Удачник Леонард. Эхо Прежних

Владимир Корн, 2017

Утверждают, что самыми суеверными являются люди опасных профессий. Опасности в ремесле Счастливчика Леонарда и его людей хоть отбавляй, ведь они – охотники за сокровищами Прежних. А еще говорят, что к своим мечтам следует относиться с осторожностью. Случается, что их исполнение оборачивается огромными проблемами. Так произошло и с Лео. Но он справится, потому что рядом с ним его любимая девушка, верные друзья и могучий бойцовый пес древней калхнийской породы.

Глава 2

— Кто ее выронил? — И Гаспар подкинул на ладони золотую монету. Затем, взглянув на нее более внимательно, удивился. — Это кому же такие достались? В моей доле пиратского клада ни одной подобной не было.

Головешка взял у него золотой, рассмотрел его…

— И в моей тоже.

Примерно то же самое, по очереди покрутив золотой, высказали и остальные. Кроме меня. И в моей доле сокровищ, которые мы обнаружили в пещере перед нашим прибытием в Гирус, тоже их нет. Таких там вообще не было. А следовательно, Гаспар нашел ее уже здесь. Пройдет немного времени, и все сообразят, в чем дело. Только что это нам даст в той ситуации, в которой мы оказались?

А она была таковой, что стоило думать о чем угодно, кроме единственного — каким таким образом на этом клочке суши оказалась монета из чистейшего золота. Золота у нас полно. Нам катастрофически не хватает другого — пресной воды. Умереть с голоду на берегу моря проблематично, но вот питьевая вода… И я в который уже раз взглянул на небо, в надежде, что на нем появились тучи, которые вскоре прольются дождем. Увы: оно по-прежнему выглядело совершено безоблачным.

Шторм, который закончился гибелью нашего шлюпа, не утихал еще пару дней. Спаслись все, в том числе и пес Барри. Помимо того нам удалось сохранить практически все наши вещи.

И только жалкие остатки разбитого о камни шлюпа напоминали о том, чего нам едва удалось избежать. Первую пару дней все было неплохо: мы выжили, дождевая вода, которую старательно собрали в выемках скал, давала какие-то перспективы, а добыть в море еду несложно.

В последнем больше всех преуспел Головешка.

— Нужно срочно накормить пса, — на второй день нашего пребывания на необитаемом острове заявил он. — Что-то он на меня как-то не по-доброму посматривать начал.

— Это он тебе в отместку за твои вчерашние рассуждения, что Барри размером с теленка и при нужде на нем долго можно протянуть, — заявила ему Рейчел.

Тед посмотрел на пса, который в это время прищурил один глаз от светившего ему в морду солнца, и все выглядело так, будто Барри ему подмигнул. По крайней мере, самому мне пришла именно такая мысль. Вероятно, не только мне, потому что Головешка вздрогнул.

— Он не мог этого слышать, — тревожно прошептал Тед.

— Так ли это? — Рейчел запустила пальцы в шерсть на загривке пса, отчего тот зажмурил и второй глаз, но уже от удовольствия. — Все слышали, а Барри нет? Он же среди нас был.

— А если даже услышал, ничего не смог понять.

— Ты уверен? Барри, сколько будет два и два?

И пес с готовностью гавкнул ровно четыре раза.

— А три плюс три?

На этот раз собака тоже ответила правильно.

— Он еще поумней некоторых будет, — заключила Рейчел.

Что являлось прямым намеком на невысокие умственные способности будущего деспота, у которого даже с элементарной математикой нелады. А еще Головешка наивен настолько, что его легко обмануть даже ребенку. Что он минуту назад и продемонстрировал: ведь всем, кроме него самого, было понятно, что Барри перестает лаять по незаметному для Головешки знаку Рейчел. Не представляю даже, как бы он смог стать купцом, что до недавнего времени являлось для него мечтой всей жизни. Возможно, в полной невзгод и опасностей профессии корсара он преуспеет. Но как бы там ни было, после этого разговора, благодаря стараниям Головешки, рыбы и прочей морской живности мы имели с избытком. Затем питьевая вода практически закончилась, небо по-прежнему оставалось безоблачным, и потому мне было совсем не до золотой монеты, обнаруженной в песке пляжа крохотного островка.

— Ого! Еще одна! — И Гаспар показал всем монету, выглядевшую точной копией той, которую он нашел ранее. — Так… да тут их целая россыпь! — воскликнул он.

Некоторое время спустя наша компания начала походить на артель старателей, копающихся в песке в поисках золота. Разве что за неимением лотков песок просеивали между пальцами. Горка монет все росла и росла, когда Рейчел, увлеченно добывающая монеты вместе со всеми, обратилась ко мне:

— Присоединяйся, Лео! Здесь целый клад закопан!

— Не буду, — мотнул головой я.

Моя доля от меня никуда не уйдет. Только что мне с ней делать? Пожалуй, всю ее я с удовольствием променял бы на кувшинчик холодного пива. Даже согласился бы на темное, к которому, когда у меня есть выбор, и близко не подхожу. Разве что вместо опостылевшей рыбы предпочел бы к нему мясное ассорти. А еще много-много зелени, соленые поджаристые сухарики и острый козий сыр. Чтобы твердый такой, как камень. Представив воочию и даже почувствовав вкус всего этого, невольно сглотнул слюну в почти пересохшем рту.

— Ты куда, Лео? — услышал я, поднимаясь на ноги.

— Пойду пройдусь.

Гулять здесь особенно было негде. Все крохотное: сам остров, пляж, на котором Гаспар обнаружил монеты, и возвышающаяся над островом скала. Усевшись на плоский, до блеска отполированный волнами камень, я бездумно смотрел в морскую даль. Все плохо. Причем настолько, что впору впасть в отчаяние. Мы одни, и помощи ждать нам некуда. Потому что даже самому безрассудному капитану никогда не придет в голову проложить курс в эти места, настолько они изобилуют рифами и мелями. Отчасти я сам был в этом виноват, поскольку не удосужился изучить лоцию Илнойского моря. Вернее, такая мысль ко мне приходила, но я все откладывал ее на потом, не ожидая, что наш побег состоится так скоро. Вероятно, мы попали на знаменитые Каарские мели, слышать о которых мне приходилось, но где именно они находятся, не имел ни малейшего представления.

Илнойское море настолько огромно, что многие называют его океаном. Но откуда мне было знать, что Каарские мели расположены на кратчайшем пути из Гируса в необходимый нам Виргус?

Подошла Рейчел, присела рядом. Мы долго сидели молча. За это я ее тоже люблю: она всегда понимает, когда следует помолчать и не лезть в душу, в которой и без того тяжело. Наконец, я спросил сам:

— Много золота нашли?

— Много Лео, очень много, — без особой радости в голосе ответила девушка. — Наверное, не меньше, чем тогда в пещере. Только… — Рейчел замолчала, хотя и без слов было понятно: толку-то от него? Затем осторожно поинтересовалась: — Лео, а что ты там все высматривал, с вершины скалы?

Я лишь пожал плечами: пытался увидеть хоть что-то. Например, следующие своим курсом корабли. А еще мне почудился остров. Далеко-далеко, на самом краешке горизонта, но уверенности не было никакой.

Странное дело: если человек с обычным зрением посмотрит в подзорную трубу, он увидит гораздо дальше. Но мое-то зрение далеко не самое обычное, а превосходное. Причем настолько, что в своей жизни я повстречал единственного человека с таким же, не побоюсь этого слова, даром. Так вот, у Блеза есть особое устройство Прежних, с помощью которого можно разглядеть все так далеко, что куда там любой зрительной трубе с самыми лучшими линзами! Теперь вопрос: почему, надевая его, остроты зрения у меня не прибавляется?

Загадка. Это все я к тому, что даже с его помощью мне не удалось разглядеть, что же там на самом деле — обычная отмель, скала, торчащая из воды? Или огромный остров, на котором во множестве растут пальмы и другая зелень, где со скал устремляется вниз мощным потоком водопад, а на нем самом живут люди?

— Все будет хорошо, Лео, вот увидишь, — погладила меня по щеке Рейчел. Причем так нежно, что снова я вздохнул печально: на этом крохотном клочке суши нам и уединиться-то с ней негде. И потому придется ждать темноты, а до нее еще целых полдня. — Ты обязательно что-нибудь придумаешь, ведь ты у меня такой умный!

— Ну да, ну да… — Придумаешь тут! Если бы мог, давно бы уже в голову пришло.

— Ой, а это что?! — Рейчел смотрела в воду. — Неужели морская змея? Боги, какая она длиннющая! Дохлая, что ли? Нет, как будто бы шевелится. Лео, а вдруг она на берег выползет?! Может, позвать остальных, с оружием?

— Не надо никого звать.

«Лео, тебя только что назвали умным человеком. Так ли это? Почему тебе не пришла мысль осмотреть мелководье не только в том месте, где шлюп разбило штормом о скалы? Вывод напрашивается сам собой!»

— Лео, осторожно! — услышал я уже в спину. — Вдруг она тебя цапнет. Я быстро!

Никто меня не цапнет, ибо некому. То, что Рейчел приняла за морскую змею, было всего лишь лежавшим на дне канатом, который лениво шевелился прибоем. Тем самым, к которому привязали гнумбокс, перед тем как выбросить его за борт, и который, в свою очередь, фактически спас всех. Ошибки быть не могло: в канат для какой-то цели вплетена красная нить, и подобный на «Матери богов» единственный.

Поначалу канат поддался легко, и я успел сложить из него у ног несколько колец, думая о том, что гнумбокс от него оторвался, когда дело встало. Рывок, другой, третий — тщетно.

«Придется нырять», — успел подумать я, когда он пошел снова.

За спиной послышался частый скрип песка под ногами спешащих ко мне на помощь, чтобы справиться с морским змеем, Гаспара, Блеза и Головешки. Впереди, с обнаженным мечом в руках, несся Гаспар. За ним, с палашом, Блез. Гроза морей Головешка сжимал в руках арбалет, благоразумно посчитав, что бороться с чудовищами следует на расстоянии. Рейчел тоже была с арбалетом, но она бежала вслед за Блезом, оставив Головешку далеко позади.

Но именно Головешка крикнул: «Держись, Лео! Помощь близка!»

Барри, приняв новую игру с радостью, носился вокруг них кругами. Он-то первый ко мне и подбежал.

— Где же вы раньше-то были, помощники? — пробурчал я под нос, вытаскивая на берег тяжеленный гнумбокс. — Едва спину не надорвал.

— Да уж, — почесав затылок, сказал Гаспар, когда все мы окружили гнумбокс плотным кольцом. — Досталось ему. Вообще-то его следует похоронить с почестями: как бы там ни было, мы ему обязаны жизнью.

Вид гнумбокса действительно впечатлял. На что Прежние умели изготавливать металл такой прочности, которая нам и в мечтах не привидится, но гнумбокс выглядел так, будто по нему старательно колотила молотами добрая дюжина молотобойцев. Потом, когда им надоело, они скинули его на дно глубокого ущелья. После чего на механизм обрушился оползень из каменных глыб. И уже только затем чудесным образом он оказался в море, откуда я его и извлек.

— Зато теперь есть выбор, — хмыкнул Гаспар. А когда все вопросительно на него посмотрели, пояснил: — Желающие смогут или повеситься на веревке, или утопиться, привязав гнумбокс к шее. Он двоих-троих на дно утянет, а то и сразу всех.

— Повеситься или утопиться мы всегда успеем, — заявил я. — Пока же снимите с него кожух и промойте от песка: вдруг заработает.

— Это вряд ли, — засомневался Блез. — Он и раньше-то едва-едва дышал, а уж теперь!.. Надежды нет никакой.

Но послушно склонился, чтобы взять гнумбокс. Тот словно сам прыгнул ему в руки. Еще бы: было дело, когда Блез столько времени прошагал с ним за плечами, что тот давно ему уже как родной.

— Искупаться решил? — спросила Рейчел, видя, что я снимаю с себя одежду.

— Нырну на всякий случай: вдруг и еще что-нибудь полезное обнаружится.

Возвращаясь к месту, где мы устроили лагерь, возбужденные голоса я услышал еще издалека. Хотя на этом клочке суши все относительно — далеко, близко…

— Давно его следовало хорошенько измять, а затем искупать в море. — Слова Блеза заинтриговали меня настолько, что остаток пути преодолел уже бегом.

То, что я увидел, заставило меня остановиться как вкопанному: из установленного на камне гнумбокса, вернее, из торчащей в одном из его боков коротенькой трубки, лилась вода. Причем такой струей, что даже в те времена, когда мы только обнаружили его в руинах Прежних, ничего подобного за ним не наблюдалось.

— Лео, желаешь утолить жажду холодненькой водичкой? — встретила меня предложением Рейчел.

— Хочу, — кивнул я.

Но шагнул не к ней — к костру, над которым висел колокол, где, судя по запаху, варилась рыбная похлебка. Шагнул не потому, что готовить уху в корабельном колоколе — кощунство для моряка. За тем, чтобы извлечь из костра дрова и отправить их в море.

— Ты чего, Лео? — Вопрос задал Головешка, но недоуменно посмотрели на меня все.

— Знаете ли вы, что если нырнуть глубоко, вода начнет давить на все тело, но особенно на голову и уши? — вопросом на вопрос ответил я.

Тут они дружненько между собой переглянулись, а Рейчел насильно сунула мне в руки флягу с водой.

— Лео, попей водички — сейчас тебе она точно необходима.

Понятно, что отказываться я не стал. Но когда Гаспар собрался отправить в костер порцию дров, вырвал их у него из рук и отбросил далеко в сторону.

— Давление? — на всякий случай поинтересовался он и посмотрел на Рейчел: может, еще воды ему дать?

— Именно! — кивнул я. — Теперь слушайте все.

Слушать-то они приготовились, но почему-то сбились в кучу. Причем Гаспар с Блезом явно прикидывали, как половчее меня скрутить, если что-то пойдет не так, Рейчел смотрела на меня с жалостью, а Головешка оглядывался: в какую сторону ему удобнее будет сбежать?

— Значит, так: для начала нам необходимо добыть много котиков, — зачем-то мяукнув, заявил я, отчего лицо у Рейчел перестало быть жалостливым и стало испуганным.

— Здесь нет котиков — только тюлени, — догадался, о ком именно идет речь, Гаспар. — К тому же мясо у них не очень: рыбой сильно отдает. Лучше уж саму рыбу есть, куда вкуснее. Хотя я и сам бы их всех перебил: слишком они орут по ночам.

В этом он прав: орут они так, что всякий сон пропадает. Особенно возмущенно — те, которые жили на острове, пока мы их отсюда не выселили.

— Мясо можете в море выкидывать: нам оно ни к чему. Нам нужны только шкуры.

— А зачем нам шкуры? Для тента? Так у нас он уже имеется, из парусины, — начал рассуждать Блез, но я от него отмахнулся, обратившись к Гаспару:

— Гаспар, помнится мне, ты все хотел овладеть ремеслом плотника? Так вот, самое время. Задача у тебя такая: сделать из остатков шлюпа каркас нашей будущей лодки, которую мы обтянем тюленьими шкурами. Головешка, ты должен выточить из гвоздей, арбалетных болтов или из чего угодно парочку, а лучше больше игл. И обязательно граненых.

— Почему именно граненых?

— Шов такими иглами не пропускает воду, бестолочь, — пояснил ему Гаспар.

— Рейчел, ты распустишь канат на нитки: некогда нам с тюленьими жилами возиться, хочется побыстрее вот это потратить, — указал при этом на кучу найденных ими золотых монет, которая выглядела весьма и весьма внушительно. — Да, Блез, однажды ты хвастался, что умеешь выделывать шкуры, так что заняться тебе ими судьба. А вообще готовьтесь к охоте: вечером, когда тюлени вернутся, мы и займемся их добычей. — Закончив объяснения, я с удовольствием допил воду из фляги. Холодненькую, именно о такой и мечтал.

«Придумали тоже — Счастливчик Леонард с ума сошел! Да что бы вы все без меня делали?!»

— Лео, я не сомневалась ни секунды: ты обязательно что-нибудь придумаешь! — прижималась ко мне Рейчел. — Хотя поначалу я все же испугалась, когда ты про давление начал говорить. И про котиков.

Ну да: иногда полезно занырнуть поглубже, где давление воды на голову ощутимо и в нее могут прийти всякие умные мысли.

— Знаешь, я тут одно укромное местечко обнаружила, — продолжила она. — Небольшой такой грот, но в нем нас никто не увидит. Как бы нам еще незаметно с собой плащ захватить? Тот самый…

Тот, который был нашим с ней едва ли не единственным ложем, когда мы пересекали Саганию с севера на юг. А Сагания — далеко не самая маленькая страна на свете.

На мой неискушенный взгляд, особенно учитывая, что о подобных посудинах я слышал лишь краем уха, получилось весьма и весьма неплохо. Но следуя остальным, мне пришлось принять такой же скептический вид.

— Это не утонет? — первым подал голос Головешка, осторожно ткнув пальцем в борт, отчего тот сильно прогнулся.

Внешний вид лодки действительно вызвал большие сомнения. Выпиленные из жалких останков «Матери богов» жерди составляли остов, обтянутый грубо выделанными тюленьими шкурами. И множество крупных неровных швов от бечевок, которыми шкуры и были соединены. Уже только одни они вызывали сильнейшие сомнения в успехе задуманного мною предприятия. На погибшем шлюпе доски обшивки в три пальца толщиной, а тут борта иглой можно проколоть. Что, собственно, мы и делали, когда сшивали шкуры.

Но каким-то же образом плавают на них дикари северных краев! Причем плавают в таких морях, которые не чета Илнойскому — за борт вывалишься и сразу околеешь, поскольку вода там не просто холодная — ледяная. Мало того что плавают, так еще и охотятся на морского зверя, в том числе и китов. Сам не видел, но обо всем этом мне рассказывал человек, которому я мог доверять безоговорочно.

— Не должно утонуть, — самым уверенным тоном заявил я. — Система надежная, проверенная, и там, где лес не растет, а, следовательно, досок напилить не из чего, именно так по морю и плавают.

— А если через борт вода зальется?

Вот здесь все было сложно. Тот же человек рассказывал, что северные лодки сверху тоже прикрыты шкурой, и в них лишь отверстия, по числу человек, которые они своими телами и перекрывают. Наша посудина походила на обычный баркас, с той лишь разницей, что сделана она из дерьма и палок.

— Не зальется, — заявил я, в чем абсолютно не был уверен. — Но для большей надежности необходимо изготовить из тех же шкур несколько воздушных мешков. Именно они и будут держать ее на плаву, если таковое все же случится.

Блез сразу поскучнел. Как выяснилось, выделка шкур получалась у него не очень, и потому множество их были им испорчены. Известие о том, что ему придется выделывать еще несколько, никакого энтузиазма в нем не вызвало. К тому же добывать тюленей становилось все труднее, поскольку они начали старательно держаться от нас далеко в стороне.

Был еще и побочный эффект: выбрасывая ободранные туши в воду (не лежать же им на берегу до той поры, пока не протухнут и не провоняют все вокруг), мы привадили к нашему острову множество акул. В последние два дня вокруг него они кишмя кишели.

— Кроме того, нам недолго на ней плыть. Там, — махнул я рукой, указывая направление, — есть остров. И если мы отправимся в путь с первыми лучами солнца и будем весь день усердно грести, к вечеру должны до него добраться.

— Точно он там есть? — усомнился Головешка.

— Точно есть. Наверное. Но даже если там его нету, обязательно найдется какой-нибудь другой. Или мы встретим корабль. Помнится мне, там торговый путь проходит. — Здесь мне пришлось солгать: я понятия не имел, где они находятся, торговые пути.

— А если лодка даст течь? — не унимался Теодор.

— Тогда мы выкинем золото, — принялся помогать мне Гаспар, отчего я взглянул на него с благодарностью.

— Как «выкинем»?! — Тед ужаснулся.

— Руками. Зачерпнем полную пригоршню золота — и за борт его. Зачерпнем следующую — и снова туда же. — Гаспар демонстрировал наглядно, как мы это будем делать. — Нет, если не пожелаешь с ним расстаться, можешь вместе с золотом выпрыгнуть, Неистовый Сатрап.

Кем только Головешка у Гаспара не успел уже побывать! И Кровавым Деспотом, и Кровавым Головнем, и Грозой Морей Теодором, и Неустрашимым Капером, и Тедом Самодуром, и Лютым Тираном. А теперь он, оказывается, еще и Неистовый Сатрап.

— Постараемся обойтись без этого, — сказал я, завидя, что Головешку сейчас кондрашка хватит. — Все равно оно нам понадобится: сделаем из него балласт для остойчивости. А вообще представь себе, Тед: когда-нибудь, в кругу таких же, как ты, джентльменов удачи, в какой-нибудь портовой таверне, ты, придерживая за талию экзотическую красотку одной рукой, другой будешь вливать в себя ром. А между делом рассказывать, что однажды тебе приходилось плавать на корабле, на борту которого хранилось так много золота, что даже балласт был из него.

Подумав при этом, что у Головешки наша лодка станет как минимум галеоном, а сам он — капитаном: он еще то трепло.

— Балласт тоже в шкуры заворачивать будем? Не просто же так золото по дну рассыпать? — И Блез печально вздохнул.

— Именно, — кивнул я. — Завернем колбасками и уложим вдоль киля.

— Может, лучше в парусину? — В голосе Блеза чувствовалась полнейшая безысходность. — У нас ее много.

— Нет. — Я был непреклонен. — Не так уж у нас ее и много, и пригодится она для других целей: для паруса и еще для пластыря.

— Для пластыря?! — встрепенулась Рейчел. Она у меня лекарь, причем превосходный, и потому реакция ее была мне понятна.

— Ты не ослышалась. Только это будет другой пластырь, не для ран. Вернее, для ран, но только для тех, которые, возможно, получит наш корабль во время плавания. — Слово «корабль» далось мне с неимоверным трудом: нашу лодку даже с огромной натяжкой назвать им было затруднительно. — Так вот, если он даст течь, мы заведем парусину с внешней стороны, и тогда давление воды снаружи прижмет его к борту так, что течь устранится сама.

Когда я сказал про «давление», никто ничего возражать уже не стал. Ведь именно благодаря ему мне и пришла в голову блестящая мысль сделать лодку из шкур, что давало нам шанс спастись. А может, и не давало: кто может знать наперед?

В ночь перед отплытием Рейчел была нежна ко мне по-особенному. Сначала я не мог понять, в чем дело, затем догадался.

— Боишься? — спросил я.

— Очень, — не стала отрицать она. — Слишком уж утлый наш челн. Вдруг мы все погибнем? Или не все, но тебя не станет. Лео, я хорошо тебя знаю: ты же бросишься спасать других, совсем не заботясь о себе. Да и вообще…

Под «вообще» Рейчел подразумевала следующее. Вечером мы совершили вокруг острова пробное плавание. Лодка держалась на воде хорошо, опрокидываться даже не думала, а швы практически не слезоточили. Так, только в одном месте и пришлось подправить. Недаром же мы нитки пропитали тюленьим жиром. О том, что их лучше пропитывать, тот человек мне ничего не говорил, такая мысль пришла мне самому, причем даже давление на этот раз не понадобилась.

Проблема была в другом: свежие шкуры пахли кровью и жиром несчастных животных, а нюх у акул на такие вещи еще тот. И потому мы с Гаспаром — я на носу, а он на корме, раз за разом дубасили подплывающих к нам хищниц, стараясь угодить по их наглым мордам, которые они то и дело высовывали из воды. Гаспар — толстой жердью, которую при попутном ветре мы собирались использовать как мачту, прикрепив к ней парус. Ну а мне то и дело приходилось отбирать у Блеза весло. Словом, было совсем нескучно, и благо, что лодку я оставил на берегу, хотя Рейчел настаивала испытать ее при полной нагрузке.

А когда она криком поинтересовалась, что это вы, мол, такое делаете, — мне, чтобы не беспокоить ее раньше времени, пришлось ответить: весла с мачтой на прочность проверяем, поскольку ничего другого в голову не пришло. Затем акулы попытались атаковать нас уже у самого берега, и обман мой открылся.

— Лео, — перебирая мои отросшие за время нашего пребывания на острове локоны, продолжила Рейчел, — возможно, имеет смысл подождать здесь, пока помощь не придет извне?

— Абсолютно никакого смысла не имеет, — убежденно заявил я. — Хотим мы того или нет, но рисковать придется.

За все время с вершины утеса мне не удалось увидеть хотя бы единственный корабль. Даже далеко-далеко, на самом горизонте, где он выглядел бы крохотным темным пятнышком. Вероятно, все они старательно избегали этого воистину опасного для мореплавания района. Но и это еще полбеды. Все мы зависим от гнумбокса. Вернее, от вырабатываемой им воды. Пока ее хватает, но надолго ли? Вдруг уже завтра он станет таким, каким был до того, как его проволокли по морскому дну? И что тогда?

Оставить часть людей здесь, а другим отправиться на помощь? Но как поделить гнумбокс пополам? Ведь неизвестно, как долго продлится плавание, а сделать запас воды не получится: гнумбокс едва покрывает наши потребности.

Ну и самое главное. Нам удалось спастись только благодаря тому, что на этом острове имеется скала. Но она не настолько высока, и если шторм разыграется сильнее, нас попросту смоет с ее вершины.

— Лео, я что тут подумала… — Рейчел немного помолчала, словно решаясь. — Может быть, дадим друг другу клятву, что мы теперь муж и жена? Чтобы в том случае, если мы все же погибнем, смогли встретиться на небесах? Говорят, там насчет этого строго!

«Я тебя без всяких клятв там найду. И никто мне в этом не сможет помешать!» — подумал я, вслух же сказал:

— Конечно, дадим.

И мы ее дали.

— И все равно страшно.

— Все будет хорошо, Клер. — Задумавшись, я назвал девушку тем именем, к которому привык куда больше, чем к Рейчел. Но на этот раз она даже не возмутилась.

— И пусть помогут нам боги! В путь! — напыщенно сказал я. После чего, махнув рукой, уже обычным голосом добавил: — Гребите давайте, — заодно улыбнувшись Рейчел: не робей, любимая, прорвемся!

Полностью еще не рассвело, но времени терять было нельзя. Все приметы показывали, что ненастья в ближайшие несколько дней ожидать не приходится, но погода в некоторых смыслах похожа на женскую натуру, а уж у тех настроение семь раз за день может перемениться.

И мы погребли. Теперь мы с Гаспаром сжимали в руках солидные колотушки, и наши глаза были полны решимости ими воспользоваться. Но нет, акулы почему-то никакого любопытства к нам не проявляли. Их вообще не было видно ни одной. Что настораживало: уж не покинули ли они мелководье в ожидании грядущего шторма?

— Акул высматриваете? Не будет их, — уверенно заявил ворочавший двухлопастным веслом Головешка.

— Это в связи с чем? — поинтересовался Блез.

— Я ночью жертву Калахиру принес, — пояснил он. — Чайками.

То-то полночи паленым пером и сгоревшим мясом на весь остров воняло.

— Калахиру?!

Мы все переглянулись: какая может быть связь между богом гончарного ремесла и акулами?

— А при чем тут Калахир? — непонимающе потряс головой Гаспар.

Перед этим, услышав, что ночью Головешка приносил жертву, он одобрительно кивал.

— Ну как же! Ведь именно он бог подводного царства.

— Что-то я не слышал, чтобы в небесном пантеоне какие-нибудь подвижки были, — пробормотал себе под нос Блез. После чего поинтересовался уже громко: — А Гестил, который до этого пучины курировал, что стало с ним? Он теперь присматривает за теми, кто горшки обжигает? Или овец пасет? — намекая, что тот сменил пастушьего бога Херона.

— Головешка, что там вообще на небесах говорят — по всей видимости, тебе обо всех изменениях на них докладывают — Сейлу не сняли? — с изрядной долей ехидцы поинтересовалась у него Рейчел. — В связи с несоответствием? А если даже так — надеюсь, Гарсию вместо нее не поставили? Чувствую я, та всех вылечит!

Сейла — богиня врачевания. У Гарсии же, на мой взгляд, весьма незавидная участь: она покровительница жриц любви, любительниц менять мужчин как перчатки и просто неверных жен. Потому интерес и ехидство Рейчел были понятны.

Головешка, вместо того чтобы продолжать грести, начал вертеть головой по сторонам, глядя то на одного из нас, то на другого.

— Сколько, говоришь, Калахиру чаек в жертву принес? — поинтересовался Гаспар.

— Восемнадцать. Больше поймать не смог.

— Ну все, теперь о пиратском промысле можешь забыть. Прямая дорога тебе в гончары: Калахир тебя уже ни за что не отпустит, — с самым серьезным видом заявил тот.

— Лео?! — Голос Головешки был полон отчаяния.

— Успокойся, — сказал я, сделав соответствующий жест рукой. — Восемнадцать чаек — это серьезно. Если разделить поровну, каждому богу получается по две штуки. Солидная жертва. К тому же действенная: ни одной акулы вокруг!

Рейчел, сдерживая смех, уткнулась лицом в ладони. Сам Головешка как будто бы успокоился и начал загребать веслом с удвоенной силой.