Парадокс Вигнера – 2

Владимир Михайлович Жариков

Ночью в квартиру генетика проникает страшное существо, испугавшись, он умирает от инфаркта. В России действует секретная лаборатория по выращиванию киборгов-силанов, куда пригласили на работу врача-реаниматолога и профессора МГУ, проводившего опыты с мистическим пациентом. За исследованиями лаборатории охотится ЦРУ, ему противостоит ФСБ. В XVI веке донские казаки громят войско крымского хана, овладевают крепостью Азов. Эти параллельные линии сюжета переплетаются в самых неожиданных местах.

Операция «Укус каймана дубль»

Начальник отдела специальных операций SAD ЦРУ Стивен Лав, выезжая ежедневно на работу на служебном роскошном «Крайслере», мысленно готовился к началу рабочего дня. Он, потомственный разведчик, как и подавляющая часть американцев, горд за свою страну и убеждён, что укрепляет её величие работой руководимого им отдела. Большинство граждан США считают их самым демократическим государством, а наиболее важными завоеваниями: права человека, свободу слова, вероисповедания, печати, собраний. Каждый американец испытывают чувство гордости, когда звучит государственный гимн США. Самыми любимыми символами называют американский флаг, статую Свободы, Белый Дом, Капитолий и песню «Боже, благослови Америку».

Личный водитель Стивена ежедневно ездил одной и той же дорогой. Покидая виллу шефа, расположенную в пригороде столицы Арлингтон, он выезжал на автотрассу, названную в честь первого президента Джорджа Вашингтона. По этой федеральной дороге устремлялся на юг к штаб-квартире ЦРУ. Проходящая сквозь зеленеющие лесные массивы, трасса радовала глаз. Зелёные густые деревья с обеих сторон трассы создавали впечатление тоннеля, а выложенный природным камнем ограничитель на разделительной полосе, подчёркивал своеобразный дизайн. Когда появлялась прогалина в лесном массиве, закрывающим обзор с двух сторон, Стивен любовался красотами долины реки Потомак, что никогда ему не надоедало. Эта водная артерия Вашингтона образуется при слиянии Южного Потомака и Северного, имеющего начало у так называемого Камня Фэрфакса в Западной Виргинии. Южный же рукав начинается у деревни Хайтаун. После их слияния полноводная река течёт на юго-восток и впадает в Чесапикский залив Атлантического океана.

Название «Потомак» происходит от имени одного из индейских племён, проживавших когда-то на южном берегу реки. Оно означает «торговое место» или «куда приносят дань». Однако сами индейцы называли реку «Cohongarooton», что значит «гусиная река». С ней связана многовековая история индейских племён Северной Америки. Теперь здесь нет прежних хозяев этих земель, они почти полностью истреблены или переселены в резервации Среднего и Дальнего Запада. Такова цена величия США, построенного на геноциде коренных народов Северной Америки.

Колонизация долины реки началась в XVI-м веке испанскими завоевателями. Затем на Потомак пришли англичане, здесь происходили ожесточённые битвы за отделение колоний от Британии, кровавые сражения гражданской войны 1861—1865 годов. Именно по реке Потомак проходила граница Северных и Южных штатов вступивших в схватку в этой единственной войне США на её территории. Американцы гордятся, что за всю историю существования на их земли никогда не ступала нога иностранного солдата, а вражескими взрывами не разрушен ни один дом. Может поэтому они считают свою страну непобедимой и самой главной на планете Земля. Стивен гордился, что он работает в лучшей разведке мира — ЦРУ. Его дед и отец беззаветно посвятили в своё время этому секретному ведомству свой талант, знания и молодость. Стивена в эту цитадель шпионажа приняли по протеже отца, но он нисколько не оправдывался перед совестью по этому поводу.

Огромный комплекс зданий штаб-квартиры ЦРУ был построен в 1961 году в пригороде Вашингтона, называемом Лэнгли. Он сооружён в лесу в десяти милях от столицы, и в этом секретном учреждении работает на величие Америки около двадцати тысяч сотрудников. Лэнгли не отмечен в туристических путеводителях, в этой местности не разрешают фотографировать и производить видеосъёмку. Если посмотреть на комплекс зданий с вертолёта, то увидишь живописную картину. Со всех сторон его окружает виргинский лес, а рядом имеется огромная автостоянка на четыре тысячи мест. Летать над зданиями комплекса тоже нельзя и максимальное приближение к объекту на вертолёте составляет несколько миль. Поэтому, кажется, что секретная цитадель окружена сказочными, разноцветными жучками-автомобилями, скопившимися здесь со всей округе на кусочек мёда.

На автотрассе Джорджа Вашингтона нет дорожных знаков, указывающих направление к штаб-квартире ЦРУ. Все, кто работает в этом ведомстве, без них знают сюда дорогу. А новичку трудно сориентироваться без указателей, к тому же обзор прилегающей территории любой автострады, проходящей в этой местности, закрывают леса с обеих сторон. Дед рассказывал Стивену, что когда сдавали в эксплуатацию весь комплекс, дорожные строители, следуя обычной практике, установили указатели со стрелкой «К ЦРУ». Министр юстиции США и брат президента Роберт Кеннеди, посетивший управление, настолько возмутился этим, что кричал на весь кабинет директора: «Снять указатели немедленно! Секретный объект называется…, тысяча чертей! Скажите спасибо, что я не требую и Вас заодно снять с должности!» Конечно, министр юстиции не мог сместить директора ЦРУ, но рассказать об этом брату-президенту ему не составило бы труда.

От автотрассы Джорджа Вашингтона автомобиль Стивена повернул на шоссе второстепенного значения. Не доезжая около мили до автостоянки ЦРУ, водитель затормозил у контрольно-пропускного пункта, в целях конспирации имеющего маскировку водонапорной башни. К «Крайслеру» подошёл мужчина в штатской одежде, вооружённый автоматом М4А1. Стивен показал ему в окно пропуск-жетон, и охранник вежливо склонив голову, разрешил проезд. Несмотря, что лицо начальника отдела специальных операций SAD ЦРУ было хорошо знакомо охране, те ежедневно требовали предъявления пропуска, строго выполняя служебную инструкцию. Если кто-либо не может предъявить жетон, оставив его в спешке дома, то охрана не пропустит машину на территорию Ленгли, независимо от того, знают ли данного сотрудника ЦРУ в лицо или нет. Ну, а посторонних людей, случайно заблудившихся в этих местах, вежливо просят немедленно покинуть территорию Лэнгли.

Миновав КПП и часть лесного массива, взору открывалось главное здание комплекса, возвышающее над остальными. Это семиэтажное строение из бетона, мрамора и стекла, выглядело вполне современно. Водитель подвёз Стивена к арке у входа в него, высадил шефа и проследовал на автостоянку. Там он, как обычно, дежурит весь рабочий день и по требованию должен подать машину к центральному входу. Сотрудников, не имеющих личного автомобиля, сюда доставляют автобусы популярной в США компании «Синяя борода». Высадив пассажиров, они уезжают, чтобы к концу рабочего дня вновь прибыть и развезти сотрудников обратно по местам их проживания. Для этого компания выделила постоянных водителей автобусов, чтобы часто не оформлять им пропуска-жетоны. В здания ЦРУ они по этим «картонкам» пройти не могут, требуется служебное удостоверение. Такого уровня секретности нет даже в Конгрессе на Капитолийском холме, доступном для туристических экскурсий.

Однако в последнее время в цитадель «незримого фронта» по специальным разрешениям всё же стали пропускать малочисленных посетителей, в основном журналистов СМИ и политиков. Но показать им могут только то, что не относится к тайнам самого ЦРУ и государственным секретам. И первое, что предстаёт вниманию любознательных визитёров — статуя легенды американской разведки Натана Хэйла с петлёй на шее. Он был капитаном Континентальной армии Джорджа Вашингтона, военным шпионом, которого во времена Войны за независимость США англичане захватили в плен и повесили. Где, как не здесь в ЦРУ хранить память о национальном герое, мужественном солдате тайной войны? Он символ величия и самопожертвования американской разведки во все времена.

Стивен невольно вспомнил, когда он молодой выпускник юридического отделения Гарвардского университета, впервые пришёл сюда, чтобы по договорённости отца пройти собеседование. Глядя тогда на статую Хэйла, молодой человек поклялся себе, будет так работать на величие США, чтобы и ему поставили памятник. Молодого Стивена восхищал установленный в вестибюле главного входа барельеф ветерана ЦРУ и 3-го его директора Аллена Даллеса. Книга Почёта и мемориальная доска с множеством звёздочек напротив фамилий, погибших при исполнении долга разведчиков, вызывали гордость за Америку. Многие фамилии отсутствовали, звёздочки до сих пор оставались анонимными в целях сохранения секретности.

Стивена удивляло тогда многое, особенно композиция «Криптос», установленная во дворике ЦРУ. Она представляла собой скульптуру в виде старинного свитка с древними письменами. В большом медном листе высотой четыре метра пробито насквозь более восьмисот латинских символов. Это зашифрованный текст, разгадкой которого до сих пор заняты криптографы ЦРУ, ФБР и аналитики мирового сообщества. Расшифрованы всего лишь первые три секции из имеющихся ста и будущий сотрудник ЦРУ подумал тогда, что ему обязательно улыбнётся удача. Именно он сможет понять со временем, что написано в древнем свитке? На первом этаже главного корпуса имеется портретная галерея всех директоров ЦРУ. Самым первым был контр-адмирал Роско Хиленкотер, назначенный на этот пост президентом Трумэном. Заканчивал галерею портрет Джины Хаспел, первой женщины в должности директора ЦРУ, назначенной президентом Трампом.

Чтобы служить в ЦРУ необязательно быть военным, иметь звание и армейский опыт. Однако подавляющая часть директоров ведомства были адмиралами ВМС, реже удостаивались этой чести генералы сухопутных войск. На главную должность ведомства кандидат назначается президентом с согласия Сената, поэтому такое разнообразие контингента бывших руководителей объясняется в большей степени личными симпатиями высшего должностного лица США. Назначенный таким образом директор уже в соответствии с личными предпочтениями может расставлять своих людей, как военных, так и гражданских на руководящие посты директоратов и офисов ЦРУ. А те уже назначают начальников отделов и служб, руководствуясь рекомендациями, личным опытом и профессионализмом претендентов.

У каждого директора ЦРУ был свой политический почерк, видение событий, способы влияния на эффективность работы разведывательного ведомства. Однако подразделения ЦРУ достаточно самостоятельны и не очень-то подчинены директору в оперативном плане, а координация их работы зачастую формальна. Третьему по счёту директору ЦРУ Аллену Даллесу принадлежит слава основателя цитадели разведки в Лэнгли во времена президентства Эйзенхауэра. Стивен был горд, что его кабинет тоже располагался на седьмом, где когда-то сидел легендарный Аллен, только в противоположном крыле здания. Даллес, руководил американской разведкой при Эйзенхауэре и следующем хозяине Белого дома Кеннеди. В СССР его знали как главу Управления стратегических служб в Европе в годы Второй мировой войны, вступившего в закулисный сговор с Гиммлером для заключения сепаратного мира.

По оценке многих иностранных разведок, Аллен Даллес считался асом шпионажа. Это по его инициативе разведка США создавала в СССР «пятую колонну» для свержения ненавистного американцам режима КПСС. Инструкции по этой операции актуальны до сих пор и частенько идут в ход, когда в Белом доме недовольны политикой России на международной арене. Бюджет США всегда тратил огромные средства на подрыв влияния СССР в мире. А чтобы завербовать какого-нибудь полковника КГБ в агенты ЦРУ, требовалось немало времени и средств, приходилось планировать и проводить длительные многоходовые операции по вербовке. По рассказам деда Стивена, он был одним из лучших вербовщиков в годы «холодной» войны. Дед славился работой своей агентуры во времена Карибского кризиса, когда угроза ядерной катастрофы и третьей мировой войны была абсолютно реальна.

Сегодня задача по вербовке значительно облегчается, у многих генералов ФСБ имеются счета в зарубежных банках на подставные фамилии. Необходимо лишь выяснить, где и сколько, и тогда нужный ЦРУ контрразведчик автоматически попадает «на крючок». Делай с ним, что хочешь, угроза заблокировать счёт, а тем более конфисковать с него деньги действует на генералов безотказно. Российские олигархи и высшие чиновники сами «суют голову в петлю», размещая украденные у собственного народа деньги в оффшорных зонах и зарубежных банках. Они даже не догадываются, что это «мышеловки», из которых выход только через предательство своей Родины. Работают такие ловушки просто, по нужным счетам периодически, а иногда целевым образом возбуждают дела с формулировкой «отмывание грязных денежных средств» или «получение доходов, нажитых незаконным путём». Легко и быстро доказывают их криминальное происхождение и конфискуют в доход банка. Новые русские нувориши почему-то убедили себя в том, что средства, выведенные за рубеж, находятся под защитой мифического закона западной демократии — частная собственность неприкосновенна!

Но когда начинается большая политическая игра или крупная операция спецслужб, всё становится прикосновенным, то есть доступным. Банки, большинство которых принадлежат американцам и их партнёрам без особых проблем дают сведения по любым счетам и бенефициарам. Работникам ЦРУ даже не требуется самим искать спрятанные средства, сообщество банкиров знает всё о каждом держателе счёта. Стивену приходилось руководить несколькими подобными операциями и по его запросу даже швейцарские банки быстро предоставили нужные сведения по движению средств на счётах высоких должностных лиц Правительства России, взятых им в разработку. Теперь лично у Стивена имелся свой «крот», как в ФСБ, так и в Правительстве Российской Федерации.

Поднявшись на седьмой этаж, Стивен проследовал в свой кабинет. Его секретарь-референт, молодая красивая девушка Элизабет была уже на рабочем месте. Поприветствовав шефа, она тут же внесла ему в кабинет кофе и, виляя задом, поставила чашку на стол. Эту блондинку пришлось принять на работу по протеже друга отца, она постоянно отвлекала хозяина кабинета своими не по дресс-коду короткими юбками. Часто строила шефу глазки и, уходя из кабинета, девушка грациозно виляла задом, неожиданно оборачивалась назад, ловя на себе его пристальный похотливый взгляд. Стивен неоднократно предупреждал Элизабет о соблюдении формы одежды и служебного этикета поведения. Он старался сдерживаться и гнать даже помыслы о мимолётном желании прижать к себе её молодое упругое тело. За интимные отношения с сотрудницей его могли вышвырнуть из ЦРУ, и даже связи отца и деда не помогли бы остаться на работе.

Стивен поблагодарил Элизабет за кофе и приказал собрать совещание через полчаса. Девушка улыбнулась в ответ и со словами: «Будет исполнено, сэр!», покинула кабинет. Стивен вскрыл секретную папку с агентурными донесениями, одно из них особо заинтересовало опытного разведчика, и он задумался, прочтя его текст. По выражению лица можно было заметить, что начальник отдела заинтригован и в то же время рассержен полученными сведениями. Просматривая почту, приготовленную Элизабет до его появления, он не мог сосредоточиться и смысл донесения агента с псевдонимом «Кайман», сверлили мозг Стивена. Заведённый им порядок позволял его подчинённым без разрешения входить на совещание, усаживаясь за стол в виде русской буквы «П». Это было удобно, так как начальник отдела мог видеть лица участников совещания по обе стороны от его стола, составляющего верхний элемент буквы «П». Подвешенная к потолку большая плазменная панель монитора позволяла при необходимости демонстрировать видео, слайды и копии документов.

— Доброе утро всем! — приветствовал Стивен сотрудников, — начну совещание с полученной шифровки от нашего московского суперагента Каймана. Она пришла по дипломатическому каналу, что не могло меня не встревожить. Попрошу Вас, Шелдон, как работника, ответственного за получение сведений из Москвы, пояснить этот вопрос.

— Да, сэр, докладываю! — прокашлявшись, ответил невысокий крепыш в сером костюме, — в последнее время русские взяли под контроль весь исходящий интернет-трафик и тщательно его фильтруют. Я распорядился исключить ненужную степень риска и передал Кайману шифровку, чтобы он воспользовался дипломатическим каналом.

— С чем это связано? — спросил Стивен, — мне ничего неизвестно о фактах, которые могли бы насторожить ФСБ.

— Наши аналитики предполагают, что это не связано с перехватом их службами сообщений наших агентов, — пояснил Шелдон, — власти России давно говорят о взятии Интернета под контроль. Это связано в первую очередь с внутренними проблемами, попытками борьбы с возрастающей критикой в адрес Президента и Правительства, а порой грубых оскорблений. Явных признаков, что службы ФСБ перехватили какие-либо сообщения суперагента, не имеется, сэр!

— Странно! — продолжал высказывать сомнения Стивен, — Кайман надёжный и проверенный агент, но почему он так поздно узнал о том, что сообщает? Оказывается, уже более года русские ведут секретные разработки сверхчеловека для серийного производства универсальных солдат. В этих целях в кратчайшие сроки построена и успешно функционирует секретная лаборатория. Более года уже работает, а Кайману только сейчас становится об этом известно! Похоже на провокацию ФСБ….

— Позвольте мне, сэр? — попросил слова худощавый сотрудник по фамилии Смит, чем-то напоминающий Оппенгеймера.

— Прошу Вас, — отозвался Стивен.

— Неделю назад наш источник информации в Правительстве России с псевдонимом «Факс», сообщал, — поведал Смит, — что их кабинетом принято решение об утверждении национальной программы по спасению Разума Вселенной и продолжению начатых ранее исследований в данном направлении. Если Вы помните, мы озадачивали информатора уточнить сведения о данной программе. И он выполнил его, вчера я получил сообщение, что первым этапом данная программа предусматривает выращивание примитивного организма, в молекулах которого вместо углерода — кремний.

Уже доказано, что такой организм может выдерживать температуры около трёхсот градусов по Цельсию и дышать не только кислородом, но и другими газами. Вторым этапом предусмотрено использование разработанной в той же лаборатории установки, которая в миллионы раз ускоряет обмен веществ кремниевых клеток. Теперь их генетики из полученного примитивного организма, должны вырастить человека-силана. Это сообщение вызывает у меня лично больше вопросов, чем ответов. Непонятно, когда русские успели получить такой организм? Это же открытие мирового масштаба и в науке давно бы велись дискуссии по этому поводу! Но ничего такого не было, мы проверили данный факт запросом сведений у наших учёных.

Кроме этого, неизвестно, когда разрабатывался упомянутый ускоритель эволюции клеток и что он конкретно собой представляет? Создаётся впечатление, будто эти разработки велись с такой степенью секретности, что о них не знали даже в ФСБ. Но это же абсурд, ведь о подобных исследованиях, я не говорю уже об их конечных результатах, ФСБ известно заранее. Именно она берет под контроль все засекреченные лаборатории. Но даже Кайман об этом не знал, в противном случае он уже сообщил бы год назад….

— Или эта программа свалилась русским на голову в реализованном наполовину виде по мановению волшебной палочки…, — поддержал коллегу Шелдон.

— Именно это и настораживает, — перебил его Стивен Лав, — но какое отношение проект по созданию универсального солдата имеет к Вселенной? К тому же Факс не сообщает, что предусматривает эта программа. Кто такой Разум Вселенной и почему его нужно спасать? Возможно это глубокая конспирация новых секретных разработок русских, ширма для иностранных разведок, не более. Но мы должны точно знать все детали и конечную цель этой программы….

— Я продолжу с Вашего позволения, — попросил слова Смит, — мне кажется сообщения Факса и Каймана об одном и том же проекте! Просто сведения из разных источников — Правительства и ФСБ. И у каждого ведомства свои наименования одной и той же секретной разработки!

— Во-первых, коллега, я не приемлю Вашего словосочетания «мне кажется», — возразил Стивен, — разведчик должен точно знать! Если он сомневается в чём-либо, то обязан проверить факты. Во вторых, насколько мне известно, разработки по созданию универсального солдата были прекращены в СССР ещё в начале 60-х. Мы тоже занимались в то время подобными исследованиями и имели даже первые результаты. Но, как известно, прекратили их в связи с дороговизной и неудачными испытаниями.

— Технологии стремительно меняются, сэр, — вступил в разговор маленького роста толстый мужчина по имени Даррен, — возможно русские совершили в этой области прорыв! А скорее всего, реанимировали законсервированные советские разработки, как это было сделано совсем недавно в ракетной технике….

— Но об этом нам было бы известно ещё год назад, чёрт возьми, — вспылил Стивен, — к тому же Россия немощна, такой же колосс на глиняных ногах, что и СССР, даже хуже на порядок! Да и ракетные разработки, о которых упоминал публично их президент — блеф!…Они также появились ниоткуда, как по мановению волшебной палочки. В этой стране люди живут ещё без водопровода, канализации и отапливают свои халупы дровами. Четверть населения прозябает за чертой бедности, какой технологический прорыв можно там совершить? Их перспективные учёные давно перебрались к нам в США….

— Но эта страна, сэр, всегда преподносила нам неприятные сюрпризы, — вставил слово Шелдон.

— Вы правы, — согласился успокоившийся уже Стивен, — поэтому подвожу резюме. Что нам известно на сегодняшний день? В России утверждена программа по спасению Разума Вселенной. Вывод: поручить агенту Факсу выяснение всех её деталей до мелочей. Лучше, если бы ему удалось передать нам копию этой программы! Второе: поручить Кайману раздобыть первые результаты деятельности секретной лаборатории. Пусть вцепится в это зубами, как настоящий крокодил. Третье, каждому из вас разработать свою часть операции и предоставить мне на утверждение. Я предлагаю назвать её «Укус каймана дубль». Прошу в плане учесть усиление работы агентов Факса и Каймана за счёт использования «в тёмную» имеющихся в России агентурных ресурсов. То есть без информирования привлекаемых о целях операции, так мы сузим круг лиц, посвящённых в её детали.

— Почему дубль, сэр? — спросил Смит.

— Потому что в 1961 году ЦРУ провела в СССР успешную операцию с кодовым наименованием «Укус каймана», — отвечал Стивен, — и хотя в разведке не принято повторять названия операций, мы сделаем это! Хотя бы потому, что псевдоним нашего резидента мы уже давно продублировали. Я более подробно объясню причины повтора своему заместителю.

— Какой вариант связи оставить с Кайманом, сэр? — спросил Шелдон.

— Прежний! Дипломатический канал ему можно использовать в случаях, предусмотренных инструкциями, — распорядился Стивен, — в Интернете он может, как и прежде, передавать малозначимые сообщения на условном языке. Если русские перехватят любое из них, его невозможно предъявить, как доказательство шпионажа — шифрование отсутствует, а переписка условными фразами, может быть расценена, как пустой трёп.

— Но на условном языке невозможно передать результаты научных разработок лаборатории! — возразил Шелдон, — и Кайману придётся вернуться к передаче обширных научных сведений диппочтой. Кстати, Факс пользуется дипканалом постоянно, и ничего!

— Вы меня удивляете, Шелдон! — раздражённо ответил Стивен, — Факс сотрудник МИД России и он пользуется вполне официальным способом отправки в США корреспонденции. Вкладывает в последний момент в дипломатическую почту свои сообщения нам, и мы получаем их из нашего госдепартамента! Что касается передачи Кайманом большого объёма информации из научной лаборатории, то я уже сказал, по инструкции ему можно пользоваться дипканалом в таких случаях. Главное, чтобы передача разведданных от завербованного им сотрудника лаборатории происходила не через «электронную закладку». Ещё вопросы имеются?

— Нет, сэр! — отчеканил Шелдон.

— Тогда за работу, коллеги! — закончил совещание Стивен.

Сотрудники отдела дружно поднялись и удалились из кабинета, а Стивен повторно вернулся к тексту сообщения Каймана. Это был суперагент, не один год, работающий на ЦРУ, и рассекретить такого ценного разведчика было бы верхом беспечности и профнепригодности сотрудников его отдела. Стивен специально напомнил о запрете передачи добытых сведений через «электронную закладку». Как правило, советская, а позже российская контрразведка, арестовывала агентов ЦРУ в момент изъятия разведданных из тайника.

Сначала выслеживали завербованного агентом исполнителя, производили видеосъёмку процесса закладки им в условленное место секретных материалов. Затем устанавливали видеонаблюдение за тайником, и когда агент приезжал, чтобы забрать оттуда сведения, его арестовывали. Найденные у него секретные материалы служили доказательством шпионажа. Частенько агентами бывали сотрудники посольства США. И тогда начинался международный скандал и дипломата, уличённого в этом, с позором выдворяли из России.

После развития Интернета, ЦРУ активно использовало его для передачи добытых секретов без всяких закладок. Полученные от исполнителя сведения шифровались, и отправлялись на определённый адрес электронной почты. Но это продолжалось недолго. Стивен помнил скандал, когда русские предъявили в качестве доказательств расшифрованные их криптографами секретные материалы, отправленные за рубеж через Интернет. По IP-адресам контрразведчики определили, откуда происходила передача, им оказалось британское посольство.

Каким бы ни был удобным способ передачи информации по Интернету, он имел один существенный недостаток, всемирная сеть работает так, что на серверах провайдеров некоторое время остаётся вся пропущенная через них информация. После того, как ФСБ установила у всех крупных российских провайдеров специальную аппаратуру СОРМ, исходящий трафик подвергался тотальному контролю. ФСБ необходимо было лишь время на расшифровку криптографами подозрительного контента. Поэтому пришлось вернуться к старому дедовскому способу передачи разведданных через закладки.

Но как обезопасить агента в момент изъятия секретной информации из неё? Специально для ЦРУ разработали миниатюрное устройство — «электронную закладку». Аппаратуру помещали в обычный камень и заливали герметиком, чтобы исключить проникновение внутрь влаги. В условленном месте, как правило, в многолюдном парке или сквере его подбрасывали на заросший травой газон или поляну. Работа с тайником была простой — в переделённое время у «камня» появлялся завербованный ЦРУ исполнитель с планшетом или ноутбуком и «сбрасывал» на него раздобытую им информацию. Через несколько дней мимо тайника проходил агент ЦРУ, и считывал с помощью планшета хранящуюся в «камне» информацию.

Передача проходила за очень короткий период времени — около трёх секунд с расстояния двадцати метров. Засечь этот процесс практически невозможно. Даже если выследить агента и арестовать его во время или после «скачивания», то он успевал нажать простую комбинацию клавиш, чем удалял всю информацию не только из своего планшета, но и из «камня». Доказать шпионаж в таком случае невозможно, но операцию приходилось начинать заново, и уже другими агентами. ФСБ многократно усиливало охрану секрета, и подступиться к нему длительное время оказывалось невозможным. Так были нейтрализованы и зависли многие разведывательные операции, и неизвестно ещё, когда появится шанс их возобновить.

А спустя некоторое время после использования ЦРУ «электронных закладок» спецы ФСБ придумали, как восстановить удалённые разведчиком файлы при его аресте. Это делалось быстро, не отходя от тайника, и файлы являлись доказательной базой в предъявлении обвинения в шпионаже, от чего невозможно было «отвертеться». Это в крайней степени осложнило работу отдела и вернуло ситуацию к дедовским временам изъятия из тайников информации. Разница была лишь в том, что они теперь электронные, но и здесь ФСБ вскоре опередило ЦРУ. Дело в том, что полученные с тайника сведения передавались в электронном виде, а поскольку их нельзя было отправлять через Интернет, их вывозили на флешках дипломаты, почта и багаж которых не досматривался.

Завербованный исполнитель, скачивая секретную информацию с компьютеров, где она хранилась, даже не подозревал, что программа закладывала в файлы специальные метки. Дипломат, проходящий в посадочный терминал аэропорта, негласно сканировался внедрённым ФСБ устройством, которое обнаружив метки секретных файлов, уничтожало их без возможности восстановления. Это выяснялось только по прибытию в Вашингтон, файлы бесследно исчезали с флэшки. Попробовали писать разведданные на диски, с которых невозможно было удалить информацию, но метки, записанные на диск вместе с секретной информацией, «заставляли звенеть арку металлоискателя и таможенники обнаруживали диски в результате дополнительного досмотра. Пришлось вернуться к бумажному носителю, что само по себе добавляло проблем агенту — нужно было распечатать секретные файлы и отправить по дипканалу ни одну пачку бумаг. Можно было бы применять, как в 60-е годы микроплёнку, но подобной аппаратуры уже не существовало, а использовать фотографии в электронном виде, не имело смысла. Они также могли исчезать с флэшки, как и файлы.

Стивен не случайно предложил название операции «Укус каймана дубль». Он не объяснил это на совещании, но спустя некоторое время, после его окончания, пригласил к себе своего заместителя и в течение часа что-то ему рассказывал. Задание на добычу сведений о разработке российскими генетиками человека-силана было официально дано третьему секретарю политотдела посольства США в России Брендону Муру, работающему на ЦРУ. Его любимый преподаватель по университету Хантер Эванс хорошо был знаком Стивену, как участник операции, блестяще проведённой в 60-х годах. Хантер был уже стар, но продолжал активную жизнь, работая преподавателем в университете. Стивен решил привлечь этого «динозавра» в качестве консультанта, которому были известны все мелкие детали операции 60-х.

Из оперативной информации своего «крота» в ФСБ, Стивен Лав знал, что его соперником в контрразведке России является потомственный чекист, генерал-майор Илья Петрович Воронов. И хотя тот не был знаком с визави даже заочно, интуитивно чувствовал логику реализации замыслов американца в их противостоянии. Несколько операций, проводимых Стивеном Лавом, Воронов успешно нейтрализовал и выигрыш по общим очкам, как говорят в подобных случаях, был за российским контрразведчиком. В каждой многоходовке противники, разделённые Атлантическим океаном, будто заочно играли шахматную партию. Стивену было известно также, что отца Ильи Петровича в начале 60-х годов, молодого ещё сотрудника КГБ чуть было, не уволили, он в ходе операции «проморгал» некоего полковника ГРУ, работавшего на ЦРУ. Знал об этом от отца и Воронов, тогда операция носила такое же название, и поэтому генерал, как сын должен символически исправить ошибку родителя в «Укусе каймана».

Воронов возглавлял департамент контрразведывательных операций ФСБ на протяжении последних двенадцати лет. Его отец вышел на пенсию по выслуге ещё в середине 80-х годов, он в то время уже догадывался, чем закончится для КГБ горбачёвская перестройка. Поэтому решил заранее уйти на пенсию, чтобы не участвовать в политических интригах генсека. Чуть больше десяти лет, отец Воронова работал преподавателем в Московской высшей школе КГБ, которая сегодня называется Академией ФСБ РФ. После начала ельцинских реформ в КГБ и ГРУ, вообще занялся растениеводством на собственной даче, расположенной недалеко от Ленинградского шоссе в десяти километрах от МКАДа. Сам Илья Петрович тоже мог давно выйти на пенсию, но генерал не представлял своей жизни без любимой работы. Он был уважаем начальством за профессионализм и трепетное отношение к делу, найти замену опытному руководителю всегда не просто. Воронов был одним из тех немногих офицеров, которые в тяжёлые для КГБ 90-е годы, остался на службе.

Тогда для силовых структур наступили черные дни. Ельцин в первую очередь взялся за развал Советской Армии, а затем КГБ, ГРУ, МВД, ФАПСИ и СВР. Многие офицеры и генералы были уволены, некоторые ушли по собственному желанию в отставку, часть в коммерческие банки, куда требовались опытные руководители служб безопасности. Выжили только стойкие, проверенные годами безупречной работы и преданные Родине офицеры, несмотря, что явно преследовалась цель увольнения всех прежних сотрудников КГБ. А уж названия реформированным структурам меняли, словно перчатки. В те времена, ни о какой эффективной работе контрразведки говорить не приходилось. Ежедневно пьяный Ельцин панически боялся спецслужб и делал всё, чтобы их развалить.

Его реформы КГБ и ГРУ, затянувшиеся на годы, сопровождались организационной неразберихой, и… «приватизацией» спецслужб. Первую такую создал Гусинский, именуя её Службой безопасности группы «Мост». Именно ему принадлежала идея привлечения «на службу олигархам» оставшихся не у дел сотрудников КГБ. Гусинскому удалось «нанять» даже бывшего зампреда КГБ Бобкова. С этой службой «Моста» также связывают рождение рынка компромата и дезинформации. Недалеко от олигархов ушли и многие высокопоставленные государственные чиновники, начиная с Ельцина. Он поручил Коржакову создать свою Службу безопасности президента СБП, мини КГБ, укомплектованную только верными людьми. Эта служба была создана в очень сжатые сроки, какой хотел ее видеть Ельцин. Со временем почти все спецслужбы были «приватизированы» и служили инструментом политической борьбы между отдельными олигархами.

После ухода Ельцина ФСБ начала своё возрождение, как феникс из пепла. Тем временем ЦРУ без помех проводила все операции в России, совсем открыто дипломаты посольства США занимались разведывательной работой, а многие бывшие генералы охотно продавали им секреты советского КГБ и государственные тайны. Но самый большой ущерб предатели наносили, «сдавая с потрохами» иностранную агентуру, на формирование которой уходили десятилетия. И все это пришлось заново возрождать и реанимировать. Назначенный директором ФСБ по протеже Чубайса и Березовского Путин не нравился генералу. Не тот масштаб мышления, да и звание и прежняя должность не годилась для руководства такой спецслужбой, как ФСБ. Однако вскоре чувство неприязни к «мелко плавающему» директору исчезло из-за его стремления возродить былую славу контрразведки. Почувствовав заинтересованность Путина в укреплении спецслужб, Воронов с энтузиазмом работал почти круглосуточно, лишь изредка появляясь дома, чтобы успокоить жену.

Это вошло в привычку генерала, и он до сих пор засиживался в своём кабинете на Лубянке до полуночи. Так было и в тот поздний вечер, когда ему на стол легло донесение Службы Внешней Разведки от глубоко законспирированного в ЦРУ «крота». Тот докладывал Центру, что тремя днями ранее начальник отдела SAD ЦРУ Стивен Лав приступил к реализации разведывательной операции «Укус каймана дубль». Агентуре поставлена задача, в кратчайшие сроки добыть копии результатов научных разработок секретной лаборатории «С» и национальной программы по спасению Разума Вселенной. Подробностей и деталей «крот» не сообщал, но название операции, хорошо знакомое генералу от отца, заставило его вздрогнуть. Что это? Ностальгия по прошлым победам? Вряд ли! Илья Петрович не верил в сентиментальность начальника отдела SAD. Но ведь в разведке любой страны никогда не дублировались кодовые наименования операций.

— Но почему они повторяются? — подумал Воронов, — небрежная ошибка или попытка ввести в заблуждение?…Хотя мой американский визави относительно молод и вряд ли помнит об операции 60-х годов. Тогда почему «дубль»? Может он решил поиграть со мной в открытую, чтобы позабавиться своим превосходством? Фору даёт? Тогда у него должны быть на это очень сильные козыри! Или нет?…Нужно подумать! Мне, как и коллегам, показался странным сам факт появления этой лаборатории. Вопрос об обеспечении безопасности её работы неожиданно возник на совещании у директора ФСБ, состоявшемся неделей раньше. До этого никто даже не слышал о каком-либо начале строительства секретного объекта «С», причём непонятно, почему в заповеднике Завидово? Тем более охрану осуществляет ФСО, чего по определению быть не должно. Эта служба занимается безопасностью президента, членов правительства, имеющих отношение к государственной тайне.

Неужели в этой лаборатории имеется учёный, которого необходимо охранять, как президента? Возможно! Но кто тогда больше года занимался его охраной, равно как и всей лаборатории? То же можно сказать о национальной программе по спасению Разума Вселенной! Зачем нужно беспокоиться о безопасности витиевато названного Разума Вселенной? Кто он? Почему Правительство утверждало её с наполовину выполненной задачей? Где программа фигурировала до этого и кем выполнялась?…Хотя, в конце концов, это не моё дело. Если директор ФСБ даже не пытался, что-либо объяснить, значит, вопрос относится к суперсекретной категории.

Воронов подошёл к окну и, отодвинув штору, посмотрел на Лубянскую площадь. Москва уже спала, но автомобильное движение ещё не прекращалось. Кто-то спешил к домашнему очагу, задержавшись вот так, как и он, на работе, другие, наоборот ехали заступать в ночную смену. Хотя за все времена реформ, промышленных предприятий в Москве не осталось, их заменили торговые базы, супермаркеты, ночные клубы, другие увеселительные заведения. Но жители столицы не бедствовали, имея свою квартиру и зарплату, в разы превышающую аналогичную в регионах, в Москве можно жить припеваючи. Воронов часто задумывался о проблеме расслоения по уровню жизни москвичей и таких же граждан в других областях и считал его недопустимым и опасным для целостности страны России. Задёрнув штору, генерал вернулся в своё кресло.

Несмотря на глубокую ночь, Воронов поручил с утра поднять из архива дело по операции «Укус каймана», подготовить доклад и собрать экстренное совещание. Его заместитель Колычев никогда не покидал здания на Лубянке, пока его шеф работал, такой порядок был установлен Вороновым сразу после назначения на должность и действовал регулярно. Завершив подготовку к следующему дню, генерал отбыл домой, а утром вновь ехал на работу в служебном автомобиле чёрного цвета «Тойота Камри», не выспавшись. Он всю ночь пытался ответить на вопрос — зачем ЦРУ повторяет название операции, проведённой в далёкие 60-е годы и псевдоним своего агента? Привычка рано ездить на службу не позволила генералу выспаться. Глядя в тонированное окно седана, он невольно зевал, прикрывая рот, чтобы не замечал водитель.

Пробок ещё не было, поэтому ехали без маячка, который по строгому указанию генерала, водитель не включал без надобности. Москва просыпается на несколько часов позже восхода солнца, не спеша, будто боится своим бурным пробуждением, испугать обывателей. Городской шум ещё не тот, когда из-за него плохо слышно даже в салоне «Тойоты», он ещё набирает силу на проспектах, улицах и в спальных районах мегаполиса. Но в самом сердце столицы уже ослепительно сверкают золотые купола храмов Кремля, эффектно отражающихся в утренних водах Москвы-реки. Это удивительно гармонирует с набережной, все больше заполняемой автомобилями.

Расположенные недалеко от цитадели российской власти — Кремля, зеркальные башни делового центра «Москва-сити» тоже встречают, подставляя первым солнечным лучам свои зеркальные грани-стены. Издалека незаметно, как здание ФСБ встречает своими окнами утро, вид на него открывается лишь перед площадью, называвшейся когда-то именем легендарного чекиста Дзержинского. Воронов был свидетелем, как в августе далёкого 1991 года «свергали «железного Феликса». Он с раздражением и грустью смотрел в окно, как многотысячная толпа несколько часов с рёвом скандировала в адрес КГБ и КПСС оскорбительные лозунги. Памятник был облеплен фигурами митингующих. Кто-то, взобравшись на пьедестал, умудрился накинуть на него трос и появившийся тут же подъёмный кран, сорвал статую вместе с пьедесталом.

Совещание у Воронова началось ближе к обеденному времени. Колычев не успевал подготовить доклад, тщательно изучая дело по операции «Укус каймана». Воронов не подгонял его, понимая, что на ознакомление с десятками томов даже в электронном виде, понадобиться минимум пять-шесть часов. Открывая совещание, Илья Петрович проинформировал о получении сведений из ЦРУ о начавшейся операции по секретной лаборатории «С».

— Товарищ генерал, могу доложить следующее, — начал заместитель, когда Воронов предоставил ему слово, — операция была проведена в 1961-м году. Под псевдонимом «Кайман» тогда работал американский дипломат Джон Мур….

— Что-то слишком знакомая фамилия! — прервал докладчика Воронов, — это не родственник нынешнему секретарю посольства США?

— Верно, товарищ генерал, — согласился Колычев, — его внук Брендон Мур служит сейчас третьим секретарём политотдела посольства США в Москве. Но и это ещё не всё, Вы сейчас удивитесь больше. Руководил тогда операцией начальник отдела ЦРУ, дед нашего визави Стивена Лава — Макс.

— Интересно! Учитывая тот факт, что и мой отец участвовал тогда в той операции, — искренне удивился Воронов, — можно сказать уникальный случай! Прямо-таки потомственное дело — у них по проведению операции, у нас по её нейтрализации. Продолжайте!

— Американцы успешно провернули ту операцию в 1961 году, — информировал Колычев, — в результате в ЦРУ ушло более пяти тысяч секретных документов, касавшихся ракетного вооружения СССР и военной стратегии. А самое главное, персональные сведения более чем шестисот разведчиков ГРУ и КГБ. Американцы тогда завладели информацией о позиционных районах расположения наших межконтинентальных баллистических ракет, данные о научных разработках советского военно-промышленного комплекса….

— Вы начали с конца, — остановил его Воронов, — давайте поступим так, дело очень большое информационно, поэтому мы должны сейчас сосредоточиться на отдельных его моментах, чтобы понять аналогию операции 60-х с нынешней, которой ЦРУ дало приставку «дубль». Я буду задавать вопросы, а Вы отвечать на них. Итак, скажите нам, из каких источников стало известно КГБ об операции «Укус каймана» в 61-м году?

— Тогда КГБ предупредил агент британской Ми-6 Джордж Блейк, работающий на СССР, — ответил Колычев, бегло пролистав свои записи, — англичанин сообщил, что сотрудники американского посольства супруги Джон и Сара Мур занимаются в Москве шпионажем.

— В этом нет аналогии нашему случаю, — отметил Воронов, — нам сообщил об операции дубля наш сотрудник. Следующий вопрос: каков временной промежуток, между датой начала операции «Укус каймана» и сообщением Джорджа Блейка?

— Почти полгода, товарищ генерал, — отчеканил Колычев.

— В этом тоже нет аналогии, — резюмировал Воронов, — нам стало известно заранее, когда операция только началась! А от даты получения предупреждения от Джоржа Блейка до начала слежки за дипломатами прошло полгода! Следующий вопрос: кто был завербованным исполнителем и способ передачи им секретных документов?

— Полковник ГРУ Пеньков, — ответил Колычев, — он передавал микроплёнки с фотографиями документов и личных дел разведчиков ГРУ и КГБ, работающих на Западе. Часто по служебным делам выезжал в командировки за границу, в основном в Лондон и Брюссель, и встречался там с Максом Лавом лично. Это происходило, к сожалению, вне поля зрения КГБ, подобные встречи можно объяснить передачей особо ценных сведений, либо для урегулирования вопросов оплаты услуг Пенькова. В Москве этот предатель Родины проживал в доме на Космодамианской набережной, где часть пересылаемых материалов Пеньков копировал, принося их, домой из спецбиблиотек ГРУ и Главного Ракетно-Артиллерийского Управления Генштаба Вооружённых Сил СССР. После того, как за ним установили наблюдение, его уже не выпускали в загранкомандировки. Поэтому для встречи с ним в Москву приезжал связник под видом американского бизнесмена, некто Хантер Эванс. Когда Пеньков почувствовал слежку, он успел передать ему, что его засекли.

— Здесь тоже нет аналогии по понятным причинам, — ответил Воронов, — микроплёнки и мини фотоаппаратура — атрибуты прошлого! Третий вопрос: места передачи добытых секретных сведений?

— Таковых в деле отмечено много, — информировал Колычев, — общим фактором для всех являются: людные места, чаще, такие как Цветной бульвар, Малый Сухаревский переулок, Нескучный сад, Новый Арбат и Парк имени Горького. Реже — через тайники, часть из которых находилась в подъездах жилых домов в районе Останкино, Цветного бульвара, Пушкинской улицы, Старого Арбата и даже один тайник был замаскирован в надгробии поэта Есенина на Ваганьковском кладбище. Я выписал себе все места, где происходила передача микроплёнок с секретными документами.

— Здесь об аналогии говорить пока рано, — заметил Воронов, — но в ходе проведения оперативных мероприятий, нужно иметь в виду все места, чтобы в первую очередь обратить на них повышенное внимание при организации патрулирования. Следующий вопрос: кто из супругов принимал передачи от Пенькова?

— Разведданные из закладок забирал Джон Мур, — отвечал Колычев, — дед нынешнего Брендона. Он был очень осторожен, и часто случалось, когда заметив что-либо подозрительное, днями мог посещать места закладок, но не прикасался к тайникам и изымал их только тогда, если окончательно убеждался в своей безопасности.

Часто бывало сведения от Пенькова, получала жена Сара, прогуливаясь с младенцем в детской коляске. У них тогда уже родился сын Эдвард, отец Брендона, впоследствии продолживший династию в ЦРУ. Прогуливаясь, например, по Цветному бульвару с коляской, Сара ждала Пенькова, а тот, проходя мимо, незаметно для окружающих опускал ребёнку небольшую коробку конфет с двумя десятками рулончиков микроплёнки. Сам он оставался длительное время незамеченным и когда установили за ним слежку, фотографировали каждый его контакт….

— За что мой отец получил взыскание? — неожиданно спросил Воронов, — он работал тогда оперативником в чине лейтенанта и принимал участие в разработке полковника Пенькова.

— Пеньков был очень хитрый, — отвечал Колычев, как бы оправдывая отца генерала Воронова, — и не мудрено, профессиональный разведчик ГРУ, чего тут сказать? Ваш родитель, товарищ генерал, осуществлял фиксацию контактов Пенькова и многие из них не сфотографировал. В деле есть приказ о взыскании с предупреждением, об увольнении в случае повторного «прокола». О том, что оперативниками не отсняты многие контакты полковника Пенькова, выяснилось после его допроса, он честно перечислил не только все документы, которые ему удалось отправить в ЦРУ, но и даты, когда это было сделано, а также места встречи. Проанализировав результаты допроса, выяснили, что в эти дни оперативную съёмку вёл Ваш отец, товарищ генерал.

— А что мой родитель написал в объяснении? — с чувством стыда спросил Воронов.

— Он долго не мог засечь мимолётный контакт, когда Пеньков подбрасывал коробку конфет ребёнку Сары, — отвечал Колычев, не глядя на генерала, — не верил, что так безнравственно можно использовать своего ребёнка, как маскировку!

— Ну и последний вопрос: канал передачи микроплёнок в США? — спросил Воронов.

— Дипломатической почтой, — ответил Колычев, — Джон Мур, он же «Кайман» являясь в то время резидентом ЦРУ в СССР и первым секретарём посольства, лично отправлял диппочту и каждый раз «заряжал её» полученными от Пенькова микроплёнками.

— Хотелось бы услышать ответ на следующий вопрос всех, кто здесь присутствует, — предложил Воронов, — что является причиной столь неординарного повтора кодового наименования операции? Они даже присвоили ей литер «дубль», будто хотят этим что-то подсказать нам. Абсурд, но зачем? Судя по материалам дела, аналогии на первый взгляд по ключевым моментам не существует, что тогда?

— Похоже на фарс мистера Стивена, — высказался первым Колычев, — я не вижу другой причины. Как назвать операцию, если её поручают агенту ЦРУ с псевдонимом «Кайман»? В такой ситуации трудно удержаться от фарса….

— А Вы откуда знаете, под каким псевдонимом работает сейчас Брендон Мур? — спросил Илья Петрович, — он у нас никогда не проходил по какому-либо делу!

— Но ведь Стивен Лав ему поручил проведение дубля, — уверял Колычев, — маловероятно, что его псевдоним иной.

— Логично, — отозвался Воронов, — кто ещё предложит свою версию ответа?

— Я соглашусь с прозвучавшим мнением, — высказался полковник Морозов, — если мы сможем объяснить, почему продублирован сам псевдоним «Кайман»? Понятно, что это было сделано не в момент получения задания, а после начала его работы на ЦРУ, а он служит секретарём посольства четвёртый год.

— Тут всё очень просто, — возразил полковник Тягин, — его дед имел такой же псевдоним в 60-х годах. Вероятно, Брендон сам попросил в честь своего деда присвоить ему оперативную кличку «Кайман»!

— Но псевдонимы не выбирают, — протестовал полковник Морозов, — их утверждают, исходя из условий конспирации и безопасности агента. Иначе, если нам становиться известно, что дед провернул в 60-х успешную операцию под псевдонимом «Кайман», мы сразу выходим на его внука…. Зачем американцам рисковать? Ради фарса?

— Бывают случаи, когда разведчик сам выбирает себе псевдоним, — согласился с Тягиным Воронов, — иногда им идут навстречу в особых случаях….

— Да, но если это не вредит конспирации, — продолжал протестовать Морозов.

— Кто ещё желает высказать мнение? — спросил генерал, — если в кодовом наименовании скрыт определённый смысл, то разгадав его, мы на полпути к успеху.

— В последнее время американские шпионы ведут себя довольно нагло, — заметил полковник аналитического управление Потапов, — никак не отвыкнут от 90-х! Вы помните, совсем недавно один из них «Дирижабль» использовал свой псевдоним, как ник, при переписке с резидентурой в социальных сетях. Их условный язык, на котором они ведут переговоры в сети по малозначимым вопросам, порой смешит даже русских школьников. Резидентура в ответ прокололась, общаясь с Дирижаблем, как «Мастерская по ремонту часов». Некоторые малые предприятия в целях рекламы употребляют подобные ники с соцсетях, используя официальное название, но это не тот случай! Хотя бы подумали, что сегодня в России давно нет такого сервиса, новые часы купить дешевле и быстрее?

Или взять хотя бы их наглые попытки вербовки наших офицеров и разведчиков ГРУ. Ведь янки идут в открытую с предложениями, обещая горы золотые. И абсолютно не заботятся о конспирации. Арест в прошлом месяце Пола Уилона, яркий тому пример. Поэтому я допускаю фарс с кодовым названием операции «Укус Каймана дубль»!

— Чего стоит один Сноуден? — поддержал Потапова майор информационного управления Шишкин, — как можно было «проморгать» его бегство в Москву? Я поддерживаю точку зрения о фарсе или, по крайней мере, сентиментальности внука, которому ЦРУ утвердило псевдоним деда.

— Хорошо, — согласился генерал, — в таком случае, поручаю полковнику Тягину взять в разработку Брендона Мура. Если ошибёмся, то скоро поймём это по его контактам, поведению и переписке в Интернете. Ваш отдел должен уже сегодня создать оперативно-следственную бригаду и приступить к разработке дипломата!

— Слушаюсь, товарищ генерал! — отчеканил Тягин.

Генерал Воронов закончил совещание и когда все вышли из кабинета, нажал кнопку служебной связи. Он записался в срочном порядке на приём к директору ФСБ. Таковой существовал для экстренных докладов и в ближайшие часы, в зависимости от занятости руководителя этой мощной структуры, соискатель мог быть принят её высшим руководителем. Спустя полчаса, адъютант-поручитель директора пригласил Воронова в приёмную. Генерал армии, приветливо улыбаясь, встретил его, когда тот доложился о прибытии, войдя в просторный кабинет. Директор предложил кофе и усадил докладчика за отдельно стоящий столик, предназначенный для «разговора на равных».

— Товарищ генерал армии, — начал с пафосом Воронов, — у нас в конторе работает «крот» ЦРУ. Прошу Вас безотлагательно поручить отделу собственной безопасности начать необходимое расследование. Рапорт я подготовил, он у Вашего адъютанта-порученца.

— Объясни, чем вызвано твоё подозрение? — поинтересовался директор.

Воронов вкратце проинформировал руководителя о начатой американцами операции «Укус каймана дубль» и результатах проведённого им часом ранее экстренного совещания. Илья Петрович отлично знал «кухню конторы», где прослужил всю жизнь и понимал, что с поступившим накануне ему сообщением, давно ознакомился директор. Отдел безопасности подчинялся напрямую генералу армии и никто, кроме него не мог дать распоряжение о проведении внутреннего расследования.

— Анализируя время, — приступил к изложению своих аргументов Воронов, — в течение которого в ЦРУ стало известно о деятельности секретной лаборатории «С», я пришёл к выводу, что начальник отдела ЦРУ Стивен Лав мог получить эту информацию только от «крота» из нашей конторы. Посудите сами, Вы проводите закрытое совещание по вопросу охраны секретного объекта и уже спустя неделю Мур, начинает разведывательную операцию. Если учесть время, необходимое на её разработку, то можно сделать вывод, что в ЦРУ стало известно об исследованиях и утверждении Правительством национальной программы по спасению Разума Вселенной, спустя день после проведённого Вами совещания.

— Убедительно! — тихо произнёс директор, — Вы допускаете, что информация от предполагаемого «крота» ушла за океан не по Интернету?

— Мы жёстко контролируем трафик посольства США и полностью владеем условным языком, с помощью которого американские агенты общаются в сети, — ответил Воронов, — я уверен, сообщение ушло по дипломатическому каналу. А это значит, «крот» имеет выход на секретаря посольства Брендона Мура. Эта связь родилась не сейчас, она существует давно, а если это так, то предатель в нашей конторе завербован гораздо раньше, вероятно даже, что временно был «законсервирован».

— Вы убедили меня, генерал! — подытожил директор, — я сейчас же дам необходимое распоряжение руководителю отдела собственной безопасности о начале расследования. Но прежде я хочу задать Вам вопрос: Вы лично согласны с мнением большинства Вашего экстренного совещания по кодовому наименованию операции «Укус каймана дубль»?

— Затрудняюсь пока ответить, товарищ генерал армии, — уклонился Воронов, — интуиция подсказывает мне, что в этом кроется какая-то хитрость Стивена Лава. Я только пока не могу понять её, и мне кажется, что в материалах архивного дела не отражены второстепенные моменты. Нужно дополнительно изучить все подробности той операции!

— Вы часто навещаете своего отца? — неожиданно спросил директор, — мамы Вашей давно уже нет, извините, что напоминаю…. Мне рассказывают, Ваш старик ещё крепок, словно гвоздь, дай Бог ему долгих лет!

— По возможности хотя бы раз в месяц проведываю его, — ответил Воронов, — я нанял домохозяйку, которая обслуживает отца. Он никак не хочет жить в городской квартире и остаётся на зиму копаться на своей даче. Женщина проживает вместе с ним, готовит ему, стирает, прибирается в доме, он хоть и небольшой, но с мансардой. Помните, типовые строили для госдач в советское время?

— Отлично помню! — весело согласился директор, — у моих родителей была такая дача. Но я не об этом! Кому, как не Вашему отцу известны подробности той давней операции «Укус каймана», которые не отражены в материалах архивного дела? Поезжайте к родителю, и пусть он вспомнит всё, что ему было известно. Память стариков, устроена таким образом, они быстро забывают происходящие события нынешнего времени, но до мелких деталей помнят всё, что было в их молодости….

Воронов поблагодарил директора за подсказку и уже спустя час его служебная «Тойота» мчалась по Ленинградскому шоссе в сторону области. Илья Петрович и сам думал поинтересоваться у родителя подробностями операции, но помня, как отец болезненно реагировал на вопросы, отказался от такой затеи. И это было понятно, но сегодня его информация могла помочь в раскрытии шпионских замыслов ЦРУ и нейтрализовать «Укус каймана дубль». Илья Петрович хотел также поинтересоваться у родителя его мнением по поводу этого самого «дубля» и причинах возможного фарса Стивена Лава. Отец мог знать о фамильной черте характера, присущей деду дипломата Максу и, если это так, то можно было спокойно соглашаться с мнением полковников Тягина, Потапова и Шишкина.

На выезде из Москвы, минуя сложную развязку с МКАД, Воронов, который сам отлично водил автомобиль, удивлялся, как его шофёр Дмитрий запоминает схему проезда? Илье Петровичу для этого нужно бы было остановиться перед развязкой и запомнить по карте, где нужно вовремя повернуть, на какую полосу необходимо предварительно перестроиться? По Москве много таких сложных развязок, а Дмитрий помнил схемы их проезда в любом направлении на память. Если бы это было иначе, то сориентироваться на скорости, пусть и небольшой, с такой интенсивностью движения очень не просто. «Контора» не любит непрофессионалов, даже если это касается должности водителя автомобиля.

В последние годы для улучшения пропускной способности Ленинградки построено две транспортные развязки в разных уровнях и два путепровода через Октябрьскую железную дорогу. Первый рассчитан на шесть полос и возведён для движения от МКАДа. Второй построили на месте существующего до реконструкции. Но уже в четыре-шесть полос для движения в сторону Москвы. Кроме того, Ленинградское шоссе от МКАДа до съезда на «Шереметьево» значительно расширили, построив выделенные полосы. Их общая протяжённость превышает десять километров, а переходно-скоростные и шестнадцать заездных карманов на остановках общественного транспорта, вполне соответствуют мировому уровню.

Отец встретил сына с радостью, но и насторожённостью, тот приехал раньше обычной даты. Дина Авдеевна, так звали домработницу, очень обрадовалась, что ей будет выдана зарплата неделей раньше. Она тут же засуетилась, накрывая на стол, приглашая генерала отведать её кулинарию. Илья Петрович привёз с собой бутылку импортного коньяка «Блейк лейбл», который стоил очень дорого, но за такое качество денег не жалко.

— Что-то случилось сын? — спросил отец, когда они выпили по первой рюмке.

— С чего ты взял? — удивился Воронов.

— Ты бы не приехал раньше обычного дня своего посещения, — выдал догадку отец, — знаю твою пунктуальность! Так что выкладывай….

— Тебе неприятно будет, но я попытаюсь, — улыбнулся Воронов, — ты сегодня имеешь возможность тряхнуть стариной! Я не могу тебе всего рассказывать, сам понимаешь, но твоя информация о деталях операции 60-х годов, проваленной КГБ, может очень помочь мне.

— Тебя, конечно, интересует «Укус каймана»? — начал сердится старик, — неужели это актуально для твоей работы?

— Ты даже не представляешь как! — спокойно произнёс Воронов, — меня интересуют подробности, не вошедшие в материалы дела….

Подробности-надгробности…, — пробурчал старик, — сколько ведь лет прошло! Кто теперь помнит их? Хотя, если учесть твою подсказку о деталях, не вошедших в материалы дела, то, пожалуй, имеется кое-что…. Будешь записывать или как?

— Запомню, отец! — убедил старика Воронов, — я ведь профи-контрразведчик!

— Ну, конечно, кто бы сомневался в этом? — пробурчал старик, — тот профессионал, что мимо пробегал…. Тогда слушай, сын. Как действовали оперативники в далёких 60-х? Фотографировали контакт шпиона, а затем на допросе добивались от него правдивых показаний: с кем встречался, зачем и так далее. Сейчас у вас проще — видеокамера, а к ней микрофон с направленной параболической тарелкой. Пиши, не хочу и изображение и озвучка, как говорят, два в одном. Так вот…, когда Пенькова не стали выпускать за границу в командировки, где он контактировал с руководителем операции Максом Лавом, к нему на встречу прислали связника под видом американского бизнесмена, это был некто Хантер Эванс. Если в загранке встречи проходили не в поле нашего наблюдения, по понятным причинам, то в Москве они скрупулёзно отслеживались.

На допросах Пеньков долго умалчивал о содержании разговоров с Хантером. Мы поднажали, и он сознался, якобы он через Эванса предупредил Макса Лава, что заметил слежку за собой. Хантер понял, видит Пенькова последний раз. Поэтому, попросил полковника передать десять тысяч советских рублей из суммы, которую он привёз ему в качестве оплаты услуг, некой москвичке Вере. То ли Золотухина её фамилия, то ли Золотарёва. У этого Хантера была с ней любовная связь, в результате которой родился сын, и эти деньги Хантер просил передать для малыша. Десять тысяч тогда, это, как сейчас миллионов, представляешь сумма?

— Конечно! — горячо поддержал отца генерал с выражением лица хищника почуявшего добычу, — продолжай!

— Хантер назвал адрес, по которому проживала эта Вера, — рассказывал отец, — и слёзно просил Пенькова выполнить его поручение. Мы нашли эту женщину, она на первом же допросе подтвердила показания Пенькова. В отношении её возбудили уголовное дело за сексуальную связь с иностранцем, но выделили его в отдельное производство. Потому ты не нашёл ни слова об этом в материалах дела по раскрытию предателя Пенькова. Женщину осудили, не помню, какой ей дали срок, а грудного ещё мальчишку определили в детский приют. Это, пожалуй, единственное, что я помню, как не вошедшее в материалы дела. Остальное там всё есть, в то время в КГБ относились к этому гораздо серьёзнее, нежели сейчас….

— Спасибо, отец! — искренне поблагодарил Воронов, — мы разыщем этого мальчика. Это же, сколько ему сейчас?…Да он уже старик! Но чем он может быть полезен? Он-то и мать, наверное, не помнит?

— Почему? — удивился отец, — она отсидела, как положено и, вернувшись, забрала его из детского приюта. Мы контролировали в то время исполнение подобных приговоров, ведь таким, как она, прописка была запрещена в Москве. Её-то уже может, и нет в живых, но сын думаю, будет вам полезен.

— Каким образом? — насторожился Воронов.

— Если у вас имеется возможность спровоцировать Хантера, который, как мне известно, ещё бодрствует, — предположил отец, — устройте им встречу в Москве, арестуйте и допросите. В советские времена за шпионаж ему бы присудили расстрел, поэтому статья не имеет срока давности. На допросе он вам всё и расскажет!

— Но это вряд ли, отец! — возразил Воронов, — хотя ты и прав относительно срока давности, но наше руководство на это не пойдёт! Да и Хантер вряд ли клюнет на приманку, несмотря, что его пригласит в Москву родной внебрачный сын. Хотя можно рискнуть…. Как думаешь, отец, почему внук Макса Лава Стивен назвал операцию, которую начинает в Москве — «Укус каймана дубль»? У них что, это фамильная черта характера — форсить?

— Не думаю! — категорически отверг отец, — не знаю, как внук, а дед его был хладнокровен и чертовски расчётлив! Неслучайно они тогда опередили нас на два шага и заполучили всё, что хотели! Наверное, повтор кодового наименования объясняется какими-то другими обстоятельствами, ты же не рассказываешь подробности. Да я их и не требую, сам работал в КГБ и знаю, что такое тайна.

— Ну, почему же, — улыбнулся Воронов, — тебе, как бывшему служаке КГБ могу сказать, что сейчас в посольстве США служит внук того самого Джона Мура, работавшего под псевдонимом «Кайман», в проигранной вами операции. Внука зовут Брендон Мур. Что ты на это скажешь?

— Ничего! — ответил отец, — наливай ещё по одной, не то ты за сто грамм хочешь, чтобы я тебе полную лекцию прочёл, как в университете.

Генерал налил по второй рюмке коньяка, оба выпили и закусили шоколадными конфетами, выставленными Диной Авдеевной в вазе.

— На пенсию, сынок, не собираешься уходить? — неожиданно спросил отец, после второй выпитой рюмки.

— А что? — отреагировал вопросом генерал.

— Стыдно тебе не бывает, что работаешь в ФСБ? — продолжал отец, — ведь сегодня, когда у вашего полковника нашли недавно двенадцать миллиардов рублей наличными, стыдно, наверное, работать в таком коррумпированном ведомстве?

— Это не в моём департаменте, — парировал генерал, — у меня полковники не воруют….

— Какая разница, сын, в чьём департаменте такое творится? — прервал его отец, — кто из обыкновенных людей разбирается в ваших структурах? Для народа вы все из ФСБ и мне уже приходилось слышать, что об этом говорят простые люди. Рассуждают ведь как: Если ФСБэшник — значит, вор! Разве подобное могло произойти у нас в КГБ в то время, когда работал я? За подобное бы голову оторвали сразу, без суда и следствия…. Правильно я сделал, что ушёл, как только Горбач занял пост генсека!

Ведь при нём разложилась госбезопасность, это они сдали СССР под развал. Именно с тех пор пошла гниль, куда исчезло золото партии, например? Разве мог Горбач без генералитета КГБ что-либо сделать? Никогда! Взяли бы тихо за задницу и в Форосе том же утопили, и никто не узнал бы, где могилка его…. Но ведь нет, поддались на соблазн получить часть партийной казны и всё! Трандец стране! А я служил ещё в здоровом КГБ, где Юрий Владимирович был Председателем. Честнейший человек…. О какой безопасности страны сегодня можно говорить, если у полковника ФСБ нашли полный грузовик денег?

— Отец, не надо, — попросил Воронов, — мне, конечно стыдно за таких полковников….

— Стыдно? — перебил его старик, — уходи из этой банды к чёртовой матери, если стыдно! Иначе и на меня уже в посёлке смотрят, как на вора.

— Вот закончу операцию «Укус каймана дубль» и уйду, — вполне серьёзно пообещал Воронов, — за тебя отомщу ЦРУ и на заслуженный отдых…. Давай, ещё по одной выпьем!

Отец так и не высказал своего мнения относительно дубля операции, проведённой ЦРУ в 60-х годах. Но этот вопрос постоянно висел в сознании Воронова, как Дамоклов меч, и генерал не прекращал искать на него ответ. Возвращаясь в Москву с дачи родителя, он интуитивно почувствовал, что разыскав внебрачного сына Хантера, можно прояснить причины повтора кодового названия операции «Укус каймана». А пока нужно было интенсивно работать по её нейтрализации, чтобы не проиграть важный фактор противостояния — время.