Удачник Леонард. Эхо Прежних

Владимир Корн, 2017

Утверждают, что самыми суеверными являются люди опасных профессий. Опасности в ремесле Счастливчика Леонарда и его людей хоть отбавляй, ведь они – охотники за сокровищами Прежних. А еще говорят, что к своим мечтам следует относиться с осторожностью. Случается, что их исполнение оборачивается огромными проблемами. Так произошло и с Лео. Но он справится, потому что рядом с ним его любимая девушка, верные друзья и могучий бойцовый пес древней калхнийской породы.

Глава 1

Шлюп шел ходко, держа курс на Виргус, берегов которого не удастся увидеть даже мне — до него еще много дней пути.

К внезапному бегству мы были готовы. По крайней мере, допускали себе такую мысль, обговаривали ее и даже предприняли ряд действий, которые позволили бы нам безболезненно бегство перенести. Ну, почти безболезненно. Например, загодя побеспокоиться о наличии корабля, на котором вовремя можно будет сбежать.

Все-таки появление нескольких иностранцев с кучей золота на руках не могло не привлечь внимания пусть и в портовом, куда заходят корабли со всего света, городе. Было понятно: найдется множество людей, которые постараются его отнять. Но кто же мог знать, что все произойдет так быстро и причиной станут не наши сокровища, а Рейчел?..

— Взгляни, — отвлек меня от дум слившийся с румпелем Блез, указывая подбородком на Головешку.

— Вижу.

Тед застыл уже на продолжительное время и явно витал в облаках. Изредка подобное случается с каждым, и потому лучше всего было оставить человека в покое, дожидаясь, пока тот сам не спустится на землю.

— Головешка, ты чего? — Рейчел придерживалась иного мнения.

Теодор нехотя вышел из дум.

— Я решил стать пиратом, — признался он.

Судя по вытянувшимся лицам, такого не ожидал никто.

— А что, занятие как занятие, — вымолвил наконец ошарашенный не менее других Блез. — Главное, не закончить жизнь раньше времени, болтаясь на ноке с петлей на шее.

— Тут уж как повезет, — окончательно убил нас будущий гроза морей.

Рейчел, скорчив скептическую гримаску, с сомнением покачала головой.

— Считаешь, не получится? — едва ли не с обидой поинтересовался у нее Головешка.

— Откуда мне знать? Но имя у тебя точно неподходящее.

— А что с ним не так?

— Да все! — категорически заявила она. — Ну что это такое: Тед Головешка? От одного твоего имени все должны трепетать! А кто станет трепетать от «Головешки»?

— Может, тогда Тед Головня? Или Теодор Головень? — подключился к обсуждению Гаспар, а он Рейчел всегда и во всем поддерживает. Я Гаспара иной раз даже ревновать к своей любимой начинаю.

— Нет, — отмахнулась от него девушка. — Тут надо что-то весомее, значимее. Такое, чтобы сразу мурашки по коже от страха. Что-то вроде: Теодор Кровавый Деспот. Барри, верно я говорю?

— Нашла у кого спрашивать — у собаки! — поморщился Тед. — Кстати, а что это такое — «деспот»? — насторожился он. Очевидно, значения слова Головешка не знал. Зато отлично себе представлял, как Рейчел может над ним потешаться.

— Не важно, что именно, — отмахнулась та уже от Головешки. — Все равно по смыслу не подходит. Понятно одно: необходимо что-то другое. Головешка, может, бороду себе отпустишь?

— А она-то мне зачем? — Он поскреб подбородок, на котором, как и в целом на лице, волосы упрямо не желали расти. Несмотря на все его попытки обзавестись хотя бы усами.

— Ну как это зачем? Был когда-то знаменитый пират — Зосим Рыжая Борода, вот зачем.

Такой пират действительно существовал. У меня даже имелись все основания полагать, что клад, который мы обнаружили в пещере на острове, именно ему и принадлежал.

— И что в его имени такого ужасного? — резонно поинтересовался Головешка. — Имя как имя.

— Отсюда следует, что имя может быть любым. — Блез шевельнул румпелем, чтобы как можно полнее поймать парусом ветер. — Был у меня на родине глава одного клана — Рерик Сивоусый. Тоже ведь имя никакого страха не вызывает? Но знаете, как его все боялись! Хотя согласен: Головешка — не имя для знаменитого пирата. Хуже только Тед Таракан. Или Теодор Блоха.

Блез, чтобы не рассмеяться, прикусил свой пышный ус когда-то пшеничного цвета, а ныне выгоревший на солнце почти до того самого сивого.

— Вот ты, Лео, что об этом думаешь?

Хотел я сказать, что из Головешки гроза морей — как из чаячьего помета арбалетный болт, но смолчал. Тот, даже если умудрится стать пиратом и сумеет награбить хоть сколько-нибудь золота, обязательно спустит его в первой же попавшейся таверне. Сколько через его руки сокровищ прошло? И где все они? То-то же! Он бы и ту долю сокровищ, которые мы обнаружили на безымянном острове, давно профукал, если бы Рейчел не забрала у него все и не выдавала каждый день только на пропитание и изредка на развлечения. И то Головешка умудрился таких долгов наделать, что, получается, он еще и от кредиторов удачно сбежал.

— Ничего не думаю. Пусть сначала пиратом станет, а затем люди сами имя ему дадут. Заслуженное.

— А я им стану! — кивнул Головешка с тем самым видом, который должен был показать: решение им принято окончательное, пересмотру не подлежит, а самому ему остается лишь приложить немного усилий, чтобы воплотить задуманное в жизнь.

Хотел я у него спросить: а как же его предыдущая мечта, когда он желал стать купцом, но передумал. Сказал другое:

— Татуировку не забудь себе сделать.

— А она-то мне зачем? — удивился Головешка.

— Ты же решил жизнь с морем связать, — не меньше его удивился Гаспар.

Гаспар невероятно могуч и как воин непревзойден, но суеверен до безобразия. Тот же Головешка не так давно получил от него по загривку, когда, сплюнув, угодил внутрь шлюпа, который, кстати, так и подмывало назвать большой лодкой. Вот и сейчас, когда я в шутку предложил Теду сделать татуировку, Гаспар воспринял мое предложение всерьез.

— Каждый уважающий себя моряк должен ее иметь, — нравоучительно сказал он. — Звездочку там, подкову ли, кошку черную или же четырехлистный клевер. На счастье.

— Что я, схилларт какой-нибудь, клевер себе накалывать? — покривился Головешка. — И без него обойдусь.

Был такой культ бога Схиллара давным-давно, еще при Прежних, и его жрецы лепили изображение четырехлистного клевера куда только можно, а также и куда нельзя.

— Ну, как знаешь, — пожал плечами Гаспар. — Хотя лишним не будет.

В чем-то он прав. Давно замечено: чем рискованнее у человека занятие, тем больше он суеверен. Что обо всем этом думаю я? Скажем так — примет не избегаю. Хотя и не усердствую. В общем, в меру. Но никогда не полезу в изобилующие ловушками руины до того как прочту короткую молитву, скорее заклинание Лагрису — покровителю охотников за сокровищами Прежних. А по совместительству еще и мореходов, ныряльщиков за жемчугом, собирателей на отвесных скалах драгоценного пуха птицы бьел, наемников, трубочистов и всех прочих людей, чей род занятий связан с огромным риском.

— Ладно, сивоусые братья мои. — Я зевнул. — Вы тут развлекайтесь, а я посплю: к вечеру шторм разыграется, и тогда не до того станет. Чего, кстати, и вам советую.

— Почему так считаешь? — живо поинтересовался Гаспар.

— Все приметы сходятся.

Сам, что ли, не видишь? Облака, формой похожие на чечевицу. Птицы к берегу дружненько потянулись. Да и кажутся они ближе, чем есть на самом деле. Тут ошибиться сложно.

— Смотрите: кит, кит! — внезапно воскликнула Рейчел. — Боги, какой он огроменный!

— Э-э-э! Кровавый Деспот, или как тебя там? Ты арбалет-то на место положи! — услышал я Гаспара. — Киту арбалетный болт — как если бы тебя, пытаясь убить, в задницу соломинкой тыкали. Но, не дайте боги, мы его разозлим!

«Надо бы успеть перед штормом свой арбалет тщательно завернуть. Чтобы вода до него не добралась».

У наших арбалетов конструкции сложные — куда тем же часам! И шестеренок в них со всяческими пружинами нисколько не меньше. Так что ржавчина внутри них будет совсем уж лишней.

— Точно кит? Не ошиблась? С дельфином не перепутала? — не открывая глаз, поинтересовался я.

— Точно, Лео! Фонтан пускает! Высокий! — полным восторга голосом ответила мне Рейчел.

Кит — это плохо. Не сам по себе: примета есть такая. В южной части Илнойского моря их давно уже всех истребили. Люди же говорят, если встретишь кита там, где его быть не должно, — жди неприятностей. Но ничего говорить другим не стал. Если неприятностей действительно не избежать, зачем заставлять их волноваться раньше времени? Пусть пока жизни радуются, того же кита разглядывают. Вон сколько эмоций.

К вечеру действительно разыгрался нешуточный шторм. Небо заволокло свинцово-серыми тучами, поднялся ураганный ветер, а волны стали такими, что нашу скорлупку с громким названием «Матерь богов» бросало словно щепку. Мне почему-то вспомнилось поверье, что сильный ветер — это разгневанная женщина-буря, и чтобы избавиться от ее козней, всем мужчинам на корабле следует раздеться донага. Тогда, мол, дама смутится и обязательно улетит куда-нибудь подальше от этих бесстыдников. Соответственно ветер стихнет, а вместе с ним уйдет и шторм. Возможно, и стоило попробовать, но вдруг местная женщина-буря настолько развратна, что поступит наоборот? В общем, рисковать я не стал.

Все держались молодцом, и несло нас в нужную сторону, и все бы ничего, пока Головешка, напяливший себе на морду устройство Прежних, позволяющее видеть даже в кромешной мгле, а именно такая нас окружала, голосом бывалого впередсмотрящего не воскликнул:

— Камни! — после чего указал прямо по курсу, что было совсем уж нехорошо.

— Где?!

И я бесцеремонно сорвал с него устройство, чтобы напялить его на себя. Тед не ошибся: впереди нас ждало множество бурунов, а иной раз, когда вода уходила, становилось видно и то, что их породило: морское дно с торчащими из него камнями. Хуже всего было то, что буруны занимали всю видимую часть горизонта. По крайней мере, ту, куда нас и несло штормом.

— Что там? — Держась рукой за скрипящую мачту, Гаспар старался перекричать шум от разбушевавшейся стихии.

— Сам посмотри! — проорал я в ответ, заодно протягивая чудесное устройство уже ему.

Гаспар родился в семье корабела, и пусть свою жизнь связал не с этим ремеслом, опыта мореплавания у него было поболее, чем у всех остальных, вместе взятых. Головешка, тот и вовсе море месяц назад увидел.

— Да, дела — хуже некуда!

— Нужно поскорей привязываться к мачте! — перекрикивая шум бури, предложил Головешка.

— Зачем? — Почему-то когда кричат женщины, пусть даже негромко, их и во время бури хорошо слышно.

— Всегда так делают, — пояснил Головешка.

Я только головой покачал, что во время шторма совсем несложно — стоит только расслабить мышцы шеи, и ее саму начнет болтать: он ничего глупее придумать не смог?

— Кровавый Головень, тебе помочь? — Гаспар разделял мое мнение полностью.

Во время шторма привязываются к мачтам, чтобы не смыло за борт, в тех случаях, когда корабль идет лагом к волне, то есть с большим креном. Причем так делает только вахтенная команда, остальные раскачиваются в гамаках. Он что, предлагает всем пятерым привязаться к единственной мачте? Чтобы когда наша скорлупка пойдет ко дну, долго не мучиться?

— Может, тогда пса за борт выбросим? — Возможное кораблекрушение пугало Головешку больше других, поскольку плавать он не умел вовсе.

— А что это даст? И потом, Барри скорее нас всех выбросит.

В чем-то Блез был прав.

— Лео?! — Гаспар, впрочем, как и все остальные, смотрел на меня в ожидании команды, которая всех нас спасет.

А что я? Мысленно я перебрал уже множество вариантов, и ни один из них не показался мне надежным настолько, чтобы его озвучить. Спустить парус, чтобы нас так стремительно не несло на камни? Решение на редкость глупое, ибо самое страшное для нас сейчас — это, потеряв ход, оказаться к волне бортом. Попытаться сделать плавучий якорь и убрать парус уже после этого? Даже если нам хватит времени, надолго ли он отсрочит гибель выброшенного на камни шлюпа?

— Лео?! — На этот раз ко мне воззвала одна Рейчел.

Единственная мысль, которая показалось мне стоящей, как раз ее и касалась: постараться спасти хотя бы ее, пусть и ценой собственной жизни. Остальным — как повезет.

— Если что-то случится, держись покрепче за Барри! — крикнул в ответ ей я, подумав при этом: единственное, что стоило бы привязать, так это девушку к собаке. Или наоборот.

Едва я потянулся к чудесному устройству Головешки, как оно тут же оказалось у меня на голове — ее туда надели сразу четыре руки.

— Блез, возьми правее!

Как мне показалось, там есть неширокий проход, где камни ни разу не показались из-под воды, как я туда ни всматривался. Дальше бурунов тоже не видно, а еще дальше вдруг нарисовался невидимый прежде остров. Небольшой, с низким берегом, который то и дело скрывался под перебегающими его волнами. Но если мы умудримся на него попасть, пусть и ценой гибели шлюпа, шансы остаться в живых у нас появятся. Появятся потому, что на острове есть скала, скрыть под водой которую не хватает сил даже не на шутку разбушевавшейся стихии.

«Но хватит ли нам времени?» — лихорадочно размышлял я, глядя на уже совсем близкие камни.

— Гаспар, привяжи покрепче к гнумбоксу канат и кидай его за борт! — По сути, мой приказ являлся актом отчаяния.

Гнумбокс — устройство, позволяющее добывать воду прямо из воздуха. Тяжеленное, весом в средней упитанности мужчину, но, к сожалению, работающее в последнее время все хуже и хуже. И не самое ли время от него избавиться? Мы прихватили его с собой для того чтобы не зависеть в открытом море от запасов пресной воды, а своевременно ее пополнять. Даже в таком состоянии его можно продать задорого. Но до денег ли сейчас и всего остального, когда решается вопрос жизни и смерти? Будь у нас якорь, гнумбоксом можно было бы не жертвовать, но того на борту не имелось. Головешка умудрился его утопить еще в первый день нашего плавания, и теперь вся надежда была на этот металлический ящик. Чтобы он хоть ненамного замедлил ход нашего судна, что дало бы нам шанс угодить в проход между камнями.

Привязать канат к гнумбоксу Гаспару помогал Головешка, вдвоем они и метнули его за борт.

Все получилось у них так быстро и ловко, что можно было подумать — всю свою предыдущую жизнь они только и занимались, что топили гнумбоксы с привязанными к ним веревками.

Едва гнумбокс успел скрыться в пучине, как веревка натянулась и шлюп дернуло так, что мысль Теодора привязаться к мачте показалась мне уже не такой бредовой: на ногах не устоял никто. Самого Головешку удалось поймать в самый последний момент, когда тот практически полностью уже оказался за бортом. Поймать к его счастью, ибо для этого будущего ужаса купеческих караванов любое купание закончилось бы трагически.

Тем временем «Матерь богов» приблизилась к проходу в камнях, но шансов попасть в него практически не оставалось, ведь, судя по провисшему канату, гнумбокса мы лишились.

— Лео!

«Репетировали вы, что ли? — покривился я, потому что имя мое, вырвавшееся сразу из четырех глоток, слилось в единый крик. — Все, теперь каждый сам за себя, ну а сам я — за Рейчел».

Камни были уже совсем рядом, когда шлюп рвануло снова: получалось, что гнумбокс не оторвался и лишь ждал подходящего случая, чтобы зацепиться за очередной камень на дне.

Кто в тот миг успел поймать над самой водой уже меня самого, понять так и не удалось. Да и не до того было, потому что практически сразу же «Матери богов» со страшным скрежетом все же удалось проскочить в проход. Следующей волной шлюп выбросило на берег острова, посередине которого возвышался утес, который и давал нам крохотный шанс на спасение…