Душа души моей 2.0. флэш-фэкшн

Владимир Крючков

Сборник воспоминаний-вспышек памяти. Правдивых, поскольку врать скучно, да и лень. Холодные заметы ума перемешаны с горестными наблюдениями сердца случайным образом.

ГОФМАН

Открыл «Эликсиры сатаны» на случайной странице и прочитал:

«Я ожидал подобных расспросов и, убедившись, что наименьшими опасностями грозит мне в таких случаях скупой незатейливый рассказ, не стал особенно распространяться о своей жизни, сообщив лишь, что сперва изучал теологию, но когда умер мой отец, оставив мне богатое наследство, отправился путешествовать из любопытства и любознательности. Место моего рождения я переместил в польско-прусские владения и снабдил его таким наименованием, угрожающим целости языка и зубов, что оно царапнуло ухо старой даме и та не отважилась переспросить.

— Ах, сударь, — сказала старая дама, — от вашей внешности пробуждатся кое-какие грустные воспоминания, да и не умалчиваете ли вы из скромности о том, кто вы в действительности; едва ли студент-теолог держался бы с таким достоинством, как вы».

Фантастический язык… Я не поленился посмотреть имя переводчика — перевод В. Микушевича. Не претендую на статус знатока переводов и переводчиков, но этому человеку хочу выразить благодарность за бережный и изысканный перевод, поскольку именно его стараниями и благодаря его дотошности мы получили достойную рамку прекрасному тексту.

В последнее время издатели стали экономить на выплатах по авторским правам и нанимать переводчиков попроще — даже для классических текстов. Так мы и получаем «Замогильные записки» вместо привычных «Посмертных записок Пиквикского клуба» и прочие перлы торопливых переводов, склеенных из текстов Гугл-переводчика, обработанных рашпилем студентов-филологов за незатейливый зачет.

Именно поэтому, увидев изданный девятнадцатилетний труд кавалера Ордена Восходящего Солнца Татьяны Львовны Соколовой-Делюсиной — перевод «Повести о Гэндзи» Мурасаки Сикибу, я тут же приобрел его, поставил на почетное место и теперь неспешно читаю отрывками, наслаждаясь великолепным русским языком, передающим атмосферу императорского двора средневековой Японии.

И можно ли представить себе тексты Сэлинджера без серебристой дымки личности Риты Райт-Ковалевой, сквозь которую проступают чеканные фразы, которые мы по привычке приписываем Сэлинджеру…

А Гофману… Гофману просто несказанно повезло, что на русский язык его перевел человек, владеющий практически всеми европейскими языками, к тому же и сам не чуждый сладкого яда сочинительства.