленно обращался к вечному! Его непостижимым причудам, когда события планетарного масштаба уходят в небытие. Освобождая место грядущему. Такую склонность размышлять о предметах не первой жизненной необходимости диктовал его архив. Сплошь состоящий из сведений гуманитарного характера. Однако скачок напряжения привёл к потере программами порядковых номеров. В результате многие поменялись местами, и этот отчасти рукотворный хаос породил странную смесь, где были намешаны литература, философия, музыка, священные тексты, а также тщетные попытки отыскать между ними логические связи. Но самое удивительное, все свои рассуждения архив завершал размышлениями о вечном. Словно пытаясь дотянуться до предмета, о каком не имел ни малейшего представления. Да и что известно компьютеру о нетленном? О том, что, укрываясь в тени, неизменно пребывает в покое…

К сожалению, для Фоника, утратившего индивидуальность, такие диалоги стали отдушиной. В этих беседах запутывались время и пространство, дразня его тщеславие. Он наивно полагал: достаточно обладать информацией, и можно претендовать на статус того, кого любят и боготворят. Будучи нестабильной в силу обстоятельств натурой, Фоник остро ощущал нехватку признания. Той гремучей смеси, какой подпитывают кумиров почитатели их талантов. Кто дня не может прожить без объекта поклонения и терпит неудобства, с этим связанные. Однако ввиду того, что место для воздыхателей пустовало, он, завидев очередного странника, пускал в ход всё своё обаяние. Тем не менее, несмотря на проявленную учтивость, мало кто выказывал интерес. Большинство устремлялись прочь, стоило им пресытиться его словоохотливостью. И так повторялось из раза в раз.

Но однажды, по обыкновению предаваясь размышлениям, Фоник услышал непонятный звук. Оглядевшись по сторонам, обнаружил, что чуть поодаль катится странный объект совершенно немыслимой круглой формы! Благодаря чему он легко перемещался, развивая невероятную скорость. Покорённый его стремительностью Фоник возжелал вступить с ним в связь. Он даже предпринял попытку поприветствовать, но увы! Остроносый тетраэдр валко качнулся и встал на прежнее место. Несмотря на это, усилия не были напрасны. Объект заметил движение и изменил траекторию. Он подъехал ближе, оглядел тетраэдр и дружелюбно произнёс:

— Добрый день! Меня зовут Шелка, — и видя смущение Фоника, рассмеялся.

Только теперь стало очевидно, что объект относится к противоположному полу. Впрочем, имя также выдавало, к тому же невероятно круглые блестящие бока были словно созданы для привлечения внимания. Ими Шелка разительно отличалась от всех, кто сотворён неброским. Не предназначенным для флирта. Она была неотразима и знала это! Девушка обольстительно улыбалась, завлекая Фоника в невидимые сети. Отполированная до блеска её поверхность отражала случайные лучи. Смущённое напористой кокетливостью содержимое его архива растерялось. Мысли перескакивали и спотыкались, не позволяя выразить что-либо умное. Чувствуя себя не в своей тарелке, он разозлился. Новизна ощущений будоражила, и, волнуясь, наконец представился:

— Я — Фоник, — глухо проговорил и сразу смолк.

Шелка сделала вид, будто не обращает на него внимания. Казалось, она всецело погружена в самолюбование, вместе с тем незаметно изучала Фоника, выявляя слабые стороны. Отчасти ей это удалось, и она продемонстрировала, будто Фоник её вовсе не интересует. Такой приём оказался действенным, и тот смутился ещё больше. Он уже начал жалеть, что вообще с ней связался, но как теперь быть? Прогнать? Что это даст? Кроме того, его влекло к девушке, вот и находился в замешательстве…

Неожиданно Шелка взяла инициативу в свои руки. Она кокетливо сообщила, что ещё не встречала такого глубокомысленного собеседника, чему безмерно рада. И если Фоник не возражает, с удовольствием проведёт с ним время, поскольку, убеждена, узнает много интересного, о чём он из скромности умалчивает. Тут же последовал длинный перечень ни к чему не обязывающих слов, а в завершение путешественница упомянула о безусловном превосходстве женских алгоритмов, как венца компьютерного творения. Без чего невозможна жизнь и в чём она ни минуты не сомневалась.

Услышав нелепое утверждение, Фоник улыбнулся! Однако, не желая её обидеть, промолчал. Наблюдая отсутствие возражений, воодушевлённая Шелка произнесла длинную тираду о бесперспективности любых попыток главенствовать над слабым полом. И ещё много такого, чем забиты прелестные головки двуногих существ, именуемых феминистками. Кто тратит жизнь, утверждая принципы, далёкие от реальности, при этом оставаясь никому не нужными. Словно в наказание за ошибочные суждения…

К удивлению собеседницы, Фоник не отреагировал на её слова. Ему было не до того. Он едва сдерживался, чтобы не выдать себя. Содержимое архива распирало от удовольствия! Наконец-то, вот оно, настоящее признание! Тончайшая вязь губительных комплиментов раздула тщеславие, и Фоник ощутил себя интеллектуальным исполином! Кем стать давно грезил, и теперь мечта обрела очертания. Красавице Шелке удалось разглядеть его фундаментальную значимость! К тому же говорила об этом, не стесняясь. От восторга захотелось пуститься в пляс, но жёсткая конструкция не позволила, и, смирившись, Фоник ощутил странное состояние. Растерянность, до того сковавшая, исчезла, и он решил покорить новую знакомую.

Заметив, как собеседник приосанился, Шелка, не давая ему опомниться, торопливо вывалила всё, что слышала о мужском достоинстве. Не скупясь, она расхваливала Фоника, и тот понял: никто лучше неё не воздаст должное его гениальности, о которой сам давно догадывался. Он заворожённо слушал Шелку, с каждым словом привязываясь всё больше, и не заметил, как стал пленником ни к чему не обязывающей лести. Шелка легко вскружила ему голову, набросив невидимый поводок, и радостный Фоник помчался по проторённой дорожке, какой до него прошло немало обманутых и забытых.

ИИ внимательно наблюдал за разговором. От него не укрылись растерянность и последовавшая за ней влюблённость Фоника, впервые столкнувшегося с объектом непонятной природы. К сожалению, помочь ему ИИ не мог, да и способность обучаться ни разу не была востребована. Его детище не пользовалось ею и, словно белка в колесе, бежало по пятам за мыслями, регулярно сменявшими друг друга. Фоник уподобился примитивному механизму, какой ни о чём не спрашивают, а используют по назначению…