Гроза из поднебесья

Владимир Колычев, 2005

Исключительные по своей правде романы о Великой Отечественной. Грохот далеких разрывов, запах пороха, лязг гусениц – страшные приметы войны заново оживают на страницах книг, написанных внуками тех, кто в далеком 1945-м дошел до Берлина. День 22 июня 1941 года летчик-истребитель лейтенант Артем Гудимов встретил на земле. Эшелон, в котором он ехал в свою воинскую часть близ западной границы, расстреляли немецкие танки. Артему удалось выжить и добраться до ближайшего аэродрома. Там он узнал, какая страшная беда обрушилась на нашу землю. Многие летчики погибли в первые часы войны, самолеты сгорели, не успев взлететь. Лейтенант понимает, что вся надежда теперь на таких, как он, – смелых и отчаянных, прошедших суровую школу Финской войны. Он принимает командование над звеном истребителей и начинает беспощадную схватку с немецкими асами… Книга ранее издавалась под старым названием "Утомленное солнце".

Глава третья

Август 1940 года. Тушино.

Московская область.

За последний год Влада изменилась. Стала еще красивей. Более женственной. Но Артем смотрел на нее с плохо скрытой злостью. Еще бы! Ведь она шла под ручку с каким-то майором автобронетанковых войск. Важная, гордая, но в глазах лукавые, если не сказать блудные, искорки. Яркая, загорелая. Чертовки красивая, дьявольски желанная. И с другим…

Она только что вышла из своего подъезда, присоединилась к ожидавшему ее кавалеру. Артем вышел из сумрака подворотни, шагнул ей навстречу. Новенькая военная форма младшего офицерского состава. Темно-синяя пилотка, гимнастерка, отутюженные брюки бриджи, начищенные до блеска хромовые сапоги, командирский ремень, кожаная портупея через правое плечо. На рукаве знак летного состава ВВС. В голубых петлицах три кубаря. На правой стороне груди сияет орден Боевого Красного Знамени. Старший лейтенант Гудимов, герой-орденоносец, командир звена истребителей. Он так ждал этого момента, чтобы предстать перед Владой верхом на белом коне. А она с другим…

— Ну здравствуй, Владислава! — В его голосе звучала нескрываемая обида, в глазах стоял упрек.

Влада узнала его, остановилась.

— Артем?! Ты…

Ее взгляд скользнул сначала на петлицы, затем на орден.

— А-а… М-да…

Ей нечего было сказать. И она просто улыбнулась ему. Так обаятельно улыбаться могла только она.

— Может, вы позволите нам пройти, товарищ старший лейтенант? — нахмурился майор.

У него не было ни ордена, ни медали. Это, конечно, не умаляло его воинского достоинства. Не всем же повезло участвовать в боевых действиях. Но на Артема он смотрел с плохо скрытой завистью.

— Ну, если Влада скажет, я отойду, — скользнул по нему мрачным взглядом пилот.

— Мне кажется, что я старше вас по званию, — не очень решительно напомнил майор.

— Это сейчас не играет роли, — покачал головой Артем. — В этой ситуации самая старшая по званию — она.

— Максим, вы, наверное, идите, — сказала Влада.

— Без вас? — обескураженно спросил тот.

— Максим, право, я сегодня не могу!.. В другой раз, хорошо?

Она выразительно посмотрела на Артема, как бы говоря, что никакого другого раза не будет.

— Ну как знаете!

Майор понял, что ему дают отставку. Но у него хватило выдержки, чтобы выйти из ситуации с честью. Отстранился от Влады и ушел.

— И что это значит? — кивком головы показал в его сторону Артем.

— А ничего не значит…

Влада весело смотрела на него и мило улыбалась. Как будто в самом деле ничего не произошло.

— Так, знакомый. В кино меня пригласил. Я отказывалась, а он настаивал. Пришлось согласиться, чтобы он отвязался… А ты чего так нежданно-негаданно, как снег на голову? Хоть бы написал, что приедешь.

— Так вышло…

Отпуск был обещан Артему в ноябре. Но ему повезло: один из офицеров решил поменяться с ним местами в графике отпусков. Артем не отказался, потому что тот должен был гулять в августе. Зимой и водка холодная, и бабы не потные, но все равно в отпуск лучше отправляться летом. Вот он и отправился. Еще вчера он был в Ленинграде, а сегодня уже в Москве. Заскочил домой, сполоснулся после дороги, нагладился, перекусил и бегом к Владе.

— Красивый ты. — Она откровенно любовалась им. — Орден, три кубика в петлицах…

— Разве это новость для тебя? Я же писал, что награжден, что звание досрочно дали…

Орден он получил за свои сбитые шесть самолетов. Очередное воинское звание досрочно ему присвоили за спасение Генки Хоботова. В должности повысили за летное и тактическое мастерство. Всего лишь один год, а сколько перемен. Глядишь, лет через десять-пятнадцать комбригом станет.

— Ну, ты-то писал… — непонятно почему замялась Влада. — Ты писал, что училище закончил. А тебя из училища отчислили…

— Ты откуда знаешь? — обескураженно спросил Артем.

— Да так, знаю… — ушла от прямого ответа она.

А он не стал допытываться. Ну, знает и знает…

— Отчислили из училища, — подтвердил Артем. — А за что, знаешь?

— Знаю. За то, что под мостом пролетел… — весело и многообещающе улыбнулась она.

— Я слева направо под мост влетел. За это, считай, разжаловали. А потом справа налево пролетел. За это мне «лейтенанта» вернули. И первая личная победа…

Не вдаваясь в подробности, он рассказал, как обхитрил финского летчика.

— Да ты у меня герой! Ты писал мне про орден, про звание. Я думала, врешь… А это все правда… Два раза под мостом пролетел. Целых два раза… А хватило бы и одного. Я же тебе не какая-то там, я держу свои обещания… Артем, а пошли ко мне. Домой!

— А как же родители? — опешил он.

— Родители сейчас в Крыму отдыхают. Море, магнолии. Я, кстати, только позавчера оттуда приехала. Лето заканчивается, к учебному году нужно готовиться…

И товарищ майор ей в этом помогает, недовольно подумал Артем. И тут же решил, что ничего такого в этом нет. Ведь майор ждал ее возле дома, чтобы пойти с ней гулять. А ведь он мог подняться к ней. Но Влада и не думала приглашать его к себе. А вот Артема пригласила…

Квартира большая. Три комнаты, кухня, просторный холл. Резная лакированная мебель, кожаный диван с высокой спинкой, в горнице хрустальная с позолотой люстра под потолком, ковер на полу. И большой круглый стол под тарелкой ретранслятора. На стене портрет товарища Сталина.

— Отец у меня на заводе важная персона, — сказала Влада. — Раньше мы в бараке жили, а в позапрошлом году квартиру вот дали. Нам домработница полагается. А отец и слышать об этом не хочет. Говорит, что это пережитки старого. Не должен, говорит, один советский человек прислуживать другому советскому человеку. Хорошо хоть от машины не отказался… Знаешь, машина сейчас в гараже, но, если понадобится, всегда можно позвонить. Эх, съездить бы куда-нибудь, а! — мечтательно протянула Влада.

— Куда?

— Да куда-нибудь, где людей много. Представляешь, выходим мы с тобой из машины. Ты в форме, с орденом, я вся белая, нарядная… Еще бы три шпалы тебе в петлицы вместо кубиков…

— Всему свое время, — сдержанно улыбнулся Артем.

— Три шпалы — это полковник?

— Нет, уже не полковник. Это раньше можно было с майора сразу полковником стать. Но этим летом дополнительное звание «подполковник» введено. Так что полковник — это уже четыре шпалы…

— И долго надо служить, чтобы полковником стать?

— А это смотря как служить. Если война будет, то можно за два-три года дослужиться…

— С кем война? — насторожилась Влада.

— Или с японцами, или с немцами. А может, и с теми, и с другими.

— Ты это серьезно?

— Ну, пока других вариантов нет… А тебе что, страшно стало?

— Еще чего! Если немцы нападут, мы их в два счета…

— А на третий прихлопнем! — улыбнулся Артем.

Как кандидат в члены партии он обязан был поддерживать оптимистические настроения в массах. Да им и самим на политзанятиях не уставали твердить, что Советские вооруженные силы самые сильные в мире. Но Артем-то уже побывал на войне. Видел, как воюет самая «боеспособная» армия. Если малочисленную и плохо вооруженную финскую армию с трудом одолели, то что уж тогда про Германию говорить. Немцы пол-Европы, считай, завоевали. У них огромная армия, передовое оружие. И самолеты у них уже не те, на которых они в Испании воевали. Превосходные у них самолеты. Все летчики с боевым опытом. Страшно подумать, что будет, если фашистская армия навалится на Советский Союз. Даже при всем своем уважении к «ишакам» и «чайкам» Артем не мог сравнить их с немецкими истребителями. Наши машины уже морально устарели, а новых самолетов, в которых нуждаются войска, все нет и нет. Да что там новые самолеты. Эскадрилья, в которой он сейчас служил, летала на «И-16» старого типа. На этих машинах еще в Испании воевали. Сейчас в ходу «И-16» новых типов — изменяемый шаг винта и более мощный мотор. Но и они уже устарели. И даже этих машин нет… Но Владе не нужно знать о его сомнениях.

— Ты, наверное, голоден, а я тебя разговорами мучаю…

Артем стал отказываться. Но Влада и слушать его не стала. Принесла половину яблочного пирога собственного приготовления, согрела чай. И еще поставила на стол бутылку марочного вина, достала бокалы.

— Из Ялты привезла! — весело сообщила она. — Ты привезла, а я с пустыми руками… — смутился Артем. — Я схожу…

У него есть деньги, и, раз уж запахло вином, он сам должен поставить бутылку. Надо всего лишь сходить в магазин. А это рядом. Но Влада его удержала. Уперлась руками в плечи, жарко заглянула в глаза.

— Я тебя никуда не пущу! — прошептала она.

Ее губы были совсем близко, он ощущал тепло ее дыхания, вдыхал волнующий запах ее волос. Она пьянила похлеще всякого вина. У Артема пошла кругом голова. Не в силах сдерживаться, он приблизил к ней свое лицо, губами коснулся ее губ.

Влада не отстранилась. Их губы слились в долгом страстном поцелуе. Артему казалось, будто он летит с огромной высоты. Затяжной прыжок. Уже пора раскрывать парашют, а он не торопится дергать за кольцо…

За кольцо дернула Влада. Она первой оторвалась от него, перевела дух.

— Как это у вас, у летчиков, называется? — задорно спросила она. — Крутое пике?

— Что-то в этом роде.

— И часто ты так пикируешь?

— С чего ты взяла?

— Целуешься по-настоящему. Кто научил?

Разумеется, у Артема были девушки. Одна на втором курсе, другая на третьем. Но ни одна из них не шла ни в какое сравнение с Владой. Небо и земля…

— Да была подруга. Но это уже давно пройденный этап, — поспешил заверить он.

— Красивая? — спросила Влада.

— Симпатичная. Но и мизинца твоего не стоит…

— А ты с ней только целовался? — Она глубоко заглянула ему в глаза.

Как будто в самую душу хотела влезть.

— Да, только целовался, — соврал он.

На самом деле у них с последней его пассией было нечто большее. После такого приличные парни делают девушке предложение руки и сердце. И Артем собирался это сделать. Но тут его подруга загуляла с другим курсантом. Этим она Артема нисколько не расстроила.

Они выпили. Потом еще.

Влада слегка опьянела, взгляд еще больше затуманился. Она подошла к граммофону.

Утомленное солнце

Нежно с морем прощалось,

В этот час ты призналась,

Что нет любви…

Артем пригласил свою даму танцевать.

Мне немножко взгрустнулось

Без тоски, без печали.

В этот час прозвучали

Слова твои.

Расстаемся, я не в силах злиться,

Виноваты в этом только ты и я…

— Грустная какая-то песня, — заметил Артем.

— Немножко грустная, — с томной улыбкой поправила его Влада. — Без тоски, без печали…

— Но мы же не собираемся расставаться? — Он заглянул ей в глаза.

— Только встретились и уже расставаться? Что за мысли у тебя…

— А любовь есть?

Он спросил мягко, но прозвучало почему-то резко. Влада даже чуточку вздрогнула.

— Любовь?! — слегка запоздало переспросила она. — Без любви нельзя…

— Я тебя люблю! — выпалил Артем и крепко прижал ее к себе.

Какое-то время они стояли без движения. Влада тяжело дышала. Волнуется… Сейчас сделает ответное признание.

— Люби. Я не против… — разрешила она.

Ответного признания не прозвучало. Видимо, Влада не решилась. Застеснялась, застыдилась… Но признание Артема не оставило ее равнодушной. Он чувствовал, как дрожит ее тело, как высоко вздымается ее и без того высокая грудь.

А граммофон продолжал душещипательно стонать:

Утомленное солнце

Нежно с морем прощалось,

В этот час ты призналась,

Что нет любви…

— Это не правда, что любви нет, — сказал Артем. — Любовь всегда есть…

— А никто этого не отрицает… Любовь была, есть и всегда будет. Без нее никуда… А давай еще выпьем?

После третьего бокала Влада совсем захмелела. Повисла на шее у Артема, в страстном томлении шепнула на ухо:

— Я обещала тебе крепкий-крепкий поцелуй…

И снова их губы слились в долгом глубоком поцелуе. Но это была всего лишь прелюдия перед более захватывающим действом. Влада только того и ждала, чтобы Артем подхватил ее на руки, положил на диван. И когда это случилось, из ее груди вырвался легкий страстный стон. Глаза полузакрыты, на губах блаженная улыбка. Но руки в движении. Он не сразу понял, что она расстегивает ремни его портупеи…

Артем и раньше, хоть и смутно, но все же догадывался, какое значение она вкладывала в понятие «крепкий-крепкий поцелуй». И сейчас его смелая догадка подтверждалась… Он нисколько не жалел о том, что совершил безумный пролет под мостом, что попал на финскую войну простым красноармейцем. Все невзгоды позади, он — офицер, орденоносец. Влада принадлежит ему… У него много планов на будущее. Но главная его мечта уже сбылась. Влада с ним. Влада с ним навсегда…

Он нисколько не терзался угрызениями совести, снимая с нее платье, стягивая с ее роскошных ног ажурные чулки. Он знал, что сейчас произойдет. Ведь все это естественно… А потом они поженятся. Обязательно поженятся. Он заберет ее с собой в гарнизон, они будут жить долго и счастливо. У них будут дети. И первенец родится уже через девять месяцев…

Артем знал, что должно произойти. Но почему-то не верилось, что все уже случилось — Влада под ним, стонет, извивается всем телом. Глаза закрыты, на лице печать плотского удовольствия. Он и сам задыхался в страстном угаре.

Влада не скрывала своего восхищения:

— Артем, ты лучший!

— Да, я рад… — хмуро изрек он.

— Ну где же ты рад? — обиженно надула она губки. — Ты не рад… Что-то случилось?

— Да вот думаю, среди кого я лучший?

— Ты самый лучший из всех!

— И много их было, этих всех?

— А-а, ты все понял… — опечалилась Влада. — Ну было один раз…

— С кем?

— А тебе не все равно?

— Было бы все равно, я бы не спрашивал.

— Это еще до тебя было. В прошлом году… Меня изнасиловали…

Казалось, Влада сейчас заплачет. Артем гневно свел брови к переносице. Такое ощущение, что внутри все перевернулось.

— Кто?

— Это страшно. Это очень страшно… Я из института возвращалась, к трамвайной остановке шла. А тут большая черная машина. Какой-то майор вышел, сказал, что из НКВД. Ну, мне страшно стало. Думала, арестуют. Я в машину села. Куда меня везли, не знаю. Помню, что в дом какой-то привели. Человек зашел. Толстый такой, голова как дыня. Френч зеленый, галифе, сапоги как у тебя. Вино, фрукты. Думал, что я дура какая-то. Я ему отказала, но вино попробовала… Просыпаюсь, перед глазами туман, голова болит. И внутри больно… Усыпили меня, а пока я спала, меня этот толстяк изнасиловал… Ты что, теперь меня бросишь?

Она трогательно смотрела ему в глаза, по щеке катилась слеза.

— Как найти этого ублюдка? — зло сквозь зубы спросил Артем.

— Я не знаю… Да и не надо его искать. Если найдешь, то на свою погибель…

— Он что, из НКВД?

— Да. Из высшего начальства. Пользуется своей безнаказанностью…

— Какая безнаказанность?! О чем ты? Этот подонок совершил преступление, и он должен отвечать перед законом. И перед партией. Перед партией мы все равны!

— Да, конечно… Только я так не думаю. И боюсь этого толстяка. Да он меня одним движением пальца как муху раздавит. И отца моего и мать… И еще, никто про тот случай не знает. Даже мой отец. И я прошу тебя, никому и никогда. Пусть это будет наша тайна!.. Или ты отрекаешься от меня?

— Никогда!

Он крепко прижал ее к себе. Она плакала у него на груди. Затем затихла. Заснула. Он лежал с открытыми глазами, а она спала. Это были самые счастливые минуты в его жизни…

Артем уже давно подозревал, что сотрудники НКВД неспроста нагоняют на людей страх. Вооруженный отряд партии все больше напоминал средневековую инквизицию. В стране шла охота на ведьм. И чекисты зачастую сами решали, кто враг народа, а кто нет. Они же считали себя непогрешимыми. Их боялись как огня. Конечно же, далеко не все пользовались своим правом на беззаконие. Но находились оборотни, которые творили зло под покровом красного знамени. То, что случилось, с Владой, яркий тому пример… И она права, про тот случай лучше забыть. Потому что искать правду смысла нет. Иначе «правда» сама найдет тебя. Был бы человек, а грехи всегда найдутся… И вообще, лучше никогда не затрагивать эту опасную тему. Потому что в НКВД служат исключительно честные и порядочные люди. Так было, есть и будет. И Советский Союз — самая лучшая в мире страна, в ней живут самые счастливые люди. Артем обязан свято в это верить. Приходится верить… Но если он все-таки встретит того лысого и толстого похабника, он сам лично разобьет ему морду. И плевать на последствия…

Артем пропадал у Влады четыре дня.

А потом приехали ее родители. И Влада представила им Артема как своего жениха. Чему он был бесконечно рад.

Ее отец был статным представительным мужчиной, но замашки у него отнюдь не барские. Простой, открытый. Типичный представитель рабоче-крестьянской интеллигенции. Звали его Яков Никифорович. Мать — Елизавета Георгиевна. Красивая милая женщина лет сорока. Было видно, что она идет в ногу со временем, дружит с модой. Одета нарядно, со вкусом, с иголочки. Но ни ханжества в ней, ни зазнайства. Приятная улыбка, располагающий взгляд. С ней было легко и просто. Артем очень хотел, чтобы и Влада в ее годы была такой, как ее мать…

Артема приняли в семье как родного. Елизавета Георгиевна назвала его красавцем-мужчиной. Отца очень заинтересовал его орден. Он подробно расспрашивал его о войне. Особенно его интересовало, как вела себя в бою «чайка».

— Отличная машина, — рассказывал Артем. — Только вот скорости маловато. И кабину нужно закрыть. Бронирование усилить. Опять же управление жестковатое. Я слышал, что у немцев на самолетах гидроусиление, электрические приводы…

— А ну вас! — с притворным возмущением махнула рукой Влада. — Как будто больше говорить не о чем!

Но отец даже ухом не повел. Все внимание на собеседника:

— Будут и у нас такие самолеты, обязательно будут. А скоростные самолеты уже есть…

Он не стал говорить, какие именно это самолеты, на какой стадии разработки они находятся, когда начнут поступать в войска. Информация секретная. И не важно, что Артем советский летчик, а не вражеский шпион…

— Ты в какой должности служишь? — перешел на «ты» Яков Никифорович.

Артем не возражал. Как-никак будущий тесть…

— Командир звена.

— Год службы, и уже командир звена. Хорошо. Очень хорошо… Шесть сбитых самолетов. Это здорово…

А спустя неделю он заговорил с ним на житейские темы. Спросил, в каком округе он служит, в каких условиях живет.

— Условия боевые, — улыбнулся Артем. — Офицерское общежитие… — А вот на Владиславе женишься, где жить будешь?

— Ну, думаю, комнату выделят…

— Знаю я эти комнаты. Метраж три на четыре, ни удобств, ничего. Это, конечно, не страшно. Дело-то оно молодое… Но было бы лучше, если бы Владислава с нами жила…

— Как это? — не понял Артем. — Я в гарнизоне, а она здесь?

— И ты можешь жить с ней. Мы сейчас испытываем новые модели самолетов, и нам нужны летчики-испытатели. Могу устроить тебе перевод. Будешь летать здесь, в Тушине…

Соблазн был велик. Прельщало не то, что можно было служить по месту жительства жены и родителей. Здесь, в Тушине, служил и поднимал в небо опытные модели самолетов сам Чкалов. И вообще, летчик-испытатель профессия почетная…

— Ну так что? — спросил Яков Никифорович.

— Я не знаю, — пожал плечами Артем.

Но ему вовсе не хотелось, чтобы на него показывали пальцем. Вот, дескать, смотрите, идет зять товарища Самородова. Женился на дочери большого начальника, чтобы заполучить теплое местечко. И хотя должность летчика-испытателя нельзя считать теплым местом, но все равно не хотелось быть чьим-то прикормышем…

Пожалуй, будет лучше, если он останется на прежнем месте.

— У меня перспективы неплохие, — словно оправдываясь, сказал Артем. — Начальство ценит, с товарищами хорошие отношения. К зиме обещали на заместителя отряда поставить…

Ему и самому с трудом верилось, что его могут назначить на эту должность: слишком он молод для нее. Но ведь ему в самом деле обещали.

— Это хорошо, — поверил ему будущий тесть. — Там, глядишь, и командиром эскадрильи станешь, карьеру сделаешь…

Яков Никифорович — руководитель крупного авиационного завода, величина. Рабочей закалки человек. Только вот настроения у него какие-то мещанские. Хорошее место, карьера… Но Артем его понимал. Самородов сам большой человек и ему того же желает. И о своей дочери заботится. Ведь приятно будет узнать, что муж твоей дочери стал майором или даже полковником… И все же было б лучше, если б Артема избавили от таких разговоров. Карьера — это хорошо, но любовь превыше всего. Он любит Владу. И она любит его. Что может быть главнее?..

Отпуск приближался к концу. Артем собирался в дорогу. Он был бы не прочь забрать с собой Владиславу. Но сначала свадьба. А Яков Никифорович не считал нужным торопить события. И назначил свадьбу аж на следующее лето. И то ориентировочно… Что ж, пусть будет так. Влада останется дома, а он отправится в войска и будет служить, не отвлекаясь на семейные проблемы. Он будет вон из кожи лезть, но добьется обещанного назначения. А к лету — чем черт не шутит — станет уже командиром отряда, тогда у него в подчинении будет целых три звена самолетов-истребителей. Если ему в этом повезет, то Яков Никифорович уж точно не будет тянуть кота за хвост и отдаст за него свою дочь…

Артем возвращался от Влады домой к родителям в думах о будущем. Он надеялся, что сможет добиться многого. Только вот нет ощущения окрыленности. Зачем ему карьера без любимой?

— Эй! — окликнул его грубый мужской голос.

Артем остановился, обернулся и увидел Захара. Франт, щеголь, денди лондонский… Новый костюм в тонкую полосочку, фетровая шляпа и даже тросточка с костяным набалдашником. Взгляд тяжелый, мрачный. Но не злобный. И все же от него веяло опасностью. Артем почему-то решил, что под пиджаком у него спрятан наган.

На этот раз вместо дружков с ним была девушка. Модно одетая краля в шляпке с большим бантом. Но в ее взгляде угадывалось что-то хищное, отпугивающее. На Артема она смотрела вроде бы с интересом, но на губах при этом пренебрежительная ухмылка.

Место тихое. Вокруг заводские бараки. Рабочий день в самом разгаре, поэтому народу вокруг не очень. Обстановка в стране серьезная, люди работают по одиннадцать часов в день, опоздание на пять минут приравнивается к саботажу. Кто не работает, тот учится — в ФЗУ, в школах рабочего резерва. Бездельничать нельзя. Стране нужны трудовые руки на мирное, а если понадобится, то и на военное время. Только вот такие, как Захар и ему подобные личности, живут в свое удовольствие. Тюрьма по нему плачет, а он продолжает паразитировать на теле трудового народа. Наверное, с какой-то «малины» возвращается, лярву с собой прихватил…

— Ты, думаю, или не ты? — криво усмехнулся Захар.

Подругу он оставил в стороне. Сам подошел к Артему.

— Смотрю, походка вроде бы твоя, а форма офицерская. Не знал, что ты уже лейтенант…

— Старший, — поправил его Артем.

— Ну да, старший. Извините, гражданин начальник.

— Ты меня с кем-то путаешь. Я не из милиции…

— Был бы ты красноперым, я бы с тобой и разговаривать не стал. А ты летчик, да? Орден вот заработал. Молодец… Римма моя тоже летчицей хочет быть. Целыми днями, да, в своем аэроклубе пропадает. Ничего поделать не могу…

— А ничего и не надо делать, — улыбнулся Артем. — Пусть летает…

Он вспомнил озорную симпатичную девчонку, которая зашивала ему гимнастерку после драки с ее родным братцем. Забавно…

— Пусть летает, ха! — недовольно фыркнул Захар. — А если разобьется?.. Это ты ее заразил!

— Заражают знаешь чем? — спросил Артем и, сам от себя того не ожидая, взглядом показал на его спутницу.

Захар понял, что он имеет в виду. Но вместо того, чтобы разозлиться, сдавленно засмеялся.

— Ну ты и влепил, летун!.. Только моя Мурка чистая, да… А хочешь, я ее тебе уступлю? Она баба знойная. Ты на самолете так не летаешь, как она в постели…

— Она что, вымпел, чтобы по рукам ходить? — усмехнулся Артем.

— Ага, вымпел переходящий. Судьба у нее такая… А как твоя Владислава поживает?

Он спросил об этом так, как будто Влада и его Мурка одного поля ягоды.

— Хорошо поживает. Только про тебя не вспоминает…

Захар какое-то время молча смотрел на него — вроде сказать что-то хотел да не решался. Скривил рот, процедил сквозь зубы:

— Откуда ты знаешь, кого она вспоминает?.. Я тебе вот что, лейтенант, скажу. Не морочь себе голову этой бабой, это мой тебе совет. Не дастся она тебе в руки. Вернее, дать то она даст, а вот удержать ты ее не сможешь…

— Завидуешь? — прямо, в лоб спросил Артем.

— Да нет, уже отзавидовался… — хмыкнул Захар. — Помяни мое слово, намучаешься ты с ней… Думаешь, ты у нее первый?

— Что я думаю, это мое дело! — начал злиться Артем.

Уж кому-кому, а этому блатованному типу он верить не станет. Пусть что угодно говорит, Артема он в заблуждение не введет. Только пусть лучше сразу закроется, а то ведь может и по зубам схлопотать…

— А чего ты напыжился, начальник? — криво усмехнулся Захар. — Я много чего имею сказать про твою Владиславу. Только я ничего не буду говорить. Сам все поймешь, если не дурак…

— И что я должен понять?

— Да нет, сначала я понять должен. Я ее и с майором видел, и с капитаном. Говорят, она и полковнику стелила… А вот почему лейтенанта выбрала, не понимаю? Может, на орден твой купилась, а? Так и у полковника орден, говорят, был…

— Еще одно слово, и я за себя не ручаюсь! — сверкнул взглядом Артем.

Захар подошел к своей Мурке, но снова повернулся к Артему, будто что-то вспомнил:

— Ты про меня плохо не думай, командир…

Сейчас в его взгляде не было уголовной бравады. Артем видел перед собой серьезного, умудренного жизнью человека.

— А если думаешь, то Римму мою со мной не равняй. Римма совсем другая… И Владиславе твоей не чета… Нравишься ты ей. По-настоящему нравишься. Но я тебе этого не говорил, понял?

Зачем говорить, если Артем знал все и без него. Он хорошо помнил, как Римма навязывала ему свою дружбу и даже любовь. Но этого ему не нужно…