Глава 6
Далеко не всегда фамилия человека определяет его духовную и физическую сущность. Меньшов может быть крупным и тяжеловесным, Большов — меленьким и хилым; есть Рыжовы — жгучие брюнеты, и встречаются Беловы — конопатые и с красными волосами. И Петухов может выглядеть мокрой курицей. Любой другой Петухов, но только не начальник Народовольского РОВД. Этот действительно выглядел и вел себя, как настоящий петух с глянцевыми перьями и золотыми шпорами. И по кабинету прохаживался так, будто не опера перед ним за столом, а какие-то куры на жердочке.
— Ну что, Шумов, понял, как надо работать? — торжествующе спросил он у начальника уголовного розыска и повел руками, будто хотел расправить крылья.
— Как? — исподлобья глянул на него майор.
— А так! Убийство раскрыто за один день!
Гущин пытался сохранить бесстрастное лицо, но губы сами по себе расползлись в торжествующей улыбке.
— Ну, бывает, — пожал плечами Шумов.
— Знаю, как это у вас бывает. До сих пор не можете по Сысоеву раскрыть… Свежая струя вам нужна! Свежий ветер, так сказать! А то ходите, как в штаны наклавши, смотреть противно. С Гущина пример надо брать! Гущин покажет вам, как надо работать!
Богдан мрачно усмехнулся. Каждый кулик лягушку со своего болота хвалит. Вернее, петух — кукушку…
— Да нет, товарищ подполковник, коллектив наш работает хорошо и слаженно… — начал Гущин.
А кукушка на то и существует, чтобы подавать голос. Вот она и заговорила. И как влюбленно смотрит на нее петух…
— Только вот выводы делать не умеют, — плеснул дегтя капитан.
— Да? Это интересно! — расцвел Петухов.
— Например? — с неприязнью глянул на Гущина Шумов.
— Я, товарищ майор, смотрел результаты экспертизы по Сысоеву и сверил их с данными по Костылину. — Жаль, что вы не обратили на это внимания…
— На что именно? — сквозь зубы спросил Шумов.
— На характер колотых ран. Я разговаривал с экспертами; так вот, все они приходят к выводу, что и Сысоев, и Костылин были убиты одним ножом. Об этом говорит ширина и длина клинка, наличие двух долов для кровостока. И главное, почерк, с которым наносились удары. Сильные удары, причем примерно с одной высоты. С одним углом наклона…
— То есть вы, товарищ капитан, хотите сказать, что в обоих случаях убивал гражданин Хромцов? — зашелся в блаженном восторге Петухов.
— Да, я не исключаю этот вариант, — с важным видом кивнул Гущин.
— А я исключаю! — покачал головой Шумов. И посмотрел на Богдана так, будто обращался к нему за поддержкой. Но скорее всего, он просил его не встревать в разговор.
— Почему?
— Потому что я видел этого Хромцова. Ну, какой он профессионал? Кожа да кости!
— Я на своем веку видел и не таких тощих уголовников, — с улыбкой знатока перед дилетантом сказал Петухов. — И все они владели ножом, как мы с тобой — ложкой.
— Да, но то уголовники со стажем. А Хромцов из тех, кто мухи не обидит…
В чем-то Петухов был прав. Не такой уж чахлый этот Хромцов, чтобы списывать его со счетов. Рост выше среднего, плечи узкие, но грудная клетка развитая. Руки длинные и вовсе не плети, как могло показаться. Сам Богдан знал немало людей с такими руками, которые одним ударом ломали челюсти. Но все же Шумов говорил правильные вещи. Не из той породы Хромцов, чтобы нанести точный и мощный удар ножом. Вспылить мог, сгоряча схватиться за оружие — тоже, но профессионально ударить — нет. Мягкотелый он для этого, изнеженный. Типичное тепличное растение. Такого в тюрьме опустят в первый же день.
— Но ведь обидел! И признание есть.
— Признание — это еще не факт… — покачал головой Шумов. — А если рассматривать Хромцова как убийцу Сысоева, то вообще вилами на воде… Ну ладно, с Костылиным понятно. Тут и мотив есть, и состав преступления. А Сысоев здесь каким боком?
— Кто его знает? Может, Хромцов его знает и между ними был конфликт.
— Нет ничего. Знали мы про характер колотых ран. Действительно, есть сходство. Поэтому мы проверяли Хромцова на предмет знакомства с Сысоевым. Они не знали друг друга.
— Значит, плохо проверяли.
— Возможно, что-то и упустили, — пожал плечами Шумов.
— Вот видишь, ты сомневаешься! И я сомневаюсь…
— Может быть, жена Хромцова состояла в любовной связи с Сысоевым! — торжественно заявил Гущин. — И Хромцов ему за это отомстил!
— Бред, — презрительно глянул на капитана Богдан.
Он общался с Еленой Хромцовой и не заметил в ней легковесности, на которую намекал подловатый Гущин. Конечно, она могла закрутить роман с респектабельным Костылиным, но чтобы опуститься до невзрачного работяги Сысоева, которому недавно исполнилось сорок семь лет… Исключено.
— Плохо работаете, товарищ лейтенант! — тем же взглядом ответил Городовому Гущин. — Если бы работали хорошо, вы бы знали, чем занималась гражданка Хромцова до замужества. Вернее, гражданка Лыткина…
— И чем она занималась?
— А вот товарищ старший лейтенант Федорук вам скажет.
— Давай, Федорук, говори! — подстегнул замявшегося опера Петухов.
— Ну, знаю я эту Лыткину… — вздохнул Гена. — По учету она у меня не проходит, но тем не менее… Училась в политехе, жила в общежитии, в открытую проституцией не занималась, но постоянные клиенты у нее были…
Богдан с трудом удержался от неприязненного взгляда в его сторону. Имелось у него подозрение, что Федорук был связан с одним покойным ныне бандитским авторитетом. Но вместо доказательств на этот счет он располагал лишь догадками. А предательство — это слишком серьезно, чтобы напрямую обвинить в этом опера. Сам Ревякин заподозрил Гену в таком сотрудничестве, но он же предупредил Богдана, что не простит его, если тот предъявит ему бездоказательное обвинение.
Ничего не сказал тогда Богдан Федоруку. Но ведь подозрение осталось.
Да и не столько о прошлом думал сейчас Богдан, сколько о настоящем. Если Гена знал о прошлом Лыткиной, то почему не сказал об этом ему или хотя бы Шумову? Почему он сообщил об этом только Гущину? Почему поставил в неловкое положение Богдана и своего начальника? Ведь он же фактически опустил их всех сейчас, в то время как Гущин поднялся на пьедестал почета.
— Значит, жена Хромцова занималась проституцией? — восторженно подхватил Петухов.
— Не сказать, чтобы злостно… — пожал плечами Федорук. И с виноватым видом посмотрел на своего начальника. Похоже, понял опер, какую глупость совершил. Значит, не совсем он еще потерянный человек.
— Но ведь было?
— Да, было. Но я бы ничего не узнал, если бы не профессионалки. Они мне эту Лыткину сдали. Так, мол, и так, есть одна неучтенная, клиентов к себе переманивает. Ну, я ее нашел, поговорили мы с ней, она сказала, что больше не будет… Не знаю, было там что или нет, но больше я о ней не слышал… Она к Гущину на допрос приходила, я ее в коридоре увидел, сказал… — с унылым видом вздохнул Гена. — Оказывается, она замужем…
Действительно, сегодня утром Лена Хромцова должна была явиться по повестке. Богдан с ней еще вчера насчет мужа говорил, домой к ней для этого приходил. И сегодня у него возник к ней один вопрос, но дела закрутили… А жаль.
— Ну, муж не стенка, его и обойти можно, — скабрезно усмехнулся Гущин. — Вот она и обошла, на пару с Сысоевым. А Хромцов об этом узнал. В жизни ведь всякое бывает…
— Вы с ней об этом говорили? — хмуро, исподлобья глянул на капитана Городовой.
— Говорил. Она, конечно, отрицает… Ничего, будем работать по этой линии. Как говорится, кто ищет, тот всегда найдет.
— Давайте, товарищ капитан, ищите! — подбодрил Гущина Петухов.
— А если не найдет, то что-нибудь придумает, — усмехнулся Богдан.
— Товарищ лейтенант, вы что-то имеете против своего коллеги? — возмущенно посмотрел на него начальник РОВД.
— Да нет, не имею.
Претензий к Гущину накопилось немало, но Богдан решил их не озвучивать.
— Может, вы завидуете умению капитана Гущина вести оперативно-розыскную работу?
Именно потому и промолчал Богдан, чтобы не нарваться на такое обвинение. Но все-таки не уберегся.
— Не надо завидовать, — менторским тоном продолжал Петухов. — Надо учиться у капитана Гущина. Тогда и у вас раскрываемость повысится.
— У меня нормально с раскрываемостью.
— Нормально — это удовлетворительно. А нужно стремиться к оценке «отлично»… В общем, товарищ майор, — Петухов переключился на Шумова, — даю вам срок одни сутки, подготовить материалы по Хромцову. Нам нужны основания, чтобы обвинить его в убийстве гражданина Сысоева.
— Зачем основания? — разозлился Шумов. — Хромцов морально сломлен, он сейчас хоть в убийстве президента Кеннеди признается. И в убийстве Костылина признался, и в убийстве Сысоева признается. Только кому нужна эта фикция?
— Мне нужна. Вам нужна. Нам нужна.
— Он же на первом следственном эксперименте засыплется.
— В данном случае можно обойтись без следственного эксперимента. Я поговорю со следователем, он поймет…
— Ну да, галочка — великая птица, — криво усмехнулся Шумов.
— Вот видите, вы и сами это знаете, товарищ майор. Так что действуйте.
— Действуем.
— Тогда все! Идите работать, господа офицеры.
Из кабинета начальника Шумов выскочил как из раскаленной парилки. Остановился в коридоре, дождался Богдана и кивком велел следовать за ним. А Федоруку показал кулак. На Гущина он даже не глянул.
— Ну, ты видел щегла? Герой соломенный! — закрыв за собой дверь, возмущенно протянул Шумов. — Думает, если Хромцова расколол, то лучшим опером стал… Раскрываемость у него высокая… Знаю я, как он показатели выбивал! Так же, как из Хромцова выбил!.. Впустили козла в огород… Кажется, кто-то на мое место… — Шумов осекся и сделал паузу, чтобы успокоиться. — Я ничего не говорил, ты ничего не слышал…
— Да не до того мне, чтоб вас, Василий Александрович, слушать. Гущину я завидую. Стою вот и завидую, завидую… Ни о чем больше думать не могу, ничего вокруг не замечаю. Зависть меня гложет, потому и уши не слышат.
— А надо завидовать, Богдан. Надо. Ты вот правду искать пытаешься, версии строишь, что нож Хромцову подбросили. А Гущин себя не утруждает. Зачем? Заморочил парню голову, показания снял. И еще Сысоева до кучи приплел…
— Так пусть Хромцова на признание и крутит, — пожал плечами Богдан.
— Так ведь раскрутит. И расколет. Он герой, а мы так просто, покурить на службу выходим.
— Тогда сами этим займитесь.
— Думаешь, надо? — в раздумье посмотрел на Богдана Шумов.
— Если не вы, то Гущин это сделает.
— Ты же считаешь, что Хромцов невиновен.
Богдан действительно так считал. Он осмотрел место, где нашли нож. Там в самом деле был глубокий скол на плитке и даже трещина. И на острие лезвия обнаружены следы бетонной пыли. А еще он видел следы, которые тянулись от тротуара к дому. Скорее всего, убийца встал под балконом второго этажа и удачным броском забросил туда нож, как мяч в корзину. И пальчики свои перед этим стер… А бросок очень удачный, нож даже стены не коснулся, когда падал. По крутой траектории лег прямо на пол, хотя и расколол при этом плитку.
У Хромцова сорок третий размер, а следы были сорок второго. Хотя это не аргумент. Трассологического слепка нет, и фотографические снимки не очень четкие, потому что снег шел — сорок второй размер запросто мог оказаться сорок третьим. И с балкона Хромцов мог спрыгнуть, чтобы скрыться с места преступления…
На ноже нет отпечатков пальцев. Суд, конечно, примет это во внимание, но Хромцова не оправдает. Ведь у него нашли орудие преступления, а пальчики он мог и стереть. Ведь кровь с ножа тоже пытались убрать, хотя и не совсем удачно.
— Следы неясные, а нож плитку мог и с метра высоты разбить. Нет у меня доказательств, — пожал плечами Богдан. — Только предположения.
— И у меня предположения. Не мог Хромцов Костылина убить.
— Но бутылку в его машину бросил. Факт доказанный.
— Ну да, было такое… А Сысоев?
— Это меня смущает больше всего… Возможно, Костылина заказали. Фирма у него серьезная, деньги там большие крутятся…
Кооператив «Петроль» был создан два года назад, еще при Советском Союзе, когда главным двигателем экономики был его величество Госплан. А руководству нефтеперегонного завода хотелось продавать бензин и прочее в обход государственных интересов, поэтому и появился кооператив, через который легализовалась и сбывалась на свободный рынок левая продукция. Госплан канул в Лету, но фирма «Петроль» продолжает успешно работать на том же рынке, представляя интересы завода. Через нее бензин и прочее топливо развозится по стране автомобильным транспортом и в железнодорожных цистернах. Даже на экспорт кое-что уходит. В общем, фирма процветает, это, конечно же, притягивает бандитов.
— Возможно, соучредители счеты сводят, — вслух подумал Богдан. — А может, Махор своего человека поставить хочет…
— Ну да, Махор — это серьезно.
Этот вор появился в городе позапрошлым летом. Был такой крупный бандитский авторитет по кличке Шурин, он тогда пытался взять под свой контроль весь Народовольск, но ему мешал вор в законе Рычаг. Шурин заказал своего конкурента, расправился с ним, но дело не заладилось. С одной стороны уголовный розыск его поджал, а с другой — Махор, который поклялся отомстить за Рычага. Он сам тогда был в законе, да и сейчас таковым оставался. Шурина убили еще в КПЗ, и Махор взял всю власть в свои руки.
Нет, он не стал объединять бандитские бригады под своим началом. Он выбрал для себя роль третейского судьи и сборщика податей для воровского общака. И все бандитские авторитеты отстегивали ему весьма солидный процент. Махор держал их всех в ежовых рукавицах. В прошлом году авторитет по кличке Пархом осмелился бросить ему вызов, на этом его карьера и закончилась. Да и жизнь, скорее всего, тоже. Пархом бесследно исчез, а его бригада развалилась на три части. Такой вот принцип у Махора — разделяй и властвуй.
Первое время Махор не проявлял особого интереса к коммерческим объектам. Он отдал город на разграбление подконтрольным ему бригадирам, имел с этого процент и жил себе спокойно, как полагается правильному вору. Не было у него своей бригады, если не считать особой зондер-команды. И коммерцией он не занимался. Но время меняет людей, и Махор уже не сторонится бизнеса. Поэтому он занялся бензином, который производит местный завод. Если это действительно так, то фирма «Петроль» не могла не попасть в сферу его личных интересов. Возможно, он держит это предприятие под своей крышей, а может быть, имеет в нем свою долю. Нефтеперегонный завод — это Закамский район города. Эту территорию делят бригады Румына и Вентиля, и РОВД там свой. Но слухи о бензиновом бизнесе разносятся по всему городу и оседают в головах людей, которые стучат Богдану; через таких сексотов и поступает информация. Сведения эти обрывочные, смутные, но Городовой и не стремится их систематизировать. Хотя и собирает, чисто для сведения. Больше знаешь — легче работать.
— Но если Костылина убрал Махор, то нам лучше не лезть в эти дебри, — покачал головой Шумов. — Запутаемся и на посмешище себя выставим…
Увы, но Богдан рассуждал примерно так же. Махора он не боялся, но искать наобум следы бандита в этом деле бессмысленно. Вот если появится серьезная зацепка, тогда другое дело, а так лучше и не дергаться.
— Если настоящего убийцу найдем, то не запутаемся.
— Как ты его найдешь?
— Через Сысоева… Возможно, его и Костылина убили одним ножом.
— Да, но какая между ними связь? Ты же не рассматриваешь версию Гущина всерьез?
— Ну, может, Хромцова и подгуливала. Но Сысоев точно не из ее репертуара. Тут что-то другое. Сысоев знал своего убийцу, потому и втянулся в разговор с ним. С соседями он нормально жил, а на работе картина несколько другая. Не сказать, что конфликтный человек, но на хер послать мог запросто. Мужики на него иной раз обижались… А двое — больше всего. Молодые ребята, горячие; один ему даже морду набил.
— Да, ты говорил. Но ведь они оба не судимы, с криминалом не связаны. А ограбление, возможно, было инсценировкой…
— Это не важно, что с криминалом не связаны… Тогда было не важно. Можно было бы с ними поработать. Но если Сысоева и Костылина убил один человек, то эти ребята отпадают. Если отбросить версию с Хромцовым, то Костылина заказали. И сработал его профессионал из уголовников. Возможно, этот человек следил за Костылиным; возможно, он видел, как Хромцов угрожал ему кулаком. Может, видел, как он бросил бутылку в его машину. Поэтому и подставил его…
Богдан только начинал служить опером, когда его самого подставили. Киллеры подстроили все так, как будто это он убил законного вора Рычага. Но этот номер не прошел. Потому что с Городовым тогда работал Ревякин, и он помог ему найти настоящих убийц… Как после такого не верить в подставы?
— Может, все так и было, — кивнул Шумов. — Но к начальству с этим не подъедешь.
— Да я понимаю.
— А если понимаешь, надо колоть Хромцова.
— Я и это понимаю. И если вы его расколете на новое признание, головой о стену биться не буду. Но сам в этом участие принимать отказываюсь.
— Тогда это сделает Гущин.
— Да мне все равно. Меня его лавры не волнуют. Я с ним в социалистическое соревнование не впрягался. И в передовики не рвусь. Я просто выполняю свою работу. Как могу и как совесть позволяет.
— Думаешь, мне совесть позволяет?
— А если Петухов хочет видеть на вашем месте Гущина?
— М-да… — Шумов нервно забарабанил пальцами по столу.
— А может, Хромцов действительно зарезал Сысоева? По-любому допросить его надо.
Однако, чтобы допросить Хромцова сегодня, нужно было вырвать его из лап Гущина. Пока Шумов говорил с Богданом, этот хитрый жук уже вытянул парня на допрос. Но ничего, Шумов поставил его на место и сам занялся подозреваемым. Богдана оставил себе в помощь…
