Расщелина

Владимир Кремин, 2021

Неожиданная исповедь матери ставит главного героя романа перед выбором жизненного пути. Преодолевая возникшие трудности, ему предстоит стать единственным и последним хранителем знания, и исполнителем воли Вселенной… Придет время и все бесчисленные, неизведанные сокровища земли станут естественным достоянием всего человечества, обладающего новым мышлением, прошедшего путь глубоких, духовных перемен. В этом заложен великий смысл познания и причастности к тайнам Расщелины…

Глава седьмая

Решимость

Далеко в лес, без ружья, идти опасно и рискованно. А зачем ружье, размышлял Павел, если он даже стрелять не умеет. Никто не научил. Плохой из него охотник, а тайгу покорять собрался, упрекал себя юноша. И знакомых у него нет, и ружья тоже. Единственный его вдохновитель — это учитель, но он другой науке учит… Где обрести необходимые навыки, размышлял Павел, без них он никак не сможет выполнить задачи какие ставили перед ним обстоятельства и сама жизнь. Такая наука запросто не дается. Здесь время и опыт — главные учителя. Ходил он, конечно, в лес и не один раз, в детстве, но только красоту его и помнит. Все остальное, за ненадобностью, мимо пронеслось; не достать ту память уж. Однако знал, что ориентировался в тайге хорошо, но далеко с матерью не захаживал; совсем не то, что Мария себе позволяла. Тут иной расклад и устремления, здесь смысл и тайный зов, на который откликаются, иначе не познаешь того, к чему суть твоя стремит.

А ведь в городке настоящие охотники были; даже о купце Крутоярове, он не раз слышал. Только вот кто слушать станет? Самому в трудном, охотничьем деле, разобраться сложно; здесь опыт и наставник нужен, чтобы навыки владения оружием приобрести. Впереди целая жизнь; ну что он за мужчина, без тайги, без этого дара общения с природой. Вокруг леса, да горы, а он кроме звезд ничего заманчивее не видел; жизнь не должна проходить мимо, лишь в мечтах и грезах. Но, за последние годы, он не получил от отца ничего, кроме тревожного чувства беды, таящейся где-то за спиной. Все это время, Павел продолжал жить лишь с верой в лучшую долю; какая уж тут охота и какие навыки? Всему, что им было не познано, что не дала ему юность, предстояло учиться. До звезд Сергея Николаевича нужно было еще дотянуться, прежде чем познать их таинственный свет и благодать.

Павел искал повод для встречи с Анной: «А ведь она работает у купца, в лавке или трактире, — припоминал он, — сейчас это было не важно. Но она могла бы свести его с кем-нибудь из охотников. Ее многие знают; может стоит завести знакомства. Тогда он с удовольствием возьмется за дело; хватит сидеть, пора начинать жить. Кипучая жизнь звала его, суля радость приключений, богатство общения и благо от людей, которых он почти еще не знает. Но они есть, они живут и радуются, страдают и благодарят судьбу за каждый прожитый день, а может даже строят ее сами. О, как это здорово!»

Павлу хотелось радоваться, он так давно не смеялся — почти забыл, зачем и для чего дано человеку это чувство? Ведь оно было им не востребовано, а значит его и вовсе не существовало. И даже сейчас, как бы он не силился улыбнуться, у него не получалось, как у других. Павел не понимал, вернее не осознавал; что может побудить человека смеяться? Некий внутренний настрой, но ведь и ему должны быть присущи причины? И когда он впервые увидел необычную девушку, с красивыми и веселыми глазами, ему захотелось смеяться, и радоваться, и даже любить, хотя он вовсе не умел этого делать. Он любил лишь свою мать, больную, утомленную жизнью женщину, иной любви до этой поры у него не было. И вот появилась Анна, изменившая весь его внутренний мир. Кто она, почему может так влиять на его чувства, какой магической силой владеет эта девчонка? А может быть дело вовсе не в ней и виною всему он сам, его возраст?

Тихая рябь одинокого озера, местами напоминавшего болото, угомонила Василия, ослабила пыл. Продираться чащобой, не ведая, что ждет впереди, совсем не хотелось. Сказывалась усталость. В пору о ночлеге позаботиться, не то тайга за тебя возьмется и после уже не гневайся на собственную нерасторопность.

Трудился Василий натужно; не то, чтобы дело новое, не знакомое, а вот беда — отвык. И не припомнит уж; когда последний раз по лесу бродил. В городе оно, куда проще и выживать не надо; там жизнь — лавка. А она товаром набита; хочешь ешь, хочешь пей, только плати ежели карман широк. На хуторе Погорелом все иначе было; пахота с утра до ночи и лавки нет, сам себе и лавка, и закрома. И ежели хозяйство супругами с добром ведется, то и мужик всегда справный; тут и конь, и всякая прочая живность при нем. Там друг без дружки никуда; от того и ладилось, сообща. А вот город разлаживает людей. Лень, да язву в их души селит. Злился Василий, что так-то, но поделать ничего не мог; обуздала его беззаботная, ленивая жизнь, от того и навыки таежника и охотника позабылись, да утратились. Не теми стали и хватка, и воля. Осталось лишь стойкое желание; поскорее бы куда за стол упасть, пусть не свой, но справный. Жизнь, одна другую заменила, что теперь на это роптать. Однако обстоятельства и сама цель, трезвили и гнали порочные мысли прочь, не до них было Василию. Он один среди сырой, голой и голодной тайги, а впереди ночь. Потея спиной и затылком, Василий взялся за топор…

До слуха Анны долетали обрывки пьяной, нескладной речи; вперемешку с воспоминаниями былого, неслась отборная брань, слабо обозначившая лишь контуры наметившейся беседы. Затаившись мышью, Анна старалась вникнуть в суть столь разрозненных мыслей и желаний собеседников. Время тянулось, донося лишь бред невнятного говора. Анна напряженно и внимательно ждала делового разговора, ради которого, собственно, и пришел гость.

— Ты, Сидор, побольше самогона готовь или прикупи где-нибудь, не в первой тебе. А в лесу сгодится. Скоро Васька с хутора воротится, он там хату готовит, ему и передашь. Здесь нельзя оставаться, пусть сразу же уходит обратно.

Слушая, затаив дыхание, Анна начинала понимать, о чем идет речь.

— Только я, Шершень, в тайгу не ходок. Ты уж избавь меня, лучше тут на месте; чем надо обеспечу, не в пору мне по кочкам скакать, где сырость, да холод, боюсь не управлюсь.

— Ты мне там без надобности. Здесь будь, на хозяйстве, мало ли… Но знай, ежели позову, то не пойдешь, а побежишь.

Сидор неприятно съежился, но сказанное проглотил.

— Исполню, как велишь, — заверил он обнадеживающе Шершня.

— Сам я за мальцом пригляжу, чтобы не ускользнул, или того хуже, не учинил чего по глупости; ума то нет, а при золоте. Тут особый пригляд нужен, потому как юнец знает много, но не скажет — это факт. Надо бы подумать, чем его разговорить? Да и неровен час; ноги сделать удумает. Смекаешь? Тут, брат Сидор, нельзя его другим дядям перепоручать.

«Кто же это? Кого они хотят заставить говорить? И причем здесь какое-то золото? — силилась понять Анна. Однако отчетливо расслышала, что они собираются следить за каким-то мальчишкой. — Но зачем?»

Большего узнать не удалось; гость собрался уходить и в комнате стало шумно. Анна устало рухнула на кровать и предалась размышлениям. Сидор еще долго возился в сенях, а войдя, неуклюже споткнулся о табурет и пока не улегся, выражал досаду и зло бурчал.

Утром, преодолевая все «за» и «против», Павел решил прогуляться до трактира «У Гордея». Он много раз слышал о нем, но бывать в такого рода заведениях ему не приходилось. И вот, на удивление, ноги сами туда понесли. Причина была уважительная, хотя место он выбрал не совсем удобное; захожие в трактир — люди бывалые, вмиг на смех поднимут, если что не так пойдет. Возможного конфуза перед Анной, Павел не боялся, но все же хотелось поговорить без свидетелей.

Внутри чадно; дымят мужики махрой, галдят наперебой без умолку, да пиво пьют. Прошел Павел к стойке, огляделся, а Анны нет нигде; другая работница заказы по столам разносит, да все поглядывает на него. Не по себе как-то стало, подождать решил. Притихло заведение; мужики, чьи лавки вдоль стен, сквозь дымный туман, нетрезвыми глазами буравят. Новичка с ног до головы оглядеть норовят, вот-вот спросят:

«Куда батя смотрит? Рановато как бы парню — глаза ясные, кожа белая. Не отбился бы от рук, малец…»

Спешно проходя мимо, женщина коротко спросила:

— Чего тебе?

— Я к Анне, — неловко ответил Павел.

— Дома она, позже заходи, — услышал он в ответ. — Может что передать? Так скажи, — глядя на растерянность парня, улыбалась молодая работница.

— Зайду! — Павел быстро вышел, неловко прикрыв за собой едва скрипнувшую дверь питейного заведения. «Больше сюда ни ногой, совсем не подходящее место. Будет лучше встретить ее возле дома», — упорядочив мысли, Павел осмотрелся.

Ждать долго не пришлось. Аня была опрятно одета и выглядела, как показалось Павлу, даже немного старше его. Видимо проявился результат его волнения. Он был уверен — она младше, да и какое это, собственно, имеет значение… Не смотря, ни на что, жизнь Анны не так проста и, рано потеряв родителей, ей уже приходится не легко. Одного этого было достаточно, чтобы чувствовать себя рядом с ней более юным и малоопытным. Еще издали, узнав его, она подошла, улыбаясь и луча глазами с такой силой, что оставшихся на небе туч, как не бывало; так показалось Павлу и он был рад, что на душе сразу посветлело…

Анна посмотрела на него внимательно: «В ее глазах он, наверное, выглядит хмурым, озабоченным мальчишкой, что понятно не красит его и, изначально оставляет так мало шансов на откровения с необычной девушкой», — пронеслось в голове Павла.

— Здравствуй, Павел! — и Анна озорно посмотрела на него, — Ты так удачно проходишь мимо. А я тебя заметила.

— Я не случайно. Признаюсь, я Вас ждал, — Павел на секунду замешкал, извиняясь.

— Не обращай внимания, это случается, ведь мы только-только знакомы.

— Ты работаешь сегодня вечером? Я заходил, но не застал. Сказали будешь позже, вот я и решил дождаться.

— Да, я к «Гордею», а у тебя что-то срочное? Мне хотелось даже немного пораньше выйти; между прочим, нам нужно поговорить. Есть одна причина. Думала даже начать тебя разыскивать, но где? Куда ты исчез, не сказав и адреса? — Анна усмехнулась, игриво качнув головой.

— Вот видишь; у меня к тебе всего лишь просьба, а у тебя уже целая причина, — Улыбнулся в ответ Павел, — У нас, наверное, мало времени, чтобы все обсудить. Я провожу тебя до работы, заодно и поделимся.

— Я могу немного задержаться.

— Ну тогда мы еще больше узнаем друг о друге. Ты не возражаешь?

Решимость Павла ничуть не обескуражила Анну, а напротив; словно вспенила, взбодрила ее состояние ожидаемого, неожиданно нахлынувшего, бриза, приливной волной окатившего их обоих.

— Тогда начнем с тебя, ты мужчина…

— Хорошо! — согласился Павел. — Ты знаешь, Аня, мне многое сейчас предстоит сделать; так уж вышло, что проку от моего отца никакого. Он исчез и это, наверное, даже лучше, чем если бы он рядом был. Тревожит то, что я оказался совсем не готов к такому повороту. Мне еще многому предстоит учиться в этой жизни; быть сильным, принимать собственные решения. Не вообще, а конкретные, важные и отвечать за поступки, которые за ними последуют.

Анна внимательно слушала, по понятным причинам, разделяя беспокойство и озабоченность Павла.

— Позже я наверняка поделюсь с тобой этими своими заботами, но пока мне хотелось бы заняться собой и, чтобы ты мне помогла в этом.

Аня с удивлением посмотрела Павлу в глаза. Он колебался, она заметила это.

— Чем же я могу помочь?

— Мое раннее детство прошло на хуторе, далеко отсюда, в тайге. Тогда для меня не существовало лучшего места на земле. Я сросся с природой, полюбил ее всей душой. Со своей матерью я часто бывал в ее самых потаенных уголках. Многое помню из трогательных и интересных рассказов бабушки. Там мы все вместе жили счастливо и даже отец был другим человеком. Природа многое значит для людей, она делает их чище и мудрее, учит видеть и понимать главное. Когда хутор сгорел, нам пришлось переехать сюда, а хутор так и прозвали Погорелым. Мы с матерью несколько раз даже ходили туда, пока она была в силах. Там еще жили люди; сейчас не знаю, наверное, уже никого не осталось. К чему это говорю? Мое будущее в какой-то мере станет связано с тайгой, с ее законами и нравами, хотя мне многое уже не ново, но то было детство, а оно большей частью сложено из цветных картинок. И потом, когда рядом опытный человек, по неволе полагаешься на его умение и знания, а свое оставляешь на потом. Вот и я, как-то особо не вникая, в детстве больше полагался на опыт матери. Сейчас понимаю, что тайга требует волевого характера, и чтобы стать настоящим охотником, нужно знать, и любить природу.

Анне даже в чем-то нравились рассуждения Павла. Однако ее тревожила не совсем понятная, необоснованная, как ей на первый взгляд казалась, тяга к природе, к ее необузданным, суровым и диким нравам: «За этим может крыться либо натура человека неравнодушного к ней, либо вызванный чем-то интерес. Но чем?» — задавалась вопросом Анна.

— Но ведь у тебя будет профессия, работа, ты только еще входишь в жизнь. Зачем тебе тайга? Природа и охота — это, для меня, как любимое увлечение, отдых. Разве не так? — Анна с умилением попыталась донести до Павла свое отношение к его выбору.

— Все это так, Аня, но я мужчина и мы, к тому же, живем в таежном Урале, где горы и лес так же живут среди нас. И я не в силах их не замечать. Вся беда в том, что у меня вовсе нет навыков охотника, я даже из ружья не научился стрелять. Где, как и за какой срок я смогу приобрести их? Без этого, ну просто не обойтись.

Не совсем понимая Павла, тихо ступая рядом, Анна продолжала внимательно его слушать.

— И ты мне в этом поможешь, — уверенно заявил Павел.

— Как? — Анна удивленно посмотрела в его глаза.

— У меня впереди все лето, — вдумчиво продолжал Павел, — экзамен в ремесленном мне перенесли на осень, ну из-за всего, что случилось, конечно. Я бы просто сейчас не смог хорошо подготовиться.

— Да, я тебя понимаю, — соглашалась Анна.

— Так вот, я хочу, чтобы ты познакомила меня с Крутояровым; пойми, мне есть что предложить ему взамен, за его поддержку и понимание.

— И что же ты ему собираешься предложить? — Удивилась Анна. — На сколько я знаю, Гордей Крутояров готовит что-то, ну в смысле очередного обоза. К нему даже друг приехал и не просто погостить, а скорее всего с предложениями. Найдет ли он именно сейчас для тебя время, которого у него мало?

— Я думаю его заинтересует мое предложение, а для начала мне хотелось бы с ним увидеться. Без твоей рекомендации, он меня слушать не станет.

Анна согласилась поговорить с Крутояровым при первой же возможности, взамен на то, что Павел пообещает когда-нибудь поведать ей таинственный секрет предложения, которое способно повлиять на решение столь влиятельного купца. Павел обрадованно улыбнулся и пообещал Анне выполнить любое ее желание и даже каприз, но не сейчас. Обменявшись шутками, они, смеясь, двинулись дальше. Анна особо не спешила и времени для обоюдных откровений было предостаточно. Она повела разговор дальше:

— Ты помнишь, Павел, когда мы сидели на лавочке, я рассказывала тебе про троицу, что зачастила в моем доме встречи устраивать. И вот, вчера вечером, я случайно слышала их разговор. Твоего отца не было; после последней их встречи, он больше не приходил. Так вот, этот третий, заезжий дружок моего дядьки, делился с ним тем, что им, якобы, нужно одного юношу, ну как они там на своем выражаются, пропасти; то есть следить за ним собрались. Будто бы он многое знает и про какое-то золото тоже. И, что нельзя никак позволить ему ускользнуть или исчезнуть из поля их внимания.

Павел озадаченно посмотрел на Анну.

— Ты действительно все правильно расслышала и поняла? Может что-то еще?

— Нет, потом он ушел; больше я ничего не знаю, но я от чего-то… — Анна прервалась, не веря своим догадкам. Продолжать не стала, а лишь большими синими глазами, не мигая смотрела на Павла.

— Думаешь, я…? — эта мысль напросилась сама.

— Третьим был только твой отец. Сидору какой-либо юноша отродясь был не нужен. Нет, это ни его идея. Новоявленный гость тоже, из приезжих. Он многого знать не может. Подумай, кому ты мог понадобиться, если предположить, что речь шла о тебе?

— Продолжай, продолжай, у тебя это хорошо получается, — глубокие размышления Анны всё больше настораживали Павла.

— Остается только твой отец, или я не права? Тогда возникает вопрос; что он мог им такого интересного рассказать, что они даже слежку за тобой устроить готовы?

— И вправду, зачем я отцу?

— Да не отцу, а этому гостю заезжему ты зачем-то понадобился, а Василий за тобой похоже их ногами побегать решил. Самого его наверняка жандармы всюду ищут. Скрывается, наверное, где-то? Беспокоит в этой истории то, что ты им всем троим, для чего-то, понадобился? Теперь подумай; что известно твоему отцу, или что он ищет?

Павел внимательно посмотрел на немного взволнованную, своими выводами, Анну. Она помогла, только что, размотать клубок его спутанных мыслей.

— Аня, ты умница, так смело обосновала свои подозрения. Мне пока что это в голову не приходило, а вот сейчас вижу, что ты права; есть причины… И если твои выводы верны, то мне действительно пока лучше избегать встречи с отцом.

— Я думаю тебе на досуге нужно будет хорошо подумать, а я пока с Крутояровым переговорю. Если ты не против, можем завтра днем вновь встретиться. Ну тебе же интересно знать, как купец первой гильдии отреагирует на твою просьбу.

Павел улыбнулся, с удовольствием соглашаясь на завтрашнюю встречу. Он был рад, что в лице Анны он обрел надежного и умного товарища, которому можно было доверить самое важное и сокровенное.