Падение белого аиста (Звёзды со вкусом красной икры-II)

Владимир Михайлович Марченко, 2020

После истории с независимым журналистским расследованием Толя Клименков оказывается в опале. Он не может вырваться из омута депрессии, но неожиданно получает необычное предложение – поучаствовать в парламентских выборах в качестве «подсадной утки». За это ему обещают солидное вознаграждение. Штатная избирательная кампания проходит одновременно с угрозой иностранной интервенции. Удастся ли циничному белорусскому копирайтеру осуществить задуманное, а именно – провести финальный выборный марафон по своему сценарию? Политическая повесть затрагивает современное внешнее и внутреннее состояние белорусского общества, особенности проведения избирательных кампаний и отношение к происходящему со стороны разных людей. Содержит нецензурную брань.

Формирование положительного образа

Самое страшное с утра — это не отсутствие воспоминаний об окончании вечера. Самое страшное — это открывать с утра оппозиционные сайты. Едва я смачиваю горло холодненькой «Боржоми», как тут же бегу в туалет и попутно открываю оппоСМИ в наиболее подходящем для них месте. Начинаю с тех, что полегче.

К моему искреннему удивлению, первые два «центристких» сайта вообще ничего не упоминают о кандидате Клименкове. «Мягкая сила России», «Тюмень усиливает давление», «МИД жёстко ответил Восточному Тургистану». Открываю ресурсы пожёстче. О, ну пожалуйста:

«Ещё один провластный «кандидат» «выдвинут» белорусско-китайским заводом «Трансельмаш».

В статье по традиции призывают бойкотировать выборы и не поддаваться на агитацию властей. Другие порталы высказываются в том же духе. Я покидаю обитель мысли и следую на кухню. Пока вода кипятится в чайнике, я успеваю получить с десяток сообщений от Марины. Оказывается, группы «ВКонтакте» и Facebook под меня уже созданы, а в Инстаграм я должен добавлять фотки на свою страничку. Какие фотки? Для этого мне нужно сходить на первую фотосессию, вначале в фотозону «Трансельмаша», потом в музейную зону расположенного в нашем избирательном округе музея метрополитена и сфоткаться с парой-тройкой подставных бабушек и студентов. На заводе мне нужно быть через час.

Я вздыхаю и закрываю мессенджер. Беззаботную жизнь подставного кандидата в депутаты я представлял несколько по-иному. Марина скидывает пост в духе «Ох, ребятки, ну вот и начались кандидатские будни. Сегодня куча дел. Только вперёд!». Я спрашиваю, что за практикантка с факультета веб-журналистики это писала. Марина велит мне заткнуться и немедленно приступить к формированию позитивного имиджа. Просит воткнуть пока утреннюю фотку поприличнее. Я фотографирую лежащие на столике наручные часы Андрея (одни из), свой ультрабук с коллекцией отпечатков пальцев на крышке и Настин галстук эпохи группы «Тату». Сфоткать своё красное и заплывшее лицо я просто не в силах.

Наша журналистика и особенно блогосфера по-прежнему находятся в состоянии полей после уборки. То есть они пусты, бескрайни в своей низкоуровневости и воняют навозом. У нас нужно всем нравиться, даже если ты всех ненавидишь. Нет, не ненавидишь, а в соответствии с ментальным кодом белоруса просто плюешь. Но ты просто обязан писать интересные и итеративные посты, желательно компилирующие максимум лайков и особенно комментариев. Ты вроде как должен брезгливо миновать хайповые темы, но в то же время немножечко хайповать. Вроде как быть беспристрастным и одновременно ставить в знак солидарности бело-красно-белое знамя или другое разноцветное полотнище. Быть немного выше толпы и в то же время вздымать в первых рядах над оголённой грудью красное протестное знамя.

Теперь мне впервые в жизни предстояло перебороть внутреннее наплевательское отношение, которое было вполне к лицу штатному писаке с хипстерского «Меридиана», в угоду кандидатской благосклонности. Ничего сложнее в моей жизни раньше не было и я уже в сотый раз пожалел, что ввязался в политический забег загнанных лошадей. Я, конечно, человек добрый, по отношению к действительно несчастным, котятам и старым мобильным телефонам. Но к основной массе электората я добрым быть не собирался. Всё моё существование издревле подчинялось противопоставлению себя массам. В моей любимой интернет-энциклопедии «Луркоморье» есть такой термин «небыдло». Это то же самое быдло, что считает себя умнее других. Так вот это и есть я, вечер в хату. А теперь я вдруг должен стать ходячей улыбкой на тоненьких ножках, сгорбленным автоматом по приёму и обработке претензий и заевшей кассетой однотипных обещаний.

И ещё эти СМИ. «Знамяньюс», не буде помянуто к ужину, было таким типичным «заводским» листком политинформации, хоть и вывешенным на эстонских серверах в Сети. Во-первых, они очень активно (на трёх языках — русском, китайском и английском) освещали новости самого предприятия. Помимо т.н. официального блога пресс-службы, была ещё и закрытая сетевая страничка исключительно для работников предприятия. Во-вторых, они активно рерайтили новости государственных СМИ и сами пытались добывать эксклюзивы. Помимо Миши и Марины в штате числились ещё две журналисточки и SMM-специалист. Последней и поручили в довесок вести страницы «Белого аиста». Разумеется, весь этот журналистский отдел финансировался из бюджета и премировался очень малым процентом от прибыли предприятия. В общем, такое доброе и «независимое» корпоративно-карманное СМИ, отличный карьерный старт для выпускников журфака БГУ и теплоё местечко для всяких маринок и мишенек.

Добрался до завода я позже назначенного времени, чем взбесил Марину. Миша лишь мельком хлопнул меня по плечу и убежал на совещание. Белорусские совещания — это отдельный социологический феномен. Мероприятия, способные длиться по 2-3 часа, и иметь своим итогом вибрирующую пустоту. Всё равно ничего не решается и всё равно никого не наказывают. Красота! Я обожаю совещания. Можно посидеть, покивать, позаписывать что-то с умным видом в блокнот и пойти на обед. А потом ещё полдня всех отгонять, мотивируя отказ от работы необходимостью продумать важные итоги судьбоносного совещания. И потом ещё неделю ничего не делать ровно до следующего собрания.

Меня уже ждут надраенные до режущей глаза чистоты подставные молодые работники завода (а на самом деле модели из Национальной школы красоты), наманикюренный партактив заслуженных сотрудников и аккуратные детки — мальчик в сером костюмчике от «Свитанка» и девочка с бантиками после Tide. Меня подводят к девственной продукции предприятия. Заправляет всем не Марина, а ещё какая-то девочка, и чуть поодаль толпятся мамы детишек. Девочка критически оглядывает меня, наспех влезшего в водолазку и пиджак и по-гусарки смахнувшему щетину со щёк тупой бритвой.

— Грим, — только и произносит она.

Тут же подлетает какое-то невесомое создание и начинает порхать вокруг меня с нежнейшей кисточкой. Создание в модных очках с чёрной оправой, серёжками в виде эйфелевых башенок и вздёрнутыми грудями. Вокруг меня словно поднимается дым опавших надежд.

Начинается съёмка. О, друзья, для малопубличного мужчины вроде меня это настоящая пытка. Вам-то хорошо рассматривать готовые снимки в Инстаграме, но бэкстейдж любой фотосессии — это истинное мучение. Девочка-дитё громко спрашивает у мамы:

— Мама, а почему дядю красят как тётю?

— Дядя просто решил стать политиком, — со вздохом сообщает женщина. Я делаю вид, что ничего не слышу и вглядываюсь в горизонт.

Мне усердно пытаются придать презентабельный вид. Наконец, Марина подгоняет девочку, мол, времени нет, пора фоткать и тут начинается. Стань сюда, а ты, мальчик, вот туда. Да не ты, Толя, а малой. Вы, мисс БГУ-2020, станьте слева от кандидата. Нет, лучше справа. Толя, повернись той частью лица, где меньше родинок. Ты что не знаешь, на какой стороне у тебя их меньше? О, боги! У девочки бантик скособочился, мама, поправьте. Мальчик, перестань ковыряться в носу. Молодые люди, улыбаемся-улыбаемся, не стоим как на линейке! Толя, стань чуть боком. Возьми девочку на руки. Это не она тяжёлая, а ты ослаб. Нет, возьми её на другие руки, так она заслоняет всех. Мальчик, не стой как истукан, улыбайся. Все смотрим чуть в сторону от объектива. Девушка, вы как-то слишком в сторону смотрите. Ах, вы немного косите… Вы тогда нормально смотрите, прямо в объектив. Отлично!

И в таком духе фотосессия растягивается часа на полтора. Меня фотографируют отдельно и в комплекте. С продукцией и графиками. Справа, слева, чуть снизу. Ближе к концу появляется Миша и начинает делать мне ободряющие знаки. Я закатываю глаза, порчу этим невинным движением серию из тринадцати кадров, вызываю гнев девочки-фотографа и слёзы мальчика в костюме от «Свитанка». Я с трудом выдерживаю до конца этой пытки и плюхаюсь в ближайшее кресло, обмахиваясь черновиком своей предвыборной программы. Миша с Мариной бросаются ко мне и буквально выталкивают на улицу.

Ко входу уже подали дежурный Geely со хмурым мужиком в кепке за рулём. В первые секунды я не понимаю, куда меня собираются везти и сквозь внезапно возникший звон в ушах слышу:

— В Музей метрополитена.