Человек мира. Путешествие как ремесло

Владимир Максимов, 2021

Прежде чем узнать тайну своего рождения и свое высокое предназначение, главному герою предстоит пройти тяжелые испытания и выдержать путь, полный опасностей и приключений.

© Максимов В., 2021

© Морское наследие, 2021

Все права защищены. Ничто из этой книги ни в какой форме не может воспроизводиться, закладываться в память компьютера или передаваться по средствам связи без письменного разрешения владельца авторских прав.

Часть первая

Начало путешествия

Путник оглядывался через каждую сотню шагов. Он шёл, не останавливаясь, всё быстрее и быстрее. Обернувшись в очередной раз, он увидел на крутом склоне холма, по которому проходила дорога в Аро, то, чего и опасался. Несколько всадников крутились на вершине, стараясь найти место на крутом земляном обрыве с оголившимися валунами, годное для того, чтобы спуститься вниз на поле, уходящее к горизонту.

На дальнем краю поля виднелась полоса осеннего смешанного леса цвета серой глины с редкими тёмно-зелёными пятнами елей. Там, в лесу, можно было скрыться от преследователей. Вэллд уже почти бежал, стараясь не попадать на пятна свежевыпавшего снега.

Впереди перед самым лесом, в конце поля текла речка. Всадники это знали и, растянувшись небольшим полукругом, прижимали бегущего человека к воде. Вэллд, уже не разбирая дороги, бежал к лесу. Всадники перешли с галопа на небыструю рысь, двое скакавших немного впереди лениво потянули из ножен мечи.

Бегущая впереди добыча, не замедляя бега, вдруг исчезла за обрывистым берегом речки.

В отличие от невысокого, в половину человеческого роста обрыва перед речкой, противоположный заросший лесом берег был пологий, и сразу за кромкой воды уже росли деревья.

Подъехав к берегу, всадники остановились. Человек, которого они преследовали, исчез. Один из них, очевидно старший, хриплым голосом старого служаки, много командующего на поле боя и много пьющего между боями, подгонял преследователей:

— Ищите, бездельники! Он где-то здесь.

Всадники нехотя разъехались вдоль берега, всматриваясь вглубь леса на другой стороне реки.

— Смотрите! — закричал один из всадников, самый молодой из отряда, показывая концом меча вниз.

Речка, узкая в этом месте, шириной не более чем в пятьдесят шагов, была покрыта свежим льдом и присыпана снегом. На снегу отчётливо виднелась цепочка следов, тянущаяся через речку, петляющая между деревьями на том берегу и теряющаяся в лесу.

— За ним! — азартно крикнул юноша и направил коня на лёд. Хриплый крик командира «Назад!» опоздал — молодой всадник моментально провалился вместе с конём под лёд — в этом месте река оказалась глубокой.

Рассматривая всадников сверху из густых еловых ветвей дерева, стоящего у самой воды, Вэллд подумал, что ему сильно повезло: преследователи были без собак. Это, пожалуй, объяснялось тем, что несмотря на то, что охотничью свору держал каждый знатный и не очень дворянин, а всадники явно были из дворянского отряда, они сели на лошадей сразу после ночной попойки и с трудом держались в сёдлах. Доспехов на них не было, плащей тоже. И только по гербам на одинаковых сёдлах можно было определить, кто это такие, но с высоты дерева рисунок на гербах было не разобрать.

Всадники метались по берегу, ругались, спорили, где находится брод. Один лишь искупавшийся в ледяной воде юноша, слегка протрезвев, тонким голосом убеждал остальных в том, что без собак в лесу они всё равно никого не найдут.

Наконец, хриплое командирское «Домой» моментально развернуло замёрзших людей в обратный путь.

Вэллд подождал, пока всадники скроются из виду, осторожно спустился с дерева и, прячась за стволами, подобрался к большому валуну на берегу. Здесь были спрятаны вещи и оружие.

Причиной того, почему Вэллд сразу не ушёл в лес, а выжидал, пока всадники уберутся, был закон, принятый его светлостью герцогом, запрещающий всем, кроме дворян, иметь любое оружие (даже охотничье), за исключением ножей и кинжалов с лезвием не больше ладони. Знатные люди, конечно, плевали на этот закон и как могли вооружали свою челядь, а вот простолюдина могли и повесить, если бы он попался с мечом или луком. Поэтому когда Вэллд возвращался из своих долгих путешествий назад в населённые места, он прятал оружие, без которого в дороге было довольно неуютно.

Быстро схватив нужные вещи, Вэллд поспешил убраться. Поначалу он шёл среди леса на юго-запад быстро, почти бежал, уже не оглядываясь. Сзади мерещилась погоня. Постепенно шаги стали ровнее и приобрели привычный размеренный темп, в котором он мог, не уставая, проходить за день большие расстояния. Вэллд стал успокаиваться, и смысл погони за ним полупьяных всадников постепенно становился более понятным. «А если у чего-то есть смысл, то должна быть и причина», — сложилась в испуганной голове странная комбинация.

Впрочем, о причине погони Вэллд догадывался. Причину эту он заметил вчера в Аро, когда возвращался в трактир, где он жил, кривыми улочками старого города. По пути он довольно резко свернул в старый город, чтобы не проходить мимо замка лорда, следуя давно установленному для себя правилу — держаться от власти подальше. И тут Вэллд заметил невысокую фигуру в бесформенных лохмотьях с низко надвинутым на лицо капюшоном. Фигура тоже свернула за ним в кварталы старого города, несколько раз показывалась на глаза по дороге и зашла в трактир через некоторое время после него. Подозрительный человек — судя по телосложению, мужчина, низкого роста и очень сутулый — сразу сел за стол в углу, где было совсем темно, скинул капюшон и что-то сказал подошедшему к нему младшему хозяйскому сыну. Мальчишка принёс ему две пивные кружки, взял монету и больше не подходил.

Странный незнакомец просидел, почти не двигаясь, до позднего вечера. За это время Вэллд успел выпить, поесть, поговорить с двумя мужчинами и одной женщиной, приходившими к нему в трактир по делу.

Вэллда стало разбирать любопытство: что же от него нужно незнакомцу, столь упорно за ним следившему? Не особо задумываясь, он решил, что мужчина в лохмотьях положил глаз на его деньги, которых, впрочем, сутулый видеть не мог. Он подошёл к стойке трактирщика и завёл с ним негромкую беседу о том, как идет торговля и много ли постояльцев. Старый Анкор, не отвечая на праздные вопросы — он был немногословен, также тихо сказал, что человек за столом в углу явно следит за ним.

— Хорошо, — произнес Вэллд нарочито громко, — пойду спать. Завтра ухожу. Разбуди меня на рассвете. И скажи, сколько я тебе должен.

— Два с половиной серебром, — ответил Анкор.

Вэллд, повернувшись вполоборота к стойке, которая была освещена двумя масляными светильниками, так, чтобы человеку в углу было видно, распахнул одежду и вытащил из увесистого кожаного кошелька на поясе горсть монет, со звоном бросил несколько на стойку и ссыпал остальные обратно.

Трактир, в котором остановился Вэллд, был, пожалуй, одним из самых убогих в городе; он даже названия своего не имел. В этом злачном месте постоянно ошивались какие-то сомнительные личности, но зато сюда не отваживались совать нос ни чиновники лорда, ни стражники. Как и большинство трактиров в Аро, заведение старого Анкора имело несколько больших комнат для ночлега — постояльцы здесь спали прямо на полу. В этих комнатах всегда стоял тяжёлый запах, бегали тараканы, кусались клопы, иногда забегали и крысы, однако стоимость ночлега была намного меньше, чем на постоялом дворе.

Вэллд зашёл в одну из комнат для ночлега через настежь открытую для свежего воздуха дверь. В темноте нащупал приготовленный для него у стенки рядом с выходом тюфяк, лёг и стал готовиться к визиту незнакомца. Устроившись на спине с выпирающим через плотное льняное одеяло кошельком, он положил мешок с вещами рядом, так, чтобы в темноте казалось, что это голова, и взял в правую руку короткий нож.

Около полуночи, наконец, послышались очень лёгкие шаги, мягкие и осторожные, что его неприятно удивило. Ловкие руки легко, почти не касаясь, ощупывали одеяло. К немалому его изумлению, эти руки, ощупав кошелёк, не проявили к нему никакого интереса, а стали шарить дальше в складках одежды и начали уже забираться за пазуху. Медлить дальше было опасно. Взмах руки с ножом. Послышалось мычание пополам с хрипом, быстрые шаги и тихое сопение спящих вокруг людей. Всё произошло так быстро и тихо, что в комнате никто не проснулся.

Через час Вэллд уже шагал прочь из города. После визита незнакомца дожидаться утра он не стал. К рассвету он уже почти достиг леса, когда сзади появились всадники. Не нужно было иметь семь пядей во лбу, чтобы связать эти события между собой. В любом случае ограбить его этим людям не удалось, но стоило побыстрей уносить ноги — уж очень эти злодеи настойчивы, того и гляди вернутся назад с собаками.

Итак, Вэллд, отыскав свой тайник возле приметного валуна на берегу реки, вооружился коротким мечом, даже скорее длинным ножом, миниатюрным арбалетом с несколькими хитроумными пружинами и тетивой, пропущенной через ряд блоков, и отправился в путь через лес по направлению на юг — прочь от негостеприимного города Аро.

Стояла поздняя осень, здесь, на севере, деревья уже сбросили листья, а в эту ночь уже прошёл первый снег. Поэтому кроме припасов, которые Вэллд захватил ещё в Аро, и оружия, пришлось взять из тайника тёплые вещи и толстый плащ для ночлега. Всё это затрудняло движение, но было необходимо в путешествии.

Путешествие же сулило Вэллду хороший заработок и было для него делом привычным. Собственно, этим он обычно и занимался. Хотя определить род занятий Вэллда было довольно непросто. В основном он выполнял поручения по доставке писем, некоторых товаров и предметов в разные отдалённые и не очень части известного мира. Это на первый взгляд странное занятие объяснялось тем, что эти письма и предметы были таковыми, что их не отправишь обычным способом: курьером или с торговым караваном, — а люди, которые их отправляли, очень не хотели, чтобы об этом стало кому-нибудь известно. Вэллд за последние лет десять приобрёл довольно серьёзную репутацию среди определённого сорта людей, и ему доверяли выполнение самых деликатных и поэтому хорошо оплачиваемых поручений. По сути дела, всё это можно было бы назвать мелкой контрабандой, но те вещи и особенно те письма, которые он брался доставить, были иногда посерьёзнее обычных контрабандных товаров.

Впрочем, Вэллд не отказывался и от других способов заработать, правда, как правило, далеко не самых честных. Он торговал чем только возможно: от магических эликсиров и амулетов до должностей и дворянских титулов; за вознаграждение искал краденые (чаще всего им же самим) вещи; лечил болезни. Другими словами, не было придумано такого мошенничества, которым бы Вэллд не пробовал заниматься.

Однако всё-таки больше всего он любил путешествовать с различными поручениями, чему было несколько причин. Во-первых, при его пристрастии ко всякого рода обманам долгие отлучки (зачастую на несколько месяцев) были полезны, а иногда просто необходимы. Во-вторых, ему было хорошо и комфортно в одиночестве, вдали от людей, где он мог спокойно предаваться размышлениям. И наконец, Северные земли — страна, где он родился и вырос, в последнее время стали очень уж неприятным местом, откуда хотелось почаще отправляться в путь, но как можно реже возвращаться обратно.

Сам Вэллд никогда не считал себя принадлежащим к той или иной стране и уж тем более не питал патриотических чувств к своей родине. Он ощущал свою принадлежность ко всему тому пространству, которое называли известным миром. Он исходил его вдоль и поперёк, но до сих пор оставалось ещё много мест, где ему только предстояло побывать.

Вот и сейчас он отправился в путь с деликатным, хотя и довольно странным поручением из самого южного из крупных городов Северных земель — Аро, держа путь на юго-запад известного мира.

Известный мир — небольшой континент (или же громадный остров), вытянутый с севера на юг, как бы зажатый между двумя океанами: западным и восточным. Впрочем, возможно, это был один и тот же океан, омывающий континент с двух сторон, но ответ на этот вопрос лежал уже за пределами известного мира. На юге континента к его берегам подступали воды Бурного моря, как прозвали его склонные к поэтическим обобщениям жители Великих равнин. От южного побережья на север тянулись на много дней, недель и даже месяцев пути ровные, как покрывало, бесконечные поля, пересекаемые вдоль и поперёк быстрыми речками, уносящими излишки воды в Бурное море и в оба океана. В описываемое время на этих землях располагалась страна, предсказуемо названная Великими равнинами.

По мере того как бескрайние поля уходили на север — в более тёплые широты, климат и пейзаж менялся: становилось заметно теплее; появлялись невысокие холмы, а равнины теперь были сплошь разрезанными на ровные разноцветные квадраты возделываемых полей.

Ещё севернее, где река Олл, берущая своё начало где-то в горах лесной части Северных земель, резко поворачивает на юго-запад, чтобы закончить своё течение в западном океане, Великие равнины заканчиваются, а на другом берегу темнеет громадный лесной массив, сопоставимый по размеру с южной равнинной частью известного мира. Эту часть суши, загадочную и непроходимую, называют с некоторой долей мистики — ЛЕС.

В середине известного мира, от левого берега реки Олл и до самого восточного океана, в экваториальной зоне находится пустыня, бесплодная и необитаемая. Большая часть пустыни принадлежит Северным землям, а меньшей — южной её частью — владеют Великие равнины. Впрочем, границы, разделяющие эти страны, не обозначенные естественными или искусственными преградами и ориентирами, очень условны.

Ну и дальше на север, от пустынных границ с Великими равнинами на востоке и от территорий, занятых ЛЕСом на западе, вплоть до самого полюса (а возможно, и дальше) простираются Северные земли. Правда, более или менее населённой частью этой большой страны были лишь равнинные части умеренных широт. Южнее их, до границ с ЛЕСом и до пустыни, вся территория была занята лесистой местностью с несколькими горными цепями посередине. Севернее располагался безжизненный край, покрытый снегом и льдами, остававшийся неизведанным, так что точных северных границ известного мира никто не знал.

Все люди во всех странах говорили на одном языке, который назывался «общим языком», и пользовались единым алфавитом, но, конечно, в разных уголках известного мира не могло не появиться отличий в произношении и написании отдельных слов и фраз, что, впрочем, не мешало людям из разных мест прекрасно понимать друг друга и постоянно обмениваться новыми словами и понятиями.

И ещё на самой границе Северных земель и Великих равнин, прямо в пустыне располагалось, пожалуй, самое удивительное государственное образование известного мира — Подземный город. Именно туда и направился Вэллд из провинциального Аро с поручением, оказавшимся столь хлопотным.

Первоначально для своего похода в Подземный город Вэллд наметил не самый удобный, но сравнительно быстрый маршрут: из провинции Аро он собирался отправиться на юго-запад вдоль реки Мон (так обычно шли торговые караваны); затем, обогнув горные цепи, взять курс на юго-восток к границам ЛЕСа, пересечь его с севера на юго-восток и выйти к западной части Подземного города со стороны реки Олл. Однако после того как он чудом улизнул от отряда всадников, Вэллд, опасаясь погони, решил сменить маршрут. Он переправился через реку Мон и взял курс на юг к ЛЕСу напрямик через горную местность, называемую Ожерельем дьявола.

Ожерелье дьявола

Так достаточно вычурно называлась горная цепь (если точнее — несколько цепей), растянувшаяся с востока на запад и разделявшая лесную часть Северных земель на две неравные части: северную — меньшую, и южную — большую. Горы эти, по слухам, были опасны, страшны и потому пустынны. Издалека, впрочем, горные цепи выглядели безобидными и даже красивыми. Горные вершины, невысокие, с пологими склонами, были двухцветными: от основания и до половины зелёными — заросшими хвойным лесом, и с голыми тёмно-бурыми верхушками.

Если отбросить все небылицы, рождённые слухами и преувеличенные суеверием, которые знали и пересказывали все жители Северных земель от мала до велика, эта горная местность действительно была самым ценным из того, что имелось не только в Северных землях, но и в остальном известном мире. Горные цепи представляли собой одно большое хранилище природных богатств. Здесь добывали медь, олово, серебро, серу, мрамор. Фактически всё, что использовалось в Северных землях и продавалось в другие страны, было привезено из этих гор или сделано из здешнего сырья, кроме, пожалуй, сельскохозяйственных продуктов, золота, намываемого по берегам нескольких северных рек, и железа, месторождения которого находились в других местах. На лесистых склонах водилось множество живности, а на свободных от деревьев полянах, закрытых от холодных ветров, можно было выращивать некоторые злаки и корнеплоды.

Но из-за того что его светлость герцог отдал эти горы со всем их содержимым на откуп своему молодому любовнику, Ожерелье дьявола оставалось опасной и пустынной местностью. Редкие вылазки за имеющимися в горах металлами, в основном за серебром, из которого чеканились монеты, походили скорее на военные походы и были очень дорогими. Сборы в эти путешествия обычно шли несколько месяцев, в горы отправлялись три-четыре десятка рабочих в сопровождении нескольких сотен человек вооружённой охраны с обозом, слугами, запасом провизии, снаряжением и оборудованием, включая плавильные печи. Иногда экспедицию возглавлял сам знатный любовник, тогда количество сопровождающих увеличивалось вдвое.

С такой организацией добыча, привозимая из походов в горы, была ничтожна. Однако по закону, всё, что находится в земле герцога, должно принадлежать герцогу, поэтому серебро и другие металлы, добытые в экспедициях, приобретались у откупщика за счёт герцогской казны. Причём цена, уплачиваемая за добытое в горах, была весьма велика. Обычно привозимого серебра не хватало даже на чеканку денег, требуемых, чтобы расплатиться с удачливым фаворитом. Неудивительно, что герцогский любовник всеми силами старался пресечь любые попытки кого-нибудь добыть и привезти что-либо из гор, а поскольку охранять всю эту огромную территорию было невозможно, он и его люди усиленно распространяли слухи о страшных и опасных горах, в которых сгинет любой пришедший туда человек.

Конечно, Вэллд знал о том, что все истории о пропавших в Ожерелье дьявола людях — полная чушь, но всё же идти через горы очень не хотелось. Дело в том, что горы эти были населены, причём очень неприятными существами.

Называть существами обитателей горных цепей было не совсем правильно. Безусловно, это были люди, но они находились на какой-то совершенно примитивной ступени развития. Постоянные обитатели Ожерелья дьявола жили в пещерах выше лесистой части горных вершин, спускались вниз редко: в основном для охоты и преимущественно по ночам. Они обитали небольшими и, кажется, непостоянными группами, ограниченными вместимостью пещер; питались водившимися в лесах на склонах животными и надевали на себя их же шкуры. Вместо речи использовали несколько десятков различных звуков, понимаемых внутри одной группы. Из навыков, приобретённых человеком, они умели разводить огонь и использовать примитивные орудия из камней.

И что самое неприятное, эти люди довольно часто исполняли странные и довольно сложные для их примитивного сознания религиозные ритуалы с убийством, разделыванием и последующим поеданием животных, птиц, а иногда и собственных соплеменников. Потом из жертвенных останков изготавливались причудливые предметы, используемые то ли для поклонения каким-то божествам, то ли просто для красоты.

Об этих человекоподобных существах было мало что известно, поскольку, как уже было сказано, люди старались обходить горы стороной, да и сами существа людей избегали. Поэтому об их привычках и религиозных обрядах многие слышали, но почти никто их не видел, однако «украшения» из трупов людей и животных встречались в горах не так уж редко, и те, кому посчастливилось там побывать, их находили и даже забирали с собой, пытаясь потом продавать.

У покойного монарха — предшественника нынешнего герцога — как-то появилась идея выловить дикарей в горах, обучить их и использовать на различных тяжёлых и грязных работах. Однако идея провалилась: во-первых, поймать их было достаточно сложно, а во-вторых, обучить чему-либо тех из них, которых удалось привести в столицу, оказалось невозможно, и, в конце концов, все они достаточно быстро погибли от самых обычных болезней, к которым у них, видимо, не было иммунитета. Несколько раз этих дикарей пытались поймать или купить владельцы бродячих цирков с животными, но тоже безуспешно.

С таким населением путешествие через Ожерелье дьявола представлялось Вэллду совсем нехорошим, но идти вокруг горных цепей караванным маршрутом через лес после случившегося, ожидая преследователей с собаками и с богатым опытом псовой охоты, было ещё более плохим решением.

Впрочем, это было не первое его путешествие через горные цепи. Он уже дважды пересекал Ожерелье дьявола, правда, значительно дальше на востоке, где горная цепь сужается и её можно перевалить за двое суток без ночёвки.

Несмотря на невесёлые размышления, к вечеру Вэллд уже поднимался по склону одной из вершин вверх по её лесистой части. Здесь появился отчётливый трупный запах, спутать который с запахом разлагающегося животного он не мог. Так и есть! На обломанном и обугленном после удара молнии еловом стволе, на высоте в два человеческих роста, висел труп младенца, привязанный полосками из шкуры, выпотрошенный и причудливо раскрашенный голубой глиной.

Как ни хотелось после таких указателей побыстрее покинуть столь негостеприимные места, начало темнеть, и пора было искать место для ночлега. Пещеры и небольшие выемки в скалах встречались довольно часто, но для того, чтобы не столкнуться там с их обитателями, лучше было найти другое место. Относительно безопасно было бы провести ночь на деревьях, и скоро Вэллд нашёл то, что искал: четыре невысокие стоящие рядом ели, образующие квадрат. Он растянул повыше между деревьями верёвки, расположив их крестом и связав между собой; из одеяла и одежды устроил некое подобие гамака и, спрятав мешок с вещами на верхушке одного из деревьев так, чтобы его не достали животные, начал устраиваться на ночлег.

Несмотря на усталость после целого дня пути и лазанье по деревьям, Вэллд от страха долго не мог заснуть, прислушиваясь к ночному лесу, потом, когда сон уже начал брать своё, он несколько раз вздрагивал и просыпался от малейшего шороха.

Первая ночь в горах прошла хоть и тревожно, но без происшествий, и на рассвете, сняв вещи с деревьев, он продолжил свой путь на юг.

Все девять дней пути через Ожерелье дьявола были однообразными и даже скучными. Вэллд уже потерял счёт горным вершинам, спускам, подъёмам, лесистым склонам и каменистым вершинам. За всё время пути он не встретил никого из здешних обитателей и даже не заметил оставленных ими следов. Изделия из трупов людей и животных тоже больше не попадались.

Оставался последний день пути через горы; завтра к полудню Вэллд рассчитывал спуститься в лес и продолжить свой путь по более ровной и значительно более спокойной местности, где к тому же намного теплее в это время года. Хотя все предыдущие ночёвки он провёл на деревьях, сейчас, когда чувство опасности притупилось, тем более что Вэллд почти покинул страшные места, устраивать гнездо на деревьях он не стал. Когда совсем стемнело, чтобы не привлекать зверей, он привязал мешок с вещами и остатками припасов повыше на дереве, первый раз за всю дорогу через горы развёл огонь и приготовил ужин, хорошо поел, завернулся в одеяло и быстро заснул рядом с костром.

Проснувшись среди ночи, Вэллд сначала не мог понять, что происходит: он задыхался от нестерпимого запаха, дрожал от холода, его мотало из стороны в сторону, а главное, вокруг была абсолютная темнота. Понемногу органы чувств стали приходить в согласие с сознанием, и он понял, что ещё глубокая ночь, костёр погас, на нём нет одеяла и верхней одежды, он лежит на мокрой от инея траве. Но самое страшное было то, что сильный смрад вместе с негромкими звуками в виде тихого рычания или громкого бормотания издавало что-то живое, копошившееся вокруг него. И это живое довольно ловко и быстро переворачивало его с бока на бок, туго связывая сведённые за спиной предплечья.

Одновременно кто-то другой крепко связывал его ноги от колен до лодыжек. Связав конечности, несколько живых существ подняли его и понесли, судя по всему, вверх по склону горы. Перемещение его тела было недолгим и аккуратным: не прошло и десяти минут, как связанного Вэллда внесли в пещеру, где, благодаря затухающему костру в центре, можно было что-то рассмотреть. Существа положили его на спину рядом с костром, встали в кружок вокруг него и стали внимательно рассматривать свою добычу. То, что он здесь в качестве добычи, Вэллд не сомневался, но всё же старался осмотреться по сторонам и оценить обстановку. Очень кстати один из дикарей, а это, конечно, были коренные горные обитатели, разворошил костёр, и вокруг стало немного светлее.

Дикарей было шестеро: двое мужчин, две женщины, один подросток и мальчик лет восьми — десяти. Возраст взрослых особей определить было сложно, хотя стариков среди них, пожалуй, не было. Половая же принадлежность была практически не прикрыта, поскольку их одежда представляла собой обрывки шкур животных, кое-где перевязанных полосками из кожи, такими же, которыми были связаны его ноги и, вероятно, руки за спиной.

Лица наклонившихся над ним дикарей обладали на удивление правильными чертами и имели некоторое родственное сходство друг с другом. Однако эти лица портил совершенно бессмысленный и почти немигающий взгляд, одинаковый у всех. У взрослых мужчин на щеках и подбородке росли очень редкие волосы, на головах как мужчин, так и женщин волосы были густые, чёрные, спутанные и перевязанные тонкими кожаными полосками. На одной из женщин был накинут его плащ, под которым он спал до нападения. После быстрого осмотра лиц и одежды дикарей он с понятным интересом стал рассматривать, что у них в руках, однако руки их были пусты, каких-либо орудий или инструментов в них не было.

Дикари оглядывали Вэллда довольно долго, потом вдруг, как по команде, потеряли к нему интерес и разом отошли. Теперь он мог осмотреть и пещеру. Она оказалась небольшой, с примитивным очагом в середине, сделанным из валунов, выложенных вокруг костра. От входа и от стен справа и слева до середины пещеры было не более десяти шагов. Вход в пещеру, за которым по-прежнему было темно, был узкий, высотой в половину человеческого роста в форме треугольника. Когда его, связанного, проносили через вход, тело пришлось протаскивать по земле. Задняя стена пещеры терялась в темноте, и нельзя было рассмотреть, что там находится.

В пещере стоял нестерпимый смрад, от которого тошнило и слезились глаза. Источников этой вони было около десятка, в основном у стены справа от входа, а один, видимо самый значимый, — у костра посередине пещеры. Это были останки различных некрупных животных в разной степени разложения: зайцев, лисиц и других, распознать вид которых было уже невозможно. Они были выставлены напоказ на треножниках из трёх связанных палок. Отдельно стоящий у костра главный экспонат был частью человеческого тела, вернее его половиной, от торчащих рёбер и выше с целыми руками и головой с нарисованными на щеках и на лбу разноцветными узорами. Судя по стриженым волосам и густой бороде, обладатель этого тела не являлся соплеменником хозяев пещеры, а был одним из жителей Северных земель.

Между тем дикари, не обращая ни малейшего внимания на свою добычу, сосредоточенно занимались своими делами. С отсутствующим взглядом и неподвижными лицами они сели полукругом напротив треноги с человеческим телом и начали ритмично раскачиваться из стороны в сторону, вперёд и назад, издавая в такт раскачиваниям однообразные звуки. Время от времени один из них поднимал с пола пещеры камешек и кидал его к основанию треножника.

Этот ритуал продолжался довольно долго. Вход в пещеру стал светлым — снаружи рассвело. От неудобной позы связанные ноги и руки затекли. Положение было почти безнадёжным, но всё же почти. Вэллд заметил, что на его правой голени остался кожаный футляр, привязанный к ноге, в котором был его нож. Похоже, дикари или не заметили его, или не догадывались о его назначении. Со связанными руками этот нож был бесполезен, но пока пещерные жители были заняты религиозными телодвижениями, Вэллд изо всех сил старался растянуть кожаные ремни, стягивающие его руки, и это ему удалось: сырая невыделанная кожа потихоньку поддавалась.

Но тут ситуация изменилась. Бросив внутрь через вход в пещеру несколько коротких палок, внутрь залез отсутствующий всё это время шестой дикарь. Он деловито поднял с пола палки, уселся прямо у входа и начал связывать эти палки в форме треноги. Второй дикарь мужского пола поднял какой-то предмет и подошёл с ним к лежащему у костра. Этим предметом оказалась верёвка, сплетённая из полос кожи с привязанным к ней камнем.

Вэллд отчётливо понял, что прямо сейчас он составит компанию страшным украшениям, собранным в этой пещере. Но костёр, еле тлевший до этого, мигнул несколько раз и окончательно погас. В пещере стало совсем темно, человек, сидевший у входа, издав какой-то рычащий звук, отбросил палки, с которыми возился, и вылез из пещеры; остальные дикари притихли в темноте. Вэллд, пользуясь сумерками и понимая, что это последняя возможность освободить руки, извиваясь всем телом, изо всех сил напрягал мышцы, чтобы ослабить верёвки, но всё равно не успел. Снаружи пещеры донёсся сначала короткий крик, потом стон, а за ним и хрип. Вооружённый камнем на верёвке мужчина быстро встал, оружие его со стуком упало на пол. Он некоторое время прислушивался, затем, встав на четвереньки, ловко пролез через выход пещеры. Увидев что-то снаружи, он почти сразу просунул голову обратно в пещеру и издал несколько отрывистых звуков, после чего обе женщины вскочили и быстро вылезли из пещеры. Следом за ними выбрался и подросток, успев пробормотать что-то, обращаясь к мальчику и показывая на связанного человека. Мальчик, направившийся было к выходу, опять сел на пол пещеры, но любопытство победило, и он проворно выскочил наружу вслед за взрослыми.

Вот он — последний шанс на спасение. Перекатываясь по полу, Вэллд отчаянно пытался добраться до скрытой в темноте задней части пещеры, там мог быть ещё один выход или хотя бы место, где можно укрыться. Передвигаясь в полной темноте, он вдруг свалился в неглубокую нишу, пополз дальше и упёрся в каменную стену. Всё, путей отступления не было! Сзади уже приближались шаги, но не тяжёлые, как у дикарей, а быстрые и лёгкие. Кто-то придавил его голову и туловище к полу пещеры, Вэллд почувствовал, что его руки освободились, и сразу же послышались удаляющиеся шаги.

Не веря своим глазам или, вернее, ощущениям, Вэллд некоторое время сидел, растирая кисти рук и запястья, чтобы восстановить кровообращение, затем вытащил нож, разрезал стягивающие ноги верёвки. В пещере было тихо; снаружи тоже не доносилось ни звука. Всё ещё настороженно прислушиваясь, он безуспешно попытался подняться — его затёкшие ноги никак не хотели двигаться. Однако желание покинуть эту злосчастную пещеру было так велико, что Вэллд ползком пересёк её от задней стены к выходу, здесь ему удалось встать на ноги и вылезти, наконец, на свежий воздух.

Снаружи уже было совсем светло, и первое, что он увидел, когда глаза привыкли к яркому свету, это тело мальчика-дикаря. Он лежал у самого входа в пещеру, ноги и руки его ещё конвульсивно дёргались, а из широкой раны на шее толчками выливалась алая кровь. Немного в стороне лежали и пятеро его соплеменников в одинаковых позах на спинах, раскинув руки, с открытыми глазами и с тем же бессмысленным выражением на лицах. Все они были убиты ударом ножа или, скорее, узкого кинжала точно в сердце, мальчик был ниже ростом и, видимо, из-за этого получил удар не в сердце, а в шею. Такие удары могли быть нанесены только стальным клинком и только человеком, мастерски владеющим этим оружием.

Вэллд огляделся вокруг, чтобы сориентироваться, быстро нашёл место своего последнего ночлега и стал собирать оставленные здесь вещи.

Странное дело. Его плащ, которым он накрывался вместо одеяла, последний раз он видел на плечах женщины-дикарки, труп которой остался лежать у входа в пещеру. Вдобавок плащ весь пропитался отвратительным запахом, так что сомнений, что его утащили с собой дикари, быть не могло. Теперь же этот плащ лежал вместе с его одеждой рядом с охапкой еловых веток, на которых он спал, словно так и оставался здесь после нападения дикарей.

В этом плаще было несколько потайных мест для хранения ценных вещей. Когда Вэллда обыскивали, а это бывало в Северных землях часто, он снимал плащ и откладывал его в сторону, и, как правило, это срабатывало, и на плащ никто не обращал внимания.

Набросив чудесным образом появившийся плащ на себя, он быстро ощупал его складки: всё было на месте.

Времени обдумывать случившееся не было, хотелось как можно быстрее унести ноги подальше от этих мест. Вэллд снял с дерева свой мешок и к полудню покинул Ожерелье дьявола, спустившись в лес. Дальше его путь лежал через лесную часть Северных земель.

Северные земли

Самой большой территорией на обитаемой части мира обладала страна, называемая Северными землями. На её просторах природой с достаточной щедростью были разбросаны леса, плодородные равнины и горы, богатые полезными ископаемыми. Северные земли включали в себя пустыни на юго-востоке, лесные равнины, горные районы Ожерелья дьявола, холмистые земли средних широт и занимали они обширное пространство известного мира к северу от границ Подземного города на юго-востоке и владений ЛЕСа на юго-западе, вплоть до самого полюса. Страну пересекали пять больших рек, впадающих в восточный океан, и две — впадающие в западный. Имелись также озёра и множество рек и речушек поменьше. Если не считать дикарей, живущих в горах, всё население обитало в средних широтах — землях к северу от лесных равнин, где и были расположены девятнадцать городов, в которых обосновалась основная часть жителей.

Правда, кроме размера, больше похвастаться Северным землям было нечем. Некогда великая сельскохозяйственная держава, кормившая три четверти всех людей, живущих в известном мире, со временем, всё больше отставая в производстве от Подземного города и в сельском хозяйстве — от Великих равнин (об этих землях рассказ впереди), пришла в упадок. Население страны уменьшалось, и жителей в ней осталось меньше, чем в любой другой стране, пожалуй, кроме ЛЕСа, правда, численность ЛЕСного населения никто толком не знал. Жители Северных земель постепенно перестали заниматься какой-либо полезной деятельностью. Земледелие с использованием примитивных инструментов приличного урожая не давало. Обрабатывать же землю более современным способом никто не умел, а для использования новой техники не хватало знаний. Изделия ремесленников были примитивными и грубыми, а главное — стоили дороже, чем привозные фабричные товары. Почти всё, что продавалось в Северных землях, поступало извне: одежда, обувь, инструменты, оружие, вина, зерно, мясо, кожи, шерсть. В результате всё меньше полей обрабатывалось, деревни пустели, люди перебирались в города, уже переполненные оставшимися не у дел ремесленниками. Когда-то славившиеся красивыми замками и просторными каменными зданиями города стали обрастать лачугами на окраинах, постепенно наполнялись грязью, нищетой и болезнями.

Наводнившие города бездельники либо занимались мелкими кражами и грабежом, либо, если могли, подавались в дворянские отряды и занимались тем же самым, но уже на законных основаниях.

Причины упадка были всем известны — страна гнила, начиная со своей головы.

За двадцать лет до описываемых событий умер последний монарх из правившей без малого пятьсот лет династии. Прямых наследников не было, и неизлечимо больной монарх посвятил свой последний закон престолонаследию. В законе было сказано, что после его смерти власть должна принадлежать «Совету избранных лордов» — двадцати двум знатным дворянам, которым монарх отдавал в пожизненное управление по одной из двадцати трёх провинций (провинция, в которую входила столица с окрестностями, управлялась напрямую монархом). Этот совет будет избирать из своих участников герцога, который станет управлять Северными землями на правах монарха в течение десяти лет.

Первый герцог, ныне несущий бремя власти над Северными землями, был объявлен умирающим монархом в своём завещании, составленном на смертном одре.

Герцог, попав на престол, получил право наделять провинциями дворян, которые становились членами Совета избранных лордов. Совет лордов избирал герцога. Круг власти замкнулся — страна отправилась в состояние упадка.

Пока Северные земли беднели и пустели, соседним странам, переживающим промышленный и аграрный подъём, и, прежде всего, Подземному городу требовалось всё больше металлов, угля, древесины и прочего сырья. Своих источников сырья у соседей практически не было, а если что-то и можно было добывать, то делать это было невыгодно — дешевле купить в Северных землях. Поэтому торговые караваны с ресурсами один за другим шли из столицы Северных земель на юг и возвращались обратно с товарами, которые расходились потом по рынкам городов. Монополия на торговлю сейчас принадлежала герцогу, а ранее — правящему монарху. Правители Северных земель права торговли обычно продавали кому-нибудь из своих приближённых или фаворитов, которые из-за переменчивости высочайшего настроения довольно часто менялись.

Поскольку основным и почти единственным источником дохода Северных земель была внешняя торговля, провинции, где добывались ресурсы, были самыми богатыми и желанными для получения в управление. В эти провинции стекались люди в надежде отыскать работу. Лорды, управляющие ими, богатели баснословно, продавая выжимаемые из провинции богатства герцогу. Счастливцы эти из числа особо приближённых к герцогу владели: провинцией Аро, богатой месторождениями железа, с центром в одноимённом городе; Пустынной провинцией, где находятся угольные копи; Южной провинцией с лесозаготовками; и, конечно, провинцией Ожерелье дьявола, управляемой из столицы молодым любовником герцога.

Остальные лорды существовали за счёт скудных налогов, которые удавалось вытрясти из нищего населения, и подачек из герцогской казны.

Торговле, да и вообще жизни в Северных землях сильно мешали разбойники, число которых вместе с увеличивающейся нищетой постоянно росло. Преступников должна была ловить тайная стража — личные отряды герцога, содержащиеся за счёт его казны. В столичной провинции они с этой обязанностью кое-как справлялись, но поскольку основной их задачей, как считал её начальник — лорд Полярной провинции сэр Самюэль, была охрана герцога и его власти, на ловлю бандитов в других провинциях времени у них не оставалось. Поэтому эта работа перекладывалась на дворянские отряды, которые обязаны были содержать лордов за свой счёт. Эти отряды под командованием своих лордов в случае войны составляли армию Северных земель, а в мирное время занимались в основном пьянством и под видом ловли разбойников — грабежом населения. В последнее время, когда доходы лордов оскудели и денег на содержание дворянских отрядов становилось всё меньше, а аппетиты этих отрядов и их командиров, наоборот, росли, они настолько обозлили население, что жители некоторых провинций стали оказывать им вооружённое сопротивление, причём весьма успешно. Герцог даже вынужден был принять закон, запрещающий под страхом смерти не дворянам иметь оружие.

Законы, впрочем, исполнялись далеко не всеми, далеко не везде и не всегда полностью. Прадед, дед и отец последнего монарха были преисполнены религиозного рвения и старательно насаждали свою религию среди своих подданных. Они без устали строили церкви по всей стране, открывали церковные школы, делали щедрые пожертвования. Однако большинство подданных так и не прониклись верой своих монархов и продолжали верить кто во что горазд, чем сильно огорчали правящую династию и многочисленных служителей государственной религии. Тогда для исправления ситуации предшественник последнего монарха затеял провести реформу судов в государстве. Он, видимо решив, что погрязшие в мздоимстве суды лордов и суд герцога уже не подлежат исправлению, передал дело правосудия в руки божьего суда, а посредниками между высшим судьёй и людьми стали священники государственных церквей. Таким образом, церковь стала судебным органом, правосудие в котором осуществлялось непосредственно богом в лице священников. Правосудие это было неоспоримым и опиралось на земные законы очень приблизительно. В итоге, для того чтобы добиться благосклонности высшего судьи, люди волей-неволей принимали государственную религию, ходили в церкви и, самое главное, жертвовали деньги на их содержание.

Впрочем, опять-таки усилиями покойного монарха церковные школы для детей и подростков, появившиеся во множестве по всей стране, весьма поспособствовали тому, что в Северных землях большинство населения стало грамотным и многие получили начальное образование. При правлении герцога, правда, церковные школы несколько опустели (количество молодого населения пошло на убыль), но всё же пользовались популярностью, поскольку одной из немногих возможностей прокормиться в Северных землях было податься в чиновники, а туда принимали только грамотных.

Итак, Вэллд, спустившись с вершин Ожерелья дьявола, шёл по широкой равнине, заросшей смешанным лесом. Путь его лежал по ненаселённой части Северных земель на юг, вдали от караванных путей. Встретить здесь кого-нибудь он не рассчитывал, но случившееся в последний день пути по Ожерелью дьявола весьма его озадачило, и по итогам размышлений он стал внимательно наблюдать за местностью вокруг, полагая, что человек или люди, которым он обязан своим спасением, следили, а возможно, и сейчас следят за ним.

Через восемь дней, когда припасы, немного пополненные после выхода из гор мясом подстреленной лосихи, подходили к концу, его наблюдательность была вознаграждена. Когда Вэллд огибал невысокий холм, свободный от деревьев, он заметил на вершине холма человеческую голову в капюшоне, торчащую из высокой травы. Не меняя направления движения, Вэллд быстрыми шагами шёл, не останавливаясь и не поворачиваясь в сторону головы, одновременно зорко следил за ней, готовясь нырнуть в траву, если вдруг появятся руки наблюдателя с луком или арбалетом.

Человек на холме, вытягивая шею, внимательно рассматривал его и, наконец, довольный наблюдениями, скрылся в траве. Вэллд сразу же побежал наверх по склону холма, и уже там, на вершине, он успел увидеть удаляющуюся сутулую фигуру в плаще с капюшоном. Теперь ситуация изменилась на противоположную — добыча сама стала следить за охотником. Человек в плаще шёл, не оглядываясь, и следить за ним было легко. Петляя между деревьями и перешагнув через неглубокий ручей, бывший наблюдатель вышел на широкую поляну, где был разбит лагерь.

Место стоянки было обустроено со всей обстоятельностью: посреди поляны горел костёр с крюком для котла; вокруг костра сооружено несколько мест для ночлега из еловых веток, накрытых одеялами; мешки и седельные сумки подвешены к дереву на высоте человеческого роста; на краю поляны паслись пять лошадей, привязанных длинными верёвками. Отдельно под навесом располагались оружие, доспехи, сёдла и другая лошадиная сбруя.

Обитателей лагеря, включая прибывшего дозорного, было шестеро, и, судя по количеству спальных мест, все были на месте. Увидев людей, Вэллд, потратив сначала некоторое время для поиска безопасного места, с которого можно было рассмотреть лагерь, оставаясь незамеченным, смог подобраться достаточно близко, чтобы можно было слышать речь.

Спиной к костру на раскладном стульчике сидел важный вельможа в отлично сшитом дорогом дорожном костюме. Он был невысокого роста, полный, с круглыми щеками, пухлым ртом и короткими седыми волосами. На его шее висела увесистая золотая цепочка с медальоном, а на руках с короткими толстыми пальцами красовалось несколько перстней.

У навеса с оружием суетились два рослых человека крепкого телосложения с одинаковыми каменными лицами, изображающими строгую важность. Это были, несомненно, военные, причём профессиональные, не чета полупьяным оборванцам из дворянских отрядов. Они быстро надевали на себя доспехи (весьма недешёвые — явно чужеземного производства) и оружие — мечи и кинжалы (тоже отменного качества). Двое одетых попроще — очевидно, слуги — помогали одеваться военным, одновременно цепляя на себя пояса с мечами.

Но интереснее всего был сутулый человек в плаще. Его фигура и манера двигаться были Вэллду знакомы, а свежий розовый шрам на правой руке, нанесённый его ножом в трактире города Аро, не оставлял никаких сомнений. Это был человек, следивший за ним в Аро и пытавшийся его ограбить ночью в трактире.

Сутулый стоял в почтительной позе перед важным господином, сидящим на стуле, и вполголоса что-то быстро ему говорил, слегка наклонившись к его уху. Вельможа презрительно отстранил говорившего рукой и, повернув голову в сторону военных, нарочито громко скомандовал им:

— Встретите его у края оврага. Убедитесь сначала, что пакет у него, потом уберите тело подальше, чтобы не нашли.

Говорил он в начальственной манере с некоторой досадой, выдавливая из себя слова.

— Если пакета нет, тащите его сюда, — добавил он.

Затем, подозвав слугу, показал на верхушку холма:

— Я буду наблюдать оттуда.

Слуга подскочил к поднявшемуся на ноги вельможе, сложил стульчик, на котором тот сидел, и засеменил к выбранному хозяином холму.

Важный господин не торопясь направился в указанное им место, но что-то вспомнив, повернулся в сторону человека в плаще.

— А ты жди здесь. Если это не он, то… — с угрозой произнёс он и проследовал дальше.

Военные выслушали начальника молча, но без особой почтительности. Они неторопливо закончили свои приготовления и направились в противоположную сторону. Второй слуга пошёл за ними, неся их щиты и кожаные сумки.

Оставшись в лагере один, сутулый шпион уселся под навесом, растянутым между тремя среднего размера соснами, растущими на поляне. Он что-то бормотал себе под нос с выражением злой безнадёжности на лице, потом встал, оглянувшись по сторонам, вытащил из вьючного мешка, висящего на одной из сосен, бутылку с вином и снова уселся спиной к дереву. Наёмник откупорил бутылку и, собравшись уже отхлебнуть вина, вдруг застыл на месте. На расстоянии двух ладоней выше его головы в ствол дерева с громким стуком воткнулась арбалетная стрела из блестящего металла.

Некоторое время, повернув голову, он в замешательстве рассматривал стрелу, а когда повернулся обратно, в лоб его смотрела точно такая же стрела, но уже лежащая в ложе арбалета причудливой конструкции.

Арбалет держал в руках и улыбался человек, который должен был в это время идти по оврагу в трёхстах шагах отсюда, навстречу своей смерти.

— Рассказывай, — продолжая улыбаться, негромко сказал Вэллд.

Застигнутый врасплох зачастил срывающимся голосом:

— Это не я! Это они! Они хотели убить тебя!

— Зачем?

— Им нужен твой пакет.

— Какой пакет?

— Который тебе дали на постоялом дворе.

— Ты знаешь и о пакете, и о постоялом дворе. Значит, ты вместе с ними, — произнёс Вэллд, меняя улыбку на злое выражение лица.

— Нет! Я только должен был вытащить у тебя пакет и подложить другой! — заверещал допрашиваемый.

— Тише. Не ори, — оборвал Вэллд, — ты лжёшь!

— Нет! Правда! Один знатный человек меня нанял. Он показал мне тебя, когда ты уходил с постоялого двора.

— Толстяк, который был здесь?

— Нет. Этому было приказано найти тебя, — речь наёмника стала более спокойной.

— Кто он такой?

— Это сэр Арбург — лорд провинции Аро.

— Что ему от меня надо?

— Ему дали двух человек из тайной стражи и меня как проводника, приказали найти тебя любой ценой и принести пакет.

По опыту Вэллд знал, что испуганный человек может многое рассказать, но только в первые секунды, затем испуг пройдёт, и больше он ничего не скажет. Значит, надо успеть узнать самое важное.

— Хорошо, скажи, кто тебя нанял? — спросил Вэллд, угрожающе приблизив арбалет к лицу собеседника.

Однако удачный момент был упущен. Человек в плаще, не меняя положения рук, вдруг откинулся на спину и обеими ногами сильно толкнул Вэллда в грудь. От неожиданности он повалился назад, но тут же снова вскочил на ноги. Шпион бежал в сторону ближайших деревьев.

Оставлять в живых человека, который так ловко его выследил, было нельзя. Пробежав десяток шагов, сутулый упал, зарывшись носом в траву, с торчащим из затылка оперением арбалетного болта.

Вот теперь не стоило терять ни минуты. Вэллд, напрасно потратив несколько драгоценных секунд, безуспешно пытаясь вытащить стрелу из ствола дерева, легко выдернул другой болт из затылка убитого наповал проводника. Затем он быстро срезал верёвки, которыми были привязаны к дереву сумки обитателей лагеря, и высыпал их содержимое на землю. Выпавшие хлеб, сыр, флягу с вином, вяленое мясо Вэллд быстро собрал в свой мешок. Из красивой седельной сумки тиснёной кожи с позолоченными застёжками вывалились и рассыпались по земле какие-то инструменты, похожие на бритвенные и маникюрные принадлежности, несколько флаконов, всякая мелочь и увесистый кошелёк из замши. Подобрав инструменты (явно недешёвые), Вэллд положил их в мешок и, сунув туда же кошелёк, быстро побросал сёдла и лошадиную сбрую в костёр, освободил лошадей, заставив их разбежаться ударами кнута, и скрылся в лесу.

Перейдя через несколько часов после побега из лагеря своих убийц на более размеренный шаг, Вэллд попытался понять, что же за чертовщина всё-таки происходит в этом путешествии. Раньше он относил случившееся с ним происшествие к попыткам его ограбить, что было уже почти обыденным событием в Северных землях. Кроме того, деньги у него действительно были, причём немалые. Однако если истории с ночным вором в трактире и пьяными всадниками, догнавшими его у границы провинции Аро, ещё как-то укладывались в объяснения о попытках грабежа, то сегодняшняя история была явно другого рода. Участники засады никак не походили на грабителей, да и денег в прихваченном им кошельке, похоже принадлежавшем их начальнику, было больше, чем у него с собой. В сумки двух головорезов Вэллд не заглянул (слуга унёс их из лагеря вслед за хозяевами), но они тоже, видимо, не пустовали. Да и сутулый шпион в плаще со страху рассказал, что они охотились не за деньгами, а за его конвертом.

Значит, всему виной всё-таки злосчастный конверт или, как называл его важный толстяк, пакет. История с этим конвертом началась накануне его путешествия в трактире города Аро. Утром, когда Вэллд, проснувшись, вышел в общий зал трактира, хозяин вместо приветствия сказал ему, кивнув головой в сторону подростка лет двенадцати:

— Тебя мальчишка дожидается.

Мальчик, одетый в довольно поношенную, но чистую и опрятную одежду: белую льняную рубаху, кожаные штаны и суконную жилетку поверх рубахи, — сидел на корточках у стены между столами и выжидающе смотрел на него.

Вэллд машинально отметил, что подросток сам не подходит, дожидается, пока позовут, за стол не садится. «Служит где-нибудь в трактире или кабаке», — определил он.

Вэллд не торопясь взял поставленную трактирщиком на стойку кружку с вином и сел за дальний стол. Посмотрев по сторонам и убедившись, что посторонних ушей рядом нет (трактир в этот ранний час был почти пустой), он жестом подозвал мальчика.

Подросток резво подскочил к нему, встал за спиной и, наклонившись к уху, сказал:

— Тебя хочет видеть богатый купец.

— Что ему надо?

— Хочет предложить тебе дело.

— Какое дело?

— Он не сказал.

— Кто он и откуда?

— Он не велел говорить.

Монетка легла в руку мальчика.

— Он прибыл два дня назад. Торгует красками для тканей. Говорит, что из провинции Марет. Наверно, врет. Одет как иностранец, — доложил наблюдательный посыльный.

— Так какое дело у него ко мне? — повторил Вэллд вопрос.

— Не знаю. Говорит, хорошо заплатит.

— Что ещё знаешь?

— Деньги у него водятся.

— Это всё?

— Всё.

Вэллд подумал, что ещё можно спросить у мальчишки, но так и не придумав вопроса, произнёс:

— Хорошо. Где мне его найти?

— Завтра в полдень он будет ждать тебя на постоялом дворе «Две лисицы».

Мальчик получил ещё одну монету и ушёл, а Вэллд, довольный разговором, велел подать завтрак. Намечающийся заработок был весьма кстати — он уже месяц сидел без дела и сильно поиздержался, даже пришлось перебраться из постоялого двора в трактир.

Постоялый двор «Две лисицы» находился довольно далеко от трактира — между старым городом и рыночным кварталом. По дороге Вэллд гадал, что за дело может быть для него у торговца красками для тканей. Предположение возникало только одно. Торговля красителями — дело прибыльное, но сомнительное: товар дорогой, но не тяжёлый; места для хранения много не надо; для перевозки даже повозки не нужны — достаточно нескольких вьючных животных; лавка тоже не нужна — товар этот покупают только ткачи. Всё это было бы отлично, если бы в Северных землях производили ткани. Последние же годы все ткани, да и готовая одежда, привозятся. Это наводило на мысль, что торговля красками — занятие для отвода глаз, а на самом деле торговец занимается чем-то другим, о чём посторонние знать не должны, и если ему понадобился такой человек, как Вэллд, то речь шла, скорее всего, о контрабанде. Тем более что после введения монополии герцога на торговлю все товары, которые перевозят через границы (как туда, так и обратно), помимо герцогских откупщиков, стали контрабандными.

Размышляя таким образом, Вэллд дошёл до большого постоялого двора (на два десятка комнат, не меньше) с громадной, скверно нарисованной вывеской, изображавшей лисиц, не похожих на настоящих. Время встречи ещё не подошло, но он зашёл внутрь.

Сразу за дверью располагался общий зал со стойкой и десятком столов. В отличие от трактира старика Анкора, в зале стоял сносный запах, было чисто и светло. Под потолком на противоположной от входа стене имелось четыре полукруглых окна со стёклами — большая редкость в старом городе.

Посетителей в зале было достаточно, многие уже навеселе, хотя время для возлияний было ещё раннее. Большинство выпивающих, судя по сюртукам с гербом провинции Аро на спине, служили чиновниками — ратуша и замок лорда были неподалёку. За стойкой стоял хозяин — мрачный мужчина с размытыми чертами лица и туповатым взглядом. Две женщины, одна моложе и выше ростом, другая — старше и ниже, сновали между столов, разнося кружки с вином и тарелки. Приходивший вчера утром мальчишка собирал с одного из столов объедки и грязную посуду.

Увидев Вэллда, подросток бросил уборку и метнулся было к выходу из зала, ведущего к внутренним комнатам, сообщив на ходу:

— Я его предупрежу.

— Не спеши, — остановил он мальчика и подошёл к хозяйской стойке.

— Моё почтение, хозяин! Кружку вина, — обратился Вэллд к человеку за стойкой, положив перед собой серебряную монету.

— Доброго здоровья, — ответил хозяин, наливая вино и скосив глаза на монету.

— Мне бы надо встретиться с одним человеком, — начал он, наблюдая за реакцией владельца постоялого двора.

— Да, есть тут у нас странный тип. Вроде купец, — сразу откликнулся хозяин, не отрывая глаз от монеты на стойке, — это он велел разыскать тебя в клоповнике у Анкора.

— Что можешь сказать о нём?

— Одет с шиком… Занял лучшие комнаты, — начал припоминать хозяин.

— Он откуда?

Человек за стойкой изобразил на лице напряжение мысли, но он явно не обладал наблюдательностью своего маленького помощника. Всё же надеясь заработать, хозяин с трудом выдавил:

— Одевается он… Богато…

— Может, он иностранец? — не оставлял Вэллд попыток выяснить что-нибудь о будущем собеседнике.

— Нет, нет! — быстро затараторил хозяин, воровато оглянувшись на одетых в казённые сюртуки постояльцев. — Он из Северных земель. Богатый купец.

Владелец заведения сообразил, наконец, что купец действительно похож на иностранца, а о постояльцах, прибывших из других стран, он обязан сообщать в ратушу — монополия на торговлю нуждалась в защите. После этого хозяин замолчал и начал сосредоточенно протирать грязноватым полотенцем стоящие шеренгой кружки, испуганно поглядывая на посетителей.

Поскольку добиться информации Вэллд больше не надеялся, да и время встречи подошло, он, пододвинув монету в сторону хозяина, задал последний вопрос:

— Где мне найти этого купца?

— По лестнице наверх, вторая дверь по левую руку, — раздался из-за его спины голос вездесущего мальчишки, который наверняка слышал разговор.

— Пошли покажешь, — позвал Вэллд с собой мальчика, а уже на лестнице спросил на всякий случай, — как тебя звать?

— Эдвин.

Постучав в дверь, Вэллд сразу же, не дожидаясь ответа, вошёл в комнату. Этот нехитрый трюк он всегда использовал, чтобы застать хозяев врасплох. Это иногда давало некоторое преимущество перед собеседником.

Однако в этот раз хитрость не удалась — обитатель комнаты стоял сразу за дверью, и врасплох застигнутым оказался скорее Вэллд. Остановившись в дверях, Вэллд замешкался с началом разговора, и начал его собеседник:

— Здравствуй! Ты пришёл вовремя — это хорошо. Я ценю в людях аккуратность. Хозяин комнаты говорил громко, и слова его были явно обращены наружу через незакрытую дверь.

Вэллд плотно затворил дверь, пробормотал слова приветствия, быстро, но внимательно рассматривая купца. Человек этот стоял спиной к маленькому окошку и к столу с лампой, поэтому его лицо и одежду видно было плохо. Фигура же его, чётко обозначенная на фоне окна, была невысокой, коренастой и довольно упитанной.

Купец, как будто нарочно давая себя рассмотреть, обошёл вокруг стола и сел прямо перед ярко горящей лампой, жестом приглашая Вэллда сесть напротив.

В комнате с низким потолком, помимо стола с четырьмя стульями, ещё был подвешенный к потолку незажжённый масляный светильник и камин у правой стены, в котором ярко горел огонь. В стене слева была дверь, вероятно, спальня — роскошь по меркам провинциального города.

Сев за стол, Вэллд уже внимательнее рассмотрел собеседника. На купце был надет сюртук очень дорогого сукна, тонкого, как полотно, но тёмно-зелёного цвета, что было необычно. Богатые жители Северных земель, позволяющие себе иметь дорогие вещи, предпочитали яркие цвета синего, красного или жёлтого оттенков. Несмотря на то что в комнате было тепло, даже жарко, на человеке, сидящем напротив, был ещё плащ того же тёмно-зелёного сукна, только потолще, а из-под сюртука виднелся воротник шёлковой сорочки.

Человек, назначивший Вэллду встречу, был в возрасте, но ещё не старый; с круглым и полным лицом, мясистым носом и густыми бровями. Он казался весёлым, добродушным и даже немного простоватым, если бы не маленькие, хитрые, глубоко посаженные глаза. Впрочем, сразу было видно, что человек он не простой и уж точно не контрабандист и не мелкий жулик. От него исходило то ощущение породы, которое не скроешь от внимательного собеседника и которое присуще людям недюжинного интеллекта, хорошо образованным и воспитанным, с богатым и разнообразным жизненным опытом.

Купец неторопливо налил в кружки, стоящие на столе, вина из пузатого кувшина, протянул одну собеседнику, другую взял сам и начал разговор:

— Итак, у меня к тебе есть поручение…

Говорил он с паузами, ожидая, что скажет собеседник, но тот молчал, и купец продолжал дальше:

— У меня есть конверт… Надо доставить его моему… партнёру, вернее родственнику… Он живёт в Подземном городе.

Купец замолчал, теперь уже с намерением получить ответ.

— Со дня на день из столицы в Подземный город пойдёт торговый караван. Я слышал, он будет проходить через Аро. Могу поговорить с нужными людьми и пристроить твой конверт, — неторопливо сказал Вэллд, показывая незаинтересованность.

— Мне не подходит караван, — прервал его собеседник, — караваны тащатся слишком долго. Кроме того, следует сохранить эту операцию в тайне, — добавил собеседник, заставив Вэллда насторожиться — купцы в Северных землях таких разговоров не ведут, — впрочем, я готов хорошо тебе заплатить, — человек, называющий себя купцом, со значением посмотрел ему в глаза.

— Сколько?

— Двадцать пять монет серебром сейчас и пятьдесят талеров бумажными, когда доставишь конверт.

Вэллд сделал над собой немалое усилие, чтобы сохранить хладнокровный вид. Цена была баснословной. Выждав паузу, как бы раздумывая над предложением, он произнёс:

— Цена неплохая. Можно взяться за эту работу. А что в конверте?

— А вот это тебе знать незачем, — речь собеседника приобрела уверенную интонацию, — два условия: первое — о конверте никто не должен знать; второе — конверт не должен быть вскрыт ни при каких обстоятельствах! Если не выполнишь условия, денег не получишь.

— Договорились.

— И последнее, — добавил купец, — я слышал, ты можешь пройти через ЛЕС. Я бы хотел, чтобы ты так и сделал и пошёл в Подземный город напрямик, так быстрее.

— Договорились. Это всё?

— Теперь всё. Запомни, человека, которому ты должен отдать конверт в Подземном городе, зовут Марвин Элл, найдёшь его в семнадцатом секторе.

Купец достал из складок своего суконного плаща и положил перед Вэллдом на стол конверт из сшитых вощёными нитками листов пергамента голубого цвета с тиснением в виде узора из цветов с красной сургучной печатью с изображением кабаньей головы и полотняный кошелёк с серебром.

Взяв и то, и другое, Вэллд попрощался и направился к двери, не задав собеседнику больше ни одного вопроса. Конечно, его разбирало любопытство, и, прежде всего, он очень хотел узнать о том, откуда купец узнал о нём самом и как его нашёл. Но основной причиной того, что к Вэллду обращались с разными поручениями, за которые хорошо платили, было не только умение их выполнять, но и привычка не задавать при этом лишних вопросов.

Выйдя из комнаты, Вэллд успел заметить в конце коридора Эдвина, проворно юркнувшего за угол, — мальчишка наверняка подслушивал. Вэллд спустился по лестнице, пересёк общую залу, кивнул хозяину, который почему-то сделал вид, что не заметил его, вышел на улицу и отправился назад в трактир.

Впрочем, беглого взгляда на конверт хватило ему для принятия решения всё же заглянуть внутрь — интересно, что в конверте, за доставку которого платят целое состояние. На окраине Аро, в ремесленном квартале, у самой городской стены у Вэллда жил приятель — бывший сапожник. Приятель этот, давно спившийся, имел золотые руки и пропил ещё не все сапожные инструменты. Он мог разрезать вощёные нити, которыми сшит конверт, а после заменить их такими же так, чтобы никто не заметил.

Вэллд собрался навестить приятеля утром, на следующий день, после чего сразу отправиться в путь к Подземному городу, но в старом городе за ним увязался человек в плаще с капюшоном, и события приняли такой оборот, что он вынужден был быстро уносить ноги.

Конверт остался запечатанным и, как выяснилось, стал причиной многих событий, которые произошли и ещё произойдут.

Итак, после того как Вэллд счастливо избежал смерти и покинул лагерь своих неудавшихся убийц, он, немного приведя свои мысли в порядок и составив примерный план действий, перешёл на свой быстрый и ритмичный шаг, держа направление на юг. Погони он не опасался — караулившая его компания вряд ли бы смогла быстро начать преследование, да и проводника у них уже не было.

Через три дня пути после того как он благополучно избежал засады, окружающий ландшафт стал меняться. Стало заметно теплее. Лес заканчивался — начинался ЛЕС.

ЛЕС

Так одновременно назывались и обширная территория, лежащая к юго-западу от Северных земель, и подобие государства, населённого обитателями этой территории. Здесь были совершенно другие климат, растительность и живность. Ничего похожего не встречалось больше нигде.

Вэллд шёл по абсолютно ровной поверхности, покрытой то ли пушистым мхом, то ли мягкой густой травой. Деревья, как будто посаженные старательным и педантичным садовником, были хотя и разных видов, но одинаковой толщины, росли идеально ровными линиями, на одинаковом расстоянии друг от друга. Стволы этих деревьев сливались между собой и, если смотреть прямо из любой точки, казались одной сплошной покрытой древесной корой стеной. Над головой кроны этих деревьев создавали плотный, но пропускающий свет купол, через который невозможно было разглядеть солнце днём или звёзды ночью. Среди деревьев царила тишина: не доносилось ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни других обычных для лесной местности звуков. Ветра тоже не было. Здесь всегда было одинаково тепло и влажно, независимо от времени года. Деревья всегда были зелёными, а на траве (или мхе) не видно было ни одного опавшего листочка. Кроме этого, в ЛЕСу полностью отсутствовали источники воды: не было не только рек и озёр, но даже и родников. Ну и дополняло эти особенности местности полное отсутствие животных, ягод, грибов, плодов на деревьях, орехов, то есть всего того, что может быть съедобным.

Этот идиллический и в то же время зловещий пейзаж не менялся, он был повсюду, можно было идти дни, недели и даже месяцы, а окружающий ландшафт оставался неизменным. И так было на всей огромной территории, которую занимал ЛЕС. Впрочем, никто толком не знал, что из себя представляет ЛЕС, и сказать с уверенностью, что находится на этой территории в разных её частях, тоже никто бы не взялся.

Попавший в ЛЕС путник уже через несколько часов совершенно переставал ориентироваться в пространстве, поскольку ни солнца, ни звёзд, ни каких-либо отличительных особенностей, способных быть ориентирами, не было видно. Попавшие в ЛЕС блуждали в нём, пока не заканчивались вода и припасы (если они были), и погибали, так и не найдя выхода из него. В этих местах пропадали без следа одинокие путники, торговые караваны и даже вооружённые отряды.

В Северных землях ЛЕС считался хоть и не таким зловещим местом, как Ожерелье дьявола, но всё же слыл территорией, которую следует избегать скорее как непроходимую, чем как опасную. В любом случае торговые караваны обходили эти земли стороной, поворачивая от западной оконечности горных вершин Ожерелья дьявола на юго-восток, и делали большой крюк, обходя ЛЕС через восточные пустыни и дальше на юг.

Однако не все люди, попавшие по тем или иным причинам в ЛЕС, погибали. Были и такие, кто благополучно возвращался (некоторые и не один раз). Выйти из ЛЕСа всем им помогло вмешательство здешних жителей, которые по разным причинам иногда выводили путников из ЛЕСа. Достоверных сведений об этих обитающих в столь своеобразном месте людях было довольно мало. Известно было, что они говорят на общем языке, но употребляют много своих слов, не используемых за пределами ЛЕСа. В большинстве своём эти слова не имели синонимов и обозначали предметы и явления, о которых не известно за пределами этих территорий. Живут они небольшими поселениями, которые сами называют городами. Местоположение этих городов никто не знал, и, кажется, они произвольно возникали в какой-то части ЛЕСа и так же случайно могли быть оставлены жителями или перенесены на новое место.

Среди жителей Северных земель бытовало представление о ЛЕСных обитателях как о немного сумасшедших чудаках или, скорее, как о людях не от мира сего. Над ними посмеивались, сочиняли про них различные истории, считающиеся смешными, однако в то же время испытывали по отношению к ним несколько суеверный страх. Обитатели ЛЕСа считались колдунами, им приписывали (иногда заслуженно, иногда — нет) разные удивительные способности и умения, считали их (и небезосновательно) великими лекарями, способными излечить любую болезнь, поэтому смешные истории про них хоть и рассказывали, но шёпотом и оглядываясь.

Веками, если не тысячелетиями, эти люди обособленно жили в этих местах, практически не контактируя с обитающим вне ЛЕСа населением. Основной идеей их существования и государственности, если это понятие вообще применимо к их странному обществу, являлась «ашпа». Значение этого слова очень приблизительно можно определить как некий набор знаний, жизненного опыта, магических способностей в сочетании с мудростью. Целью жизненного пути любого обитателя ЛЕСа, как мужчины, так и женщины, является достижение как можно более высокого уровня или, может быть, большего количества этой самой ашпы (чётких единиц измерения у ашпы не существовало). Поэтому во главе общества находятся ашпиды — мудрецы, постигшие тайны ашпы высокого уровня. Ашпиды занимались в основном совершенствованием самих себя, то есть постоянно повышали свой уровень ашпы, а в свободное время руководили общественной жизнью: разбирали споры, отдавали распоряжения, устраивали браки, занимались обучением детей, а также принимали все решения, так или иначе касающиеся жителей в пределах одного города. Решения принимал любой из ашпидов города, а всего их могло быть несколько десятков, к которому обращались с вопросом или проблемой, но наиболее важные решения принимались ими коллегиально. При достижении в городе критического количества ашпидов, когда процесс принятия решений становился проблематичным, один или несколько из них могли уйти с некоторым количеством жителей в другой город или основать новый.

Религии как таковой на просторах ЛЕСа не имелось, но среди жителей существовало несколько убеждений, которые принимались за окончательную истину, не требующую экспериментального подтверждения. Так, считалось, что ашпа передаётся по наследству и новорождённые дети получают при рождении то её количество, которым обладали их родители на момент зачатия. Исходя из этой аксиомы, родители не могли научить своих детей ничему новому, и в возрасте четырёх лет их отдавали на воспитание ашпиду, по возможности наиболее мудрому. В дальнейшем, если ашпид покидал город, с ним отправлялись и все его ученики вместе с их родителями. Естественно, что дети, рождённые ашпидами или от ашпидов, как получившие наибольшую порцию ашпы при рождении, были основными претендентами на то, чтобы со временем самим стать ашпидами, таким образом, сообщество ашпидов являлось почти закрытой кастой.

Собственно, эти представления о передаче ашпы по наследству и послужили причиной обособленности ЛЕСа, поскольку люди из другого сообщества рождаются от родителей, не обладающих ашпой, а значит, совершенно безмозглы и, естественно, ничего, кроме презрения, не заслуживают. Другое дело ЛЕСные жители, брак которых устраивает ашпид, тщательно подбирающий будущих мужа и жену по уровню их ашпы, стараясь, впрочем, чтобы они были не родственниками и желательно из разных городов.

Что касается необыкновенных способностей обитателей ЛЕСа, то большинство из них было выдумкой. Достоверно же было известно, что они каким-то непостижимым образом точно знают практически в режиме реального времени, что происходит в других городах и вообще в любом месте ЛЕСа. Поэтому никому никогда не удавалось войти внутрь ЛЕСа, чтобы об этом не стало бы тут же известно его обитателям. Они действительно могли лечить разные болезни, знали множество рецептов целебных настоек и эликсиров. Наконец, что самое удивительное, при почти полном отсутствии инструментов, механизмов и приспособлений они были способны на любом месте в считаные дни организовать поселение (город), где жители в избытке обеспечивали себя растительной пищей, где появлялись источники воды, где из древесины и других растений изготавливались одежда, обувь, домашняя утварь, причём в любом количестве по желанию жителей.

Внешне жители ЛЕСа были в большинстве своём рослыми, статными, с красивыми, немного смуглыми лицами и роскошными волосами чёрного или каштанового цвета. Черты лица, в особенности у женщин, были не очень правильными с точки зрения людей родом из Северных земель: скулы широковаты; глаза, обычно тёмно-коричневого цвета, слегка раскосые.

Со стороны жизнь ЛЕСных обитателей казалась идиллией: они не знали болезней и эпидемий, не испытывали голода, не конфликтовали друг с другом. Благодаря постоянному мягкому климату никогда не было жары или мороза. Отношения собственности были достаточно примитивны и сводились к личным вещам и индивидуальным жилищам для одной или нескольких семей, поэтому товарообменные отношения и деньги отсутствовали. Многие из жителей Северных земель, слушая рассказы о счастливой жизни в ЛЕСу, обычно сильно приукрашенные, не прочь были попасть туда и остаться там навсегда, но до сих пор ни одному человеку извне этого не удалось.

Итак, Вэллд шёл через ЛЕС. Путь его лежал на юго-восток, пересекая ЛЕСные территории. Задерживаться здесь он не собирался, но одно соображение изменило это намерение, и он решил всё-таки попасть, если получится, в один из ЛЕСных городов. Задача эта была не из простых: во-первых, неизвестно, где эти города в настоящее время находятся, и во-вторых, непонятно, как на это посмотрят местные жители. Поэтому Вэллд решил идти по намеченному маршруту, а с посещением города положиться на удачу — или он случайно наткнётся на один из них, или встретит кого-либо из здешних обитателей и, придумав убедительную причину, уговорит отвести его в город.

В город Вэллд хотел попасть потому, что, по слухам, некоторые особенно мудрые ашпиды могли видеть или ощущать сквозь предметы, и он, хотя и не очень в это верил, собирался всё-таки попробовать узнать, что же находится в злополучном конверте. В конце концов, знают же ЛЕСные жители, что происходит в ЛЕСу за много дней пути от места, в котором они находятся, значит, способны определить, что находится у них в руках за тонким листом пергамента. Правда, жители ЛЕСа, хоть и говорили на общем языке, как и все остальные люди, но пользовались своей письменностью, состоящей из смеси рисунков, знаков и символов, а его письмо (скорее всего, это было именно письмо) наверняка написано обычными буквами. Но эта проблема казалась ему не такой важной — главное заглянуть через конверт.

Как было сказано, основная беда путника, идущего через ЛЕС при отсутствии ориентиров, это невозможность определить направление движения. В любой другой местности Вэллд прекрасно ориентировался по солнцу или звёздам и умел использовать различные приметы для определения сторон света.

Для путешествия в ЛЕСу у него имелась особая, специально придуманная им хитрость. Когда Вэллд первый раз попал в ЛЕС и чуть не погиб, он, будучи в лесном городе, случайно услышал слова ашпида, рассказывающего детям об особенностях деревьев в ЛЕСу. Оказалось, что стволы всех деревьев без исключения имели небольшой одинаковый наклон, незаметный глазу. Деревья были наклонены строго на юго-восток. Так вот, для определения направления у него были два приспособления: отвес в виде верёвки с привязанным камешком и угломер, сделанный из двух палок, скреплённых концами, с поперечиной, удерживающей эти палочки под определённым углом. Во время пути он время от времени останавливался и определял отвесом направление наклона дерева, а угломером — направление, в котором надо идти.

Так Вэллд шёл своим путём уже третью неделю без остановки, лишь делая привалы на ночь. Он уже почти потерял надежду попасть в обитаемые места ЛЕСных территорий, когда вдруг перед ним словно из ниоткуда возник человек. Человек этот был высокий, даже для ЛЕСного жителя, мужчина, очень худой и костлявый, как палка, с мрачным выражением лица. Одет он был в узкие штаны и длинную куртку из грубой ткани соломенного цвета — обычную одежду здешних обитателей. Ещё большое сходство с палкой ему придавали целых два посоха — по одному в каждой руке.

— Следуй за мной, орок, — произнёс он скрипучим голосом, повернулся спиной и быстро пошёл прочь, перебирая своими посохами.

Вэллд молча поспешил за тощим провожатым, не удивляясь лаконичности незнакомца. Насколько он успел узнать жителей ЛЕСа, они не признавали условностей в виде приветствий и прощаний, а смысла пожеланий здоровья, благополучия или чего-то ещё, что было для них в порядке вещей, не понимали. Также он уже привык к их снисходительному презрению, с которым они относились ко всем людям не из числа их соплеменников. Словом «орок», кстати, как раз и называли иноземцев, пребывающих в невежестве и не обладающих ашпой. Однако суровость незнакомца Вэллда удивила, поскольку жители ЛЕСных городов всегда были доброжелательны к друг другу и к посторонним, да и мрачный вид был для них не характерен.

Через полтора часа пути сопровождающий и гость были на месте. Большое для ЛЕСной местности поселение, называемое аборигенами городом, встретило пришельцев приветливой суетой. Город этот, похожий до неотличимости на все другие поселения в ЛЕСу, был достаточно любопытным местом. Дома, а точнее жилища, большие, некоторые в несколько этажей, были сделаны из плотной ткани, натянутой на деревянные каркасы и служившей стенами, крышей и перегородками этих сооружений. Основанием и опорами домов служили деревья, к которым крепились конструкции из дерева и ткани. Поскольку деревья в городе, как и везде в ЛЕСу, росли стройными рядами, планировка города была идеально ровной.

Как только Вэллд вошёл в город, провожающий куда-то исчез, и свой путь среди домов он продолжал в одиночестве. На этом его пути постоянно встречались люди, занятые повседневными делами. Хотя сам Вэллд довольно сильно отличался от горожан и внешностью, и одеждой, люди смотрели на него достаточно равнодушно, но в то же время приветливо, и улыбались ему как старому знакомому, а встретившаяся на пути компания детей стала дружно махать ему руками.

Идя вдоль ряда домов и улыбаясь попадавшимся навстречу, Вэллд вышел к центру города. Здесь прямо из травы пробивались несколько ключей прозрачной воды, образуя фонтанчики, наполнявшие находившийся между ними бассейн из плотно пригнанных досок. Вокруг фонтана покоем располагалось здание в три этажа, такое же, как и все остальные, но значительно большее по размеру. Это был дом ашпидов — нечто вроде одновременно ратуши, школы, продовольственного склада и места проведения собраний и досуга.

Войдя внутрь, Вэллд увидел зал со стоящим посередине длинным и узким столом и со стульями вдоль стола по одиннадцать с каждой стороны. Это было помещение, где собирались все ашпиды города для принятия важных решений и обмена мнениями. Зал был пуст, но как только он туда вошёл, с противоположной стороны зала неспешно появился человек в белом плаще ашпида, наброшенном поверх обычной одежды. Ашпид с тонкими, слегка вытянутыми чертами лица, с красивой седой бородой и седыми же волосами до плеч всей своей фигурой источал важную торжественность.

Человек этот был ему знаком. Когда-то давно по неопытности Вэллд, петляя в южной части Северных земель, случайно забрёл в ЛЕС и, конечно, сразу заблудился. Его, уже совершенно обессиленного и потерявшего от голода и жажды сознание, подобрали ЛЕСные жители и принесли в город. Столкнувшись с ними впервые, Вэллд убедился, прежде всего, в их отличном знании медицины, когда благодаря их усилиям он был здоров и полон сил уже через несколько часов.

Потом его привели к одному из ашпидов, где выяснилась причина проявленного к нему человеколюбия. Дело в том, что в его вещах была большая книга из пергамента, переплетённого между двумя деревянными дощечками. Книгу эту Вэллд украл из столичной ратуши, где она хранилась вместе с другими, в которых делались записи о рождениях, смертях, браках и других событиях, касающихся городских жителей. Он хотел переписать страницу, где была запись о его рождении, и вернуть книгу на место, пока её не хватились, но не успел и носил её с собой.

Вот эта книга и вызвала интерес у местных жителей, а по их убеждениям, просто взять себе вещь умершего человека они не могли. Как объяснил Вэллду ашпид, обитатели ЛЕСа записывали свои знания на деревянных дощечках, что было неудобно, и когда они обнаружили пергамент, на котором можно делать записи (страницы книги были заполнены только с одной стороны), они решили привести его в чувство и уговорить отдать им книгу.

Книгу Вэллд, конечно, оставил (предварительно вырвав страницу с записями о себе), получил припасы на дорогу и был выставлен из ЛЕСа. С тех пор он безнаказанно стал заходить в ЛЕС, каждый раз принося с собой некоторое количество листов пергамента, а в последнее время — более дешёвую бумагу, чем и заслужил к себе некоторую лояльность местного населения.

Появившийся в зале человек как раз и был тем самым ашпидом, которому Вэллд отдал книгу несколько лет назад. Его звали Ворон, хотя к птице с тем же названием это имя отношения явно не имело — в ЛЕСу никаких птиц не водилось.

— Помнишь меня? — спросил вошедший достаточно молодым для его седин голосом.

— Да, я запомнил тебя и твою мудрость, — ответил Вэллд заготовленной заранее лестью.

— Что привело тебя в наш город?

— Я хотел то же спросить у тебя, мудрейший. Я шёл через земли ЛЕСа, и какой-то человек привёл меня сюда. Я думал, что у тебя есть ко мне дело. — Не лги мне, ты всё равно не умеешь это делать, — с досадой прервал его ашпид, — у тебя нет с собой безделушек, которые ты обычно раздаёшь, нет пергамента, но ты искал встречи с нами, — сказал Ворон, то ли спрашивая, то ли утверждая. — Можешь не говорить, если не хочешь, — добавил мудрец после паузы, — тогда я хочу знать, зачем ты украл бутылку со снадобьем?

Вопрос этот был настолько неожиданным, что Вэллд вздрогнул. Около года назад он приходил в ЛЕС и, как обычно, принёс с собой несколько металлических безделушек, считавшихся здесь редкостью: пряжки, швейные иглы, ножи, булавки и прочую мелочь. Эти предметы, несмотря на великую мудрость жителей ЛЕСа, очень им нравились, прямо как бусы — дикарям. Вещи эти он раздавал горожанам, а они их охотно брали, а некоторые даже использовали эти вещи по назначению. В прошлое путешествие Вэллд подумал, что расходы на безделушки надо бы окупить, и предложил жителям обменять свои вещи на бутылку с мутной жидкостью, оставленную кем-то у фонтанчика в центре города. Однако он так и не смог объяснить своим собеседникам смысла операции обмена одних предметов на другие, да и хозяина бутылки найти не удалось, поэтому он, уходя, просто потихоньку сунул бутылку себе в мешок. Бутылка понравилась ему своей непохожестью на другие сосуды для жидкостей и была сделана, а точнее выращена, из цельного куска ствола дерева, покрытого корой, с узким горлышком и широким дном. Такую ёмкость невозможно было сделать, даже имея совершенные инструменты.

Вспомнив эту историю, Вэллд в очередной раз удивился осведомлённости людей ЛЕСа, ведь его собеседника в городе тогда не было, да и город, кажется, был другой.

— Что же ты молчишь? — спросил мудрец, явно довольный произведённым эффектом.

— Я вспомнил, о чём ты говоришь, — начал он рассказывать, придумывая на ходу, — эту бутылку с лекарством я взял, чтобы помочь вдове своего брата, больной рожей. У неё осталось трое детей, и они голодают, — добавил Вэллд и тут же пожалел об этом, сообразив, что мудрец, наверно, не знает о том, что это такое.

— Что значит голодают, объясни?

— Им нечего есть, ибо в наших краях еды мало, и она есть не у всех.

— Ладно, ваши варварские обычаи меня не интересуют, — сказал Ворон и, возвращаясь к своему презрительному тону, продолжил, — ты при всём своём невежестве даже не понял того, что ты сделал. То, что ты стащил лекарство, не имея знаний, нужных для лечения болезней, причинит людям много бед вместо пользы.

— Это ужасно! Я не подумал об этом, — изобразил Вэллд раскаяние.

— Бутылки при тебе нет. Обещай, что уничтожишь её, как только сможешь.

— Я так и сделаю, когда вернусь домой.

— Своим поступком ты очень разочаровал нас.

— Поверь, я сделал это по неведению, я думал, что могу помочь.

— Теперь можешь идти своей дорогой, но в городе больше не задерживайся, — закончил разговор ашпид, усевшись за стол спиной к собеседнику.

Очевидно, история с бутылкой и была причиной того, что его привели в город. Правда, по поводу вреда от этой бутылки ашпид ошибался. Она оказалась очень даже полезной. Содержимое бутылки Вэллд, конечно, сразу вылил, а вот налитую в неё воду он потом целый месяц продавал по несколько капель в окрестностях столицы Северных земель как чудодейственное лекарство от всех болезней, приготовленное колдунами из ЛЕСа. — Скажи, мудрейший, могу ли я задать тебе вопрос? — решился Вэллд всё-таки перейти к своей цели.

— Если это не займёт много времени.

— Могу ли я попросить тебя помочь мне получить знания?

— Какие знания я могу дать тебе — человеку, ашпа которого меньше мизинца? — всё-таки повернувшись к нему, без интереса спросил Ворон. — Знания эти при мне и написаны на пергаменте.

— Ты разве не умеешь читать?

— Пергамент запечатан в конверте, а я слышал, ашпиды могут видеть сквозь вещи.

— Всё-таки ты глупец, — сказал ашпид, переходя на снисходительный тон, — видеть всё означает не способность смотреть через предметы, а возможность наблюдать скрытое от нас в своём сознании. Однако твоё желание познания похвально, — уже наставительно продолжал Ворон, — но почему бы тебе не достать пергамент из конверта?

— Мудрецы в наших землях говорят, что знания нельзя держать открытыми, — проговорил Вэллд, не придумав ничего более убедительного.

— Хорошо, давай сюда свой конверт, — сказал ашпид, протянув руку к собеседнику.

Ворон, только взглянув на появившийся из складок одежды Вэллда конверт, застыл с протянутой рукой и долго, не отрываясь, смотрел на сшитые листки пергамента. На его лице при этом появилось выражение глубокой задумчивости.

— Откуда у тебя это? — наконец спросил Ворон.

— Этот пергамент передал мне на хранение один мудрец, и теперь я направляюсь к нему в Подземный город, чтобы вернуть его.

— Ступай в комнату налево. Оставайся там и не уходи из города. Мне надо подумать. Беседу продолжим утром, — отрывисто произнёс Ворон.

Сказав последнюю фразу, ашпид поднялся и быстро вышел из зала.

Несколько обескураженный концовкой беседы, Вэллд немного подождал, не вернётся ли Ворон, после чего пошёл в комнату слева, оказавшуюся жилой. В ней имелся стол, на котором стояли деревянные миски с едой (в основном фрукты и овощи), а по углам висело несколько гамаков.

Беседа оказалась многообещающей, и он, ободрённый успехом, поел и улёгся спать.

Проснувшись утром, Вэллд некоторое время лежал в гамаке, пытаясь побороть дремоту. Потом вспомнил о вчерашней беседе с Вороном, и любопытство разом прогнало его сон. Он быстро оделся, съел несколько плодов инжира со стола, оглянувшись вокруг, набил фруктами свою сумку и отправился на продолжение беседы. Зал, где вчера он разговаривал с седовласым ашпидом, был пуст. Стол, стулья, светильники — всё это за ночь исчезло. Всё ещё думая, что он по ошибке зашёл не в ту комнату, Вэллд подошёл к противоположному выходу, через который он попал вчера в здание. Тут он заметил одну странность: вокруг стояла абсолютная тишина. Он откинул полотно, закрывавшее выход, и вышел на городскую улицу.

А города не было! Вокруг, насколько он мог видеть, простирался ЛЕС. Дома, фонтаны, люди — всё это исчезло без следа.

Вэллд оглянулся на просторный дом ашпидов, стоявший ещё вчера посреди шумного города, от него остались только зал и прилепившаяся к нему сбоку маленькая комната, в которой он провёл ночь.

В полном замешательстве он начал метаться среди деревьев, наконец, не выдержав, в панике закричал: «Люди!»

— Зря кричишь, все ушли, — раздался сзади знакомый голос.

Ворон смотрел на него всё тем же странным, задумчивым взглядом. Однако сам он за ночь изменился до неузнаваемости. На его красивом, породистом и довольно молодом лице появились многочисленные морщины, вокруг глаз синели круги, а седые волнистые волосы были спутаны и торчали в разные стороны.

— Что произошло? Куда все подевались? — всё ещё будучи в замешательстве, зачастил Вэллд.

— Выслушай меня, орок Орен, — печальным и тихим голосом начал Ворон, знавший Вэллда под этим именем, — то, что ты принёс с собой в ЛЕС, никогда не должно было здесь оказаться. Этот голубой пакет из пергамента, что лежит у тебя там, — указал Ворон пальцем на складки плаща Вэллда, — в твоей одежде, — источник несчастья и разрушений.

Вэллд внимательно посмотрел на Ворона — не бредит ли он, случаем. Но говорил мудрец спокойно, серьёзно и вроде бы находился в своём уме. — Не понимаю, что не так с пакетом? Ты вообще о чём? — вкрадчиво, как говорят с не очень нормальными людьми, спросил Вэллд.

— Я в своём уме. Не беспокойся.

— Я и не беспокоюсь, не понимаю просто, что ты хочешь сказать.

— Не удивительно, с твоей-то ашпой, — не удержался от иронии Ворон.

— Куда уж мне?

— Без шуток! В твоём пакете находится беда посильнее урагана, пожара и наводнения вместе взятых, — сурово произнёс ашпид, — всегда усилиями нашей мудрости бедствия обходили ЛЕС стороной. Теперь появился ты и принёс пакет. Я рассказал о нём другим ашпидам нашего города, они пришли в ужас и увели всех людей прочь. Ушли даже мои ученики, оставив меня здесь с тобой.

— Почему же остался ты?

— Ты должен уйти прочь из ЛЕСа и унести проклятый пакет, — голос Ворона сделался чеканным, — я провожу тебя, чтобы убедиться, что пакет покинул наши земли. Видимо, кроме меня не нашлось смелого человека в ЛЕСу; все сбежали в страхе, и никто не согласился быть твоим проводником.

— Что же там такого страшного в пакете? — полюбопытствовал Вэллд. — Я думал, там просто листы исписанного пергамента.

— Так и есть. И листы в твоём пакете для нас опасны!

— Что же в них написано?

— Я не умею читать написанное вашими буквами.

Здесь Ворон соврал — он, помнится, прекрасно прочитал несколько строк из книги, которую подарил ему Вэллд при их первой встрече.

— Почему тогда ты решил, что там написано про какие-то несчастья или что-то в этом роде? — не унимался Вэллд.

— Я… Мы все здесь в ЛЕСу чувствуем это!

— И что ты теперь намерен делать?

— Я пойду вместе с тобой в Подземный город, — уверенно излагал Ворон свой план действий против несчастий. — Но прежде всего я должен убедиться, что пакет покинет ЛЕС кратчайшим путем. Затем мы пойдём с тобой к хозяину пакета, и если он, как ты говоришь, мудрец, то я уговорю его немедленно уничтожить пакет.

— Договорились! С тобой мы скорее дойдём до Подземного города, — быстро согласился Вэллд.

На самом деле, Вэллд не поверил причитаниям Ворона и даже про себя посмеивался над его суевериями и над доверчивой мнительностью жителей ЛЕСного города. Однако компания Ворона оказалась кстати — он сможет быстро вывести его из ЛЕСа, причём туда, куда ему надо — прямо к границам Подземного города.

Но путешествие через ЛЕС к Подземному городу получилось отнюдь не безмятежным, не особенно быстрым и не слишком приятным. Ворон, как оказалось, совсем не умел преодолевать пешком большие расстояния; он шёл медленно, постоянно останавливался отдохнуть, жаловался на усталость и сетовал на трусость жителей ЛЕСа, из-за которой ему пришлось идти с Вэллдом самому. Ну и наконец, ашпид постоянно рассказывал поучительные истории, неизменно со скрытым смыслом, который он назидательно объяснял в конце каждой истории.

Общество разговорчивого мудреца, в конце концов, стало сильно раздражать. Вэллд привык путешествовать один, многие недели и месяцы проводил в одиночестве и прекрасно себя чувствовал в отсутствие компании. Кроме того, назидательный тон, презрительные манеры и множество незнакомых слов в речи делали ашпида хоть и интересным, но малоприятным собеседником.

Чем ближе попутчики подходили к границам ЛЕСа, тем разговорчивее становился Ворон. Теперь он не замолкал ни на минуту, а рассказы его стали несколько бессвязными. Вэллд, последние дни уже почти не слушавший собеседника, навострил уши.

«Наверное, старик никогда не выходил из ЛЕСа и теперь чувствует себя не в своей тарелке», — объяснил он для себя суетливость Ворона.

Между тем путешествие подходило к концу. Оставалось разыскать получателя письма, взять деньги и отдать ему конверт, причём сделать всё это именно в такой последовательности. Надо ли говорить, что увязавшийся за Вэллдом ашпид был явно лишним.

В последнюю ночь в ЛЕСу Вэллд, не разбирая вещей и не раздеваясь, устроился на ночлег и долго ждал, пока беспрерывно ворочающийся Ворон, наконец, справится со своим волнением и заснёт. Потом потихоньку встал, захватил вещи (и свои, и попутчика) и быстро пошёл в сторону Подземного города.

Подземный город

Когда-то в жарких безжизненных пустынях экваториальных широт появились угольные шахты. Сильно увеличившееся население Великих равнин вместе с прохладным климатом и отсутствием лесов требовало решения задачи отопления многочисленных городов и деревень. Уголь, залежи которого были обнаружены в пустыне, мог стать подходящим и, пожалуй, единственным доступным источником тепла. И вот в пустыню отправились первые отряды рабочих и рудознатцев. Условия добычи угля были чудовищны: жара, недостаток воды, изнуряющий труд. Из первых отправившихся в пустыню шахтёров не выжил практически никто.

Поскольку добровольно отправиться в шахты желающих не было ни за какие деньги, туда стали отправлять заключённых, и рабочих становилось всё больше; росло и количество шахт.

Постепенно сеть подземных туннелей и проходов разрослась в обширный и запутанный лабиринт, и эту часть пустыни стали называть Подземным городом.

Со временем работающие в Подземном городе люди научились проветривать и охлаждать подземные галереи, перекачивая забираемый на поверхности воздух через глубокие тоннели, где было значительно холоднее, чем на поверхности. В шахтах стали применять различные механизмы и приспособления, изобретённые наиболее сметливыми шахтёрами, которые упрощали и облегчали добычу угля. На поверхности стали появляться сначала мастерские, а потом и заводы, изготавливающие всё необходимое для функционирования шахт — от кирок и лопат до приспособлений для бурения и подъёмных механизмов.

Механизмы, технические устройства и методы добычи угля постоянно совершенствовались, так что необходимо было непрерывно обучать людей работе со становившейся всё сложнее техникой. Появились школы, а впоследствии и университет, который, в свою очередь, дал толчок к дальнейшему развитию техники и науки. Стали открываться больницы, рынки, увеселительные заведения.

Работа на шахтах стала вполне комфортной, хорошо оплачивалась, смертность от несчастных случаев и от болезней стала едва ли не самой низкой на территории Великих равнин. Не удивительно, что в Подземный город потянулись в поисках лучшей жизни люди из разных концов мира, причём не только в поисках работы или для применения своих знаний и талантов, но и, как это часто бывает, различные проходимцы. Если сначала в Подземном городе принимали всех желающих, со временем кандидаты на право стать его жителями стали тщательно отбираться. Предпочтение отдавалось хорошо образованным, талантливым или предприимчивым людям, но иногда брали и просто работоспособных, без особых талантов и навыков.

Переселенцы, которым посчастливилось попасть в Подземный город, зачастую приезжали вместе с семьями, а также приглашали своих знакомых попробовать попытать счастье, чтобы обосноваться в городе. Значительное увеличение населения вызвало рост строительства жилых домов, больниц, общественных и торговых зданий. Заводы и фабрики постепенно, наряду с горнодобывающим оборудованием, стали выпускать строительные материалы и товары общего пользования.

Правда, последнее время Подземный город настолько опередил в науке и технике остальной мир, что живущие вне его люди перестали представлять какую-либо ценность, и процесс переселения практически прекратился. Тем не менее растущий и богатеющий Подземный город, как ненасытное животное, требовал постоянного притока талантливых людей. Поэтому увеличивались в размерах имеющиеся учебные заведения, а также открывались новые. Кроме того, вербовщики Подземного города искали по всему известному миру способных и талантливых (в основном молодежь) и приглашали их изначально на учёбу, а потом и на постоянное жительство.

Растущее превосходство в техническом развитии Подземного города над другими странами все более и более отдаляло это странное полугосударственное образование от технического и научного сотрудничества с внешним миром, а когда некоторое время назад в Подземном городе открыли и стали широко применять электричество, он стал практически недосягаем для него. От постройки сначала небольшого парового двигателя, приводящего в движение динамо-машину, до четырёх больших угольных электростанций прошло меньше десятка лет, после чего Подземный город в прямом смысле слова засиял, превратившись в рай на земле. Электрическое освещение раскрасило его улицы в яркие цвета вывесок и светящейся рекламы; ходившие по подземным тоннелям паровозы, отравляющие всё вокруг дымом и копотью, сменились поездами на электрической тяге.

Естественно, электричество нашло применение и в производстве, значительно удешевив стоимость производимых товаров.

Такой промышленный рост неизбежно должен был привести к переизбытку товаров внутри страны, что и произошло — всё больше товаров производилось для продажи в другие страны. Подземный город стал ещё и торговым центром, в котором существовало, помимо многочисленных рынков, несколько бирж, на которых заключались торговые сделки, и денежных контор, в которых производились расчёты. Появились и свои деньги, напечатанные на бумаге. Поскольку так или иначе территории, занятые городом, имели общие границы со всеми странами (включая ЛЕС), все торговые пути проходили через них. В описываемое время большинство (если не все) торговые сделки между странами заключались в Подземном городе, с использованием для расчётов местных денег.

Доходы от внешней торговли были весьма существенными, однако Подземный город ревниво охранял свои изобретения и научные достижения от остального мира. Большую часть промышленных товаров и оборудования (кроме самого простого), а также оружие (исключая примитивное) было строжайше запрещено вывозить за пределы Подземного города. А новейшие достижения в науке и почти все технологические разработки, неизвестные в остальном мире, оберегались так тщательно, что все научные труды и описания технологий хранились в строго охраняемой библиотеке, допускали в которую только определённую часть жителей Подземного города и ни в коем случае не допускали иностранцев.

Конечно, жители Подземного города давно уже перестали заниматься добычей угля, который проще, дешевле и выгоднее закупать в Северных землях, перепродавая большую часть в Великие равнины, и о прошлом страны напоминало только название и традиция строить дома с несколькими подземными этажами, что в жарком климате было вполне оправданно.

В ту пору, когда Вэллд достиг Подземного города, его очень небольшая территория (основная часть пустынь принадлежала Северным землям) была почти полностью занята фабриками, заводами, жилыми и общественными зданиями. Над городом, точнее множеством городов (они назывались секторами и имели определённые номера), переходящих один в другой, торчал целый лес дымивших заводских труб — работа здесь не прекращалась ни на минуту.

Уже никто не вспоминал, что когда-то Подземный город был частью Великих равнин, хотя отделение этих территорий как таковое не произошло ни в результате военных конфликтов, ни мирным путём. С момента появления в пустыне шахтёров эти дикие места выпали из поля зрения властей Великих равнин, и по факту жизнь здесь регулировалась органами самоуправления, временно организуемыми для решения насущных задач. Собственно, благодаря отсутствию власти и её давления на инициативу людей Подземный город и достиг таких впечатляющих результатов за такой относительно короткий срок. Со временем общественные отношения усложнились, и управление страной стало принимать более чёткие формы.

Практически все государственные должности были выборными, включая судей. Впрочем, основная функция судов — осуществление правосудия, хоть и осталась, но стала второстепенной, поскольку преступности практически не стало, а тяжбами по коммерческим вопросам занимались специальные комиссии, созданные при биржах.

Главной же задачей судов стала работа по надзору за чиновниками: исполнение ими законов, их усердие в службе, пресечение случаев мздоимства.

Кроме судов в Подземном городе существовал Главный совет, принимающий законы, — выборный орган из пятидесяти человек (в основном крупные промышленники и торговцы). Собственно, этот совет только давал поручения университету подготовить тот или иной закон, а затем утверждал составленный учёными текст.

За Главным советом надзирал Высший совет, избираемый преимущественно из числа наиболее видных учёных и изобретателей. Высший совет мог отменить закон, утверждённый Главным советом, в свою очередь, сам Высший совет был поднадзорен суду.

В Подземном городе существовала полиция, правда, весьма немногочисленная, надзиравшая за соблюдением общественного порядка и расследующая единичные преступления, которые время от времени случались. По мере сокращения количества преступлений, с одной стороны, и совершенствования вооружения и военных технологий — с другой, на полицию постепенно перешли и функции армии по защите Подземного города от внешних угроз, которые, правда, становились всё более теоретическими. Сама же армия фактически превратилась в организованную структуру из инженеров, техников и рабочих, обеспечивающих изобретение, производство и использование (если потребуется) оружия и военной техники.

Особняком стояла пограничная стража Подземного города. Со временем, кроме собственно пограничных функций, эта служба стала заниматься вопросами переселения в город новых жителей из других стран, а также вербовкой талантливой молодёжи и специалистов вне Подземного города. Хотя Подземный город формально и входил в состав Великих равнин, он, учитывая огромное количество торговых операций, открыл собственное посольство в Северных землях, которое также находилось в ведении пограничной стражи. Служба эта, обзаведясь обширной сетью шпионов и агентов как внутри Подземного города, так и в других странах, стала, пожалуй, самой влиятельной в городе.

Ну и самая главная задача, стоявшая перед пограничной стражей, определялась строжайшим запретом на распространение научных изысканий и технологических разработок. В Подземном городе считали, что основа благополучия и процветания города — научные знания и технологии — ни в коем случае не должна попасть за пределы города. В противном случае остальные страны, не затратив никаких усилий, будут способны догнать в своём развитии Подземный город, а в случае если им удастся создать новые виды оружия, которыми обладали горожане, то и захватить город военным путём. Страхи эти были во многом надуманными, поскольку одно дело заполучить знания и технологии, и совсем другое — применить их на практике. Для этого мало украсть данные; требуется иметь высокий уровень образования, производственные возможности, достаточное количество людей самых различных профессий и высокой квалификации, да и многое другое. Тем не менее пограничная стража бдительно охраняла секреты Подземного города.

Все государственные чиновники избирались жителями отдельных городов или, как их здесь называли, секторов. Высшие чиновники выбирались всеми жителями Подземного города.

Избирательные полномочия людей были устроены довольно сложным образом. Все жители Подземного города старше двадцати лет — мужчины и женщины, включая находящихся на обучении, получали за свою деятельность некие поощрения или взыскания (в виде уменьшения поощрений). Получить эти поощрения можно было за самые разные заслуги: хорошую работу или учёбу; полезные изобретения; научные работы и открытия; за успехи в учёбе детей; содержание своего дома в образцовой чистоте и ещё за многое другое. Практически каждый момент в жизни людей оценивался поощрениями или взысканиями, включая личное состояние и количество заработанных за год денег. С помощью сложных расчётов эти поощрения превращались в количество голосов, принадлежащих конкретному жителю.

Благодаря этой выборной системе в Подземном городе сформировался механизм, способствующий выдвижению на высокие должности всё более достойных людей, которые, будучи облечены доверием, приобретали всё больше возможностей для получения поощрений и, соответственно, голосов. Таким образом, в органы власти попадали люди достойные, а в высшие органы — лучшие из достойных. По задумке авторов этой выборной системы, она должна была исключить недостатки прямой демократии со всеобщим равным голосованием: безответственный выбор и появление у власти случайных людей или просто проходимцев. Правда, такая система имела и существенный недостаток — затрудняла появление новых людей в высших органах власти. В результате и в Главном совете, и в Высшем совете обосновались две достаточно постоянные группы горожан — людей, несомненно, достойных, в основном крупных промышленников и известных учёных, но уже давно пребывавших во власти и не обладавших свежестью взглядов и идей.

Приобретя самую мощную экономику во всём известном мире, Подземный город неизбежно стал и самым влиятельным политическим образованием. И в этой сфере, стараясь оставаться самодостаточным и уникальным в технологическом и научном плане, но в то же время находясь в зависимости от поставок сырья из Северных земель и продовольствия из Великих равнин, Подземный город стал строить отношения с соседями как с колониями, рассматривая происходящее там исключительно с точки зрения своей выгоды. По этим причинам органы власти, да и простые жители, довольно равнодушно смотрели на все те безобразия, которые происходили в Северных землях, поскольку сырьё оттуда поступало в достаточном количестве, а отсталость страны давала возможность покупать это сырьё по низким ценам и продавать свои товары — по высоким.

Но всё-таки, стараясь сохранить баланс в торговых отношениях, Подземный город выступал сдерживающим фактором в иногда непростых отношениях между странами, в особенности между иногда не в меру агрессивными Северными землями и не всегда благоразумными Великими равнинами. Находящийся рядом ЛЕС и его обитатели считались в Подземном городе бесполезными, а следовательно, территории эти не представляли для него никакого интереса.

Забыв о своём угольном прошлом, но хорошо помня о своих основателях — приговорённых к каторжным работам заключённых, Подземный город постепенно превратился в закрытую территорию, попасть на которую можно было далеко не всем и только пройдя перед этим целый ряд процедур и формальностей.

Прибывающих в Подземный город торговцев и сопровождающих торговые караваны беспрепятственно допускали только на территорию двух рынков, куда не могли попасть жители города (кроме занимающихся внешней торговлей). Торговцы из других стран ещё могли попасть на биржи и в денежные конторы. Приезжие в Подземный город не по коммерческим, а по иным делам, для того чтобы попасть в какую-либо часть города, должны были выдержать проверку и получить разрешение. Сами горожане, причём все без исключения — от учеников до членов Верховного и Главного советов, для того чтобы покинуть Подземный город, также должны были получить разрешение и иметь вескую причину для путешествия.

Вэллд несколько раз бывал в Подземном городе с поручениями и письмами — пограничная стража содержала, как уже было сказано, обширную сеть шпионов по всему миру, изо всех сил охраняя научные достижения, сознательно преувеличивая опасность утечки. Поэтому он хорошо представлял себе, что нужно делать, чтобы побыстрее попасть внутрь.

Итак, Вэллд, оставив своего спутника — Ворона, шёл сквозь ровные ряды деревьев. Подземный город появился внезапно, словно ниоткуда, сразу за последними деревьями. Вэллд вышел на берег реки Олл, огибавшей территорию ЛЕСа с южной стороны и наполовину пересохшей в это время года. За рекой начиналась пустыня, сплошь застроенная зданиями разных размеров и высоты, разрезанная на ровные квадраты кварталов прямыми улицами с бульварами из двух рядов пальм посередине.

Сейчас, в середине дня, городские улицы были пустынны, они оживали только к вечеру после захода солнца, когда спадала жара. Сейчас вся жизнь Подземного города была сосредоточена под поверхностью пустыни, где имелась своя сеть улиц — тоннелей, где были обустроены площади, скверы, фонтаны и откуда вели входы во все здания. Под землёй курсировали вагончики небольших поездов на электрической тяге, в которых можно было добраться до любой точки Подземного города.

Всё это великолепие было доступно лишь жителям Подземного города, но Вэллд был пришлым, и он отправился в стоящее прямо за рекой приземистое одноэтажное здание без окон, над крышей которого на длинном флагштоке висело сине-зелёное полотнище, видное издалека.

В здании этом размещался один из семи пунктов пограничного контроля. По три таких же пункта находились на границах Подземного города с Великими равнинами и в пустыне, где начинались владения Северных земель. Здесь — на границе с ЛЕСом, путешественников практически не было, пограничный пункт был только один, и городские улицы начинались прямо за рекой, в отличие от границ с Северными землями, огороженными высокой стеной.

Дойдя до пункта пограничного контроля, Вэллд нажал на кнопку звонка, назвал себя в открывшееся в двери на уровне глаз окошко, и был впущен внутрь.

Внутри, в просторной комнате с письменным столом и скамейками вдоль стен, кроме него, разрешения на посещение Подземного города ожидали ещё три человека: средних лет мужчина и женщина, вероятно супруги, и оборванец неопределённого возраста, весьма подозрительного вида. После полутора часов ожидания наконец появился служащий с листом бумаги. Он уселся за стол и по очереди опросил ожидающих о них самих и о целях прибытия в Подземный город, записывая ответы на бумагу.

Супруги, судя по одежде, прибывшие из Великих равнин, просили разрешения переселиться в город. За ними пришёл вызванный чиновником помощник и увёл их в соседнее помещение для дальнейшей беседы.

Оборванец назвал себя каким-то диковинным именем. На просьбу служащего повторить имя по буквам, помявшись, сказал, что он неграмотный. На дальнейшие вопросы он отвечал настолько туманно, что чиновник, не дослушав, велел ему покинуть территорию Подземного города до захода солнца и указал на дверь. Оборванец, повозившись около сложенных у входа вещей путешественников, прибывших в Подземный город, нашёл свой мешок и красивый короткий посох (или, скорее, массивную трость) красного дерева и поплёлся к выходу.

Отвечая на вопросы чиновника пограничной стражи, Вэллд, назвавшись караванщиком Дуглом из города Линна, рассказал, что прибыл из города Аро Северных земель с личным поручением для Марвина Элла, проживающего в семнадцатом секторе. Служащий записал его ответы, кивнул в знак того, что они его устраивают, и отвёл его в помещение карантина. Здесь он должен был помыться, что после длительного путешествия было просто необходимо, а в это время его одежда и вещи будут обработаны и вычищены. Вэллд знал, что теперь нужно будет ждать в карантине, пока пограничная стража отыщет Марвина Элла, а тот подтвердит, что ждёт посыльного из Северных земель.

Комната карантина была светлой и просторной, к ней примыкали две каморки: отхожее место и небольшое помещение с несколькими душами. В комнате имелся длинный стол с двумя скамейками по бокам и несколько десятков кроватей, выстроенных рядами. По меркам Северных земель карантин был чудом комфорта, а о душе и туалете там вообще мало кто знал.

Отмывшийся от накопившейся грязи и запаха многодневного путешествия, Вэллд устроился поудобнее на крайней кровати (в карантине он был один) и, предвидя долгое ожидание, благополучно заснул.

Поспать и отдохнуть, однако, не получилось. Только он заснул, в карантин, громко топая, вошли четыре человека в форме пограничной стражи и пожилой человек в сером костюме со строгим сморщенным лицом и аккуратно причёсанными седыми волосами.

— Ты северянин, называющий себя караванщиком Дуглом? — спросил старик неожиданно громким басом, растолкав спящего.

Вэллд, хоть и плохо соображал спросонья, испугался — он хорошо усвоил, что когда люди, наделённые властью, задают вопрос о том, кто ты есть, при этом отлично зная ответ на этот вопрос, происходит что-то скверное.

Предчувствия его, похоже, не обманули — седой начальник сильно нервничал, хотя и старался не показывать своего волнения.

— Вставай! Нам нужно срочно отправляться! — сказал пожилой, снизив голос до умеренного.

— Куда? — всё ещё толком не проснувшись, хриплым голосом спросил Вэллд.

— Вопросы сможешь задать не сейчас и не мне.

— Но мои вещи… — попробовал возразить он.

— Твои вещи ещё мокрые, так что заберёшь их потом. Пока надевай вот это, и побыстрее.

Один из людей в форме протянул Вэллду серый костюм, такой же как на седом начальнике; второй подал нижнее белье и поставил перед кроватью ботинки. Вся одежда и обувь были очень хорошего качества (как и всё в Подземном городе), и он, одеваясь под пристальными взглядами пяти пар глаз, гадал, оставят ли ему это всё или отберут, когда его пожитки высохнут.

Через пять минут вся компания уже ехала в электрическом вагончике. Вэллд никогда раньше не был в подземной части города — предыдущие визиты ограничивались посещением рынков и денежных контор или встречами в карантинах — и сейчас он с большим интересом смотрел по сторонам.

Вокруг за окошками поезда кипела жизнь: во всех направлениях двигались вереницы людей; светились витрины магазинов и вывески различных контор; рябило в глазах от многочисленных афиш и рекламных плакатов. На улицах было светло, как будто они проходили по поверхности. По пути попадались площади с фонтанами и скверы, закрытые стеклянными куполами, засеянные травой, с настоящими деревьями. Для человека, выросшего в Северных землях и проводящего большую часть жизни в путешествиях по малонаселённым местам, зрелище было ошеломляющим. Вэллд, раньше знавший о Подземном городе только по рассказам, совершенно забыв о своём деле и о своих сопровождающих, смотрел во все глаза по сторонам, даже не пытаясь выяснить, куда они едут.

Путешествие было недолгим. Они вышли из вагончика на улице, довольно пустынной, на которой не было вывесок и по обе стороны располагались подземные этажи только двух длинных зданий, выходящих на поверхность.

Очнувшись от наваждения, вызванного увиденным в Подземном городе, и вспомнив о цели посещения, Вэллд спросил у седовласого сопровождающего:

— Мы в семнадцатом секторе?

Пожилой чиновник, не ответив, жестом показал на входную дверь здания по левую руку. Они вошли внутрь и оказались в узком освещённом коридоре. Люди в форме пограничной стражи остались снаружи. Вдвоём они прошли по коридору, поднялись по лестнице и оказались в небольшой комнате с несколькими скамейками. Предложив Вэллду сесть на скамейку, пожилой служащий наконец заговорил:

— Меня зовут Рональд Ош. Я уже десять лет служу секретарём Высшего совета Подземного города, — здесь секретарь сделал паузу. — Сегодня совет собрался на срочное заседание. Произошло очень нехорошее событие — видный учёный, член Высшего совета, уважаемый горожанин Марвин Элл бесследно пропал. Полиция не может его найти и утверждает, что в Подземном городе его нет. Мы запросили пограничную стражу, но там сообщили, что город он не покидал.

Рональд Ош перевёл дух и продолжал, заметно волнуясь:

— Мы все крайне встревожены этим происшествием. Марвин Элл как крупный учёный и государственный деятель был посвящён во многие секретные открытия и разработки. Утечка этих сведений за пределы Подземного города означает катастрофу для нас.

Секретарь Высшего совета со значением посмотрел на Вэллда и, раздосадованный тем, что его слова, по-видимому, не произвели на него должного впечатления, веско добавил:

— Последствия того, что сведения, с которыми знаком Марвин Элл, попадут в случайные или, того хуже, в преступные руки, будут ужасными как для нашего города, так и для других стран.

«Вечно эти торгаши из Подземного города носятся со своими открытиями. Считают, что весь мир за ними охотится. Старик, видимо, привирает, — подумал Вэллд, на всякий случай изобразив на лице тревогу, — но то, что человек, с которого следовало получить деньги за конверт, пропал, — это действительно «нехорошее событие», как резонно сказал секретарь».

— И вот сегодня из четвёртого пограничного пункта нам сообщили, что появился человек из Северных земель с поручением для Марвина Элла, — продолжал секретарь совета, — я сразу же привёз тебя сюда — в здание Высшего совета. Члены совета хотят поговорить с тобой и считают, что ты можешь пролить свет на исчезновение их коллеги.

— Я знаю очень немного и вряд ли буду полезен уважаемым членам Высшего, или как там его, совета, — напустил на себя важности Вэллд.

— Пойдем. Там будет видно, — закончил разговор секретарь и повёл его в соседний зал.

Это был зал заседаний Высшего совета — круглое помещение с высоким светящимся потолком. Посередине зала возвышалась кафедра, а полукругом перед ней стояло тринадцать массивных столов с креслами. Сбоку у входа находился стол со стулом поменьше, за который уселся Рональд Ош. В креслах сидели члены Высшего совета — восемь мужчин и четыре женщины. Второй слева стол пустовал.

Члены совета внимательно, но настороженно, как тигра в клетке, рассматривали вошедшего человека. Вэллд остановился посередине у кафедры и, не зная, что делать, озирался по сторонам.

Человек, сидящий за столом посередине полукруга (наверное, главный в совете), обращаясь к Вэллду, наконец сказал голосом, привычным к выступлениям на публике:

— Здравствуй, караванщик! Ты удостоен большой, для жителя Северных земель, чести присутствовать на заседании главного органа власти Подземного города — Высшего совета. Немногим горожанам выпадает подобная удача.

После этих слов, сменив торжественный тон на ироничный, он добавил:

— Правда, некоторые горожане, особенно из высших чиновников, с удовольствием бы избежали такой удачи… Так вот! — снова поменял он тон на этот раз на серьёзный. — Как ты знаешь, пропал наш коллега Марвин Элл. Мы очень обеспокоены этим. Пока твоё появление в Подземном городе — единственный след, который, как мы надеемся, поможет его найти.

— Я боюсь, что не смогу оправдать ожидания Высшего совета, поскольку мне мало что известно, — отвечал Вэллд, стараясь ненароком не сказать чего-нибудь лишнего.

Глава совета с сомнением посмотрел на него и произнёс:

— Для караванщика у тебя слишком правильная речь.

— Вы правы. Я служил писарем при начальнике каравана, составлял отчёты для разных чиновников и даже для самого герцога и научился говорить как благородные господа.

— Расскажи нам, что ты знаешь о Марвине Элле.

— Марвина Элла я раньше не знал и никогда не видел, — начал Вэллд свой рассказ, — я взялся доставить ему конверт из Северных земель, а он должен был мне заплатить. Конверт этот мне дал человек, которого я тоже раньше не видел. Он назвал мне имя Марвина Элла и сказал, что его можно найти в семнадцатом секторе. Больше я ничего рассказать не могу.

Члены Высшего совета выслушали его короткий рассказ без единого звука, не пропуская ни одного слова.

Вэллд вынужден был сказать про конверт, хотя очень не хотел. Но выбора не было — он уже рассказал о поручении к Марвину Эллу на пограничном пункте под запись, и теперь придумать устное поручение, не зная, чем занимается этот человек, было невозможно.

Глава совета всё же остался недоволен.

— Что за человек передал тебе конверт? — спросил он.

— Он не назвал своё имя, а я не решился спросить.

— Где это происходило?

— В городе Аро, на постоялом дворе «Одинокий всадник».

То, что Вэллд прибыл из города Аро, было записано пограничным чиновником, а вот про постоялый двор он раньше не рассказывал и то, как он называется, не говорил.

— Что находится в этом конверте? — продолжал допрос глава Высшего совета.

— Я не знаю, он запечатан.

— Тогда мы сами посмотрим, что в нём, — принял глава решение, — передай его мне.

— Увы, я не могу этого сделать. Конверта у меня нет.

— Где же он? — теряя терпение, проговорил советник.

— В Северных землях, в лесу, ночью, когда я спал, на меня напали какие-то бандиты и ограбили, они забрали вещи и сумку, в которой было письмо.

Глава совета перевёл взгляд на секретаря, тот быстро подошёл к нему и прошептал на ухо несколько фраз.

Смысл секретарского доклада был понятен: он наверняка обшарил вещи Вэллда (Рональд Ош проговорился, сказав, что они мокрые) и сейчас подтвердил, что конверта среди них нет.

Но председатель Высшего совета оказался не только недоверчивым, но и проницательным:

— Ты хочешь сказать, что грабители оставили тебе твой мешок с вещами и кошелёк, полный серебряных монет?

— В мешке была провизия, и я привязал его высоко на дереве, чтобы звери не могли достать. Кошелёк тоже был в мешке, а бандиты в темноте его не заметили, — тут же нашёл убедительное объяснение Вэллд.

— Зачем же ты пришёл в Подземный город, если письма у тебя уже нет? — не унимался советник.

— Человек на постоялом дворе в Аро сказал мне, что у Марвина Элла тоже будет для него письмо, — на ходу придумывал Вэллд, — потом, если бы я не пришёл сюда, а просто исчез, меня бы сочли мошенником.

— Ты только что говорил нам, что конверт запечатан. Откуда ты знаешь, что в нём было именно письмо?

— Он был тонкий и мягкий на ощупь, там могли быть листки бумаги или пергамента.

Глава совета молча, пристально, не отрываясь, смотрел на допрашиваемого, словно хотел проникнуть внутрь его черепной коробки. Наконец, он сказал:

— Ты что-то нам не договариваешь. Сейчас ты должен покинуть зал заседаний, нам надо посоветоваться.

Остальные члены совета, до того момента безмолвные, дружно поддержали своего главу. Секретарь быстро подошёл к Вэллду, взял его под руку и вместе с ним вышел, прикрыв за собой дверь.

— Лучше если ты скажешь им всё, что знаешь, — сказал ему Рональд Ош, когда они остались вдвоём, — это тебе мой совет. Если что-то утаишь, тебя отправят в полицию и обвинят в похищении человека.

— Я уже всё сказал! Знать не знаю вашего Марвина Элла! — с деланным возмущением отвечал Вэллд. — Я только взялся доставить ему письмо, и всё!

Секретарь хотел что-то сказать, но раздался звонок, и они вдвоём поспешили назад в зал заседаний.

В зале на этот раз сидел за своим столом только глава Высшего совета, остальные советники ушли.

— Караванщик Дугл, мы решили не отправлять тебя в полицию — исчезновение Марвина Элла пока не стоит предавать огласке. Это вызовет ненужные волнения, — сказал он своим выразительным голосом, — по этой же причине ты должен немедленно покинуть Подземный город. Поисками Марвина Элла займётся пограничная стража, исходя из полученных от тебя сведений, и горе тебе, если они окажутся ложными.

— Я сказал правду… — попытался возразить «караванщик».

— Не перебивай! — от слов главы совета повеяло металлом. — Если ты узнаешь что-то ещё или, — здесь советник запнулся, — увидишь самого Марвина Элла, хотя это маловероятно, и мы не верим в то, что он оказался… Не оправдал наше доверие. В любом случае от тебя требуется сообщить об этом агенту пограничной стражи. Ты всегда найдёшь кого-нибудь из них в посольстве в Северных землях.

— Но у меня ещё дела в Подземном городе. Потом, как я узнаю Марвина Элла, если его встречу? Я же говорил, что никогда его не видел, — перспектива прямо сейчас быть выкинутым из города Вэллда не устраивала, — я не могу уйти из Подземного города; у меня нет ни моих вещей, ни припасов на дорогу.

Его возражения остались без ответа. Глава совета поднялся и направился к выходу из зала заседания, сказав на ходу, обращаясь к секретарю:

— Рональд, проследите, чтобы Дугл покинул Подземный город. Позаботьтесь о том, чтобы у него было всё необходимое для путешествия, и покажите ему портрет Марвина Элла.

Уже у самой двери советник обернулся и как бы невзначай обронил:

— За сведения, которые помогут найти Марвина Элла, назначена крупная награда: сто пятьдесят талеров. Так что в твоих интересах побольше разузнать и сообщить в посольство.

Оставшись один на один с Рональдом Ошем, Вэллд первым делом спросил:

— Если за сведения о Марвине Элле назначена награда, значит, мне заплатят за то, что я рассказал?

— Конечно, нет! Тебе же сказано, что награда полагается за сведения, которые помогут его найти, а твои рассказы пока бесполезны, — ответил Ош.

«Что ж, хорошо, а то я уже решил отдать им конверт и всё рассказать, — подумал он, — награда, конечно, больше, чем обещал тот тип в Аро за доставку письма, но от этих скряг, похоже, ничего не получишь».

Рональд Ош, вежливым жестом показывая, что разговор окончен и Вэллду надо убираться, напоследок сказал:

— Сейчас мы поедем назад — в четвёртый пункт пограничной стражи, где ты возьмёшь свои вещи. По пути скажешь, что тебе нужно в дорогу.

К выходу из здания Рональд Ош повёл его другим путём, через длинный коридор с портретами бывших и нынешних членов Высшего совета, висящих на стенах в несколько рядов. Остановившись у одного из портретов, секретарь сказал:

— Это Марвин Элл.

Ни один мускул не дрогнул на лице Вэллда — на портрете был изображён человек, вручивший ему пакет на постоялом дворе «Две лисицы» в городе Аро!

Пока они шли по коридорам здания Высшего совета, Вэллд, несколько обескураженный пропажей получателя письма, а с ним и причитающихся ему денег, а также изображением, увиденным на портрете, привёл свои мысли в относительный порядок. Мысли приняли стройное очертание и сложились в план дальнейших действий.

«Я, а не ваша хвалёная пограничная стража, быстрее разыщу этого Марвина Элла, получу с него за конверт, а также за то, что не донесу на него в посольство. Он, видимо, в бегах и заплатит хорошо, — думал Вэллд, — ну а потом можно будет сдать его в посольство Подземного города и потребовать награды», — подвёл он итог своим размышлениям.

Снаружи, у выхода из здания, их ожидали четверо сопровождающих, но уже другие — в форме полицейских.

— А это ещё зачем? — насторожился Вэллд.

— Я уже десять лет служу в Высшем совете, а раньше служил в полиции, — наставительно сказал Рональд Ош, — в отличие от высокоуважаемых членов Высшего совета, я прекрасно вижу, что ты за тип — человек, называющий себя караванщиком Дуглом. И я ни капли тебе не доверяю. Полицейские проводят нас и проследят, чтобы ты не натворил ничего и не смылся по дороге.

— Если я возвращаюсь в Северные земли, мне нужно уйти через границу в пустыне, а вы повезёте меня в четвёртый пункт, — приступил Вэллд к реализации своего плана, — кроме того, мне нужно попасть в денежную контору, чтобы обменять серебро на талеры, а потом на рынок, чтобы купить провизию на дорогу.

— Ладно, мы отправимся в первый пограничный пункт…

— Лучше в третий. Там не так многолюдно.

— В третий, так в третий. Твои вещи туда доставят. Деньги поменяет полицейский и привезёт их туда же. Насчёт провизии я распоряжусь: на пограничном пункте тебя будет ждать месячный запас и вода.

— Пусть только полицейский оставит тридцать монет серебром, остальные поменяет на талеры и оставит их в конторе на имя Дугла, — попросил Вэллд.

— А тебе зачем? — усмехнулся Ош. — Всё равно в Подземный город тебя больше не пустят, уж я об этом позабочусь.

— Положим, в город я смогу попасть, если Марвин Элл найдётся, и ты мне помешать не сможешь. А деньги я получу: у всех денежных контор есть лавки в столице Северных земель. Всё безопаснее, чем тащить их с собой через пустыню.

— Ладно, как знаешь.

Пока они препирались, подошёл электропоезд, и Вэллд с Ошем вместе с тремя полицейскими (четвёртый отправился за вещами и в денежную контору) прошли в вагончик и сели у окошка. Улица с правительственными зданиями по-прежнему была пустынна. По ней вдоль перрона для остановки поездов двигался только один пешеход — хорошо одетый, плотного телосложения мужчина с тростью в руках.

Прохожий неторопливой походкой человека делового, но не суетливого шёл вдоль готового отправиться поезда и скользил глазами по открытым окнам. На мгновение он остановил взгляд на лице Вэллда и проследовал своей дорогой. Этого момента хватило, чтобы Вэллд узнал этого человека. Тот самый оборванец в лохмотьях, которого вышвырнули из Подземного города на четвёртом пункте пограничной стражи, в дорогом костюме, гладко выбритый, спокойно разгуливал по улице города, причём подозрительно, по той же самой улице, где находился он сам.

В первый момент Вэллд не поверил своим глазам, но ошибки быть не могло: то же самое лицо с морщинистым лбом; ресницы и густые брови пшеничного цвета; наконец, та же самая трость, которая была у оборванца.

Встреча эта, пока не поддающаяся объяснению, если не напугала Вэллда, то сильно испортила ему настроение. Весь долгий путь до границы он довольно рассеянно и без прежнего интереса любовался великолепием Подземного города.

Наконец, они прибыли на третий пограничный пункт, как две капли воды похожий на тот, где он побывал. Через час после прибытия доставили запасы провизии, хорошо упакованные и в достаточном количестве, две больших фляги с водой и одну маленькую с вином, а ещё через полчаса появился полицейский. Последний отдал Вэллду его вещи, остатки денег в кошельке и расписку из денежной конторы.

Сразу появился пограничный чиновник, задавший Вэллду все положенные вопросы и быстро записавший все его ответы. Рональд Ош попрощался с Вэллдом почти по-дружески. На этом формальности были соблюдены, и через минуту двери Подземного города закрылись за его спиной. Впереди была пустыня.

Пустыня

И Вэллд отправился назад, в столицу провинции Аро — одноимённый город, где началось его путешествие. Поскольку после не слишком дружеского расставания с Вороном дорога через ЛЕС стала нежелательной, да и вряд ли возможной, он решил на этот раз идти в Северные земли через пустыню.

Выйдя из пункта пограничного контроля Подземного города, Вэллд сразу же попал в узкий коридор, сооружённый из двух рядов кольев, воткнутых в каменистую желтоватую почву. Коридор этот заканчивался растянутым тоже на кольях, но повыше, тентом из парусины. Этот был таможенный пост его светлости герцога.

Под тентом стояли грубо сколоченный из досок стол и такая же скамья. Сбоку за неплотно задёрнутой занавеской из парусины можно было рассмотреть несколько топчанов с соломенными подстилками. За столом важно восседал начальник поста — крупный мужчина с осознанием собственной значимости на довольно отёчном лице (на таможенных постах несла службу тайная стража, выполняя очень важную государственную обязанность — охрану монополии герцога на внешнюю торговлю). Рядом на скамейке сидел ещё один стражник. Этот мирно спал, положив голову на сложенные на столе руки. Судя по двум парам босых ног, торчавших из-за занавески, на посту несли службу ещё двое отдыхающих таможенников.

Попав под тент и подойдя к столу, Вэллд усмехнулся про себя: начальник, сидевший с таким надменным видом, был босым и голым по пояс. Из-за жары на нём были надеты только шлем на голове, кожаные штаны и ремень с мечом и кинжалом. Впрочем, на его спящем помощнике, кроме штанов, вообще ничего не было. Кольчуги, нарукавники и прочие доспехи были свалены в кучу рядом со столом. На столе стояло несколько бутылок, стаканы, чернильница с перьями и две стопки бумаги: одна с чистыми листами; другая — с исписанными.

Главный таможенник посмотрел на вошедшего мутными глазами, несколько раз толкнул локтем спящего рядом помощника и довольно внятно проворчал:

— Принесло какого-то… В такую жару…

Помощник открыл глаза, так и не приходя в сознание, вытащил из стопки чистый лист бумаги и приготовился записывать. Начальник, собравшись с силами, заговорил заученными фразами:

— Кто таков? Назови своё имя, звание, род занятий.

— Меня зовут Дугл. Я горожанин из столицы. Служу у лорда Боуэла караванщиком, — придерживаясь озвученной в Подземном городе версии, уверенно отвечал Вэллд.

— Цель прибытия в Северные земли?

— Я прибыл в Подземный город с торговым караваном три недели назад и заболел горячкой. Караван ушёл без меня. Сейчас я выздоровел и буду догонять свой караван.

Командир таможенников почти не слушал его ответы, продолжая спрашивать механически, но его помощник усердно водил пером по бумаге, записывая сказанное.

Вэллд не зря выбрал именно третий пункт пограничной стражи, для того чтобы покинуть Подземный город. Пункт этот находился восточнее караванного пути неподалёку от угольных копей. Караваны из Северных земель проходили через первый (реже через второй) пункт, и там, на таможенных постах, хранились записи обо всех прибывающих с караванами. На этом же посту, даже если бы стражникам пришла в голову мысль проверить, был ли некто Дугл в составе последнего каравана, сделать это было бы невозможно.

— Поклянись, что всё сказанное тобой — чистая правда, — продолжал твердить свои заклинания начальник поста.

— Клянусь!

— Имеешь ли ты с собой оружие или вещи, запрещённые указом его светлости герцога Северных земель к провозу через границу частными лицами?

— Нет, господин стражник.

— Старший стражник, — поправил командир, — что ж, ступай на досмотр. Вещи свои оставь здесь.

Вэллд, положив свои вещи на стол, вместе с помощником начальника прошёл за занавеску, где был нехотя обшарен полусонным и, видимо, полупьяным стражником. Не найдя ничего в его одежде (даже нож, привязанный к голени, остался незамеченным), таможенник еле внятно пробубнил: «Можешь идти».

Подойдя опять к столу, Вэллд выжидающе посмотрел на начальника поста, перед которым на столе лежал его арбалет.

— Что это у тебя такое? — спросил старший стражник, изобразив на лице подозрительность.

Чудо инженерной мысли мастеров Подземного города — его самострел — было в сложенном виде абсолютно не похоже на арбалет: выступающие части пружины убраны; видны колёсики и части спускового механизма; стрелы спрятаны в предназначенной для этого выемке.

— Это часть от механического музыкального ящика, того, что стоит в столовой замка лорда Боуэла. Ящик перестал играть, и наш лорд приказал заказать сломанную деталь в Подземном городе, — объяснил Вэллд, — но изготовить эту штуковину к отправке каравана не успели, и я захватил её с собой. Жена лорда Боуэла очень скучает без музыки. Вот она обрадуется!

— Добро пожаловать в Северные земли, — наконец произнёс начальник поста.

Вэллд собрал со стола свои вещи. Количество провизии заметно уменьшилось, фляги с вином не было, ну и великолепный костюм, подаренный Рональдом Ошем, тоже пропал. Отойдя от таможенного поста, он обнаружил, что половина из шести серебряных монет в кошельке тоже прилипла к рукам воинов тайной стражи (остальные монеты он предусмотрительно опустил на дно фляги с водой).

«Это хорошо, что они побаиваются лорда Боуэла. Так бы всё отобрали», — подумал Вэллд, мысленно прибавив несколько эпитетов в адрес доблестных таможенников.

Пройдя около пятидесяти шагов и убедившись, что за ним не наблюдают, он, пригнувшись, бегом сделал полукруг и подобрался к тенту поста со стороны, закрытой занавеской, улёгся на землю и стал ждать.

Ждал он недолго: начальник поста вместе с помощником в несколько глотков опустошили его флягу с вином и через десять минут, окончательно разомлев от жары, заснули прямо за столом. Двое их коллег, отдыхающие всё это время за занавеской, тоже продолжали пребывать в состоянии сна.

Осторожно подойдя к спящим, Вэллд взял верхний лист из стопки с исписанной бумагой, лежащей на столе, и покинул таможенный пост, теперь уже насовсем. Караванщику Дуглу на службе лорда Боуэла настала пора исчезнуть.

С некоторых пор для людей из тайной стражи при их полной безнаказанности стало обычным делом ограбить одинокого путника на таможенном посту, тем более на таком отдалённом и малолюдном, как пост в районе угольных копий. Ограбленные предпочитали молчать, а тех, кто пытался протестовать, могли тут же арестовать и обвинить в ношении оружия, якобы найденного при свидетелях под одеждой связанного по рукам и ногам человека, или в каком-нибудь ином преступлении. И это в лучшем случае, в худшем — могли и убить.

Бесчинства тайной стражи, впрочем, касались в основном заведомо беззащитных людей, с разбойниками и грабителями, которые могли дать отпор, они предпочитали не связываться. Такая ситуация сложилась из-за того, что верховным начальником отрядов тайной стражи был один из самых влиятельных (если не самый влиятельный) вельмож Северных земель — лорд Самюэль. Он один мог наказывать своих подчинённых, что время от времени и делал. Однако наказание, в тех редких случаях, когда оно применялось, наступало за провинности лично перед лордом Самюэлем или перед теми, кому он благоволил. Все остальные «шалости» тайной стражи сэр Самюэль за преступления не считал и смотрел на них сквозь пальцы.

Безнаказанность тайной стражи имела, впрочем, свои пределы. Тех, кто находился под покровительством того же лорда Боуэла или главы церкви Северных земель преподобного Корвела, стражники старались не трогать, правда, иногда в силу привычки не могли с собой совладать.

Упомянутая троица — лорд Самюэль, лорд Боуэл и преподобный Корвел — держала управление Северными землями в своих руках, если можно назвать управлением деятельность по выкачиванию из страны денег всеми возможными способами.

Все трое служили при дворе покойного монарха и не имели дворянского происхождения. Только лорд Самюэль утверждал, что владеет баронским поместьем, полученным по наследству, хотя многие знали, что он получил его после смерти хозяина, подделав документы о родстве с ним.

Сэр Самюэль был начальником отряда личных телохранителей последнего монарха, куда попал ещё в правление его отца. В отряде он дослужился до звания полковника, а после смерти от непонятной скоротечной болезни начальника отряда занял его место.

Лорд Боуэл, будучи на посту личного секретаря монарха, руководил дворцовой канцелярией, которая ведала всей перепиской, а также готовила все законы, указы и распоряжения правителя. Фактически ни одна бумага, побывавшая в руках монарха, не могла пройти мимо его зорких глаз.

Преподобный Корвел — священник дворцовой церкви — был, пожалуй, единственным человеком, которому доверял покойный монарх в последние годы своего правления. Будучи смертельно больным, правитель искал утешения в религии, и именно Корвел заботился о его душе, не забывая при этом и о своём бренном теле. Огромные суммы, отпускаемые из казны на строительство храмов и религиозных школ, а также пожертвования в пользу церкви проходили через руки предприимчивого священника.

Можно без преувеличения сказать, что три этих человека владели телом, разумом и душой монарха. Однако настоящего величия эти люди достигли уже после его смерти — в правление его светлости герцога.

Именно они находились у смертного одра монарха при его последнем вздохе. И именно они зачитали собравшимся на площади перед дворцом жителям столицы завещание правителя, где он объявил свою последнюю волю и назначил своим преемником его светлость герцога. Завещание, правда, не было подписано монархом, но, как объяснил секретарь венценосца Боуэл, его величество перед смертью разбил паралич и руки его не двигались, но словами своими он это завещание одобрил.

Тогда все были очень удивлены, причём не столько самим завещанием, сколько назначением преемника, поскольку изданным накануне законом монарх поручил избрание нового правителя Совету лордов. И ещё более странным был выбор герцога. Им объявлялся один из подчинённых Боуэлу чиновников дворцовой канцелярии. О нём никто ничего толком не знал. Поговаривали, что у него с его начальником имелись иные, помимо служебных, отношения. Но в отличие от влиятельной троицы, чиновник этот был из довольно древнего, хотя и обедневшего, дворянского рода и мог доказать своё если не родство, то хотя бы свойство с покойным монархом.

Среди правителей провинций из числа членов Совета избранных лордов, естественно, поднялся ропот, но стараниями лорда Самюэля и телохранителей покойного монарха недовольство быстро прекратилось, и лорды (которые остались в живых) смирились. Постепенно провинции поменяли своих хозяев, и в составе Совета избранных лордов оказались люди по большей части никчёмные, но послушные, и вопрос легитимности правления его светлости герцога больше не поднимался.

В установившемся порядке власти в Северных землях его светлость герцог отчаянно боялся трёх упомянутых политических деятелей. Он прекрасно отдавал себе отчёт, что при их влиянии на Совет избранных лордов поменять правителя страны не составит для них особого труда. Герцог не смел самостоятельно принимать ни одного решения, не посоветовавшись с лордом Боуэлом, не согласовав его с лордом Самюэлем и не получив благословения преподобного Корвела.

Закрепив, таким образом, влияние на герцога, эти три человека стали фактическими хозяевами Северных земель и, не теряя времени, усердно извлекали выгоду из завоёванного положения.

Лорд Боуэл получил в управление безлюдную Южную провинцию, бесполезную с точки зрения наживы, но дающую право войти в состав Совета избранных лордов. Кроме того, он выкупил за весьма умеренную плату сроком на пятьдесят лет монополию герцога на внешнюю торговлю — практически единственный источник дохода страны. Теперь лорд Боуэл получал стекавшиеся в столицу со всей страны металлы и другое сырьё, поставляемые за границу и принадлежащие герцогу. Затем он уже от своего имени продавал полученное на биржах Подземного города, покупал там на вырученные деньги товары, которые затем попадали на рынки городов Северных земель. Сам лорд Боуэл не считал торговлю достойным для себя занятием, и всё сырьё он тут же, не покидая столицы и даже оставаясь в своём замке, перепродавал торговцам Подземного города, которые и снаряжали от его имени караваны, продавали сырьё, покупали, привозили и сбывали местным купцам товары.

Конец ознакомительного фрагмента.