Homo Spiritualis. Диалоги

Владимир Литвинов

Максим – обычный городской житель со своими заботами, интересами, проблемами – неожиданно становится участником первого контакта человечества с внеземным разумом. Новый взгляд на жизнь, на укоренившиеся представления, на законы развития микромира, Вселенной. А главное – взгляд со стороны на человечество, на наше представление о себе, на основы цивилизации: гуманизм, справедливость, мораль, культуру, науку, политику, веру… Не требует ли всё это переосмысления? Не пора ли задуматься? Иначе…

Глава 5

Математика — это единственный совершенный метод водить самого себя за нос.

Альберт Эйнштейн

Закончился первый день контакта человека с представителем внеземной цивилизации. Уверен ли я, что это действительно контакт с инопланетным разумом? Скорее да, чем нет. Конечно, и Ментор в этом прав, я, наверное, никогда не буду абсолютно уверен в реальности всего происходящего. Если сейчас из моей кухни выйдет Валдис Пельш и произнесёт своё: «Это был розыгрыш!» — наверное, не очень удивлюсь. Но и не расстроюсь.

Что-то во мне изменилось за этот день. Не знаю, что. Как-то стало легче дышать. Мир вокруг стал чуть краше. Чуть ярче. Как будто я скинул лишний груз. Небольшой, но ненужный. Как будто мыслить стал немного спокойнее, немного свободнее, немного объёмнее. Не знаю, как ещё объяснить.

Наверное, был бы рядом со мной врач-психолог, он бы смог дать профессиональное заключение. И поставить диагноз. Например, эйфория. Или шизофрения. Кстати, допускал я и возможность галлюцинаций. Или какого-нибудь супер-пупер с прибамбахами воздействия на мозг… Не знаю… И, скорее всего, никогда и не узнаю…

Что бы там ни лежало в основе произошедшего со мной за этот день, какими бы причинами оно ни было вызвано, мне было интересно. Я чувствовал себя так, как не чувствовал себя несколько последних лет. Подъём, воодушевление, лёгкость… Я чувствовал себя живым. Не существующим, а именно живущим. Полноценно живущим человеком. Прав Блик. Не мой словарный запас. Не могу полноценно сформулировать. Блюм-Бум-Бац!

Подведу итог проведённых мною размышлений и мысленных экспериментов над природой магнетизма. В результате напряжённого умственного процесса я пришёл к выводу, что следует рассмотреть три принципиальных случая с участием двух героев. Абстрактного соленоида, то есть, электромагнитной катушки, и пресловутой железки.

Первый случай. Устанавливаем соленоид. На некотором расстоянии располагаем железку. Включаем катушку. Она начинает выполнять роль магнита, то есть, генерирует электромагнитное поле, которое распространяется со скоростью света. Поле достигает железки. Магнит и железка начинают взаимодействовать — притягиваться друг к другу. И железка, и магнит подвержены силам, которые двигают их по направлению друг к другу. Силы действуют через электромагнитное поле, создаваемое соленоидом. Всё понятно.

Второй случай. Железку убрали далеко. Удалили из эксперимента. Включаем катушку, а железки нет. Электромагнитное поле распространяется, но до железки не доходит. Магнит, то есть, соленоид, включён, но находится в покое. Ни к чему не притягивается. Железки-то нет. Вот он ни на что и не реагирует.

Третий случай. Самый интересный. Мы включаем соленоид. Он генерирует электромагнитное поле. Поле распространяется вокруг. На некотором расстоянии находится железка. В тот момент, когда электромагнитное поле ещё не достигло железки, выключаем соленоид. Электромагнитный импульс накрывает железку, но в это время соленоид уже выключен. Кто будет дёргаться? Соленоид не может, ведь электромагнитное поле отсутствует. Железка, наоборот, не может не дёргаться, ведь её настигло электромагнитное поле.

Что произойдёт? Возможны всего два варианта.

Первый вариант. Дёргается только железка. Тут открываются безграничные перспективы. Например, космический двигатель для движения в вакууме без реактивной тяги. Корабль создаёт последовательность электромагнитных импульсов с таким расчётом, что находящийся на жёсткой сцепке с ним железный брус будет получать электромагнитный импульс в тот период, когда генератор находится в паузе между импульсами. Этот железный брус и будет толкать корабль. Нобелевка!

Второй вариант. Всё-таки соленоид тоже будет дёргаться в сторону железки, хотя в этот момент он уже отключён. Почему? На него должна действовать какая-то сила. Но нам известен только один проводник этой силы — электромагнитное поле. А это поле как раз отсутствует. Значит, есть ещё какая-то неведомая сила, неизвестная науке. И вот вам доказательство её существования. Нобелевка!

Я отдавал себе отчёт, что пришёл к этим выводам, опираясь только на те скудные знания о магнетизме, которыми обладаю. Возможно, я знаю недостаточно. С учётом дополнительных данных и выводы будут иными.

Но также я понимал, что Блик подбросил мне тему магнетизма не для того, чтобы я стал претендовать на Нобелевскую премию. Он давал мне урок критического мышления. Приучал думать полноценно. Обходить шаблоны и стереотипы. Зачем? Видимо, без этого я не смогу понять его так, как хотелось бы ему. И так, как хотелось бы мне.

* * *

Утро. Я в кресле. Магнитное кольцо убрал с глаз долой. Никаких проверок и испытаний для своих гостей не подготовил. Да и не хотел об этом думать, честно говоря.

— Ментор.

— Доброе утро, Макс.

— Доброе утро. Скажите, результат вчерашней задачки мне следует рассказать Блику?

— Как сочтёте более удобным для себя, Макс. Если расскажете мне, я в полном объёме доведу это до сведения Экселенца.

Что ж. Я с плохо скрываемой гордостью поведал Ментору краткую версию своих магнетических умозаключений.

— Я уверен, Макс, что Экселенц будет в восторге.

— Вчера мы говорили о стереотипах. Вернее, о проверке и перепроверке собственных базовых стереотипов.

— Вы очень точно сформулировали, Макс.

— Спасибо. Ментор, а разработан ли у вас некий метод или, правильнее сказать, методология определения истинности этих так называемых стереотипов?

— Безусловно, Макс. Более того, она и у вас разработана.

— И что же это?

— Так называемый научный подход, Макс.

— Да, но этот подход разработан учёными для применения в науке.

— Этот подход универсален, Макс. Он применим повсеместно.

— Напомните основы.

— Они общеизвестны. Объективность. Непредвзятость. Проверяемость. Перепроверяемость. Прошу прощения, Макс. Экселенц просит разрешения вступить в беседу для завершения данной мысли.

— Конечно!

Из коридора в комнату вошёл Альберт Эйнштейн. Конечно, неожиданно, но не так как в первый раз. Я уже понял, что аватар Блика может приобретать различные формы. Способен копировать внешность любого человека. Видимо, это нужно для усиления акцента на обсуждаемой теме. Я не против. В глубине души даже приятно беседовать с великими людьми. Хотя забыть, что за образом, каким бы харизматичным он ни был, находится инопланетянин по имени Блик, я не мог. Да, собственно, такой цели никто из нас и не ставил.

— Доброе утро, молодой человек!

— Рад видеть!

Эйнштейн, вернее, Блик в образе Альберта Эйнштейна с видимым удовольствием расположился в кресле.

— Позвольте поделиться своим мнением. Смысл сознательного изучения жизни в великом парадоксе. С одной стороны — истина недостижима. С другой — разум не стоит на месте, пытаясь её постичь. Ибо самое непостижимое в этом мире — это то, что он постижим. И процесс постижения истины вечен.

— То есть, достичь цели невозможно, можно только приближаться к ней?

— Именно так. Шаг за шагом. Применяя научный метод. В нём ничего сложного. На начальном этапе достаточно усвоить простой принцип. Для абсолютного доказательства теории не хватит и миллиона опытов, а для её опровержения достаточно одного.

Образ великого учёного исчез. Передо мной в кресле сидел Блик.

— Это действительно были слова Эйнштейна?

— Частично. Здесь и его собственный афоризм, и общее отношение к науке.

— А теперь, будь добр, своими словами. Для гуманитариев. И без визуальных преображений, пожалуйста.

— Ну, хорошо. Всё, что мы знаем о мире, в котором живём — законы, правила, теории — являются лишь гипотезами. Любой теорией пользуются и считают правильной до тех пор, пока в ней не обнаружится какое-либо противоречие. Тогда происходит переосмысление теории, и на смену старой приходит новая. Более совершенная. На шаг ближе к истине.

— Которая недостижима?

— Которая недостижима.

— Ясно. Чем больше я знаю, тем больше понимаю, что ничего не знаю.

— Вот видишь, Макс, ты уже цитируешь древнегреческих философов.

— Угу. Дошёл. Слушай, но ведь это касается изучения внешнего мира, окружающей нас Вселенной.

— Не скажи. Внутренний мир человека не менее реален, глубок и интересен, чем мир внешний. И изучаться он должен также серьёзно.

— А, это ты насчёт стереотипов?

— В том числе. Они часть человека. Часть его собственного мира, и являются такой же частью Вселенной, как и всё вокруг. Потому и изучать себя нужно также серьёзно, как и любую естественную науку.

— Ага. Теперь понятно, зачем нужны были твои задачки. Чайный лист, магнетизм. По нему, кстати, интересные выводы получились. Я тут рассказал Ментору…

— Я уже в курсе. Поздравляю! Не сомневался в тебе.

— Ещё будут задания? Что-нибудь глобальное.

— Особой необходимости нет. Основной принцип, мне кажется, усвоен. Думать. Размышлять. Анализировать. А что ты имеешь в виду под глобальным?

— Космос. Вселенная. Большой взрыв.

— Чего, чего? Какой взрыв?

— Большой взрыв. После которого образовалась наша Вселенная.

— А. Вон ты о чём. Знаешь, Макс. Давай поговорим. Это не задачка. Просто разговор. Эта тема настолько далека от вашей жизни, настолько абстрактна, что поговорить нам, думаю, можно. Большой взрыв, говоришь?

— Большой взрыв.

Тут я был на коне. Свою краткую деятельность в редакции я начал как раз с научной тематики. Интервью с молодым физиком о структуре вакуума. Он, то есть, вакуум, оказывается, не пуст, а на самом-самом мелком микроуровне имеет свойства кипящего бульона. Как пузырьки на поверхности кипящей воды, в нашем пространстве постоянно появляются элементарные частицы и античастицы. Появляются связанными парами. И тут же моментально схлопываются. Исчезают из нашего пространства. Примерно так это описал молодой физик. Образно и красиво.

А ещё была рецензия на книгу Стивена Хокинга «Краткая история времени». О развитии науки в познании Вселенной. Заказ был от какого-то детского издания. Хотели отвлечь подрастающие умы от переписки в сайтах и обратить их к чему-то стоящему. Полагаю, напрасный труд. Но книга мне понравилась. И рецензию я писал с удовольствием.

— Ну, Макс, излагай. Что ты об этом знаешь?

Я и выдал. По Хокингу. Что знал.

— Ещё в конце позапрошлого века, то есть, до Эйнштейна, изучая феномен постоянства скорости света, обнаружили смещение спектров излучающего объекта. Доплеровское смещение. В красный спектр у удаляющегося объекта. В фиолетовый у приближающегося. Изначально это было замечено у спутников Юпитера, а в дальнейшем у звезд и галактик.

Красное смещение присуще практически всем удалённым космическим объектам. Причём, чем дальше объект, тем сильнее смещение. Отсюда был сделан вывод о разбегании всех космических объектов, то есть, о расширении Вселенной.

Как вывод из этого вывода — наличие теоретической точки начала разбегания в далёком прошлом. А значит, Большого взрыва. С другой стороны — энергетическая смерть Вселенной вследствие окончательного разбегания всей материи в далёком будущем.

— Закончил?

— Да. А что? Вроде, всё логично.

— Логично. Из Хокинга?

— Да. А ты что, читал?

— Ментор подсказал. А теперь, давай я продолжу рассказ из того же Хокинга. Слушай.

И Блик продолжил мой рассказ. Собственно, если бы мне пришлось своими словами пересказывать эту часть книги Стивена Хокинга, я бы, наверное, говорил бы именно так.

В общем, Блик сказал следующее.

Далее Эйнштейн разрабатывает Общую теорию относительности. Заметьте, до сих пор все её расчеты полностью подтверждаются, и нет ни одного факта, опровергающего её, по крайне мере, в наблюдаемом макромире. Одним из выводов Общей теории относительности является факт замедления течения времени в областях с повышенной гравитацией. Чем выше притяжение, тем медленнее течёт время. И это подтверждено на практике. Разница уровня гравитации на поверхности Земли и на высоте летящего спутника, хотя и небольшая, но её пришлось учитывать для, например, системы навигации GPS, поскольку разница течения времени на поверхности Земли и на её орбите вносила серьёзные ошибки.

Для наблюдателя свет, пришедший из области с высоким уровнем гравитации, будет, естественно, той же самой скорости, что и везде, но смещён в красный спектр. И чем выше уровень гравитации в районе источника света, тем сильнее будет красное спектральное смещение.

— Я это читал. И что? Какое отношение это имеет к Большому взрыву?

— Ну и тормоз ты, Макс! Честное слово! Смотри… Что?.. Озвучь.

Сначала я не понял, о чём это он. И только, когда заговорил Ментор, стало ясно, что Блик находится в постоянном контакте со своим мажордомом и, видимо, в этот момент получил от него какое-то неожиданное сообщение.

— Прошу прощения, Экселенц, Макс! Мы находимся на самой границе разрешённого Кодексом уровня обмена информацией. Акустический контакт является предельно допустимой формой коммуникации. Применение визуализации для пояснения передаваемой информации недопустимо.

Понятно. Блик хотел изображением на экране наглядно продемонстрировать свою мысль. А вот оно как. Запрещено. Несколько секунд мой гость сидел с обескураженным видом, но вскоре, тряхнув головой, бодро продолжил:

— Ну что ж, Макс. Придётся поднапрячься. Давай. Мысленно представляй картинку. Её использовали во многих научно-популярных фильмах. Натягивают горизонтально материю из упругой ткани. И бросают на ткань теннисный шарик. Шарик прогибает под собой упругую ткань. Получается что-то вроде воронки. Это наглядная демонстрация, как искривляется пространство под действием материального объекта.

— Да понимаю я. Видел такое. Только там был шар для боулинга. Неподвижный. А к нему бросили шар для гольфа. Поменьше и полегче. Так вот, лёгкий шар стал крутиться вокруг более тяжёлого по поверхности воронки. Это как Земля вращается вокруг Солнца.

— Молодец, Макс. Вспомнил. Теперь разберёмся, что тут чего обозначает. Из обычного трёхмерного пространства условно удалили вертикальное измерение и заменили его на показатель гравитации от материальных тел. Для наглядности. Получилось, вроде как, в плоской вселенной мы видим космические объекты. Чем объект глубже проваливается в ткань, тем его гравитационный потенциал выше. Следишь за мыслью? Успеваешь?

— Ты меня что? Совсем тупым считаешь? Понимаю.

— Извини, Макс. Эти ограничения… Фильтры… Барьеры… Совершенно из себя выводят. Прости.

Блик смущённо замолчал. Похоже, достали его запреты…

Вы видели когда-нибудь расстроенного, выбитого из колеи инопланетянина? Вряд ли. А я вот видел. Расстраиваются они совсем, как мы… Хотя возможно, это аватар передаёт адаптированную версию эмоций. Для адекватного восприятия… Разбери их там! И всё же льщу себя надеждой, что мне чуть-чуть приоткрылась душа пришельца. Что ж, он мой гость, и моральная поддержка радушного хозяина ему не помешает.

— Ладно, Блик. Не расстраивайся и не отвлекайся. Проехали. Шарики образуют воронку в ткани. Аналогия звёзд и галактик, которые образуют воронки в гравитационном уровне пространства Вселенной.

Пришелец, шмыгнув носом, энергично продолжил беседу.

— Именно так, Макс. Даже, не воронки, а скорее, ямки или колодцы. Давай дальше. Смотрим на это упругое полотно сбоку. Так, что оно представляется горизонтальной линией. И на всём её протяжении расположены колодцы. Чем массивнее космический объект, тем глубже ямка, то есть, глубина колодца.

— Понятно, понятно. Как энцефалограмма с ритмом сердца.

— Точно, только ритмы эти разного размера и рисуются вниз от горизонтального уровня нашего полотна. Так. Теперь представляй, что мы — наблюдатели и находимся в середине этой линии. Влево и вправо уходит горизонтальная линия — нулевой уровень гравитации. Там, где появляется космический объект, появляется ямка — гравитационный колодец. Чем массивнее объект, тем глубже колодец. Так и идут то мелкие, то глубокие колодцы вперемешку в обе стороны от наблюдателя. Зафиксируй в памяти эту картинку. Мы к ней скоро вернёмся.

— Запомнил. Картинка номер один.

— А теперь вспоминай, что написано у Хокинга. Наблюдения показывают, чем дальше от нас объект, тем сильнее его красное смещение. Это факт. До Эйнштейна единственным объяснением появления красного смещения было удаление наблюдаемого объекта. Соответственно, вывод — разбегание всего в космосе в разные стороны и друг от друга. Чем дальше объект, тем быстрее он удаляется. Расстояние между объектами постоянно увеличивается. То есть, Вселенная расширяется. Ты же об этом говорил?

— Угу.

— После появления Общей теории относительности появилось ещё одно объяснение красного смещения светового спектра — нахождение источника света в районе с высокой гравитацией. Чем выше уровень гравитации, тем сильнее смещение. Если примем это за рабочую гипотезу, что получаем?

— А тогда получаем ерунду. Чем дальше от нас объект, тем сильнее смещение его спектра в красную сторону. Вот по твоей теории и получается, что чем дальше объект, тем он массивнее. На рисунке получится, что влево и вправо от наблюдателя гравитационные колодцы увеличиваются. Не чередуются, а только увеличиваются. Чем дальше, тем глубже. К краям рисунка совсем длинные. Как сосульки. Что? Действительно, чем дальше от нас звезда или галактика, тем она массивнее?

— Нет. Массы как массы. А вот общий уровень гравитации в пространстве с расстоянием увеличивается. Медленно, но равномерно и повсеместно. Он и добавляется к гравитации объекта.

— Что-то я это уже не представляю. Давай, Блик, какой-нибудь образный пример.

— Пожалуйста. Ты находишься в лесу. Вокруг туман. Не совсем густой, но заметный. Ближние деревья видны чётко. Те, которые подальше, уже в дымке. И чем дальше расположены деревья, тем гуще туман. Тем меньше они различимы. Подойдёшь к дальнему дереву, оно стало чётким. А то место, где ты был раньше, скрывается в тумане. Туман в этом примере — свойство пространства. Чем дальше от тебя, тем гуще. Зависит от наблюдателя. То же и во Вселенной. Уровень гравитации — свойство пространства. Вокруг наблюдателя градиент гравитации нулевой. Чем дальше от наблюдателя, тем гравитационный градиент выше.

— Гравитационный туман.

— Отлично, Макс! Так и назовём. Гравитационный туман. Одно из базовых свойств пространства.

— Погоди, погоди. Это что ж получается? Картинка-то не поменялась. Чем дальше от нас объекты, тем глубже их гравитационные колодцы. Всё равно — ерунда!

— Да. Ерунда, если не внести небольшое изменение. Нулевой уровень гравитации — горизонтальная линия — взята абсолютно условно. Без всяких на то оснований. А вот, если принять её за выпуклую дугу, то всё сходится. Чем дальше от наблюдателя, тем сильнее с обеих сторон дуга загибается вниз, тем выше там уровень гравитации. Выше показатель гравитационного градиента пространства. Более густой туман, если вернуться к примеру.

— Ты хочешь сказать, что мы находимся на вершине гравитационной дуги?

— Только не дуги, а четырёхмерной выпуклой поверхности. Это как на Земле. Мы на поверхности большого шара — планеты. И куда бы мы ни пошли, с нашей точки зрения, всегда будем находиться на вершине этой выпуклой поверхности. А во Вселенной, куда ни двигайся, уровень гравитации самого пространства — ноль, а посмотришь вдаль — световой год за световым годом, миллиард парсеков за миллиардом парсеков, гравитационный градиент повышается. Гравитационный туман густеет.

— Бр-р-р! Сразу и вообразить не могу. Осмыслить надо.

— Осмыслишь.

— Глобально… Но ведь это только гипотеза. Основана на предположении, что гравитационный туман существует.

— Да, Макс. Гипотеза. Ничуть не хуже теории расширения Вселенной. И заметь, основана на тех же фактических наблюдениях за красным смещением спектра удалённых объектов. Без всякого разбегания, а следовательно, без твоего Большого взрыва. И кстати, противоречий в этой теории поменьше будет.

— Ну, да. Там предположение, что космические объекты разбегаются. А тут — предположение, что существует гравитационный градиент пространства, гравитационный туман.

— Макс, а хочешь доказательство. Правда, косвенное, но всё же подтверждает, что нет никакого расширения Вселенной?

— Давай.

— С помощью телескопа Хаббл зафиксированы десятки фактов столкновения галактик. Скажи, как в расширяющейся вселенной, где все объекты удаляются друг от друга, возможны их столкновения?

— Ну… Не знаю…

Мне действительно нечего было сказать… Слишком много новых мыслей обрушилось на мою гуманитарную голову… Гравитационный туман… Не было Большого взрыва… И как теперь жить во Вселенной, которая не расширяется? Неуютно как-то. Непривычно…

И тут припомнилось ещё кое-что из этой космической области. Недаром я вчера за компьютером сидел.

— А как же тёмная материя?

— Это та, которую никто не видел?

— Она самая.

— Она существует только в математических расчётах. И нужна как дополнительный фактор в рамках принятой теории расширяющейся Вселенной.

— А в другой теории? Для гравитационного тумана тёмная материя не пригодится? Откуда тогда берётся твой гравитационный градиент?

Блик пару секунд смотрел на меня без всякого движения.

— Помнишь, ты опубликовал репортаж о структуре вакуума?

— Откуда ты знаешь?

— Ментор подсказал. Он у меня парень шустрый.

— Ну, ладно. И что?

— А то. По всему пространству Вселенной в вакууме постоянно рождаются и исчезают попарно элементарные частицы и античастицы.

— Именно это я и писал. Но я ещё писал, что при схлопывании этих пар аннигиляции не происходит. Они просто исчезают из нашего пространства.

— Совершенно верно. Тихо исчезают. Уходят по-английски. Но всё же, на минимальный период времени, на хронотакт они во Вселенной существуют. И за этот хронотакт успевают выпустить минимальную гравитационную волну. Гравитакт. Практически ничего. Ноль. Смотреть не на что. Плюнуть и растереть. Но в масштабах Вселенной скопище этих гравитактов и создают гравитационный градиент. Гравитационный туман.

Перед глазами у меня появилась картина. Гордый парусник с развевающимися флагами появляется из волн гравитационного тумана и, огибая ближайшие галактики, удаляется в сторону далёкого квазара, опускаясь за четырёхмерный горизонт…

— Макс, у тебя уже в глазах космические вихри. Устал?

— Да ничего. Притомился немного…

— Сам просил о глобальном. Всё. Перерыв. Обеденное перемирие.

— У меня ещё куча вопросов. Только вспомнить надо.

— Вот и вспоминай. Приятного аппетита.

Блик привычно вышел в коридор.

— Ментор!

— Я Вас слушаю, Макс.

— Что-то я хотел спросить…

— Макс, на Вас свалилось слишком много новой информации, требующей спокойного осмысления. Приятная еда и освежающий послеобеденный сон будут способствовать продуктивным размышлениям и углубленным умозаключениям.

— Хорошо, Ментор. Последую Вашему совету. Да! Вспомнил. Давно интересовало. О диссертации Блика.

— Приватное научное исследование, Макс.

— Всё равно. Как этот труд называется?

— Исследование степени влияния когнитивных факторов, замедляющих развитие социального критического императива на суицидальной стадии развития цивилизации.