Душа души моей 2.0. флэш-фэкшн

Владимир Крючков

Сборник воспоминаний-вспышек памяти. Правдивых, поскольку врать скучно, да и лень. Холодные заметы ума перемешаны с горестными наблюдениями сердца случайным образом.

ПЕЛЕВИН

Редко от кого из моих знакомых слышал доброе слово о прозе Пелевина. К ней относятся как к несколько вычурной, далекой от жизни и потому малоинтересной. Пелевин в нашей прозе стоит особняком как некий вызов недоинтеллигенции с ее претензиями на всепонимание и почтивсезнание. Поколение Википедии и Гугла уважает других писателей — честно говоря, не знаю, каких. И уважает ли вообще. Вполне возможно, ему хватает и блогов с твит-мыслями, инстаграм-образами и телеграмм-истинами. Мне же писучесть коллективного Быкова-Прилепина-Шаргунова-Роя как-то неинтересна.

Впервые с рассказами Пелевина я столкнулся в Омске, когда к моему приятелю заглянул в гости его приятель — редактор местной газеты, выпускник журфака МГУ и издатель библиографии Стругацких. Он-то и принес первый сборник рассказов «Синий фонарь», аттестовав его как первоклассную фантастику. Первый же рассказ «Принц Госплана» захватил меня актуальным сюжетом (компьютерная игромания еще только зарождалась) и свободным современным языком. Остальные рассказы тоже понравились и я стал следить за следующими книгами Пелевина.

Они выходили не часто — где-то раз в пять лет. Каждая новая книга была вызревшей, хорошо скомпонованной, как хороший музыкальный диск. Но вскоре книги стали выходить ежегодно, поскольку Пелевин заключил контракт с издательством, по которому он обязался выпускать книгу в год. Пошли сыроватые, наскоро слепленные книги, без пелевинской глубины и подтекста. Или этот подтекст смутно проглядывался и тут же скрывался за ловким ремесленническим проговариванием темы.

Мне кажется, технологию писательства Виктора Олеговича я разгадал. Первый секрет его в том, что он в совершенстве владеет американским языком на уровне родного языка. И, видимо, активно следит за англоязычными бестселлерами. Как иначе объяснить то, что широкоизвестное «Поколение „П“» представляло собой виртуозную компиляцию из «Generation X» Дугласа Коупленда и «Snowcrash» Нила Стивенсона? А его «S.N.U.F.F.», вышедший почти следом за «SNUFF» Чака Паланика? И это — только то, что видно невооруженным глазом. Складывается ощущение, что Виктор Олегович не очень-то и шифруется, считая, что такой прием правомерен. А почему бы и нет? Ведь Шекспир не ссылался на Саксона Грамматика, рассказавшего историю Амлета, принца датского за четыре века до него. А «Одиссея» Гомера, лежащая в основе множества современных робинзонад и всевозможных скитаний современных авторов? Главное, Пелевин это делает талантливо, выдавая каждый раз вполне себе самостоятельный текст с оригинальным смыслом.

Но больше всего меня привлекает его прогностическая способность, присущая немногим. Так, в «Зенитных кодексах Аль-Эфесби» он предсказал направление развития борьбы с дронами. Да и вскоре после публикации этого рассказа я прочитал, что ВВС США ввело специальные боевые награды пилотам боевых дронов, поскольку до этого к их службе относились пренебрежительно — ведь «воюют» они, сидя в комфортабельных креслах в Сан-Диего. Я увидел новый облик войны — с облаками москитных дронов, выводящих из строя сверхзащищенные танки, и боевых системах воздушного боя, в которых сверхсовременные истребители — только терминалы в рамках общей задачи. И когда наши военачальники показывают нам новейшие разработки танков и расписывают летные характеристики истребителей, я понимаю, что генералы всегда воюют на прошлой войне.

Или одна из последних вещей — «Смотритель» о Павле Первом. Казалось бы, где мы и где «бедный Павел»? Однако, вчитываясь в хитросплетения месмеризма и регламентов тайного общества, вскоре начинаешь видеть современную систему управления государством… и эта система совсем не радует, поскольку она направлена против своих же граждан — на манипуляцию ими с последующей их пастьбой и стрижкой.

А «Зал поющих картатид» показывает не что иное, как систему закрытых увеселений для сильных мира сего разных уровней — от охотничьих домиков до элитных заведений самого высокого класса — того, что в просторечии должно называться просто — разврат, без аллюзий и эвфемизмов.

Так что, к Виктору Олеговичу отношусь с почтением и уважением и искренне желаю, чтобы он быстрее покончил с этой кабалой и начал выдавать очередную книгу раз в пять лет.

Не торопитесь, Виктор Олегович.

Я подожду.