Кто не выжил, я не виноват

Владимир Колычев, 2021

После ухода в запас пограничник Родион едет в Москву, чтобы увидеться с Тамарой, писавшей ему письма в армию. Однако при встрече выясняется, что девушка не ждала Родиона, у нее давно есть и молодой любовник, и тайный поклонник в лице директора фирмы, в которой она работает. Но Родион не собирается отступать. Он решает во что бы то ни стало добиться руки и сердца Тамары. С этого момента судьба начинает по-настоящему испытывать его на прочность: неожиданно Родион становится главным подозреваемым в криминальной истории с двумя убийствами…

Глава 3

Молва его не обманула. Танюха действительно знала толк в зигзагах любви. Только муж за порог, она сразу же под стол и давай играть на губной гармошке. Эдика хватило ненадолго. Он думал, что все, но Танюха не унималась, переключилась с нижнего дыхания на верхнее и отдалась ему прямо на столе. Вот тогда Эдик впервые в жизни и почувствовал себя чемпионом мира и его окрестностей по сексу. Он ведь и сам задал жару, Танюха взрывалась под ним, как минное поле под пехотной ротой.

Потом Эдик сам лег животом на стол, потому что не в силах был стоять на ногах. Должна была успокоиться и Танюха, но нет. Эта ненасытная дьяволица пошла на третий круг. Она снова оказалась под столом и заставила его скулить от удовольствия. Не думал он, что с бабой можно так долго и дико.

Стрелять уже было нечем, третий круг мог закончиться ничем, но тут вдруг появился Ефим. Свет на веранде не горел, но все равно можно было видеть бешенство в его взгляде.

Глаза навыкате, рот перекошен, голос захлебывается от лютой злобы:

— А я знаю, где эта сука!

Эдик лежал на одном краю стола, Ефим схватился за другой и резко потянул на себя, задрал свою сторону вверх. Эдик соскользнул со стола прямо на Танюху, которая стояла на карачках с голым задом.

— Я все знаю! — взревел Ефим.

— Где Тамара? — спросил Эдик, пытаясь подняться.

У них был договор, предусматривающий честный обмен. Ефиму достанется Тамара, а Эдику — Танюха. За Тамарой Ефим и погнался. Сказал, что эта сучка от него не уйдет. Эдик даже согласился с ним, хотя и не считал Тамару сучкой. Ну, если только совсем чуть-чуть.

— Убью! — провыл Ефим и пнул его в живот, но Эдик умудрился поймать его за ногу и дернуть на себя.

Падая, Ефим зацепился за перила, стоявшие вокруг веранды, но Эдик с силой оттолкнул от себя его ногу, при этом высоко поднял ее.

— Урод!

Ефим цеплялся за перила до последнего. Он дрыгал ногами, пытаясь ударить Эдика, но все же упал на голову, дернулся и затих.

— Ефим! — Танюха оттолкнула Эдика, бросилась к мужу, склонилась над ним.

— Ничего, проспится и успокоится.

Наконец-то Эдик мог натянуть штаны и застегнуться.

— Ты его убил! — заявила женщина.

— Ну так давай, воскрешай. Ты сумеешь. У тебя и мертвый поднимется.

Танюха закивала, сложила ладони на груди у Ефима, с силой надавила.

— Да не так! — сказал Эдик, усмехнулся, наклонился, подобрал с пола бутылку от шампанского.

Это сейчас Ефим в отключке, а когда очнется, снова полезет на него. А кабан он здоровый. В следующий раз Эдику может не повезти, если не шарахнуть его по голове бутылкой.

Танюха прекратила делать грудной массаж и перешла к дыханию рот в рот.

— Да не туда стараешься! — с явной издевкой проговорил Эдик.

Танюха оторвалась от мужа, поднялась, повернулась к нему и прошипела:

— Ты его убил!

— Ты что, серьезно?

Только сейчас до Эдика дошел весь ужас того, что уже произошло. Он ведь на самом деле убил Ефима. Это срок, самый реальный, а в тюрьме ему не выжить. Там дикие законы, грубые нравы, жуткие люди.

— Ты его убил! — громко повторила Танюха.

Эдик оглянулся по сторонам. Дачные участки маленькие, до ближайшего дома рукой подать. Вдруг соседи услышат?

— Да тихо ты!

— Ну уж нет! — Танюха набрала в легкие воздух, собралась заорать во всю глотку.

В этот момент Эдик и ударил ее бутылкой по голове. Танюха мгновенно вырубилась и легла рядом с мужем.

Но бутылка-то целая, значит, и удар был так себе. Стало быть, ничего страшного с Танюхой случиться не могло. Сознание потеряла, с кем не бывает.

— Эй! — Эдик склонился над ней, приложил ухо к ее груди.

Танюха не дышала, грудная клетка не вздымалась, даже сердце не билось. Но ведь все это могло только казаться ему.

— Давай не будем притворяться! — сказал он.

Но Танюха его не слышала, не реагировала. Тогда Эдик приложил к ее шее два пальца, но не знал, где там артерия, не мог разобраться от волнения. Но вену на руке он нашел, кровь там не пульсировала.

— Танюха, мать твою!

Эдик поднялся, огляделся, вышел с веранды на крыльцо. Где-то вдалеке музыка играла, сверчки на огородах вовсю заливались, но голосов слышно не было. Да и шагов тоже. Никто не звал его, не спешил на подозрительный шум. Хорошо, что правда никому не требовалась.

Он склонился над Ефимом. Пульса у него не было. С Танюхой тоже точно все было кончено.

— Что же делать? — процедил Эдик, пальцами массируя виски.

«Нужно успокоиться, собраться с мыслями, — сказал он самому себе. — Бросить все и уйти? Но соседи наверняка видели мою машину, кто-то мог запомнить номер. Да и меня самого видели.

А еще соседи могли видеть Ефима, когда он в бешенстве возвращался домой. Я занимался любовью с его женой. Ему это не понравилось. Сперва он набросился на нее с кулаками, потом схватил бутылку и ударил жену по голове. Ну да, конечно! Именно так все и произошло».

Только сейчас Эдик заметил, что держит бутылку в руке.

Стол был перевернут, посуда валялась на полу. Под Танюхой лежала раздавленная тарелка с едой.

Эдик нашел на полу салфетки, тщательно вытер бутылку в том месте, где держал ее за горлышко, разжал Ефиму пальцы, вложил в ладонь орудие убийства, поднялся и услышал шаги. К дому кто-то торопливо шел. Вдруг Тамара решила вернуться?

Но на крыльцо поднялся совершенно незнакомый человек, мужчина с большой головой на тонкой шее. Он увидел трупы и застыл как вкопанный.

— Я сам в шоке, — тихо сказал Эдик.

Мужик в ужасе шарахнулся от него как от чумного, споткнулся, упал. Хорошо, если убился до смерти. Но нет, он поднялся и торопливо покинул двор.

Эдик вздохнул и потянулся за телефоном. Хочешь не хочешь, а милицию вызывать надо.

Но сначала он позвонит отцу.

Дядя Виталий дал ему и работу, и даже жилье. Его люди отделывали квартиру в Реутово. Родион присоединился к ним и получил там спальное место. Пусть на полу, на досках, зато не в обиде.

Он хотел показать себя во всей красе, сделать свою работу в ударном темпе, но его вдруг неудержимо потянуло к Тамаре. Парень как будто знал, что с ней может приключиться беда. Да и увидеть ее хотелось — мочи нет. Ну и на Эдика неплохо было бы хотя бы одним глазком посмотреть, узнать что это за зверь такой.

Ему повезло. И деньги у него были, и такси в московский двор вовремя заехало. Водитель понятливым оказался. Очень жаль, что он наехал на гвоздь.

Дорога шла в лес. Это был тупиковый маршрут с дачными поселками на нем. Вот там-то у машины и спустило колесо.

Родион не знал, куда именно Эдик повез Тамару, поэтому обходил один поселок за другим до самой темноты. Он уже потерял надежду, но тут вдруг услышал женский вскрик и чутьем понял, что это Тамара.

И насильника он остановил, и Тамару домой доставил. Она очень спешила, поэтому ему не удалось погулять с ней под луной. Но и на улицу она его не выставила, позвала к себе.

Вика обрадовалась, хотя виду не показала. Она и комнату свою ему уступила.

Теперь Родион лежал в знакомой уже постели. На дворе стояла глубокая ночь, но сна не было ни в одном глазу. Как можно спать, когда где-то рядом Тамара? Он вчера чуть ли не всю ночь думал о ней, и сейчас она не выходила у него из головы.

Дверь открылась. Родион уже знал, кто это. Вику будто случайно в свою комнату занесло. Опять придется лежать с ней в одной постели, чувствуя себя бревном.

Он закрыл глаза, притворился спящим, но встрепенулся, учуяв головокружительный запах. Волосы благоухали шампунем и духами. Вика тоже могла так пахнуть. Но это была Тамара. Сначала парень почуял ее, только затем увидел.

Она уже переступила порог и медленно закрывала за собой дверь. Ночная рубашка на ней до пят, декольте глубокое, хотя и узкое.

— Не спишь? — спросила Тамара.

— Нет. Лежу, о тебе думаю.

Поворачиваясь на бок, лицом к ней, он потянул на себя простыню. Вдруг она заметит всю силу его мысли?

— Я присяду?

Родион почувствовал себя человеком, у которого сбылась его самая смелая мечта. Но еще могло свершиться и чудо. От этой мысли в душе у парня зазвенели все струны, какие только там могли быть.

Тамара села на краешек кровати. Он поднялся и тоже сел из чувства приличия.

— Ты чего это? — спросила она.

— Так не могу же я лежать, когда ты сидишь.

Тамара кивнула, легла на спину и спросила:

— А так?

Он лег рядом, локтем коснулся ее плеча и завибрировал в ожидании чуда, как медный колокол после удара.

— Я тоже вот о тебе думаю, — сказала она.

— Наши мысли слышат друг друга.

— Думаешь?

— Если бы я позвал тебя к себе, то ты услышала бы.

— Куда позвал?

— Сюда.

— Я услышала. И ты меня услышал. Там, на даче. Я хотела, чтобы ты приехал и забрал меня.

— Я приехал.

— Но я тебе не звонила.

— Судьба позвонила.

— А ведь он мог бы меня изнасиловать. Если бы не судьба.

— Это Эдика друг?

— Не хочу говорить об этих скотах, — сказала Тамара, мотнула головой, и ее волосы коснулись его щеки.

Родион повернулся к ней. Тамара закрыла глаза и улыбнулась.

— Давай это будет нашей тайной, — сказал парень. — О которой я не хочу знать.

Она кивнула, не открывая глаз. Ее улыбка стала еще ярче и светлей.

— Я хочу спросить о другом.

Тамара лежала на спине, но ее бюст не растекался по груди, и сосок слишком уж соблазнительно проступал сквозь тонкий атлас комбинации.

— Спрашивай, — тихо сказала она.

— Может, я просто догадаюсь?

Внутри у Родиона бушевал ураган, но ведь Тамару наверняка обуревали встречные чувства. Не зря же под сорочкой затвердели соски.

— Догадывайся.

Родион приблизил губы к ее лицу, едва не коснулся щеки. Тамара не открывала глаз. Она, конечно же, все чувствовала и понимала, но даже не пыталась уйти от надвигающегося поцелуя.

Губы у нее без помады, но природный их цвет такой заманчивый, сочный. Родион понял, что не простит себе, если упустит возможность попробовать их на вкус.

Он оказался невероятным, головокружительным, пьянящим. Да и сама Тамара пахла как розовая клумба посреди макового поля.

— Догадался, — прошептала она, когда он оторвался от нее, чтобы вдохнуть воздуха.

Сердце парня колотилось в груди как после скоростного забега на длинную дистанцию, кровь требовала кислорода.

— Во сне чего только не бывает, — проговорил он.

— Во сне? — Она открыла глаза, с улыбкой глянула на него.

— Такое только во сне бывает.

— Ну и ладно. Тогда спи, — прошептала Тамара и снова закрыла глаза.

Родион опять поцеловал ее, потом осторожно просунул пальцы в декольте и нащупал вожделенный сосок. Почему бы и нет, если она разрешила ему спать? С ней!

Какое-то время Тамара лежала без движения. Родион распалялся. Она вильнула бедрами, когда он взялся за нижний срез рубашки. Само ее тело требовало освобождения от одежды.

Он уже задрал ее сорочку, обнажил бедра, когда дверь вдруг открылась как будто сама по себе.

Тамара встрепенулась, вскочила, села, оправила комбинацию.

— Это Вика, — громко сказал он.

— Это судьба, — поднимаясь на ноги, сказала Тамара.

Родион думал, что она всего лишь хочет закрыть дверь, но нет, девушка вышла из комнаты.

— Всыпать бы ей ремня, — тихо, но с досадой сказал он, когда за ней закрылась дверь.

Планка настроения опустилась, но в тоске не утонула. Вика всего лишь сломала этот момент, первый, но ведь не единственный. Жизнь продолжается. Такое обязательно повторится. В следующий раз Родион своего ни за что не упустит.

Отец задерживался. Может, он и не собирался приезжать. Зато адвокат не заставил себя долго ждать и не позволил следователю отправить Эдика в участок. Ведь его подзащитный всего лишь защищался от взбесившегося монстра.

Следственно-оперативная группа заканчивала работу. Эдик сидел в машине. Адвокат Шахов крутился вокруг дома, ходил туда-сюда, всматривался, вслушивался и со свидетелями общался, без которых, само собой, не обошлось.

Наконец-то подъехал отец.

Эдик вышел из машины и услышал:

— Ну и что тут?

Отец — мужчина рослый, тяжеловесный. Черты лица неправильные, но женщинам он нравился, хотя и не пользовался этим. Для него существовала только мама. Эдик даже не представлял, как можно прожить всю жизнь с одной женщиной, когда есть деньги на разгул и разврат.

— Я же говорю, убийство, — ответил Эдик и уныло вздохнул. — Ефим совсем с катушек слетел.

Поздно уже, далеко за полночь, в машине тепло, а на свежем воздухе зябко. Да и спать охота.

— Кто такой Ефим?

— Да это не важно, — отмахнулся Эдик.

— Сейчас все важно, — заявил отец и тяжело глянул на него.

— Сейчас все важно, — слово в слово повторил Шахов.

Сам худощавый, субтильный, с явной претензией на интеллигентную внешность, но голос у него густой, звучание твердое.

— Меня с ним Дима Фомин познакомил.

— С кем ты был у Сбитнева? — спросил Шахов.

Отец кивнул, подтверждая важность этого вопроса.

— С Тамарой был. Ты ее знаешь.

— Хорошая девочка, — сказал отец.

Ему действительно понравилась Тамара, он даже сказал, что именно такая женщина Эдику и нужна. Тогда у него и возникло чувство, будто родители навязывают ему Тамару. Может, поэтому он и охладел к ней.

— В плохой компании, — сказал Шахов.

Эдик встрепенулся и проговорил:

— Вовсе нет. Вполне нормальная компания. Перебрали мы чуток. Ефим ушел, а Татьяна его шасть ко мне. Давай, мол, развлечемся.

— Куда он ушел?

— Ну, куда…

— Тамара где?

— Она ушла.

— Куда ушла?

— Не знаю. Ефим приставать к ней стал, она психанула.

— С этого и нужно было начинать, — сказал следователь.

— Где она сейчас?

— Дома, наверное.

Эдик звонил Тамаре, но мобильник у нее был разряжен. Чуть позже он набрал ее домашний номер. Она взяла трубку и бросила ее, услышав его голос.

— Наверное?

— Дома она. Просто разговаривать со мной не хочет.

— Почему?

— Не знаю.

— Возможно, Сбитнев занимался с Тамарой любовью, — сказал Шахов.

— С чего вы взяли? — Эдик недовольно глянул на него.

— Любовь. По обмену, — уточнил адвокат.

— По какому еще обмену? — скривился Эдик.

— Вы со Сбитневым поменялись женщинами.

— Кто вам такое сказал?

— Соседка нагадала.

— Нагадала?

— Близко к тексту. В протоколе.

Эдик не знал, что сказать. Ну да, он для того и приехал сюда, чтобы трахнуть Танюху. Дима Фомин очень ее хвалил, причем совершенно не зря. Но что в этом такого? Тамара ему не жена.

— Ну, допустим. Секс у нас не наказуем.

— Даже если он свинский, — сказал Шахов. — Дело тут в другом. Если Сбитнев сам подсунул вам свою жену, то зачем ему на нее бросаться?

— А если белка на него наскочила?

— Возможно, Сбитнев занимался с Тамарой любовью, — повторил адвокат. — Но не исключено, что он ее изнасиловал.

— Не знаю, я свечку не держал.

— Соседи держали. Они видели, как Сбитнев прыгал вокруг Тамары. Она пряталась от него в машине, а потом сбежала.

— Не знаю.

— Возможно, Сбитнев ее догнал. Это могло вас взбесить.

— И что?

— Ты не мог убить этого козла из-за своей девушки? — вроде бы и не презрительно, но резко спросил отец.

— Да она не моя девушка. Мы с ней почти расстались.

— Но вы, Эдуард, предложили ее на обмен Сбитневу. Вопреки согласию Тамары. Это называется сводничеством, молодой человек.

— Это всего лишь домыслы.

— А если Тамара их подтвердит? — спросил отец. — Или опровергнет?

— Не знаю, — пробурчал Эдик.

— Она точно дома? С ней действительно все в порядке? — Отец смотрел на него с укором и подозрением, как будто они с Ефимом съели Тамару, а кости закопали.

— Да в порядке. Я звонил.

— Докажут сводничество или нет, дело не только в этом, — сказал Шахов. — Оно еще и в мотивах. Во-первых, Эдуард мог приревновать Сбитнева к Тамаре. Во-вторых, если Тамара сбежала, то Сбитнев мог расценить это как обман. У него вообще ничего с Тамарой не вышло, или же он совершил преступление, чтобы получить свое. В то самое время, когда Эдуард занимался любовью с его женой.

— Да, но набросился он не на меня, а на Танюху.

— Взял бутылку и ударил ее по голове?

— Сначала поднял стол, под которым Танюха пряталась, — с ухмылкой проговорил Эдик. — Ну да, пряталась от него. Для меня.

— Значит, бутылку он поднимал с пола?

— Ну да.

— Поднял, ударил?

— Ударил. А я его толкнул.

— И он неудачно упал, — проговорил Шахов.

— Неудачно.

— Как он падал?

— Рукой за перила зацепился.

— Какой рукой?

— Правой.

— А бутылку он в какой руке держал?

— В правой.

— Как же он тогда за перила цеплялся?

— Значит, не цеплялся, — нахмурился Эдик, недовольный столь опасной нестыковкой.

— Я видел эти перила, на них свежая краска, — заметил Шахов. — Там пальчики могли остаться. Если так, то эксперты должны были их снять. Они отработали на совесть, я видел.

— Как же Сбитнев за перила цеплялся? — спросил отец, с нервным волнением глядя на Эдика.

Он, может, был и не самого лучшего мнения о сыне, но тюрьмы ему точно не желал.

— С бутылкой в руке цеплялся, — пробурчал Эдик и пожал плечами.

— Поэтому он и развернул ее, — сказал адвокат и мотнул головой так, как будто не соглашался с версией, предложенной им самим.

— Куда развернул?

— На сто восемьдесят градусов. Вокруг продольной оси. Он ударил свою жену одной стороной бутылки, а держал ее так, как будто бил другой. Я же говорю, эксперты работают быстро и грамотно.

— И что это значит? — спросил отец.

— Да то, что бутылка в руке у Сбитнева могла появиться уже после убийства. Надеюсь, там нет ваших пальчиков? — Адвокат не просто посмотрел на Эдика, он как будто влил в его душу через глаза струю ледяной воды.

— Откуда там мои пальчики? — От волнения у Эдика затряслись коленки.

— Боюсь, что у следователя к вам будет очень много вопросов.

— Я тоже этого боюсь, — сказал отец. — Но вы же адвокат.

— Но не бог!

— Да, но я плачу вам как богу, — заявил отец, глядя на Шахова.

Адвокат не советовал ему отказываться от сына. Впрочем, тот и не собирался этого делать.

— Я должен знать, как все было на самом деле, — сказал Шахов. — Тогда мы сможем выработать и выпрямить единую линию.

— Тамара убежала, Сбитнев погнался за ней, мы с Татьяной занялись любовью. Появился Сбитнев, набросился на меня, я его толкнул, он упал. Танюха склонилась над ним, сказала, что я его убил, собралась закричать. А у меня бутылка в руке. — Эдик зажмурил глаза, как смертник с петлей на шее.

Сейчас палач выбьет из-под его ног табуретку, и все.

— А Сбитнева ты сколько раз ударил? — спросил адвокат.

— Да не бил я его, он сам ударился. Я всего лишь его толкнул.

— Откуда у него тогда еще две раны на голове?

— Не знаю.

— Тамара могла его ударить?

— Не знаю.

— Нужно выяснить. Она должна рассказать, как все было, — сказал Шахов, перевел взгляд на отца и добавил: — Но не упоминать об обмене женщинами. Не было ничего такого. Эдуард даже не знал, что она ушла. Он развлекался с Татьяной без ведома ее мужа. Сбитнев приревновал жену.

— Я вас понял, Юрий Давидович. Тамара скажет все, что нам нужно.

— А Татьяну Сбитневу убил ее муж, — произнес Шахов. — На том и стоим.

— Твердо стоим, — подтвердил отец.

— Это по нашу душу.

Шахов смотрел на человека, который приближался к ним со стороны дома. Это был следователь. Он явно собирался допросить Эдика. Коленки у него уже не просто тряслись, они подкашивались от страха. Даже присутствие адвоката не успокаивало этого мерзавца.

Но все же Эдик кое-как сумел взять себя в руки. Он очень уж не хотел садиться в тюрьму.