Седовая падь

Владимир Кремин, 2018

Неожиданные и правдивые приключения описанные в романе "Седовая падь", поражают своей реальностью и завораживают мистической тайной, вовлекшей персонажей произведения в мир опасных испытаний. События, уходящие корнями в далекие, забытые времена Гражданской войны, вплотную сталкивают героев с тайной исчезновения части колчаковского золота, а исторические факты, обрастая легендами, и до сегодняшних дней не перестают волновать читателя.

Глава пятая

Странная находка

Осень в Сибирь приходит по-разному, как и всюду наверное. Но особенность ее в том, что она, как и все прекрасное, неожиданная и быстротечная. То затяжным бабьим летом удивит, то снегом в сентябре. И все — то у нее сюрпризы да загадки…

Наступившая осенняя пора нравилась тем, что была похожа на лето; дарила тепло и уют, белокрылой бабочкой порхая над округой, радуя сельчан прекрасной и мягкой погодой. Давала редкую возможность без помех убрать урожай, развести по токам зерновые, откоситься, просушить и заготовить к долгой зиме корма. Нравилась осень людям своей разумной, неприхотливой покладистостью.

Вот и Вовку с Пончиком радовала. Хоть и начались уже занятия в школе, но все же никак не хотелось прощаться с теплом цветущего, уходящего лета, игрищами да забавами до темна. А за учебники сесть, всегда успеется. Сентябрь — для раскачки. В дождь, слякоть или когда первый мороз ударит, тогда и азарт поубавится; не тот душевный подъем, не тот разгул, да и заботы иные.

Одним из таких ясных погожих дней, когда ничто особо не тревожило спешностью своего исполнения, друзья решили встретиться после школы. Прихватили с собой собаку по кличке Пират; преданного и неутомимого спутника мальчишек. Это был Вовкин дворовый пес, который с радостью, всюду, следовал за ними. Устремились за село в сторону третьего отделения, к старым, брошенным озерам. Разумеется, захватили и удочки для вечерней рыбалки; поговаривали, что крупный карась там берет, не нарадуешься.

Пошли пешком, что там какие-то три километра, да и велосипед был сломан, а с собакой так даже веселее и проще — в миг у цели окажешься. По дороге уцепился Лебедь, один из школьных приятелей; так за компанию. Ему кто-то из родных подарил настоящую, армейскую совковую лопатку. Невидаль, конечно. Позавидуешь, да и только. Он таскал ее уже вторую неделю за собой и никак не мог распрощаться. Изрыл и ископал весь домашний участок, взрыхлил все что было возможно. Укажешь пальцем; Лебедь тут же копает, словно собака послушная.

— Да хватит тебе уж, — ворчал Пончик, — Надоел ты со своим рытьем. Мы рыбачить идем, а ты вон опять с лопатой. Кстати, червей бы лучше накопал, куда без них.

Лебедь пообещал взять мордушку и поставить ее на ночь на озерах. Он тут же унесся куда-то вдоль улицы. Друзья ненароком даже подумали: «Отстал и не вернется…».

Спустя короткое время, когда ребята уж было вышли за село, он догнал их, проворно таща на плече плетеную легкую мордушку и полбуханки ржаного хлеба. Лопатка была, при этом, умело заткнута за пояс. Без нее, по-видимому — никуда.

С излюбленным выражением: «Дай хлеба пожевать», — тут же обратился Пончик. Лебедь вытянул шею.

— Это для рыб — прикорм, потерпишь!

Пончик изумился.

— Во, Вовка, ты видел. Еще с нами набивается, а куска хлеба жалко. Лучше бы ты дома остался, а то только аппетит раздразнил, — он просто негодовал.

Лебедь беззаботно срикошетил.

— Вон собака, и та не просит, — кивком, указав на бежавшего рядом Пирата, сказал Лебедь, — а тебе все дай, да дай…

— Ладно вам, — вступил Вовка, ускоряя шаг, — пошли быстрее, времени мало. Я тоже кое-что поесть прихватил, а для прикорма, вон скорлупы от яиц хватит. Давай ломай на четверых; хлеб сами съедим. Лебедь кивнул, соглашаясь. Вовку он должно больше уважал за рассудительность. В раннем детстве Лебедь был самым лучшим Вовкиным другом. Природный талант игры на гармошке, который Лебедю абсолютно никто не прививал, привлек к нему многих страстных поклонников. Слушать, как играет гармонь — было Вовкиной слабостью. Не раз, прогуливаясь вдвоем, они шагали по сельской улице, наигрывая развеселые, любимые всеми мелодии. Даже на свадьбе приходилось играть. Вот и старался Лебедь на радость, дивившихся его раннему таланту сельчан. Случалось, гуляет вроде народ, а вот без гармониста — скука… А тут Лебедь в ворота входит, меха двухрядки растягивает, да поет:

«Ой, красно Солнышко вставало,

Красных девок созывало…»

И тут же, девка какая-нибудь, задорная вступает:

«Ой, зорька моя,

Зорька ясная…»

И перелив гармони, идущий следом, просто поднимал всех на ноги, звал в хоровод, веселя парней и девчат.

К концу дня, когда захмелевших и уставших гостей уже трудно было отвлечь от застольных бесед да споров, довольные друзья, наевшись вкусных пирогов и сладостей, обнявшись, покидали праздник.

Позже, немного повзрослев, ребята отошли друг от друга. У каждого появились свои интересы, свой круг знакомых и друзей. Их теперешние отношения можно было бы назвать просто, товарищескими.

Дорога шла вдоль заградительных лесопосадок, где поодаль виднелась полуразрушенная деревянная вышка, когда-то в старину искусно сработанная умельцами под пирамиду. Говорили, что она одно время даже геодезистам служила, искавшим в этих краях полезные ископаемые; уголь, наверное, в Кузбассе его полно. А может, попросту измерения проводили, по роду своей деятельности. Словом, давно она была забыта и заброшена людьми. Одиноко догнивала, твердо упершись толстыми стволами опор в нетронутый островок, заросший бурьяном земли. Вокруг пахота, идти трудно. Усталые ребята с шумом ввалились в сухостойную стену колючей травы, да кустарника, накрепко переплетавших пространство возле пирамиды.

Лебедь проворно торил дорогу, размахивая лопаткой во все стороны. Пух от колючего бурьяна взвился в воздух. Внутри островка, под вышкой, травы было поменьше, словно кто притоптал ее. Решили сделать привал. С наслаждением вытянулись в тени пирамиды. Жара немного спала и повеяло уютной, манящей, осенней прохладой, располагавшей для непродолжительного отдыха.

Под пирамидой, однако, земля была не такой уж сухой, как казалось; должно быть средняя площадка вышки, сколоченная из добротных досок, рассохшихся от времени, оставляла под собой тень, сохраняя земную влагу, особенно когда солнце было в зените. В прежние времена даже такие вещи предусматривались. Потому и увлажненная дождями почва в этом месте хранила прохладу дольше. Тем и привлекла друзей.

— Лебедь, хватит бока отлеживать, иди под пирамидой покопай, нам черви нужны, а то прикорм для мордушки не получишь, — вразумил незадачливого приятеля Пончик. Тот, словно Джин из сказки, тут же вскочил и полез под вышку. Пират, как добросовестный напарник, присоединился к нему. Усердные поиски попрятавшихся червей никак не хотели венчаться успехом, но тут…

Лопатка звонко стукнула по металлу и глаза Лебедя заблестели.

— Пацаны, смотри что я нашел! — закричал он, откладывая в сторону любимый инструмент. Раздвинув руками разрыхленную землю, он оголил круглый металлический диск, походивший на обычный вентиль, с неразборчивой, проржавевшей надписью по краям. Ребята подошли поближе, осмотрели вентиль.

— Копай дальше, — сказал Вовка, — нам черви все равно нужны, а ты раскопками занялся.

Однако он все же сделал неудачную попытку его повернуть. Но вентиль не поддавался и твердо стоял на своем месте. Любопытство начинало разбирать. И, немногим позже, удалось обнаружить бетонную, квадратную глыбу, в которую и был забетонирован вентиль. Она всеми своими четырьмя сторонами уходила в глубь земли.

— Ну не могу же я один копать. Устал уже. Собака, вон, и та сбежала, — Лебедь устало смотрел из канавы, доходившей ему уже до колен, готовый в любую минуту отдать свою лопатку.

— И что, лопатку не жалко? — съехидничал Пончик.

— Слушайте, — обратился Вовка, — давайте копать поочередно, но только одну сторону, так чтобы быстрее до основания этой глыбы дойти.

— Хоть и интересно копать, но я все же предлагаю пойти на озеро, да и вечерний клев уже скоро, а мы здесь роем, ищем неизвестно что, — бубнил Пончик. Он демонстративно отошел и уселся в стороне.

— Интересно же, — возразил Лебедь, — глядишь и найдем чего…

— Чего ты здесь найдешь? — не унимался приятель, — рой себе, если интересно, а червей здесь все равно нет. Они вон поумнее нас будут; в такую глубь не лезут.

Вовка забрал лопатку и принялся молча копать вдоль одной стороны вглубь. Лебедь отошел в сторону, устало глядя на друзей.

— Думаю сейчас самое время съесть колбасу, — после некоторого затянувшегося молчания предложил Пончик, — позже будет не до нее. Да и идти еще далековато. Бросай Вовка эти раскопки, дались они тебе. Поедим, да пойдем дальше, — донимал друг. Вовка отставил лопатку, присел на взрытый холм земли, устало вздохнул.

— Ну да ладно, лучше в себе носить чем с собой, — улыбнулся он.

Друзья быстро достали хлеб и колбасу, Пират тут же заводил носом, продолжая лежать в тени. Вдоволь нарывши нор, да канав, он явно довольствовался сделанным.

Солнце стояло далеко не в зените, но продолжало, однако, с усердием делиться своим теплом. В эти полные истомы мгновения, даже Пирата привлечь к работе, простой, ничем не подкрепленной агитацией, было трудно.

От собаки запах не уйдет. Пират, по всей видимости, тоже не возражал вкусно поесть. Он вскочил и, повиливая хвостом, подбежал поближе к хозяину. Пончик перехватил оставленную для него колбасу, покрутил возле носа собаки и со свистом швырнул ее в вырытую ими накануне глубокую и довольно широкую траншею. Ухвативший запах пес, тут же рванул следом, ища пропавшее лакомство. Если бы Пират умел обижаться-то, наверняка, он бы укусил Пончика за подобные издевательства, однако, стойко стерпев унижения, принялся за поиски столь вкусно пахнувшего куска колбасы.

Парило по-летнему. На сибирский сентябрь это не походило. Редкие, разрозненные облака разнесло по краям горизонта; над головой синь и щебет птиц…

Вовка, прихватив с собой сумку, подошел к усердно рывшемуся в глубине канавы, псу. Всмотрелся и застыл на месте. Собака скребла когтями передних лап по голо-выбеленному человеческому черепу. Роясь, Пират продолжал, то и дело, тыкать вглубь норы носом, коротко и отрывисто вдыхая воздух, должно хранивший еще запах времени и смерти.

— Пират, — позвал Вовка, — ко мне, иди сюда, фу… фу… фу…

Пират, услышав голос хозяина, послушно отошел в сторону, давая возможность осмотреть странное место. Вовка тут же сунул недоеденный кусок собаке и та, с наслаждением, принялась доедать остатки хлеба, забыв о раскопках.

— Посмотрите, что он здесь отрыл, — обратился Вовка к товарищам. Те дружно обступили его, с любопытством осматривая находку. Ребята тупо уставились на человеческий череп.

— Здесь что, могила что ли? — Пончику стало не по себе.

— Брось его назад, закопай… и пошли отсюда. Я не хочу в таких раскопках участвовать, — насторожился Лебедь.

И когда Вовка аккуратно очистил череп от остатков перегнившей почвы и проколупал все имевшиеся в нем дыры, хотя это далось ему не легко, а друзья и вовсе отпрянули в стороны, то из черепной коробки на траву, вывалился, вовсе не проржавевший от времени, большой металлический ключ. Он был выполнен искусно, мастером, да к тому же отлит, должно быть, из специальной стали. Его по праву можно было считать произведением искусства.

— Как в сказке, — произнес Вовка рассматривая ключ, — как он в череп то попал, не понятно. Ну лежал бы себе в земле, рядом, тогда ясно. А так…? — недоумевал он.

Тем временем Пончик, преодолевая неприязнь, принялся осматривать череп.

— Ты знаешь, первый раз настоящий человеческий череп в руках держу. Интересно, кто бы это мог быть? А ведь когда-то человек был, думал, творил…

— Оставь череп в покое, — прервал его размышления друг, — а то, не ровен час, рассыплется еще в пыль, вон сколько времени в земле пролежал. Может сгодится еще…

— Ты что же, домой его понесешь?

— А куда же его?

— Да ты что, а найдет кто? Милиция нас враз зацапает. Давай лучше спрячем, где понадежнее, может и узнаем о нем что-нибудь.

Вовка согласился с другом. Череп решили захоронить здесь же. Иных соображений не было. Как ни странно, других останков не обнаружили. Да и особо копать никому не хотелось.

— Вот представь себе, — рассуждал Вовка, — ты в срубленную кем-то, когда-то голову, вставляешь, или всовываешь ключ — это что тебе, кочан капусты или как?

— Жуть, да и только, — сощурился Пончик.

— Получается под-хоронили, либо спрятали, чтобы боялись другие, если станут здесь копать и наткнуться на него. Задумка верная, — заключил Вовка, — только вот для чего?

— Ну ты же нашел и в череп залез — боялся?

— Конечно жутковато, но лез из любопытства. От головы то вон, один череп и остался, а что череп — кость, да и только.

— Ну скажешь тоже, — поеживаясь, топтался на месте Лебедь. Ему меньше всех нравилось это приключение. А Вовка, аккуратно положив на землю странную находку, принялся рассматривать удивительный и необычный ключ. Таких он еще никогда не видел. Необычность ключа заключалась в его конфигурации. Мастер, в свое время, постарался…

— Да, ключик довольно редкий. Что бы это все могло значить?

— Я думаю, — вступил Пончик, — нам сейчас решить надо, что с ним делать.

— Если есть ключ, значит есть нечто, что им отпирают, — добавил Вовка.

— Логично, — ухмыльнулся Лебедь, — только где искать это нечто?

— Тут копать надо исторически или через старожил здешних, — рассуждал Пончик, — может они об этой пирамиде кое-что знают? А там и к черепу след потянется.

— Да, наверное, ты прав, — заключил Вовка, — без истории и ключ, и череп — просто пустой звук.

Ключ решено было взять с собой, поэтому доверили его Вовке, чтобы тот, по возможности, хоть что-нибудь о нем разузнал.

Спустя некоторое время друзья устремились к озеру, шутя и резвясь по дороге, словно бы и не случилось в их жизни такой странной находки. Рыбалка удалась. И, уже к позднему вечеру, живые Амурские караси, шустро хлопая друг друга хвостами, делали поднятый из воды, огромный и тяжелый кукан, живым подобием одной целой рыбины.