Деньги со стоном

Владимир Колычев, 2019

Автор-сила, автор-любовь, автор-ностальгия – по временам, когда миром правили крутые понятия и настоящие мужики. Увлекательные криминальные романы для всех возрастов. Суммарный тираж книг этого автора – более 13 миллионов экземпляров. Когда-то давно друзья Яша и Глеб дали слово, что их подруга Олеся будет жить лучше самых избалованных и капризных любовниц. Но взрослая жизнь рассудила иначе. Глеб стал известным спортсменом. Он при деньгах, по-прежнему любит Олесю и хочет сделать ее своей королевой. А вот Яша уже не витает в облаках. Расчетливый майор полиции, он привык брать то, что нравится. Олеся стала богатой вдовой, нуждающейся в защите от местных рэкетиров – чем не пара Яше? И вот, когда бывшие друзья были уже в шаге от своей цели, судьба свела их в смертельной схватке за единственное освободившееся место под солнцем…

Глава 2

Ощущение как после матча, который закончился оглушительной победой. Глеб заколачивал в корзину, Вита отвечала ему на встречных курсах. Так вот они и ходили туда-сюда, пока не прозвучал свисток. Счет сто один — сто в его пользу. Последний бросок произвел эффект ядерного взрыва.

Первой в себя пришла Вита. Она торопливо поднялась, смахнула со стула халат, на ходу надела его и скрылась за дверью, ни разу не глянув на Глеба.

Он тоже поднялся, оделся, вышел из спальни на ту самую полукруглую террасу, которая привлекла его внимание тогда, девятнадцать лет назад. Вид на море действительно великолепный. И дом замечательный. Отличная планировка, просторные комнаты, высокие потолки. Все сделано на совесть, на века. Стены, правда, неплохо было обновить, замазать редкие вмятины, заново покрасить. Сделать это и недолго, и недорого.

Глеб усмехнулся, вспомнив о своем давнем обещании. Теперь он мог позволить себе такой дом. Даже несколько. Но разве Вита собирается его продавать?

Он, пожалуй, мог бы поселиться здесь. Тепломорск — его родной город, здесь душа будет на месте. Баскетбола тут нет, но ему это и не нужно. В большой спорт путь закрыт, а малый — одно только баловство, причем небезопасное. Травм у него и без того хватает. Лодыжка, мениск…

А ведь было время, когда травмы его не беспокоили, он рвал и метал, чтобы вырваться в светлое будущее. Далеко не все было гладко на этом пути.

Глеб пробил себе место в основном составе малоизвестной команды, но удержаться там не смог, поссорился с тренером, вылетел с треском, угодил в армию. Но худа без добра, как говорится, не бывает. Он попал в спортроту, играл за дубль ЦСКА, после службы поступил в институт.

В основной состав ЦСКА он так и не пробился, зато попал в программу обмена студентов. Уехал в США всего на один год, но проучился там все три, потому как смог закрепиться в студенческой команде. Там его заметили, оттуда и вытянули в «Кливленд». Первое время все было здорово, затем — скамейка запасных. Снова взлет и падение, которое закончилось переводом в другую команду. Опять задний план.

Но ему-таки наконец-то нашлось место в родном ЦСКА. Там он и обосновался. Контракт его более чем устраивал. Он старался не разочаровывать тренеров, но возраст и травмы давали о себе знать. В конце концов Глеб сошел с дистанции, объявил о своем уходе из большого спорта.

Жены у него нет, детей тоже. Только родной город, куда он и отправился. На время. Но что ему мешало остаться здесь навсегда?

За спиной послышался шум. Глеб повернулся и увидел Виту в компании с худосочным, очень подвижным мужчиной в модном, но чересчур уж куцем костюмчике. Он взглянул на Глеба, кивнул ему в знак приветствия и даже улыбнулся.

— Прекрасный вид на море, — сказала Вита и повела рукой перед собой.

Она и сама едва замечала Глеба. Волосы у нее мокрые, но халат она уже сменила на джинсы и блузку. Переоделась, привела в дом гостя, возможно, того самого Антона, за которого приняла Глеба.

— Да, согласен, вид просто великолепный.

Парень повернул назад, Вита устремилась за ним. Глебу стало интересно, и он также покинул террасу.

Вита и ее гость спустились на первый этаж, а Глеб остался на втором.

— И сколько вы просите? — донеслось снизу.

— Ну, мне нужно срочно…

— Сорок миллионов.

— Но это несерьезно! — возмутилась Вита. — Восемьсот квадратов, крымский ракушечник, спортзал, бильярдная, баня, бассейн!

— Он открытый.

— А море, пляж?…

— Можно поставить и сто миллионов. Это будет вполне справедливо, но ждать придется долго. Может быть, кто-то и купит. Дом отличный.

— Давайте хотя бы шестьдесят.

— Шестьдесят пока и поставим. Если кто клюнет и начнет торговаться, то сбросим до пятидесяти. Виталина Васильевна, родная моя, давайте смотреть на вещи объективно. Я всего лишь риелтор.

Вита и ее гость вышли из дома, голоса стихли. Глеб пожал плечами. Сорок рублевых миллионов для такого дома действительно несерьезная цена. Даже шестьдесят мало. Но в то же время Глеб не готов был предложить за него больше миллиона долларов.

Он поднялся на третий этаж. Две гостевые спальни, санузел с душевой, бильярдная со стойкой бара из красного дерева. Опять же вид на море. Очень неплохо для мансарды.

На втором этаже шесть комнат и три санузла, на первом — роскошный холл, каминный зал, кухня, столовая. Цокольный этаж занимали спортзал и сауна. Потолки не такие высокие, как на первом этаже. Зато вентиляция отличная, дышится легко.

В спортзале Вита его и нашла.

— Что ты здесь делаешь?

— Низковато для баскетбола, — сказал он и вытянул руку вверх.

— Кольцо во дворе. — Вита нервно улыбнулась.

— Да?

— Но ты же не собираешься здесь тренироваться?

— Тренироваться — нет, а форму поддерживать — да.

— Понимаешь, в чем дело… — Вита замялась и отвела взгляд в сторону.

— Не понимаю.

— Ты, наверное, думаешь, что я со всеми такая, да?

— Нет, я так не думаю.

— Да и не в этом дело. Тебе уже пора.

— Ты меня прогоняешь?

— Ну, я не скажу, что наша встреча была ошибкой. Все было хорошо. — Вита набралась смелости и посмотрела ему в глаза. — Даже лучше. — Она с нежностью приложила ладошку к груди Глеба и мягко толкнула его к выходу.

Противиться он не стал. Плохо, когда женщина выставляет тебя за дверь до секса, и очень хорошо, когда после. Глеб пытался завести семью, один раз даже подал заявление в загс, но вовремя понял, что такая жизнь не для него. Он не собирался завязывать отношения с Витой. С ней было замечательно, просто супер, только вот продолжения ему не хотелось.

Но во дворе дома как будто кто-то провел ногтями по его сердцу. Очень уж хорошо тут было. Яркие газоны, аккуратно подстриженные кустарники, пышные туи стройными рядами, дорожки, вымощенные камнем. Еще Глебу понравилась беседка, оплетенная со всех сторон виноградной лозой так, что ее можно было обойти по кругу, оставаясь под шатром из листьев. Замысловатая архитектура, каменная кладка. Деревянные скамейки как будто обладали силой притяжения.

Глеб и сам не заметил, как свернул в беседку, сел, раскинул руки и ощутил странное сочетание тепла и прохлады. Ему захотелось хлопнуть в ладоши, чтобы на мраморном столе появился кувшин холодного вина и блюдо с горячими лепешками.

Это легко можно было устроить. На побережье вина ничуть не меньше, чем воды в море. Закупить пару больших бочек, закрыть их в подвале и потихоньку употреблять по вечерам. Утром водные процедуры, баскетбольный щит, после обеда тихий час. И никаких проблем.

Глеб страшно устал от диких нагрузок на свой организм. Каторжный труд принес ему не один миллион не наших денег. Так почему бы теперь не пожить в тишине и покое, ни о чем не думая, вот здесь, рядом с могилами своих родителей, в доме, который он обещал подарить Олесе?

— Никуда я не пойду, — вытягивая ноги, сказал он.

Если Вита вдруг даже вызовет бульдозер, то сдвинуть его с места все равно не получится. Уперся он, в землю врос, корни пустил.

Но Вита не схватилась за телефон, даже понимающе улыбнулась и сказала:

— Понимаешь, у меня есть мужчина. Если он узнает… — В ее голосе звучало самое искреннее сожаление.

— Это был не мужчина, а риелтор.

— Я говорю не о нем. А риелтор, да, был.

— Ты ведь дом продаешь, причем срочно.

— Ты слышал?

— Ставь шестьдесят миллионов. Сбивать цену я не буду.

— Ты не будешь? — Вита вцепилась в него взглядом.

— Если ты очень хочешь продать дом, то я так же сильно желаю его купить.

— А если не хочу?

— Тогда и я не хочу. — Глеб закрыл глаза, изображая равнодушие.

Он готов был к тому, что Вита начнет взвинчивать цену, но что-то не очень хотел идти у нее на поводу.

— Но мне нужно… — Вита подсела к нему, вжала в его бедро ладони.

— А почему срочно?

— Мне нужно уехать. И чем быстрей, тем лучше.

— Если за границу, то проблем не будет. Открываешь счет в моем банке, я сбрасываю на него деньги, ты за границей обналичишь их.

— Миллион долларов?

— Ни рассрочек, ни задержек. Можем прямо сейчас составить договор. Юридическое сопровождение за мой счет.

— Ты это серьезно?

— Более чем. Мне очень хочется обмыть сделку, — с улыбкой проговорил Глеб, взял Виту за руку, легким движением задал ей направление, и она оказалась у него на коленях.

Ему вдруг очень захотелось повторить пройденное. А почему нет? Она же не собирается оставаться с ним. Продаст дом и тю-тю со своим любимым мужчиной. Останется от нее одно воспоминание, такое же приятное, как шум волны, легкое и летучее как дым. Это Олесю он не может забыть.

Ветка едва выдержала тяжесть тела, подвешенного к ней, не сломалась, но согнулась. Женщина с петлей на шее не висела, а стояла на земле. Натянутая веревка не позволяла трупу свалиться в траву. Неподалеку от этого места стояла «БМВ» Гаджиева.

Покойница была опознана по фотографии в паспорте гражданки Юдоловой.

— Не выдержала мук совести? — совсем невесело спросил Шильников, осматривая шею мертвой женщины.

Ветка гуляла, тело покачивалось, но Артемов не спешил укладывать его на землю. Он осматривал пространство, прилегающее к нему, а судмедэксперта больше интересовала причина смерти.

— Такую вот логику нам подсовывают, — сказал Артемов.

— Может, и подсовывают. Но когда затягивалась петля, эта особа была живой.

— Сопротивлялась?

Шильников переключил внимание на руки женщины. Если убийцы держали ее, когда всовывали в петлю, то там должны были остаться синяки. Процесс формирования гематом не очень быстрый, смерть его останавливает, но именно на месте назревающих синяков раньше всего появляются трупные пятна.

Артемов огляделся по сторонам. Горы, покрытые лесом, поляна, окруженная колючим кустарником, на ней это самое дерево. Дорога совсем рядом, но там и днем автомобилей не густо, а ночью и вовсе нет никакого движения. Так что вряд ли найдется свидетель. Да и в брошенной машине скорее всего не будут найдены следы преступников. Криминалист уже в деле, но пальчики наверняка стерты. Хотя чем черт не шутит, пока бог спит. Все возможно.

Артемов уже заканчивал работу, когда появились убойщики майор Гроздьев и старший лейтенант Щелкачев. Оба неторопливые, но при этом почему-то быстрые.

Рослый Щелкачев склонился над трупом, а Гроздьев вынул из кармана пачку сигарет и спросил:

— Сама в петлю полезла или как?

— И за руки ее держали, и за ноги. Синяки, потожировые пятна.

— В машине что?

— Внутри все стерто. Даже пальчики покойной и Гаджиева.

— Плохо.

— На боковинах дверей кое-что осталось.

— Это уже хорошо, — как-то не очень весело сказал Артемов.

Это могли быть отпечатки пальцев Гаджиева или Юдоловой. Скорее всего так оно и окажется. Тогда дело точно зайдет в тупик.

А вдруг все-таки повезет?

Недвижимость всегда в цене. Вопрос только в том, насколько она реальна и когда будет предложена. Но Глебу спешить некуда. Он мог выставить дом на продажу и свалить в Москву. Возможно, ему даже удастся продать его с наваром.

Так он себя утешал, наблюдая за Витой. Не нравилось ему, что ей так не терпится поскорее убраться из города, из страны. Если по ее следу шла беда, то под раздачу мог попасть и сам Глеб. Не исключено, что ему еще придется горько пожалеть о том, что он купил этот дом. Как бы избавляться от него не пришлось.

— Может, ты все-таки скажешь, чего боишься? — спросил он.

Вита уже сидела на чемоданах. Сейчас подъедет такси, и все, больше они не увидятся. Он мог бы проводить ее до аэропорта, но Вита не захотела.

— Да ничего я не боюсь. Просто Игорь хочет поскорее оказаться в Испании. Завтра мы уже будем на месте.

— Дом у вас там?

— У меня.

— Может, в гости пригласишь?

— Зачем? — спросила она и улыбнулась одними губами.

— А Игоря?

— Игорь — мой жених.

— Странно. Мы с тобой уже три дня и две ночи, а он так тут и не появился.

— Это были лучшие ночи в моей жизни. — Неуклюжая лесть была такой же резиновой, как и улыбка, замершая на ее губах.

— Игорю все равно. Да и тебе тоже, — сказал Глеб.

Он не верил, что Вита уезжает с каким-то там Игорем. Скорее всего она бежала от него. Потому и спешка такая.

Но стоило ли ему бояться этого парня? Может, он всего лишь надоел Вите, и она хочет от него избавиться, уехать из страны, закрыть проблему? А дом за границей у нее запросто мог быть. Крыш ходил по лезвию бритвы, знал об этом и мог постелить себе соломки под задницу.

У Виты зазвонил телефон, она вскочила, схватилась за чемодан. Глеб донес вещи до машины, таксист уложил их в багажник.

— Спасибо тебе за все!

Вита не постеснялась поцеловать Глеба в губы. Даже застыла на миг, плотно прижимаясь к нему. Но стоило ей сесть в машину, как она тут же забыла о нем. Во всяком случае, так ему показалось.

Машина уехала. Глеб растерянно глянул по сторонам. Улица не асфальтированная, гравийная дорога кривая, с выбоинами, трава по обочинам. Дома в поселке разношерстные, о едином стиле можно было только мечтать. Мало того, улица заканчивалась у его дома, а это усиливало ощущение тупика. Вот и спрашивается, какого черта он снял со своего счета миллион долларов?

Да, когда-то он хотел купить этот дом, но данная тема давно уже не актуальна. Ни Яшки нет, ни Олеси. Да и он уже давно сам по себе.

Но может, не все так плохо? Улица кривая, с амброзией, зато у его дома все в лучшем виде. И участок дороги заасфальтирован, и прилегающая территория под гранитной плиткой. Голубые елочки стройным рядком вдоль забора, цветы на клумбе. Да и сам по себе забор — произведение искусства. Ворота с художественной ковкой, чугунными вензелями залюбоваться можно.

Во дворе тоже все в лучшем виде. Дом из натурального камня, не то что в Штатах, где стены в коттеджах кулаком пробиваются. Бассейн небольшой, зато море в двух шагах.

Глеб улыбнулся, успокаиваясь. Не надо накручивать себя. На самом деле все не так уж и плохо. Даже очень хорошо.

Вчера вечером они с Витой обмывали сделку, парились в бане, голышом купались в море, в постели чуть ли не до утра кувыркались. Сейчас он ляжет спать, стараясь думать только о хорошем, потом сядет за компьютер. И никто не будет ему мешать! Никаких игр, сборов и тренировок. Теперь он сам себе хозяин. Это ли не красота!

Чтобы запереть калитку, достаточно было нажать на кнопку. Замок заблокируется, и открыть его можно будет только ключом или с пульта.

Но на кнопку Глеб нажать не успел. Кто-то вдруг ударил по калитке ногой, она распахнулась и крепко стукнула его в лоб. Из глаз брызнули искры, но на ногах он удержался.

Во двор ворвался какой-то человек в черном, с автоматом и в маске. Он сбил Глеба с ног, носом припечатал к земле. На запястьях защелкнулись наручники.

— Что ты делаешь, урод? — взревел Глеб.

Он попытался подняться, но сильный удар в спину выбил из него желание сопротивляться.

— Лежать! Не двигаться!

Глеба схватили за руки, вытащили со двора. Он увидел микроавтобус, возле которого стояли такие же люди в масках и с оружием. Только сейчас до него дошло, что это полицейский спецназ.

Но это же не значит, что он должен писать кипятком от радости. Если он и будет это делать, то кровью. Уж очень сильно его ударили по почкам.

Перед ним всплыло лицо рослого парня в синей с белым футболке.

Он озадаченно посмотрел на Глеба и пробурчал:

— Это не Ларионов.

— Как не Ларионов? — спросил спецназовец, который держал арестанта за руки.

— Это Глеб Размолов. — Парень растерянно вытянулся в лице и добавил: — Из ЦСКА!

— Я самый и есть. У вас, ребята, большие проблемы! — сказал Глеб.

Он знал, что и в Штатах полиция далека от совершенства, но там на нее можно найти управу. Интересно, как обстоит с этим в Тепломорске?

Меч Фемиды — оружие обоюдоострое. Одной стороной он рубит преступность, а другой — самих служителей закона.

Под эту сторону Артемов и попал. На соломку его, может, не порубили, но уголовным делом пригрозили. У следственного комитета и прокуратуры свои, особые, отношения. «Альма-матер» до сих пор не может простить «дочку», отпочковавшуюся от нее, и вставляет палки в ее колеса при первом же удобном случае. Надо было видеть, как блестели глаза у прокурора.

Во всем виноват был Гроздьев. Сейчас блестели глаза у самого Артемова.

— Постановление на кого было оформлено? На Ларионова! А вы кого взяли?

Отпечатки пальцев, которые сняли с двери, принадлежали гражданину Ларионову. Прав оказался Гроздьев. В убийстве Гаджиева без бандитов не обошлось.

— Ошибочка вышла. — В глазах Гроздьева угадывались сожаление и даже раскаяние, но только на самой их поверхности.

Это была радужная бензиновая пленочка чувств над темной пучиной равнодушия.

— Ошибочка?! Это уголовное дело! Превышение служебных полномочий, незаконное лишение свободы, нанесение телесных повреждений. Мне продолжать?

— Я понимаю.

— Этот Размолов такой шум поднял!

— Я знаю.

Спокойствие, с каким Гроздьев реагировал на происходящее, и раздражало Артемова, и охлаждало его пыл.

— Такая знаменитость!

— Какая?

— Звезда спорта! — Артемов поднял руки и развел их в стороны.

— Ты его знаешь?

— Э-э…

Артемов, конечно, был в курсе насчет того, что в стране существует большой баскетбол, слышал и о спортивном клубе ЦСКА. Но если бы не этот случай, то он так и не знал бы, кто такой Глеб Размолов.

— Дело не в том, звезда он или нет. Есть заявление, прокуратура обязана принять меры.

— Объясним ситуацию, принесем извинения.

— Подарим запасную почку.

— А что у него с основной?

— Тебе дадут возможность ознакомиться с материалами уголовного дела. Там будет заключение экспертизы.

— Он снял побои?

— Он сделал все, чтобы мы с тобой слетели с должности!

— Звезды, они такие. — Гроздьев криво усмехнулся. — Нежные как цветы, капризные как дети.

— Ну, насчет нежности не знаю. Этот Размолов — здоровый как бык.

— Всего метр девяносто два.

— Всего?!

— Для баскетболиста это совсем немного.

— Может, ты и вес его знаешь?

— Рост в его возрасте — величина постоянная. А вес. В прошлом году было девяносто шесть килограммов. Это без учета того дерьма, которое он на нас вывалил.

— Там не меньше тонны!

— Не до Размолова мне сейчас. — Гроздьев в раздумье качнул головой. — Но так уж и быть, я займусь этим вопросом. — Он поднялся, открыл сейф, достал оттуда пистолет, вложил его в оперативную кобуру под рубашкой.

— Думаешь, тебе это понадобится?

— Предлагаешь взять баскетбольный мяч? — с усмешкой спросил Гроздьев.

— Мяч в кобуру не поместится.

Гроздьев одобрительно улыбнулся, принимая шутку, и мягко шлепнул Артемова по плечу. Не надо печалиться, все будет хорошо.