Осколки

Владимир Невский

Из разбитой в осколки жизни, можно собрать цветную мозаику калейдоскопа. Каждый осколок в нём – кусочек счастья, любви, разочарования. Но даже склеенные осколки продолжают царапать сердце. В сборник вошли четыре небольшие повести. О любви, о дружбе, о вечных ценностях.

Рыжая ворона

Вся наша жизнь ажурно сплетена совпадениями. Порой фантастическими, не поддающимися здравому смыслу и объяснению, и потому заставляющими нас верить во что-то сверхъестественное и мистическое.

А порой — это простые, бытовые стечения обстоятельств, которые мы даже и не замечаем, не задумываемся о них. И несут они то толику трагедии, то йоту комедии, то просто без начинки, так — пустышки.

И это всё жизнь.

Алексей Воронин с раннего детства стал жертвой комично сложившихся факторов, которые и подарили ему второе имя. Изначально все просто дразнили его «рыжим», что неудивительно, если брать в расчёт цвет его огненных волос. Потом как-то переключились на фамилию, и стал Алёша «вороной». Годы шли. И сверстники стали замечать, что Лёшка выделялся и характером, и поведением из однородной массы деревенских пацанов. Рыбалкой он совсем не интересовался, на местном заросшем стадионе не гонял кожаную сферу, не бегал в ремонтные мастерские, чтобы покрутиться среди тракторов и автомашин. Воронин любил читать. Читать! Деревенские мальчишки, где каждый второй «сорвиголова» и книга — понятия почти не совместимые. Парадокс. Книги, по мнению друзей, ничему хорошему его не учили. Кошек он не мучил, собак не травил, девчонок за косички не дёргал, заступаясь за них перед друзьями. Учителей уважительно назвал по имени-отчеству, пренебрегая кличками. По чужим садам не лазил, а если случайно, за компанию участвовал в этих пиратских набегах, то потом честно признавался и искренне просил прощение.

Тема урока по русскому языку «фразеологизмы и идиомы» окончательно определила пожизненное прозвище Алексея. Правда «белая ворона» приняла свой природный окрас. И если у всех мальчишек были короткие клички, то Алексея называли всегда полным именем, с равной долей сарказма и уважения одновременно, — Рыжая Ворона.

* * *

Влажный ветер с речки приносил долгожданную прохладу. По пути он наполнялся ароматами старого барского сада, богатого на плодоносные деревья, кустарники и ягоды. Воздух был насыщен букетом ароматов, отчего голова немного кружилась, глаза закрывались, и чувство блаженства накрывало пеленой.

Но Алексею было не до отдыха. Раз наметил до вечера переколоть все берёзовые чурбаки, то, будь здоров, держи слово. Да и физический труд приносил только удовольствие. Лёгкая усталость разливалась по телу, обостряя чувства молодости, здоровья и гордости. Он словно видел себя со стороны. В одних шортах, сланцах и рукавицах, которые только подчёркивали загорелое, мускулистое тело со всеми бицепсами, трицепсами и «кубиками». В городе, где обучался в институте на экономическом факультете, он с ребятами единомышленниками вёл здоровый образ жизни. По вечерам они ходили в местный клуб «Атлант», где «таскали железо», по утрам совершали обязательные многокилометровые пробежки по парку «Дружба», а по выходным устраивали либо пешие, либо велосипедные походы за город. Но их связывало не только это увлечение, все ребята любили слушать рок-музыку. Магнитофон сопровождал их везде, наполняя антураж тяжёлой музыкой и словами, от которых так и веяло свободой, переменами, бунтарством.

И когда Воронин, полностью сменивший имидж, появился в деревне, то буквально шокировал всё местное население. Никто ещё из парней до этих пор не отращивал волосы ниже плеч, не прокалывал ухо, не одевался во всё кожаное с многочисленными металлическими заклёпками и цепочками. Одним махом он нарушил все консервативные устои деревни, давая нескончаемые поводы для разговоров, сплетен, обсуждений.

Мать ничего вразумительного сказать так и не смогла, а отец только слабо, чуточку обречённо, махнул рукой, чувствуя сердцем, что сын уже вырос, окреп и просто не позволит отцу всыпать ремня. «Перебесится, перемелется, жизнь смахнёт всю мишуру».

— Ну, здравствуй, — раздался за его спиной густой, сочный бас.

Алексей обернулся.

— Здравствуйте.

Перед ним стоял сам Шаронов. Парторг местной организации. Первый человек на деревне. И власть неограниченная, и царь самодержавный, и бог всемогущий.

— Ну-ка, ну-ка, покажись, — он сложил свои пухленькие короткие ручки на большом круглом животе и, прищурив масляные глазки, внимательно оглядел Алексея. — Молодец! — сарказм просто плавал на поверхности. Смачно чмокнул языком. — Значит, и до нашей глубинки докатилась зараза загнивающего капитализма. Плохо, что в твоём лице, Воронин. Серьга, патлы, металлические браслеты с шипами! Тьфу! Стыдно должно быть, товарищ Воронин. Комсомолец, как-никак.

— Одно другому не мешает, — попытался оправдаться Воронин. Он всегда чувствовал дискомфорт при общении с этим важным человеком. Да и не только он. Даже старики, прошедшие годы войны, годы лишения, голода и холода терялись в разговоре с ним. Шаронов словно имел какую-то телепатическую власть, невиданную силу, с помощью которой спокойно подавлял в собеседнике волю и спокойно манипулировал его действиями.

— Молод еще! — вот и сейчас в голосе стали появляться металлические нотки, от которых по спине пробежал неприятный холодок. — Не дальновиден. Многое не понимаешь, а спорить норовишь.

У Алексея как-то непроизвольно опустилась голова. Боялся даже взглянуть на парторга.

— Отец-то дома? — сбавил обороты Шаронов.

— Дома. Проходите.

Иван Петрович громко хмыкнул и направился к крыльцу.

«Сейчас отцу мозги промоет. Потом отец на мне зло сорвёт, — грустно вздохнул Алексей. — Серёжку и браслет снять не долго. Не в этом суть. Вот волосы жалко. — Он тряхнул золотой гривой и еще раз безутешно вздохнул. — И как только у такого бессердечного человека родилась такая прекрасная дочь».

И мысли его переключились на Лидочку Шаронову.

* * *

Если и существуют эталоны женской красоты и привлекательности, то Лидочка Шаронова подходила по всем параметрам на все сто, а то и на двести процентов. Очаровательная, милая девушка, с правильными чертами лица, серыми, как ртуть, глазами, пушистыми ресничками, родинкой над пухлыми губами. Точёная фигура только приумножала эстетическое наслаждение. Старшее поколение не могло налюбоваться, ровесницы, кто тайно, кто открыто завидовали ей. А уж парни, все без исключения, хотя бы раз, хотя бы на мгновение, мысленно рисовали свидание с Лидой. Однако, дожив до девятнадцати неполных лет, Лида так и не осчастливила ни одного односельчанина. Довольствовалась повышенным вниманием, романтическими посланиями в почтовом ящике, букетами цветов ранним утром на крыльце. Воспитанная на пуританских жизненных принципах матери, на рыцарских романах, на поэзии серебряного века, Лида не видела в своём окружении достойного кандидата на спутника жизни. Молодые односельчане все, за очень редким исключением, ну никак не дотягивали до идеала. Выпускники районного ПТУ с незавидными рабочими и бесперспективными профессиями трудились в местном совхозе трактористами, водителями, электриками и слесарями. Свободное время убивали футболом на школьном стадионе или рыбалкой. В городе, где Лида училась в институте, постигая педагогику, она также не могла найти подходящего парня. Кто и подходил под её запросы, те, увы, были уже заняты и ревностно охранялись своими вторыми половинками.

Но….

Как часто этот сочинительный противительный союз русского языка играет судьбоносную роль в жизни. Гораздо больше, чем стечение обстоятельств, чем его величество случай.

Год выдался урожайным. И жары не было аномальной, и дожди шли вовремя. Совхозу не хватало ни людей, ни техники, чтобы убрать богатый урожай. На помощь приехала командировочная бригада механизаторов и водителей. И был среди них Константин. Мужество и обаяние в одном флаконе. Позитивный парнишка с постоянным весёлым настроением, с тонким чувством юмора. Он красиво говорил и прекрасно пел под гитару. Он виртуозно сорил комплиментами, от которых девичьи сердца просто замирали от восторга. В его компании забывалось всё на свете: и детские мечты о рыцарях, и подростковые грёзы об идеале, и даже строгие наставления матери о чести, достоинстве, гордости.

Только время было безжалостно. Закончилась битва за урожай. Опустели поля, наступила тишина, и август шагнул навстречу осени. Уехали командировочные, уехал и Константин. Не оставил ни точного адреса, ни номера телефона, подтверждая слова своей любимой песни: «Мой адрес не дом, и не улица, мой адрес — Советский Союз». Даже не было прощального свидания с клятвами писать, не забывать, с планами на новые встречи. Просто одним прекрасным утром бригада как-то буднично, почти по-английски, покинула село.

Как будто и не было. Да вот только «интересное положение» Лиды говорило обратное.

* * *

— Какой позор! Какой позор! — неустанно повторяла Ирина Анатольевна, хаотично шагая по комнате и без всякой театральщины заламывая руки.

Её муж, Иван Петрович, сидел в кресле, понурив голову. Известие о беременности единственной, горячо любимой доченьки-лапочки сломило его. Он и прежде в быту не имел ни единого шанса реализовать сильный характер и волю. Супруга подавляла любое проявление этих качеств своим напором, своим властным нравом. Это он на работе, на политической стезе, демонстрировал жёсткость, нередко переходящую в жестокость, выплёскивая энергию лидера, а дома — плотно сидел «под каблучком», преданно смотрел жене в глаза, выполняя любые прихоти и желания. Однако Ирина сейчас сама находилась в плачевном состоянии, вмиг утратив уверенность и стойкость.

Конец ознакомительного фрагмента.