SWRRF. 20?? Воспоминания из будущего. Книга вторая

Владимир Левендорский

Imagine… Соберите этот пазл. Что у вас получится? Предложите родственникам, друзьям, знакомым… Что получится у них? Читать можно, начиная с любой книги, с любого места и в любом порядке. Но лучше, само собой, последовательно с начала… и до конца… только когда он будет?.. и будет ли?… You may say, I’m a dreamer… But… I hope…. Some day…

Охреневший коп

Не трудно было догадаться, что ожидало полицейских района после закрытия в нём всех полицейских участков. Дело было не столько в том, что им, их семьям переставали платить жалования, и не в том, что они переставали получать «дань» за «крышевание» ещё сохранявшихся в районе магазинчиков и иных коммерческих заведений, и даже не в том, что они переставали получать свою долю от наркодилеров (а это, понятное дело, было их главной статьёй доходов). Дело в том, что им всем грозила неминуемая смерть, в лучшем случае быстрая и безболезненная. Потому что, платить то им платили, но при этом презирали и ненавидели. И сейчас все их «подопечные» с нетерпением ждали момента, когда они с наслаждением «за всё рассчитаются».

Все прекрасно отдавали себе в этом отчёт. Ещё за три месяца до официального закрытия полицейских участков — когда объявили об этом решении, — всё районное полицейское руководство, начиная от начальника и его заместителей, кончая руководителями отделов и служб, постепенно перестали появляться в районе. Их семьи давно уже жили в пока ещё вполне безопасном центре Города, а сюда — в район, — они и раньше-то приезжали не чаще раза в неделю, чтобы получить свою «долю» и моральное удовлетворение, устроив «нагоняй» своим подчинённым. Постепенно растворился почти весь офицерский состав. Остались только несколько совсем зелёных лейтенантиков, с пару десятков сержантов и рядовой состав — все те, кто не успел насобирать достаточно, что «сдёрнуть» из района.

Скоро на произвол судьбы были оставлены участки и опорные пункты во всех микрорайонах. Оставшиеся полицейские усиленно укрепляли и готовили к обороне давно обнесённые общей системой зашиты районный отдел и находившийся рядом жилой комплекс, в котором уже много лет жили все полицейские района. Но сколько можно будет продержаться в этой осаде? Все со страхом ждали, что же будет дальше?… И тут — как часто бывает в кризисных ситуациях, — «из гущи народных масс» неожиданно появился лидер, пообещавший «всё уладить».

Лидер-спаситель оказался самым молодым полицейским из всех, работавших в том райотделе. Ему было лет двадцать с небольшим. И работал-то он там не больше двух лет. То, что он здесь оказался и, главное, «задержался», само по себе было удивительным. Район давно уже считался «бесперспективным» и вообще «гиблым местом». Пополнений сюда не присылали уже «сто лет». Более того, штаты постоянно сокращали. Старшие офицеры жили надеждой, что где-нибудь, в более приличном районе откроется вакансия и его туда переведут (пусть даже с небольшим понижением в должности). Остальные мечтали об одном — успеть дослужиться до пенсии. И вот некоторые из них дождались этого счастливого дня. Причём сразу человек шесть или семь. Когда-то лет за двадцать до этого они пришли в полицию все вместе после армейской службы. То ли поверили обещаниям «золотых гор» проводившейся тогда «программы модернизации и обновления», то ли просто позарились на приличные по тем временам заработки, не найдя более оплачиваемой работы, — но прошло всего несколько лет, и они в душе проклинали это своё решение. А деваться уже было некуда.

Как только они оформили все документы по выходу на пенсию, все тут же вместе с жёнами (дети уехали давно) скрылись в неизвестном направлении, невзирая на уговоры «послужить ещё пару лет». Пришлось в кои веки срочно присылать пополнение. Прислали, правда, всего троих. Совсем ещё пацанов после полугодовых учебных курсов рядового состава полиции, на которые с большим трудом удавалось хоть кого-то набирать, несмотря на повальную безработицу: все предпочитали жизнь на пособие. Не прошло и месяца, как двое из них исчезли. Но один остался. И первое время местное полицейское начальство не могло на него нарадоваться. Парень был сильный, прекрасно тренированный, в совершенстве владел всеми видами оружия, был очень организованным и исполнительным. Получит задание — вытянется в струнку, «есть», «так точно»; в положенный срок докладывает: «задание выполнено». Немного, правда, пугали глаза — пустые, «стеклянные», — которые, казалось, смотрели сквозь тебя. Но в глаза рядового патрульного не очень-то было принято заглядывать, а если такое случайно и происходило, то этой ерунде не придавали значения и тут же старались забыть возникшее неприятное ощущение.

Но с сослуживцами у него отношения сразу не сложились. Попытки разных там «приколов», «посвящений», которые все поначалу судорожно стали вспоминать (пополнений-то давно не было), заранее предвкушая удовольствие от давно забытого развлечения, — закончились или полным «обломом» (он, казалось, всё знал заранее и легко обходил все «подставы» и «разводы»), или — те, что предполагали определённый «физический контакт», — травмами тех, кто решил над ним «пошутить». Скоро все стали его сторониться. Но это, кажется, нисколько его не волновало. Он и не пытался ни с кем не то, чтобы подружиться, но даже хотя бы слегка сблизиться. Он относился ко всем с холодным отстранённым равнодушным презрением.

Обычных жителей при патрулировании он просто не замечал, а если они каким-то образом оказывались у него на пути, он обращался с ними не то, что как с какой-нибудь бездомной собакой, кошкой или даже крысой, а просто как с каким-нибудь камешком, оказавшимся перед носком его ботинка. Патрулирование района было для всех обычной надоевшей рутиной. Все выходили в патруль в простой не очень свежей, небрежно застёгнутой форме. Автоматы привычно массировали ягодицы… Он же выходил на патрулирование, экипированный «по полной»: штурмовая каска с опущенным бронированным щитком, на внутренней стороне которого было множество информационных дисплеев, назначения большей части которых остальные патрульные давно забыли, а он в них превосходно ориентировался; бронированный комбинезон, запакованный под самый шлем; автомат в боевом положении на груди… Кисти рук сложены на автомате так, что локти широко торчат в стороны. И стоило чему-то или кому-то хоть слегка коснуться этих локтей — как тут же следовал мощнейший удар тяжёлой тыльной стороной автомата…

Конец ознакомительного фрагмента.