Бастард бога

Владимир Матвеев, 2017

Он и его спутник – продукты генной инженерии далекого будущего. Великолепный воин, лидер, вождь. Его предназначение – объединить вокруг себя разумных нового открытого мира и сделать так, чтобы этот мир стал полноправной частью большой и могучей державы. Но что будет, если в его судьбу вмешается высший жребий? Нет больше за спиной сильного государства, нет внутренних установок и ограничений, что вложили в него его создатели. Да и мир перед ним совсем не тот, куда он должен был попасть. С ним остались только умения, верный друг, добрые клинки и внутренний порыв, толкающий совершать поступки, согласующиеся только с его понятием чести. Что его ждет впереди? Сможет ли он изменить мир, ставший для него домом? Каков будет избранный им путь?

Глава 2

Лес Приграничья. Стоянка каравана, бывший лагерь висельников

Луны, Ночные Жемчужины, как их назвал Лайгор, уже закончили свой путь, истаяв в предрассветных сумерках. В трех локтях над землей клубился густой, как молочный кисель, туман. Только возле жаркого костра оставалось большое пятно прозрачного воздуха. В лесу наступила та часть суток, когда ночные обитатели расползлись по своим убежищам, а их дневные сменщики еще не проснулись.

Атей, превратившись в неподвижную статую, глядя на игру языков пламени, размышлял о своих дальнейших действиях. Каким бы замечательным ни был его порыв принять в род, который с легкой руки Лайгора, появился на Тивалене, двух новых членов — он повесил на себя пусть и не обузу, но ответственность. Были бы это воины, все бы обстояло иначе. Побродили бы по дорогам немного. За это время он бы постарался узнать больше об окружающих его реалиях. Возможно, в карманах появилась бы лишняя монета. Кстати, надо выяснить у Узелка или Хальда, с теми средствами, что теперь есть у него, — на что он может рассчитывать? Теперь же, как ни крути, а до этого герцогства, как его там… а Гальт-Резен (хорошая карта у покойного главаря была) прогуляться придется. Что в настоящий момент главное? Правильно — информация. А в дороге ее собирать намного проще, все видишь своими глазами.

Следующий момент. Караван он все-таки решил вернуть купцу. Причем почти весь. На это было несколько причин. Первая: нечего на пустом месте в настоящий момент разводить недоброжелателей. Вон как торгаш на него зыркает, дырку, наверное, протер уже. Хотя сам Атей не нарушил ни одного закона: ни писаных, ни негласных. И сам Хрок это тоже понимает, но поделать с жадностью, которая изъедает его как ржа железо, — ничего не мог. Вторым моментом было то, что как только вся эта собственность перейдет в руки Атея, он будет вынужден нанимать охрану, обслугу, погонщиков, короче всех тех, кто до этого сидел на шее караванщика. Конечно, все это можно было сделать прямо здесь, на месте. Но вот не хотелось парню вешать этот хомут себе на шею, и все тут. Потом весь этот товар нужно как-то и кому-то сбыть (ну, не выкидывать же). Потом… Не, про потом даже думать не хочется, мороки с караваном тьма. Пусть уж лучше всем этим Хрок занимается, может, и зачтется в будущем его щедрость.

Ну, и третье. Как ни крути, а с местом постоянного жительства тянуть не стоит. Девушек в кибитке таскать за собой он не собирался. А будет дом, должна быть прислуга, охрана и так далее.

Как же все не просто. Куда проще бродить с Саем налегке. Но как говорится, взялся за гуж — паши. Не совсем точно, но по смыслу верно. Прочь уныние, будем решать проблемы по мере их поступления.

«Светает, Старший». — Кот встал и грациозно потянулся.

«Как быстро ночь прошла». — Парень тоже поднялся.

«Я пойду, воздух понюхаю вокруг?» — кинул зов Сай.

«Давай, — кивнул воин. — А я разомнусь».

Отдавать все свободное время совершенствованию своих боевых навыков было вбито в Атея на генном уровне, в прямом смысле этого слова. А уж про то, что день должен начинаться с разминки, об этом и говорить не приходится.

Стоя с голым торсом над разложенными перед ним вещами, он решал, с каким оружием провести сегодня утреннюю тренировку-разминку. Наконец, решившись, он остановился на своих мечах. Покинув уютные ножны, Поющий и Защитник удобно устроились в ладонях воина.

Отойдя на пару десятков шагов от костра, Призрак остановился. Клинки замерли в опущенных руках. Закрыв глаза, с помощью специальных дыхательных упражнений парень начал разгонять по жилам кровь, которая с каждым новым ударом сердца, обогащенная кислородом, разогревала мышцы. Перехватив меч в левой руке обратным хватом, он завел его за спину, а Поющим начал медленные, отработанные несчетное количество раз движения. Через некоторое время ситуация поменялась: теперь правая рука оставалась неподвижной, а клинок в левой чертил свой замысловатый узор в предрассветном воздухе. Закончив упражнения по отдельности с каждым мечом, Атей перешел к парному фехтованию. Сначала это была работа в горизонтальной плоскости, где каждому клинку был выделен свой сектор. После этого вектор атак поменялся на вертикальный: теперь Поющий хозяйничал в верхней плоскости, а его младший, но не менее грозный брат нес ответственность за ту область, что была ниже пояса воображаемого противника. Движения воина всегда начинались очень медленно. Постепенно Атей скорость наращивал, при этом практически не двигался, стоя на слегка согнутых ногах, — работали только руки.

Но вдруг настал тот момент, когда парень сорвался в стремительный танец. Фигура воина заскользила над землей. За движением мечей теперь было невозможно уследить. Они серыми тенями метались из одного положения в другое, чередуя плоскости и секторы атаки. Режущие и рубящие удары менялись стремительными выпадами и уколами. Все так же, с закрытыми глазами, воин полностью отдался рефлексам. Мозг практически не контролировал движений, здесь не было противников, чтобы следить за ними и отслеживать ситуацию, работала исключительно мышечная память. Когда, наконец, Атей остановился, на поляну упали первые робкие лучи Хассаша.

— Интересная техника, — услышал он голос, когда, замерев, стал приводить немного сбившееся дыхание в норму.

Открыв глаза, парень увидел, что все, без исключения, смотрят на него. Воины, в отличие от караванщиков, подошли поближе и теперь вполголоса комментировали утреннюю разминку Атея. Ближе всех стоял Лайгор, который и задал вопрос.

— Призрак, не согласишься провести со мной учебный поединок? — задал Узелок вопрос, когда парень подошел к своей одежде.

— Почему бы и нет? — пожал плечами воин. — Вот только оружие сменю.

— Отчего же? — удивился альв.

— Боюсь испортить твой меч, — улыбнулся парень, на что Лайгор лишь непонимающе пожал плечами.

Вытерев Поющего и Защитника сухой тряпицей, Атей отправил их в ножны, а сам подхватил посох, носком ноги ловко подбросив его от земли.

— Прошу, — взяв шест вертикально в левую руку и заведя его за спину, правой он с легким поклоном, указал на центр поляны.

— Спасибо, гариэр, — таким же вежливым кивком ответил альв.

— Счет до трех побед, — произнес Хальд, вызвавшийся быть судьей в этом учебном бою. Оба воина кивнули и встали друг против друга, на расстоянии трех шагов. Атей уже перехватил свое оружие. Теперь он держал его в правой руке, взяв за один из концов. Второй конец лежал перед ним на земле в направлении противника. Лайгор свой тонкий изогнутый меч в правой руке тоже направил вперед. Его острие в слегка согнутой в локте руке указывало на носки сапог Атея. Вторая рука была заведена за спину.

— Бой, — воскликнул Хальд.

Призрак не стал затягивать с атакой, решив, что возможности своего противника проще узнать сразу, так сказать, разведка боем. Стремительно перехватив посох левой рукой посередине, парень концом шеста, лежащего на земле, довольно чувствительно ударил снизу альва по запястью, сбивая его атаку, которую он начал, увидев движение Атея. Не останавливаясь, Призрак делает подшаг правой ногой вперед и противоположным концом шеста проводит атаку в голову Узелка.

— Очко, Атей, — вскрикивает Хальд, когда тупой конец посоха останавливается у левого виска альва.

Лайгор кивнул головой, как бы говоря, что оценил своего противника и его маневр, на что Атей ответил ему легкой улыбкой. Бойцы снова разошлись. Теперь альв стал намного осторожнее, и, когда прозвучала новая команда Хальда на начало боя, он тут же отпрыгнул от Призрака на пару шагов, выставив перед собой клинок острием к левому плечу. Атей не стал преследовать его, а двинулся по окружности, обходя Узелка с правой стороны, держа посох вертикально за спиной в правой руке. Новую атаку начал Лайгор, стремительно сблизившись и проведя секущий удар от левого плеча вниз по диагонали. Отклонив назад корпус, Призрак дождался, когда меч противника окажется в нижней точке своей траектории, и только потом нижним концом шеста подбил ноги альва, укладывая его на траву. На обратном движении вторым концом боевого посоха он провел удар в голову поднимающегося противника, естественно, не доводя его до конца.

— Очко, Атей, — снова выкрикнул Северянин.

— Впечатляет, — поднимаясь, сказал Узелок.

Взирающие на поединок зрители не видели никаких изменений в поведении Лайгора. Вот только сам Атей своими обостренными чувствами ощущал легкое раздражение, рождающееся в стоящем перед ним воине. И это было действительно так. Считающий себя довольно искусным бойцом, Узелок никак не мог подобрать тактику боя со стоящим перед ним противником, вооруженным не таким уж и распространенным на Тивалене оружием.

И снова противники изготовились, встав друг напротив друга.

— Бой, — скомандовал Хальд.

Без промедления Лайгор закрутил своим легким клинком перед собой восьмерку, оставаясь на месте и предлагая противнику самому начать атаку. Атей понял это и предложение принял. Стремительный тычок концом посоха в грудь альва был легко отбит лезвием клинка. Тогда Призрак провел серию стремительных ударов, все также концом посоха, но теперь они были выполнены на разных горизонтах. Мелькавший, словно игла неизвестной в этом мире швейной машинки, конец шеста пытался найти брешь в обороне противника, чередуя удары в голову, корпус, живот и ноги Лайгора. Но все они были отбиты его клинком, превратившимся к этому времени в сплошной размазанный силуэт. Решив больше не испытывать оборону противника на прочность, Атей, перевел свою атаку в горизонтальную область, ударив по дуге на уровне колен альва. Не успев разорвать дистанцию, Узелок был вынужден подпрыгнуть, прекращая на миг крутить свою восьмерку, чтобы пропустить под собой оружие Призрака. И когда это у него получилось, опускаясь, он снова был готов прикрыться «стальным веером», получил мощный удар в грудную клетку ногой, от которого его, словно пушинку, унесло от Атея, выбив на мгновение из легких весь воздух.

— Очко, Атей, — выкрикнул Хальд и тут же кинулся к распростертому на траве альву. Его примеру последовали и остальные воины. Уж слишком мощным был удар Призрака. Сам Атей тоже не остался на месте.

— Как ты, Лайгор? — первым подскочив к лежащему воину и опустившись перед ним на колено, спросил парень.

— Как бревном приложили, — наконец вздохнув и улыбнувшись, ответил тот.

— Прости, не рассчитал, — как-то по-детски повинился Атей, чем вызвал дружный смех столпившихся вокруг них воинов.

— Не рассчитал он, — покачал головой Хальд. — Да Узелка унесло, словно его из катапульты запустили.

— Да, полет был знатным, — поддержал его Гайн.

— А уж что я чувствовал, — поднимаясь, сказал альв. — Словами этого не передать. Призрак, дашь несколько уроков?

— Без проблем, — протягивая руку и сжимая запястье Лайгора, ответил он.

— Какие планы у тебя дальше, Атей? — спросил Хальд. — От твоего ответа зависит, как нам быть дальше.

— Дай мне немного времени, чтобы я привел себя в порядок, а потом за завтраком все расскажу, — ответил парень.

— Добро, — кивнул Северянин. — Даринка, иди, помоги своему главе, хватит его глазами поедать.

Атей повернулся в сторону костра, где собрались все остальные разумные, входящие в состав каравана. На лицах людей читалось восхищение. Далеко не всегда обычные обыватели становятся свидетелями поединка очень умелых воинов, пусть этот бой и учебный. А в глазах Даринки, помимо этого, еще и какое-то немое поклонение и превосходство проскальзывало. Превосходство над всеми теми, кто сейчас стоял вокруг нее, за исключением Медаи. У той вид был похожий. Видели, мол, какой у нас глава рода? То-то и оно, запомните и другим передайте.

Улыбнувшись этому, Атей кивком головы подозвал к себе девчушку.

— Даринка есть вода, пот смыть?

— Конечно, глава. Я мигом.

Девчонка умчалась в сторону кибиток, откуда уже вскоре появилась с перекинутой через плечо чистой холстиной и ведерным бурдюком с водой, который несла, чуть ли не волоча по земле.

— Поднять сможешь? — видя усилия девушки, спросил парень.

— Смогу, — кивнула она.

Приняв водные процедуры, Атей насухо вытерся приготовленной холстиной и, вешая ее на плечо девушки, спросил:

— Завтрак будет?

— Разумеется, — снова кивнула девчонка. — Медая уже все приготовила.

— Молодцы, — похвалил он их, направляясь к своим вещам.

Во временном лагере стояла обычная походная суета. Люди давно проснулись и теперь готовились к новому дню. Кто-то ушел поить коней, кто-то помогал Медае разогревать мясо и готовить травяной чай. Воины облачались в доспехи. Все были заняты своими делами, и только купец со своей супругой понуро сидели на бревне, не зная, что им уготовлено далее. Все зависит от этого странного воина, который стал владельцем всего, что раньше принадлежало им.

Рядом с костром по-прежнему был расстелен плащ, на котором вчера воины и караванщики сложили оружие и деньги, собранные с висельников.

— Лайгор, — позвал альва Атей. — Мне нужна твоя помощь.

— Всегда к твоим услугам, Призрак, — ответил он, подойдя к парню.

— Смотри, — он показал содержимое мешка Шамрая — бывшего главаря, бывшей банды, высыпав его на траву. — Сможешь оценить, какие средства мне достались?

Пока Узелок, опустившись перед выложенными мешочками с монетами, камушками и драгоценностями, оценивал их стоимость, Призрак подозвал Медаю.

— Корми людей, мы скоро.

— Да, глава, — кивнула она и возвратилась к костру.

— Что скажешь? — снова обратился он к альву. — Я совсем не знаю ваших цен и даже не представляю, что досталось мне в наследство.

— Ну что тебе сказать, Призрак, — поднимаясь, ответил Лайгор. — Поздравляю, ты стал довольно состоятельным разумным. Содержимого вот только этого мешка вполне хватит, например, чтобы купить хороший каменный дом в два этажа в том же самом Мегаре. Плюс к этому трофейное оружие, деньги и побрякушки с рядовых висельников и, наконец, сам караван. Хрок из первой сотни торговцев купеческой гильдии. А такие люди бедных караванов не водят.

— Спасибо тебе, Лайгор, — поблагодарил парень. — Я понял тебя. Сейчас позавтракаем, а потом определимся с дальнейшим.

— Хорошо, — ответил альв, пожав плечами, как бы говоря, что ты теперь всему этому хозяин, свой контракт они выполнили.

Завтрак не затянулся. Разогретое на огне мясо, горбушка хлеба и травяной чай — вот и вся трапеза, за которую Пышку все сердечно поблагодарили.

— Медая, останься, — сказал Атей девушке, когда решил перейти к делам. — Лайгор, Хальд, Гайн и вы, уважаемый Хрок, прошу подойти ко мне.

Когда все названные разумные встали перед ним, парень заговорил:

— Как меня просветили Лайгор и Хальд, — он указал на воинов, — теперь весь этот караван принадлежит мне. Как и остальные трофеи с висельников. Я прав?

— Да, Призрак, — ответил Северянин, а остальные поддержали его кивками головы.

— Раз так, я поступаю следующим образом. Хальд, Узелок, Гайн, пусть все воины выберут из этой кучи, — он указал на расстеленный плащ: — свои деньги и вещи. Позже, — увидев, как те были готовы разойтись отдавать команду своим бойцам, остановил он их. — Давайте сразу определимся со всем, чтобы лишний раз не собираться. Не люблю пустой говорильни. Теперь с вами, уважаемый Хрок. Я возвращаю вам весь ваш караван со всем его содержимым…

— Господин Призрак, — засияли глаза купца. — Вы так благородны.

— Подожди, Хрок, не перебивай, — придержал он торгаша. — Я еще не все сказал. Я возвращаю вам весь караван, за исключением той повозки, которую выбрала Медая, и некоторых вещей, выбранных ею же. Ну и, конечно, коней для этой повозки я тоже возьму. Всем остальным можешь распоряжаться, как и прежде. В таком случае контракт воинов, сопровождавших вас, не будет считаться завершенным, и они смогут выполнить все условия заключенного между вами договора. Я думаю — это будет по справедливости.

— Это по Правде, — кивнул Северянин.

— Даже более чем, — поддержал его альв. — Это щедро со стороны Призрака.

— Да, господин Атей, — вынужден был согласиться с воинами купец, хотя в его взгляде той радости, которая у него была до этого, он уже не видел. — Только до Резена еще почти два дня пути, а охрана уменьшилась больше чем вдвое.

— К чему вы мне рассказываете это? — удивился парень.

— При повторном нападении, если таковое случится, оборониться будет совсем трудно, а вам предложить сопроводить нас я не решаюсь. Вы и так заработали столько, сколько я за пару лет не смогу. Да и денег у меня все равно нет за наем, даже если бы вы согласились.

— Не юли, Хрок, не люблю этого, — хмуро произнес парень, но потом, улыбнувшись от пришедшей ему идеи, добавил: — Я думаю, мы сможем договориться. У купца первой сотни гильдии наверняка найдутся знакомые, которые скупят все мое трофейное оружие по самой справедливой цене?

— А вот в этом не сомневайтесь, — немного повеселел Хрок.

— Тогда мы договорились, я сопровождаю вас до Резена, оплатой моих услуг будет сбыт трофейного оружия. На никакие дополнительные условия я не претендую, кроме трофеев, конечно, если они подвернутся. Это святое.

Воины поддержали его дружным смехом. Их всех кормил меч, поэтому они очень трепетно относились к своей добыче. И тому, кто покусился бы на чужое, пришлось бы, ой, как плохо.

— Я вас больше не задерживаю, — сказал всем Атей. — Кроме тебя, Медая. Повозку, как я понимаю, ты уже подобрала?

— Да, глава.

— Нужные нам вещи? — она снова кивнула. — А одежду, про которую я говорил?

— И это тоже.

— Так почему вы в этом старье?

— Я думала… — растерялась девушка, но быстро пришла в себя. — Мы мигом сейчас все исправим.

— Теперь не спеши, — придержал за руку Пышку Атей, которая собиралась умчаться к фургону. — Еще раз прикинь все, что нам нужно в дороге и на первое время житья-бытья. Если что забудешь — потом придется у купца уже покупать за свои денежки. Но и в повозку старьевщика фургон не превращайте. Сейчас дождешься, когда воины разберут с плаща свое — все оставшееся в казну рода. И вот это тоже, — кивнул он на мешок Шамрая, от вида которого у девушки округлились глаза.

— Да, мы теперь совсем не босяки, — улыбнувшись ее виду, продолжил Атей. — Ты отвечаешь за казну и сама прикидываешь, что и в каком количестве нам нужно. Если мне нужны будут деньги, я обращаюсь к тебе. Ясно?

— Да, — уже пришедшая в себя, ответила Медая, чувствуя, какая ответственность ложится на ее плечи.

— И последнее, — протягивая небольшую лакированную коробку, проговорил парень. — Это вам с Даринкой.

— Что это? — хотела она открыть крышку.

— Потом посмотрите, как с делами управитесь, — улыбнулся Призрак, придержав ладошку Медаи.

В коробке лежали два комплекта ажурных, сделанных из серебра височных колец. Их он нашел в мешке главаря висельников и решил подарить своим девчатам.

— Иди, занимайся, — отпустил он Медаю.

Сам Атей отошел под дуб, где уже лежал вернувшийся Сай, наблюдая за суетой, творившейся на поляне.

«Как пробежался?» — присаживаясь рядом, спросил парень.

«Нормально, Старший. Вокруг все тихо».

Вскоре к ним подошёл Лайгор.

— Спасибо тебе, Призрак.

— За что?

— Да за все. Ты поступил воистину благородно.

— Полно, Лайгор. У моего народа есть присказка «На чужом несчастье счастья не построишь».

— Верно сказано. Кстати, за голову Шамрая давали хорошую награду — сто золотых.

— Кто давал? — не понял Атей.

— Да сами купцы и давали. Слишком много крови он у них успел попить.

— И как получить эти деньги?

— Предъяви голову в любом гильдейском отделении и получи свои золотые.

— А в какой стране? — заинтересовался парень.

— Да в любой. Отделения гильдии есть в любом большом городе, за исключением лесов альвов. Да вот хоть в Резене, куда мы идем.

— Спасибо, Лайгор. Кстати, пока народ собирается, еще раз расскажи мне про деньги, какие монеты есть, как они соотносятся между собой?

— Хорошо, слушай, — присаживаясь рядом, сказал Узелок. — Существуют медные, серебряные и золотые монеты. Каждое людское королевство чеканит свои монеты, но все они, по договоренности между ними, обладают одинаковой массой и размером. Стран много, размеры их не большие, и постоянно менять в каждом новом королевстве на местные деньги свои сбережения — не дело. Хотя и были предложения хитрых дельцов устроить сеть таких меняльных пунктов. Но тут уж взбунтовались купцы. Зарабатывать, не прилагая к этому никаких усилий, лишь на доле от сделки — кому это понравится? А первыми менять деньги стал бы кто? Правильно, купцы, которые от этого бы только теряли, выплачивая ту самую долю. Вот и не прошел у них этот трюк. Самая мелкая монета — это медный пул или просто медяк. Полезно в кармане штук с полста иметь. Орешков в меду на рынке купить, зеленушки всякой. Потом идет серебряный звонг, в одном звонге сто пулов. И наконец, золотой данер. Он содержит пятьдесят звонгов. Меньше пула монеты нет, что не скажешь о серебре. Каждый звонг равен десяти серебрушкам, более мелкая монета, для удобства расчетов.

— И что можно купить на одну серебрушку?

— На одну серебрушку? — задумался альв. — Ночь с ужином не на самом дряном постоялом дворе будет стоить именно столько. В крупных городах и столицах королевств, конечно, это удовольствие встанет дороже в два-три раза. Но это не все денежные средства. Есть еще наследство от империи.

— Какой империи? — заинтересованно посмотрел на него Атей. Про это он абсолютно ничего не знал.

— Империи Криса Великого, которая закончила свое существование более шести десятков лет назад. Я тебе как-нибудь расскажу. Так вот в наследство от империи остались деньги, которые ходили в ее бытность, они так и называются империалы: золотой и серебряный. Один золотой империал — это десять данеров или десять серебряных империалов. Как видишь, серебряный империал равен золотому данеру. Эх, измельчал мир, — как-то тоскливо вздохнул альв.

«Старший, по-моему, сейчас наша Медая совершит смертоубийство», — послал зов Сай.

— Вижу, — вслух произнес Атей.

— Да, Призрак, империя — это империя, — задумчиво протянул Лайгор, но, поняв, что парень говорит совсем о другом, спросил: — Постой, ты о чем?

— Да вон Медая сейчас Хроку глаза выцарапает, — показал он в сторону стоящих фургонов, в которые уже давно были запряжены лошади. Рядом с ними о чем-то сильно спорили купец и Пышка, постоянно кивая на приплясывавшего рядом черного, как смоль, жеребца, которого удерживали два погонщика за растянутые поводья.

— Надо посмотреть, — пружинисто поднялся Атей. — А то ведь не удержится, приложит торгаша чем-нибудь. А рука у нее тяжелая, один висельник уже испытал это.

— Это точно, — согласился с ним Лайгор, поднимаясь вслед Призраку.

Как оказалось, спор развернулся вокруг того самого жеребца, которого ушлый купец почему-то решил забрать себе. Сам Атей не обратил бы на это никакого внимания, их повозка запряжена, а остальное, как и договаривались, он возвращал купцу. Однако Медае это почему-то не понравилось, вот и развернулся у них нешуточный спор, грозящий перерасти в рукопашную схватку. Как уже понял парень, Пышка была из тех людей, что чужого не возьмет, но и своего не отдаст. Кстати, они с Даринкой уже приоделись и теперь в скромных на первый взгляд, но добротных и чистых дорожных платьях смотрелись совсем по-другому. Ни одному разумному не пришло бы в голову, что еще вчера вечером они были рабынями. И на каждой были подаренные Атеем височные кольца. Даринка, нет-нет да скосит на них взгляд, скорее всего, это были первые в ее жизни украшения.

— Что здесь происходит? — поинтересовался он у девушки, когда они с Лайгором подошли к столпившимся тут же караванщикам.

— Глава, — немного остыла Медая, увидев Атея. — Хрок ограбить нас хочет.

— Не понял? — посерьезнел Призрак.

— Наговаривает девка, — вскрикнул купец.

— Ты, Хрок, следи за своим языком, — потянуло от голоса парня морозцем. — Девкой ее могу назвать только я, так как она мой родич, и то, если провинится, а для тебя она Медая Пышка из рода Сайшат. Ты все понял?

— Да, господин, — струхнул купчишка.

— Так о чем тут крик? — повторил он свой вопрос.

— Вы же сами сказали, что Медая отберет для вас одну повозку, коней в нее и необходимые вам вещи, а все остальное вы возвращаете мне.

— Да, так и было, — подтвердил Атей его слова. — Кроме трофеев.

— Вот, — воскликнула Медая. — Кроме трофеев, а этого коня в караване не было.

— Ну откуда ты знаешь, Медая? — снова возмутился купец. — Вы все время в кибитке просидели, нос наружу не вытаскивали.

— Ай, ай, ай, Хрок, — закивал головой Лайгор. — Призрак, а он, и правда, хотел тебя обокрасть, да еще как обокрасть. Вот этот красавец, — показал он на жеребца: — не кто иной, как матиеец, причем чистокровный. Самая дорогая порода лошадей, выведенная давным-давно в империи. Адым, я прав?

— Прав, Узелок, — подошел пошатывающийся урукхай. — Во всем прав. Это двухлеток-дикарь. Откуда его Шамрай взял — уже никто не узнает. И стоит он как минимум пять сотен золотых.

— Фиу, — присвистнул Атей и покачал головой. — Вот значит, как ты за добро мне отплатить хотел, Хрок.

— Господин, — тут же бухнулся ему в ноги купец. — Не губи. Убытки хотел восполнить.

Призрак посмотрел на лебезящего купца хмурым взглядом и, наконец, сказал:

— Сделаешь еще что-то подобное — пожалеешь.

— Никогда, господин, никогда больше, — поднимаясь, затряс головой торгаш.

— Призрак, только он не объезженный, — между тем продолжил Адым Лошадник, как видно не просто так получивший свое второе имя. — Скорее всего, Шамрай его у ловцов отбил. Чистокровных в обжитых землях почти нет, а те, что есть, — все наперечет. Полукровок хватает, тоже хорошие кони, а чистокровных мало. И если появляется новый матиеец в королевствах, то только по заказу, мало разумных, которые готовы выложить за лошадь пять сотен золотых. Отличная лошадь, если приручаются, становятся верными и послушными как собаки.

— А что, бывает и не приручаются? — удивился парень.

— Бывает, — кивнул Адым. — Вот этот, кажется из таких.

— С чего взял?

— На копытах есть подковы, но седло если и надевали, то совсем ненадолго. Пытались объезжать, но ничего не получилось, я так думаю.

— Если так думает Адым, так и есть, — сказал Хальд. — Я не видел лучшего знатока лошадей.

Черный жеребец, удерживаемый двумя мужиками, косил свой фиолетовый глаз на разговаривающих воинов. Он уже показал им свой норов, разбив одному из мужиков нос, и теперь немного успокоился. Но судя по тому, как дрожали его мышцы, все еще был напряжен. А вскоре вообще задрожал, широко раздувая ноздри.

«Сай?»

«Да это я, — из-за спины Атея появился Кот. — Боится, но коняшка знатная. Я улавливаю обрывки его чувств».

«Кажется, и у меня это, получается», — проговорил мысленно Призрак, действительно уловив, как ему показалось, эмоции коня. Там были и непокорность двуногим, и тоска по воле, где можно мчаться наперегонки с ветром, и любопытство, что, наверное, и сгубило его и позволило изловить.

— Медая, дай горбушку хлеба побольше и посыпь ее солью, — протянул Атей руку, пристально глядя на жеребца.

— Бесполезно, Атей, — покачал головой урукхай, которому все труднее было стоять на ногах. — Не купится он на это.

— Посмотрим, — ответил парень.

Медая скоро поднесла краюху ржаного, немного черствого хлеба, круто посыпанного солью. Атей забрал угощение и медленно направился к жеребцу. Увидев приближающего воина, конь неожиданно резко рванулся, вырывая из рук одного из мужиков поводья. Но это было его последним успехом. Метнувшийся к нему Призрак не дал встать ему на дыбы, крепко ухватив двумя пальцами за нежные ноздри. Жеребец обиженно заржал, но попыток вырваться больше не предпринимал, слишком много боли ему приносили ногти этого двуногого, впивающиеся при каждом движении в его плоть.

— Спокойно дружок, спокойно, — как можно более мягким голосом зашептал воин, стараясь вместе с этим послать волну успокоения животному. — Я не обижу тебя. Как можно обижать такое сильное и красивое животное? Посмотри внимательнее на меня и на Сая, ведь мы очень похожи на тебя. Мы, как и ты, любим свободу и независимость. Сай ходит на четырех лапах, а я на двух — и между тем мы самые близкие с ним существа в этом мире, такими и останемся. Ты очень любопытен, тебе мало стало степных просторов, или где ты там обитал? Я угадал? Угадал. Но тебя сразу захотели поставить под седло. Если хочешь, я отпущу тебя прямо сейчас, но тогда ты не увидишь ничего нового и снова окажешься там, откуда пришел. А если хочешь, можешь присоединиться к нам с Саем. Да, я буду иногда пользоваться твоими услугами, но взгляни с другой стороны — какие новые горизонты откроются перед тобой. А то, что с нами скучно не будет — я тебе обещаю.

Может, Атею и показалось, но ему вдруг подумалось, что конь его понял, во всяком случае, когда он отпустил ноздри, тот остался стоять совершенно спокойно и протянутое угощение принял с благосклонностью, захрумкав черствой горбушкой.

— Отпусти, — парень вырвал у второго мужика, который все еще удерживал жеребца, поводья. Отстегнул их, оставив на коне только уздечку, которую, немного подумав, тоже снял. Все-таки он обещал его отпустить хоть сейчас. А вдруг жеребец все же захочет уйти? Что ему, так и носить на голове это «украшение»?

— Решай, дружок, — прошептал в ухо коню Атей и похлопал его по сильной шее.

Когда Призрак повернулся к остальным, то увидел потрясенные взгляды, направленные на него. Разумные, вообще, все то короткое время, что знали его, не переставали удивляться этому странному воину. Каждое его новое действо порой ввергало их в ступор. То, что он первостатейный воин, они уже поняли. Но как? Как, хурги его задери, он так быстро смог договориться с матийцем-дикарем, что тот принял из его рук угощение? Эти своенравные кони начинали принимать угощение с рук (причем только своих хозяев) лишь тогда, когда их воля была уже сломлена. А этот взял и теперь хрустит соленой горбушкой, прикрывая от блаженства глаза. Тут одно из двух: или ему помогают сами боги, или он спутался с нечистым^[12] и его слугами. Ну, не укладывалось у них в голове поведение Призрака и, главное, его способности.

— Н-да, — задумчиво проговорил Адым. — Если бы я все не видел своими глазами, то никогда бы не поверил в это. Ты как ряшка, Атей, открываешь первую, а под ней еще одна, но уже другая, совсем не похожая на первую. И в ней тоже скрывается ряшка, только вот какая — никто не узнает, пока не откроешь. И самое главное, сколько этих ряшек скрывается одна в другой?

Пока Лошадник произносил свою речь, парень смотрел на него с легким недоумением.

— Знаешь, Адым, — сказал он, когда урукхай закончил. — Я вот стою, слушаю тебя и не пойму. Ты меня сейчас оскорбил, назвав ряшкой, или наоборот — сделал мне комплимент?

Воины дружно заржали.

— Понимаешь, Призрак, — отсмеявшись, сказал Лайгор. Именно альв взял на себя обязанности негласного наставника Атея, поясняя ему те или иные моменты из реалий Тивалены. — Ряшка — это такая деревянная игрушка. Вернее сказать, этих игрушек несколько, и все они прячутся одна в другую, начиная с самой маленькой. Иногда их количество достигает дюжины. Ее появление в этом мире приписывают самому Крису Великому, правителю империи. Сидя как-то в задумчивости, он нарисовал эту игрушку. На вопрос одного из мастеровых, бывшего свидетелем этого: «Что это такое?» Крис ответил, что это детская игрушка, и пояснил тому, что она собой представляет и как называется. Название было на каком-то незнакомом мастеру языке, из которого он понял только «ряшка». Именно под этим названием предприимчивый человек вскоре и показал первую деревянную игрушку. Тогда это было всего три ряшки, упрятанных одна в другую. Но игрушка так понравилась народу, что уже скоро многие деревщики стали клепать их различных размеров и раскрасок.

— Скорее всего, Крис Великий сказал «матрешка», — улыбнулся Атей.

— Может быть, и так, — задумчивым взглядом посмотрел на него Лайгор, но продолжать разговор не стал.

— Господин, — обратился к Атею Хрок. — А когда мы продолжим движение?

— А я тут причем? — удивился парень. — Кто до этого командовал, пусть и продолжает. Я всего лишь пополнение к его отряду, и только.

— Я понял тебя, Призрак, — вмешался Хальд, благодарно кивнув ему при этом.

Дело было не в том, что Северянин был честолюбив и не любил конкуренции. Просто он понимал, что когда действует уже сформировавшийся отряд, знающий своего командира и что от него ожидать, начинать перетягивать одеяло командования друг на друга — не самая удачная идея. Понимал это и Атей и, несмотря на то, что практически все здесь присутствующие успели оценить его лидерские качества, вносить изменения в установившийся порядок он не собирался. Не меняют коней на переправе.

— Слушаем сюда, — над поляной раздался уверенный голос Хальда. — Порядок следования каравана следующий…

Решив не слушать общих команд для караванщиков (всем понятно, что воинам наставления Северянин будет давать отдельно), Атей снова приблизился к жеребцу, который с нескрываемым любопытством смотрел на развернувшуюся на поляне суету.

— Ну и как тебе все это? — кивнул он на ругающихся погонщиков, снующего туда-сюда Хрока и невозмутимо на все это взирающего Хальда.

— Пфрр, — зашлепал губами жеребец, давая понять, что вся эта суета ему до одного места.

— Вот и я о том же, — поддержал его Атей. — Кстати, если решишь остаться, я буду называть тебя Агат. Нравится?

Конь немного склонил голову набок, присматриваясь к такому необычному, непохожему на всех остальных здесь присутствующих двуногому. Парень же продолжал:

— У моих предков был известен камень — черный агат. Так вот, по поверьям — это камень тех, кто может повести разумных за собой, чему-то их научить, объединить в достижении какой-либо цели. Может, немного нескромно, если все это примерять на себя, но этот камень мне нравится.

«А ему нравится, как ты его назвал, Старший», — послал зов Сай.

«Точно?»

«Да. И мне кажется, он останется».

Каким бы ни был необычным Атей, но почему-то у Кота получалось чувствовать жеребца намного лучше, чем ему. Сам парень улавливал только обрывки эмоций коня, в отличие от своего четвероногого друга. Кстати, Сай лежал тут же, в двух шагах от Агата, и тот его абсолютно не боялся, в отличие от других своих сородичей, которые при приближении хищника начинали шарахаться и испуганно ржать.

— Глава, — подошли к парню Медая и Даринка, которая держала в руках что-то очень похожее на накидку. — Мы тоже подарок тебе сделали.

— Что это?

— Это накидка для тебя, с гербом нашего рода.

Только тут парень заметил в складках одежды серебряные нити. Взяв из рук девушки подарок, он расправил его перед собой на вытянутых руках. На ткани черного цвета красовался герб рода Сайшат, точно такой, какой он вчера рисовал для любопытных девушек, вышитый серебряными нитями. Да так искусно, что он невольно залюбовался им.

— Красиво, — тихо проговорил он. — Когда же вы успели?

— Это Даринка все — она у нас настоящий мастер иглы, — улыбнулась Пышка.

— Спасибо, девчата, — искренне произнес Атей, а потом приподнял Даринку, поцеловал ее в щечку, от чего та залилась румянцем, и добавил. — Спасибо, сестренка.

— Кстати. Повозкой кто править будет? — опуская девчушку, поинтересовался он.

— Сами справимся. Хрок столько запросил, чтобы уступить своих погонщиков, — дешевле самим.

— Я помогу, если ты не против, — услышав их разговор, подошел Адым. — Мне все равно в седле пока рановато сидеть.

— Спасибо, Лошадник, буду благодарен, — кивнул Атей.

— Брось, Призрак, — махнул урукхай рукой. — Это мы тебе благодарны, век не рассчитаться.

Хальду все-таки удалось навести порядок, иначе какой бы он был командир. Вскоре обоз начал медленно выдвигаться, покидая поляну, на которой каждый из них успел побыть пленниками и вновь обрести свободу. Фургон рода Сайшат занял свое место в середине каравана. На козлах, положив рядом с собой тяжелую урукхайскую саблю, сидел и правил Адым Лошадник. Рядом с ним устроилась Медая. Даринка, свесив ноги с повозки, расположилась в заднем проеме фургона, закинув на крышу закрывающий его полог, чтобы тот не мешал ей любоваться окружающим пейзажем. Атей и Сай шагали следом, а рядом с ними, как это ни странно, вышагивал черный, как смоль, жеребец. Агат.

Караван купца Хрока Серебрушки. Даргасский тракт

Мощные битюги размеренно тянули повозки по укатанной до каменной твердости дороге. Как и предполагал Атей, Хальд для каждого воина определил в караване свое место. Все воины Северянина и примкнувшие к нему кавалеристы Гайна, за исключением Адыма и Последыша, были на конях. Снори, кстати, попросил разрешения перебраться в их повозку, видите ли, ему скучно слушать погонщиков о том, сколько овса надо задать лошади, чтобы у нее не случилось проблем с животом, и теперь вовсю развлекал Даринку и Медаю. Атей шел пешим, отправив Сая в головной дозор, и разговаривал с ехавшим рядом альвом.

— Лайгор, — обратился он к воину, который внимательно следил за окрестностями. — Я вчера в разговорах слышал название Пепелище. Что это?

— Теперь это пустынные территории, — ответил Узелок. — Слушай, Призрак. Почти семь десятков лет тому назад центр Тивалены занимало одно-единственное государство — Империя. Ты уже не раз слышал об этом. Ее основателем и единственным правителем был Крис Великий. Откуда появился этот воин, так до конца и неизвестно. Ни его соратникам, что живут и поныне, ни его летописцам. Вместе с ним было несколько ближников, как он их сам называл, тоже первостатейные воины. Впоследствии их назвали Тенями — это была личная охрана императора, следовавшая за ним неотступно. За неполный десяток лет Крис, собрав не очень большую, но боеспособную армию, смог объединить несколько мелких государств, занимавших в то время территории будущей Империи. Он не делал различий между разумными. Не важно, к какой расе ты принадлежишь, им оценивались только твои личные качества и умения. Не удивительно, что вскоре народ к нему потянулся. В самом начале разумные вообще подумали, что появилась новая сильная банда висельников, поэтому первыми к нему ринулись разбойники разных мастей, решивших пригреться рядом с удачливым главарем. Вот только вместо сытой и пьяной жизни они нашли все ту же веревку на шею и придорожный сук в качестве последнего пристанища.

Тогда-то умные головы и подумали, что разбойник Крис совсем не разбойник, а новый вождь, который чего-то хочет добиться в этой жизни. Именно после этого его армия и начала пополняться уже настоящими воинами, которым не нашлось места в своих родах и семьях. Тут были и изгнанные из своих лесов альвы — темные и светлые. Урукхаи, не видевшие в своих стойбищах достойного для себя будущего. Северяне, гномы, люди — все, так или иначе не нашедшие у себя на родине применения или не довольные царившими там устоями.

Не сказать, что все сразу было прекрасно и гладко. Когда в одном котле начинают вариться такие разные по своим взглядам на жизнь, манерам поведения, родовым обычаям и еще куче причин разумные — смесь получается очень гремучей. Сколько Крису со своими Тенями пришлось подавить междоусобных волнений — знает, наверное, только он да Парон, рядом с которым он наверняка сейчас сидит за дружинным столом.

Именно он, Крис Великий, вывел веру в бога воинов на новую ступень. Парон и раньше был известен на Тивалене, и почитатели у него были. Но именно будущий правитель Империи сделал так, что имя Парона сегодня все воины, независимо от расы, произносят наравне, а то и впереди имен своих богов, на что те, кстати, совсем не обижаются. Я имею в виду богов.

— Или духи, — раздался голос с козел.

— Или как у урукхаев — духи, — согласился с Адымом Лайгор. — А у северян — предки. Ты сам постепенно узнаешь все тонкости местного верования, Призрак. Но самым главным, я считаю, было то, что Крис принес в этот мир Правду. Будучи вначале негласными воинскими правилами, они постепенно дополнились и расширились, превратившись в свод законов, который были обязаны, понимаешь, Атей, обязаны исполнять все жители Империи, без исключения. Разница между сословиями, конечно, была, куда же от нее деться, и рабы были, в основном из пленных или приговоренных к этой доле разумных. Но даже рабов их хозяева не могли запороть до смерти, лишь по своей прихоти.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

12

Нечистый — аналог дьявола на Тивалене.