Горячие камни

Владимир Крышталёв, 2006

Солнечное лето, тёплое море. Длинные каникулы перед последним классом школы. Первая любовь. Привычная жизнь со своими радостями и проблемами…Но всё рушится, когда в жизни Полины начинают происходить странные вещи. Незримый дух её рукой выводит в тетрадке зловещие предупреждения. Что-то холодное прикасается к её телу. В сны, а затем и в реальность врывается потусторонний кошмар, от которого, кажется, нет спасения.

4

Когда люди к чему-то привыкают, они перестают этого бояться.

Если бы все ограничилось странными ощущениями в районе живота и дурацкими фразами из тетрадки, то, пожалуй, к концу следующей недели Полина чувствовала бы себя вполне прилично. Почему бы нет?

Однажды, с полгода назад, ей довелось участвовать в"вызове духа": ее одноклассницы решили погадать насчет парней, а Полину пригласили для компании. Было немного страшно, особенно когда мистический сквозняк (откуда ему взяться зимой в закрытом помещении?) задул свечи, но к утру происшествие забылось.

Теперь все могло бы произойти похожим образом… если бы события свернули на более благополучную тропу. Неведомые силы, однако, на достигнутом останавливаться не собирались.

В понедельник утром Полина уже не без юмора вспоминала вчерашний всплеск страха."Он стоит за твоей спиной"… Тогда Полина едва не сверзилась со скамейки, обернувшись столь быстро, что потемнело в глазах. И кого она увидела?

"А кого я ожидала увидеть? — спросила себя девушка. — Полярного медведя? Инопланетного монстра из фильма"Чужие"? Возвращающегося с рыбалки соседа?"

Впрочем, она знала, что могло напугать ее больше всего. Призрачная, не отбрасывающая тени фигура, медленно приближающаяся к Полине с вытянутыми вперед руками. Эдакий штамп из историй с привидениями…

Конечно, там никого не было. Воздух немного дрожал над разогретым асфальтом и вблизи стены дома, но привычное явление отнюдь не претендовало на нечто большее. Во всяком случае, булгаковский клетчатый из этого воздуха не соткался.

Юмор юмором, однако весь понедельник девушка безвылазно просидела дома. Когда позвонил Димка, она просто сказала, что сегодня не может никуда пойти. Парень заметно расстроился, и Полина это почувствовала, но вопреки обыкновению она не стала вдаваться в подробности.

"Кому и что я могу объяснить? — думала девушка. — Кто мне поверит?.."

Вечером мама вернулась с работы одновременно с отчимом. Последний был на удивление трезв, но и угрюм. Его присутствие уже само по себе не располагало к душевным беседам, а если добавить сюда настроение не выпившего алкоголика… В общем, разговор с мамой Полина в очередной раз отложила до лучших времен.

Поужинав в сопровождении тараторящего телевизора, они разбрелись по комнатам.

Сокровенная тетрадка лежала прямо на столе. Полина больше не находила нужным ее прятать: что-то изменилось то ли в самой девушке, то ли в ее отношении к этому… предмету.

Или, может, она неосознанно хотела, чтобы кто-то открыл тот самый лист и вгляделся в каракули? Увидит ли он, посторонний, так потрясшие ее фразы?

Взяв тетрадку, Полина села к подоконнику (за столом уже было темно, но включать свет она не хотела — комары налетят). Открыла исчерканный лист. Мельком взглянула на бессмысленные линии, стараясь не концентрироваться. Ерунда. Не иначе, как рисунок сумасшедшего. Причем не тихого психа, которому разрешен бесплатный проезд в общественном транспорте, а довольно-таки буйно помешанного.

Краем глаза девушка уловила среди линий какое-то движение и поспешно перевернула два листа. Не хватало ей еще новых сообщений!

Некоторое время она просто сидела, глядя на чистый тетрадный разворот. Затем достала ручку и начала записывать:

"Не знаю, что со мной происходит в последнее время, но мне кажется, это мир сходит с ума, а не я".

Она остановилась. Покусала губу. Погрызла колпачок от ручки. Нарисовала в углу листа что-то бесформенное.

Слова не шли.

С ней и раньше случались приступы творческого ступора, но сейчас дело заключалось в другом. Полина попросту не могла подобрать аргументы. Написанное на бумаге утверждение казалось голословным.

В конце концов сдавшись, она отложила ручку. Наугад выбрала одну из старых кассет, включила магнитофон. Задумчиво, невидяще уставилась в одинокое предложение на белой бумаге.

Удивительно красивая музыка наполнила воздух, незаметно вытеснив остальные звуки…

…Когда ей было лет десять, они с отцом как-то выбрались на природу. Вдвоем, потому что мама работала. Напекли картошки, нажарили шашлыков. Отец много шутил, да и вообще производил впечатление человека, переполненного оптимизмом и жизненной энергией. Таким он Полине всегда нравился. Девушка даже забыла о костыле, без которого отец уже не выходил из дому.

Но все испортили проходившие мимо школьники. Трое парней, лет по двенадцать, они, наверное, неторопливо возвращались из школы. Увидев у костра маленькое сообщество, один из мальчишек нагло прокричал:

— Эй, дед, сколько время?

Его фраза почему-то необычайно понравилась остальным, и те подхватили:

— Эй, дед, иди сюда!

— Хромой, иди домой!

Казалось, возможность безнаказанно похамить кружила им голову — разве мог человек с костылем угнаться за ними! Полина тогда захлебнулась возмущением и собственной беспомощностью.

Однако реакция отца была неожиданной.

Он медленно поднялся, правой рукой опираясь на костыль. А затем как-то враз изменился: стал выше ростом, шире в плечах, словно разгневанный волшебник из детской сказки. Таким Полина видела его впервые.

Когда он заговорил, его голос прогрохотал на всю округу:

— Старик? Пусть так… Но кто посмел смеяться?! Где тот герой, что бросил вызов нам?

Его правая нога подбила костыль, который прочертил в воздухе дугу и, удерживаемый рукой, остановился, кончиком указывая точно на первого мальчишку. Ничуть не хромая, отец сделал три твердых шага и продолжил:

— Не ты ль? Ну что ж, нам следует остаться. Я научу почтенью к старикам!

Все это, несмотря на некую театральность, звучало настолько серьезно… Полина не знала, что и думать. Ну а мальчишки просто дали стрекача — да так, что один из них врезался прямо в дерево. Не теряя времени на то, чтобы потереть ушибленный лоб, он еще раз затравленно оглянулся и побежал догонять остальных.

Пожалуй, стая разъяренных волков не могла бы напугать их больше, чем это неожиданное перевоплощение.

Когда они скрылись из виду, отец расхохотался. Привычно опираясь на костыль, вернулся к костру.

— Импровизации мне часто удавались, — заявил он не без гордости — правда, с ироничным оттенком. — Теперь эти мальчишки будут считать меня ненормальным.

— А разве это не обидно? — спросила Полина.

Отец пожал плечами:

— Кому как. Но, как говорят, не имеет смысла обижаться, если тебя называют дураком. Если ты и впрямь дурак, то это просто правда. А если нет — тем лучше.

Немного помолчав, он добавил:

— К тому же, все мы немного ненормальные. Все люди. Ни один человек не похож на другого, как две капли воды. Особенно же это касается тех, в ком есть особенная искорка, талант. — Увлеченный какими-то своими мыслями, он стал серьезным. Затем, после еще одной паузы, продолжил: — Поверь мне, однажды ты начнешь думать, что ты очень-очень ненормальная. Но тогда просто вспомни мои слова… и поверь еще одному: так должно быть. А потом, позже, ты поймешь, что в этом твое счастье.

…Отзвучал последний аккорд композиции, и Полина озадаченно заморгала. Какая красивая песня. Удивительно, что эта кассета не попадалась ей раньше.

Попадалась, возразила себе девушка. Просто лента стояла на другой композиции. Да и, наверное, всякой музыке — свое настроение.

Но воспоминание, навеянное мелодией, потрясло ее куда больше, чем собственная невнимательность. Давно забытый разговор. Мог ли отец уже тогда знать, что с ней будет происходить сейчас? Или он имел в виду нечто другое?

Может, за всем этим стоит какая-то тайна?

В подобных размышлениях Полина провела остаток вечера. Странно, однако воспоминание словно прибавило ей сил. Здорово было ощутить чью-нибудь поддержку, когда мир вокруг окрасился в сплошь недоброжелательные тона!

***

Вечерело.

Она шла по дороге вдоль моря. Вода, как и на протяжении уже нескольких недель, была безмятежно-спокойной — ни малейшей волны, способной породить всплеск."Ночь, луна и тишина", — как сказал кто-то из поэтов. Хотя, конечно, ночь наступит еще не скоро, а вместо луны над морем висел красновато-оранжевый шар солнца.

Игра вечернего света и размытых, неотчетливых теней создавала странное впечатление. Казалось, будто на набережной нет ни одного живого существа. Полина знала, что это лишь иллюзия: летом в такое время здесь всегда полно рыбаков, отдыхающих и всяких праздношатающихся. Чтобы убедиться, она подошла к бетонному заграждению и выглянула на берег.

Действительно никого. Ну что ж, бывает. Возможно, как раз сегодня по телевизору футбол. Или еще какая-нибудь"народная"передача.

Тем не менее, Полине стало немного не по себе. Она вернулась на дорогу и прибавила шаг, попутно пытаясь найти хотя бы одну человеческую фигуру.

По левую руку от нее стоял дом, а дальше расположилась кучка гаражей. Гаражи были частными, но кому принадлежал дом, Полина не знала. Здесь, на набережной, у него отсутствовали соседи."Хозяев"же девушка видела не так уж часто, и, как ей казалось, все время разных. К тому же во дворе дома располагался колодец, и когда портился водопровод, жители окрестных пятиэтажек приходили сюда с ведрами. При этом разрешения никто не спрашивал — то ли так повелось, то ли колодец в самом деле был народным достоянием.

Здесь Полина услышала первый звук. Шум цепи и вращающегося барабана. Ну наконец, хоть кто-то живой!

Она расслабилась, не сбавляя, впрочем, шага. Дом закрывал собой колодец и того, кто сейчас набирал воду. Чтобы все увидеть, следовало пройти чуть дальше по дороге.

Полина поймала себя на трепетном любопытстве.

Когда колодец вынырнул из-за угла, девушка с облегчением перевела дух. Ну вот, все нормально. Обычная старушка набирает воду — наверное, считает ее менее вредной, чем водопроводную. Подобную картину здесь можно увидеть каждый день.

— С чего это я стала шарахаться? — пробормотала Полина себе под нос.

Старушка, впрочем, просто заглядывала в колодец, опираясь обеими руками о его край, и тяжело дышала. Затем тоскливо оглянулась. Увидев Полину, помахала ей:

— Ой, девочка, ты мне не поможешь? Не вытащу ведро. Одышка проклятая…

— Конечно, — сказала Полина.

Пожилым всегда следует помогать — это правило она усвоила еще с первых классов школы. Однако сейчас ей двигала больше симпатия к старушке: та действительно не справлялась и выглядела жалко. Наверное, привыкла все делать сама, а старость постепенно берет свое…

На дороге покоился толстый слой пыли, которая мягко пружинила под подошвой и взлетала серыми облачками. Глядя на эту пыль, Полина с некоторым замешательством обнаружила, что идет босиком. Интересно, как…

— Совсем замучилась, — сообщила старушка, присев на край колодца. Дыхание с шумом вырывалось из ее груди.

"Неужели когда-нибудь такое будет и со мной?" — мельком подумала Полина, изменив направление мыслей.

Когда она подошла, барабан тихо скрипнул, словно приглашая девушку к работе. Полина заглянула в шахту колодца.

Шахтой это можно было назвать лишь условно: вода колыхалась на уровне двух метров от поверхности. Неудивительно, если учесть, что до моря — десять шагов. И кому пришло в голову выкопать здесь колодец?..

— Вот, хоть ты мне поможешь, — продолжала ворковать старушка, — спасибо тебе. Славная девочка.

"Что-то не так, — подумала Полина. Тревога возвратилась. — Нужно было идти домой".

Ее босые ноги… это имело какое-то значение. Теперь она не могла вспомнить, но…

Уже потянувшись к ручке барабана, девушка вскрикнула. Внизу, в темном зеркале воды, отражалась только она. Отдыхающей на краю старушки не было.

— Славная девочка, — голос рядом вдруг начал утрачивать человеческие нотки, а тяжелые вздохи превратились в шипение.

Полина отшатнулась, глядя на старушку. Та по-прежнему выглядела совершенно нормально, доброжелательно, однако…

Однако ее лицо плыло. Что-то неуловимое, незаметное скользило по нему волнами, делая черты то очень четкими, то размытыми.

Затем враз изменились глаза. Они стали ярко желтыми, с темноватыми прожилками. На девушку взглянули вертикальные зрачки хищника.

— Сла-авная де-евочка, — уже не проговорил, а прошептал голос, от которого у Полины на затылке поднялись волосы.

Словно загипнотизированная, она не могла сдвинуться с места. Ужас, казалось, медленно распространялся по всему телу, замораживая кровь там, куда он успел проникнуть. Хотелось кричать, но из горла вырывался лишь слабый стон.

Кожа"старушки"приобрела серый оттенок. Нос удлинился и загнулся к низу. Когда же это нечто открыло рот, чтобы в очередной раз сказать:"Славная девочка", — Полина увидела безупречный ряд белых и совершенно не характерных для старушек зубов. Два верхних клыка были настолько велики, что губы уже не закрывали их полностью.

Наверное, ей следовало бы потерять сознание. Но Полина вряд ли могла рассуждать об этом. Она утратила власть над собственными мыслями — впрочем, как и над телом.

Затем одна настойчивая мысль все-таки пробилась сквозь хаос, и девушка с неожиданной четкостью подумала:"Если я хожу босиком, то где мои шлепанцы?"

Это спустило какую-то пружинку. Словно подчиняясь новой идее, мир вокруг начал блекнуть, а продолжающий свои превращения монстр чуть отдалился.

— Я сплю, — сказала Полина тихо.

Монстр напротив ее угрожающе оскалился.

— Все это просто сон, — настаивала девушка. Ужас, однако, не улетучился полностью — он только ослабил хватку.

Дом, дворик, гаражи, колодец — все окружающие предметы постепенно теряли свои формы и цвета, подтверждая догадку Полины. Но монстр не спешил следовать общему примеру. Вскоре он остался единственной реальностью среди вихря серых теней.

Он снова оскалился, и Полина ощутила зловонное дыхание.

Тогда она закричала.

***

На дворе стояла ночь.

В ушах звенело — то ли после собственного крика, то ли просто от тишины. Полина хватала воздух так, будто предшествующие пять минут она провела под водой… или в яме с нечистотами. Отвратительная морда чудовища — миг назад еще реальная — таяла перед ее мысленным взором.

Фу, ну и сон!

Полина втащила назад сползшее на пол одеяло и прислушалась. Тихо, однако на самом краю слышимости можно разобрать ровное дыхание спящих из соседней комнаты. Неужели крик ей тоже приснился? Тогда почему так дерет в горле?

— Нужно что-то делать, — прошептала девушка, чтобы подбодрить себя. — С этим нужно что-то делать.

Вновь уснула она лишь с первыми проблесками зари.

***

Проснувшись около полудня, Полина все же не чувствовала себя отдохнувшей. Дурацкий сон вспоминался до мелочей и уже поэтому не походил на обычные кошмары. Еще вчера она тешила себя надеждой, что все пройдет, но теперь это казалось сродни чуду. Надвигалась большая черная туча, и знаки будущего шторма выглядели зловеще.

Нужно поговорить об этом. С кем-нибудь. С близким человеком, который тебе верит.

После некоторых колебаний она позвонила Димке.

— О, Полина, привет! — выпалил он, услышав ее голос. — Что с тобой?

— Не знаю, — честно ответила она.

— Вчера мне показалось… что ты не хочешь со мной разговаривать.

— Наоборот, я хочу с тобой поговорить, — возразила девушка.

Однако это его не успокоило. Даже напротив, в голосе ее друга отчетливо зазвучало волнение:

— Что случилось?

Полина заставила себя улыбнуться:

— Да ничего. Ты можешь ко мне зайти?

— Да… да, конечно. Через десять минут буду.

Положив трубку, Полина вернулась в свою комнату. Пролистала дневник, остановилась на исчерканной странице. Не дожидаясь, пока загогулины начнут складываться в слова, снова захлопнула.

Вот и выход. Она покажет все Димке.

Но не струсит ли он? — пришла следующая мысль. Полина живо представила: ее друг с мертвенно-бледным лицом падает в обморок. Что тогда делать?

"Оболью его холодной водой", — сердито решила девушка.

На кого она рассердилась, Полина так и не поняла. На себя — за то, что думает обо всякой ерунде, или на Димку — за то, что ему частенько не хватает мужества?

— В любом случае, кое-что должно выясниться, — пробормотала она.

Застрекотал дверной звонок. Полина взглянула на часы. Даже раньше, чем обещал: прошло всего семь минут.

На полпути к двери ее осенила мысль, от которой девушка споткнулась: а вдруг это не Димка?

Затаив дыхание, она на цыпочках подкралась и выглянула в глазок. Затем шумно выдохнула: тьфу, после этих кошмаров начинаешь воображать что угодно! Конечно Димка! Вон он стоит, весь запыхался. Наверное, бежал.

Правда, старушка во сне тоже выглядела нормально… поначалу.

Не давая себе сосредоточиться, Полина помотала головой и открыла дверь.

— Привет, — сказал Димка, поправляя очки. — Я вот.

— Проходи, — пригласила девушка.

Привычно сняв в коридоре сандалии, он босиком прошлепал в ее комнату. Девушка последовала за ним.

— Так что произошло? — Димка выглядел расстроенным. Или еще более беззащитным, чем обычно, — словно ожидал взбучки. — Ты вся бледная такая.

Полина постаралась напустить на себя беззаботный вид.

— Ничего, — ответила она как можно более веселым тоном. — Просто я, кажется, сошла с ума.

Она не знала, с чего начать, но рассказ полился сам собой. Димка выслушал ее внимательно и совершенно молча. А когда девушка замолчала, спросил:

— Где тетрадь?

— Вот, — Полина взяла со стола свой злополучный дневник и сама открыла на нужном листе. К ее облегчению, каракули все еще были там. Взглянув лишь мельком, она протянула тетрадку парню.

Тот кивнул и начал всматриваться. Полина спросила себя, о чем может сейчас думать ее друг. В нем не было скептицизма. Скорее, он казался деловым, собранным. Как будто перед ним поставили задачу, требующую решения. От прежней беззащитности не осталось даже тени.

Вот таким он ей нравился.

— Беги, если можешь, тебя уже ищут, — медленно, едва ли не по слогам, прочитал Димка. — Ему нужна ты, только ты.

Некоторое время он экспериментировал с тетрадью, пытаясь найти новый угол зрения. Затем продолжил:

— Встреча с ним для тебя означает смерть. Беги.

Еще одна пауза.

— Он стоит за твоей спиной.

Полина невольно поежилась, однако что-то в ней ликовало. Значит, все-таки она не вообразила эти строки! Они действительно были там, а это снимало версию о безумии. Почти снимало.

Впрочем, рановато радоваться, — напомнила себе девушка. Ведь могут существовать вещи похуже безумия?

Но, по крайней мере, теперь она не одна со своей тайной.

Димка долго щурился и поворачивал тетрадку туда-сюда, а потом провозгласил:

— Это только начало. Он будет подбираться все ближе, пока не…

Сердце девушки подпрыгнуло: этого она еще не читала.

— Пока не что? — спросила она с напряжением в голосе.

Димка покачал головой:

— Не разберешь. Сейчас-сейчас, подожди…

Он сдвинул очки почти на кончик носа, затем вернул в прежнее положение.

–…твоих близких… тогда… поздно.

Полина ждала новых слов, но их не было. Наконец, Димка заявил:

— Все.

— Точно? — переспросила девушка.

Он пожал плечами:

— Можешь мне поверить. Подобные штучки я проходил пару лет назад. Ну, в смысле, не такие, но очень похожие. Азы есть у Перельмана в"Занимательной физике". Если хочешь…

Полина нетерпеливо взмахнула рукой: увлекаясь, Димка мог часами рассказывать о каких-нибудь немыслимых вещах.

— Что ты об этом думаешь?

Димка запнулся. Снял очки, потер их стеклами о футболку. Снова надел.

— Ну, — сказал он медленно, — вообще эти предупреждения мне не нравятся. Написано… неприветливо. Но в них есть что-то… Когда читаешь — аж мурашки по коже.

Полина присела рядом с ним на кровать.

— Значит, тебе не кажется, будто я все это просто выдумала?

— Нет, что ты! — заверил Димка. — Такое нарисовать от руки — нужно быть мастером.

Он помолчал, а потом добавил:

— Да ведь и сразу было по тебе видно: что-то случилось.

Девушка вздохнула:

— Не случилось, а случается."Это только начало" — так там написано?

Димка уставился в пол.

— Я не знаю, — сказал он медленно, подбирая слова, — какие силы есть в этом мире. Но что гораздо хуже: я не знаю, чем могу тебе помочь. — Он посмотрел на нее очень серьезно. — Все, что приходит мне в голову — просто быть с тобой. Постоянно.

Полина вздрогнула:

— Ты имеешь в виду…

Он кивнул:

— Днем и ночью. Если я не смогу оградить тебя от этого, то, по крайней мере, не оставлю тебя одну.

— Но как же родители? Твои, мои?

— Мы взрослые люди, — сказал Димка торжественно.

Девушка улыбнулась: заявление ее почему-то рассмешило.

— Так ты предлагаешь мне выйти за тебя замуж?

Уже в следующий миг она пожалела о своих словах: парень стушевался, растеряв весь деловой лоск. Тем не менее, он ответил:

— Да.

— Спасибо, — сказала Полина серьезно. — Но… можно мне подумать? Это ведь решение на всю жизнь.

Избавится ли она от кошмаров, если кто-то будет рядом? Оставят ли ее в покое незримые"духи"?

Да или нет, но вдвоем-то не так страшно.

Только стоит ли впутывать в это Димку?

— Знаешь, — произнесла девушка вслух, — мы, наверное, можем пока подождать. На самом-то деле ничего не произошло. Пусть какие-то там духи существуют — ну и что? Они ведь не обязательно должны быть опасными? Если бы они вредили людям направо и налево, мы бы давно знали о них больше. Может, у них время от времени находятся свои шутники, которые просто пугают людей. Взялись же откуда-то истории о привидениях!

— Истории бывают еще о вампирах и вервольфах, — мрачно заметил Димка. — А они не такие безобидные.

Затем, словно опомнившись, он взглянул на Полину и прикусил язык:

— Ой, прости.

Девушка рассмеялась:

— Да уж, ободрить у тебя хорошо получается! — Она легонько щелкнула его по носу: — Шучу, шучу. Ты говоришь правильно: не нужно недооценивать опасность. Но все-таки… давай не будем торопиться.

Упрямо покачав головой, Димка произнес:

— После того, что ты мне рассказала, я не могу оставить тебя одну.

— Да разве же я одна? — Полина махнула рукой в сторону двери. — Со мной мама, отчим. А если дела пойдут плохо, я всегда могу позвонить тебе.

Эти слова вновь заставили парня задуматься. Наконец он сказал:

— Ну, если ты обещаешь сразу же мне позвонить…

Полина нежно обняла его и поцеловала в щеку:

— Конечно обещаю!

— В любом случае. Даже среди ночи.

— Обещаю.

Димка задумчиво поморщился:

— И все-таки я бы остался.

***

Они проговорили еще пару часов, а потом Димка ушел домой. Вернее, его отправила Полина, которая после беседы чувствовала себя прекрасно. Возможно, сыграло свою роль то, что о своих страхах она поведала другому — и таким образом как бы разделила их вес. Или добавила настроения неожиданная, пусть даже неуклюжая, забота со стороны парня. А может, ее заразила позиция Димки: он как-то сразу, без возражений или недоверия, принял ее историю. Просто принял.

Хотя, конечно, все эти вещи должны казаться проще, если они происходят с кем-нибудь другим.

Снова оставшись наедине, Полина обнаружила, что ее страх перед тетрадкой исчез. Растворился. Теперь она спокойно открывала любую страницу, и пальцы при этом не дрожали. Более того, она тщательно изучила достопамятные каракули, убедившись в Димкиной правоте. Кроме прочитанных им пяти фраз, там ничего не было.

Впрочем, последняя фраза нравилась девушке меньше всего. Слова будто на что-то намекали. На что-то, чего она, похоже, не знает. Пока.

День незаметно перетек в вечер — гораздо быстрее, чем обычно. Еще бы: Полина редко вставала позже девяти, а теперь вот проспала до двенадцати…

С работы вернулась мама. Она выглядела угрюмой и почти не разговаривала. Полина несколько раз попыталась наладить контакт, но тщетно. Мама отвечала лишь коротко, или даже просто кивала, так что через некоторое время девушка отложила идею поговорить. Не сейчас.

Она как раз собиралась вернуться в свою комнату, когда мама ее окликнула:

— Полиша, сходи за хлебом.

Девушка поморщилась: ей вообще не хотелось покидать квартиру. После всех этих малопонятных предупреждений, после невидимых духов — или нечистой силы? — дома казалось как-то спокойнее. Тем более сейчас, когда она уже не одна.

Но отказ означал бы новую размолвку с мамой, а Полине меньше всего хотелось ругаться.

Да и потом, подумала она, не сидеть же ей теперь безвылазно в четырех стенах! Что такого может сделаться, когда вокруг люди? Осторожность — это хорошо, но когда тобой руководит исключительно страх, следует пересмотреть свои позиции.

Решив так, Полина переоделась, взяла деньги и впервые за два дня оказалась за пределами нагретой солнцем"хрущевки".

По сравнению с квартирой на улице было даже прохладно. Наконец-то с моря дул слабый ветерок, неся хоть какое-то облегчение для тех, кто измучился зноем. Ощутив его дыхание, многие — особенно пенсионеры — выбрались из своих душных жилищ и устроились на скамейках возле подъездов. Город оживился, дворики загудели голосами. Кто-то обсуждал политику, другие — что и где продается, третьи — приключения некоего Васи на прошлых первомайских праздниках.

Полина привычно обошла дом и направилась к магазину. То ли от свежего воздуха, то ли от вида привычных пенсионерских компаний, то ли по какой-нибудь еще причине она ощущала прилив сил. Хотелось петь и сочинять стихи. А еще — отмахнуться от всех страхов, потому что жизнь просто хороша.

"Здорово, что мама попросила меня купить хлеба, — думала девушка. — Иначе бы я ни за что не вышла на улицу. А зря".

Она стала что-то насвистывать, дирижируя в воздухе пакетом для хлеба. Нет, сегодня нужно непременно погулять!"Вот позвоню Димке — и пойдем!" — решила Полина.

Мысль о том, что ее друг больше не будет скрывать их отношения от родителей, казалась ей невозможной. Однако именно это следовало из его предложения. Любопытно, не потому ли она испытывает сейчас такой душевный подъем?

Только подумать: больше никаких запретов на звонки после пяти вечера и по выходным! Нет-нет, такого точно не может быть!

Затем Полина заметила кота, который неторопливо трусил вдоль самой стены дома. Она улыбнулась: кот, похоже, был тот же самый, что и несколько дней назад. Тот, который осмотрительно прятался от нее в подвалах.

Такова жизнь: кто-то пугает ее, кого-то пугает она. Полина не смогла удержаться и позвала:

— Кис-кис!

Кот настороженно повел ухом, но походку не изменил. Наверное, решил, что одно"кис-кис"нельзя принимать близко к сердцу.

— Кис-кис-кис! — не отставала девушка.

Кот замер и уставился на нее.

Полина присела, протянув вперед руку:

— Ну, иди сюда!

Шерсть животного встала дыбом, а хвост — трубой. Не двигаясь с места, кот зашипел.

— Ну ладно, ладно! — поспешно сказала Полина. Такой реакции от своего"старого знакомого"она не ожидала. — Уже ухожу.

В ответ кот зашипел еще громче, угрожающе подняв при этом переднюю лапу. Девушка встала и осторожно попятилась. Такое поведение серого ее пугало. Вдруг он бешеный, или еще что?..

Однако вместо того, чтобы удерживать оборонительную позицию, кот сделал несколько шагов вперед. К ней.

— Брысь! — крикнула девушка, притопнув. Она уже была не рада, что затеяла эту возню. — Иди отсюда!

И, не дожидаясь результатов, сама побежала прочь.

Неподалеку от магазина Полина убедилась, что ее никто не преследует, и перешла на шаг. Всю бодрость духа как рукой сняло. Вернулось тягучее, липкое чувство страха — не мимолетного испуга, а чего-то темного и большого на самом дне ее души.

Сама по себе готовность кота наброситься вряд ли могла произвести такой эффект. Но перед своим бегством Полина успела заметить, как зеленоватые глаза животного начали приобретать желтый оттенок.

"Мне могло показаться", — подумала девушка, делая ударение на слове"могло". Однако, подходя к магазину, она не удержалась от того, чтобы еще пару раз оглянуться через плечо.

…Продавец в полном одиночестве смотрел телевизор и поначалу даже не обратил на Полину внимания. Девушку это ничуть не расстроило: после случая с котом она предпочла бы оставаться незамеченной. Взяв с лотка хлеб, она положила возле кассы одну гривну и направилась к выходу.

— Спасибо! — неожиданно сказал продавец.

— Что? — Полина обернулась, едва не выронив хлеб. Мысленно она уже приготовилась бежать. Если только с внешностью продавца что-то не то…

Но парень выглядел вполне нормально. Улыбнувшись (очевидно, по поводу ее испуга), он повторил:

— Спасибо за покупку! Заходи еще.

— А-а… хорошо, — ответила Полина, чувствуя себя дурой. И, не в силах сдержать себя, пробкой вылетела из магазина.

Кота поблизости не было. Полина с подозрением уставилась на заросли кустарника. Если серый там, то его все равно не разглядишь.

"Лучше я пойду через дворы, — решила девушка. — Там людей больше".

По приличной дуге она обошла угол дома, то и дело косясь на кусты. Ни за углом, ни в кустах ничего не шевелилось, но Полина ощутила облегчение, лишь попав во дворы.

Людей здесь было действительно больше. Даже намного больше, чем положено. Уже через миг Полина осознала: что-то не так.

Люди толпились перед одним из подъездов, тихо переговариваясь между собой. Насторожило девушку то, что все хранили серьезный вид, словно нарочно избегая улыбок и шуток. Это создавало тяжелую, мрачноватую атмосферу.

Пройдя между стоящими, Полина оказалась возле подъезда. Она успела догадаться о причинах собрания, но почему-то не могла обойти его стороной. Какая-то ее часть влекла девушку туда, не желая оставаться в неизвестности.

Возле входа в парадное стояли траурные венки. На скамейке тихо переговаривались две старушки, одна из них вытирала платком глаза. Перед крыльцом расположился накрытый простыней стол — или подставка, — который сейчас пустовал. Присутствующие чего-то ждали.

Полина уже не раз видела похороны, поэтому она хотела было пройти дальше. Но тут из парадного донеслись звуки спускающихся людей. Двое мужчин вынесли гроб и установили его на подставке.

Присутствующие зашевелились.

— Отмучилась Прокофьевна, — сказал лысоватый пенсионер рядом с девушкой.

— Да, царство ей небесное, — тихо отозвался его сосед.

— Астма ее совсем задавила, — продолжал первый. — Ей бы в санаторий, да теперь же…

Он замолчал, потому что Полина, пятясь, наткнулась на него. Девушка обернулась, окинула мутным взглядом свое препятствие и, не извиняясь, бросилась прочь.

— Эй, что с тобой? — удивился пенсионер, но Полина его не слушала.

Она узнала умершую, хотя видела ее, наверное, впервые в своей жизни.

Это была старушка из ее сна — теперь уже бездыханная, с бледно-желтой бескровной кожей лица, с закрытыми глазами и обострившимся носом, — но Полина не перепутала бы ее ни с кем другим.

Это она тщетно пыталась вытащить из колодца полное ведро и просила Полину о помощи. А потом превратилась в монстра.

— Во сне, — пробормотала девушка, взбегая по ступенькам на свой этаж.

Монстр ей приснился. Приснился. И старушка тоже. Та старушка, которая вытаскивала ведро. А эта не превращалась ни в какого монстра.

Полина твердила короткие, рубленые фразы, пытаясь заглушить другой поток мыслей. Однако это было еще труднее, чем перекричать взлетающий самолет.

Связана ли смерть старушки с тем, что произошло во сне? Ведь там она, в сущности, тоже умерла, а вместо нее появился монстр. Бред… но сон был слишком не похож на нормальные сны.

А что, если бы во сне умерла она, Полина?

Девушка попала ключом в замочную скважину только с третьей или с четвертой попытки. Словно в угаре, отнесла хлеб на кухню (и как только она его не потеряла!), потом закрылась в своей комнате.

Что, если в следующем сне она увидит Димку? Или маму?

"Он будет подбираться все ближе, пока не…"

"Твоих близких… тогда… поздно".

"Беги…"

Полина открыла ящик стола, достала недавно полученный паспорт. Пересчитала спрятанные под обложкой деньги. Двадцать гривень — все ее богатство, заработанное на прополке свеклы в самом начале лета.

Она не может просто так убежать из дома. Мама сойдет с ума. А если Полина расскажет, в чем дело, то сумасшедшей сочтут ее. И что-нибудь придумать здесь невозможно.

Да и поможет ли побег?

"Беги…"

Куда?

Иногда, после особенно крупных ссор с мамой, она мысленно, а порой и вслух, грозила уйти. Насовсем, куда угодно. Она даже вполне серьезно обдумывала, какие вещи возьмет с собой; даже записывала в дневнике фразы вроде:"Это в последний раз, когда я терплю такое отношение…"

Но теперь, стоя перед необходимостью сделать задуманное, Полина вдруг осознала, что не может. Бросить маму, удалиться в неизвестность…

— Это безумие, — прошептала Полина.

Только ведь невидимый автор предупреждений, похоже, не шутил. Ей грозит какая-то опасность. И не одной лишь ей, а и людям, которые ее окружают.

Но что толку в побеге? — спросила она себя. Присниться может что угодно, снам расстояние — не помеха. Или все-таки…

— Нет-нет, это безумие, — повторила Полина, доставая из шкафа джинсы и вкладывая в их карман паспорт. — Я никуда не пойду.

Она положила джинсы на спинку стула. Затем выудила клетчатую рубашку с коротким рукавом, развесила ее поверх. Взглянула на получившуюся композицию и добавила:

— Во всяком случае, не сегодня.