Вольному – воля

Владимир Колычев, 2008

Сбежав из лагеря, где он мотал срок за убийство, Ролан Тихонов решил твердо – с уголовным прошлым покончено. Но оказалось, путь на волю лежит через кровь – один труп, другой… Вроде бы нашлась тихая пристань, где можно начать новую жизнь под чужим именем. Да не дают ему покоя. Бандит Зубодер, с которым Тихонов рванул с зоны, требует отступных. Иначе – смерть. Значит, опять Ролану надо брать в руки оружие и расправляться с врагами. Он верит в свою счастливую звезду, она не обманет…

Глава 5

Ролан не сразу понял, что вышел к большой реке. Сначала утопил больные ноги в воде, а затем поднял голову, чтобы обозреть пространство перед собой. И оторопел: река была не просто большой, а огромной, километра полтора шириной — вплавь такую не возьмешь, о том, чтобы перейти ее вброд, и говорить нечего.

«Все, пришли», — мелькнуло в голове.

Ролан обессиленно опустился на мокрую траву возле самой воды. Спустя время рядом плюхнулся Зубодер. На него страшно было смотреть — распухшее от укусов и разодранное в кровь лицо, тело — сплошной синяк, вывалянный в грязи, глаза без признаков жизни — пустые и бездушные, как у зомби.

Сам Ролан был не в лучшем виде. Так же сильно пострадал от лесных кровопийц. Москиты и сейчас продолжали одолевать его, но он уже перестал воспринимать их, почти не чувствовал их укусов. Зато усталость валила с ног. И голод давал о себе знать. А еще голова сильно болела и кружилась. Несколько раз он падал, не в силах продолжать путь, но всякий раз поднимался. И Зубодер, надо отдать ему должное, не отставал от него.

Четверо суток они шли через лес, не ведая пути. Шли, чтобы идти. Ни людей на своем пути не встречали, ни жилья. Сплошная глухомань. И сейчас вокруг, насколько хватало глаз, не было ни единой избы или хотя бы дымка. Безлюдные места. Но дышать стало легче. Реки на то и существуют, чтобы вдоль них селился честной народ. Не важно, куда идти — вверх или вниз по течению, все равно рано или поздно они выйдут к людям. А там уже видно будет, что делать…

— Эй, вы живые? — послышалось сзади.

Голос грубый, но явно человеческий. Ролан резко обернулся. Голова закружилась, перед глазами пошли розовые круги, но он все же сумел различить двух мужиков в брезентовках. Они стояли на высоком берегу, фактически нависали над беглецами, один с ружьем, другой почему-то с удочкой. Охотник и рыбак — не совсем обычное сочетание.

— Смотри, живые! — сказал один. — А я думал, утопленников на берег выбросило.

— Какие утопленники? — хмыкнул второй. — Смотри, грязи на них сколько. Водой бы смыло, а так нет…

— Что делать с ними?

Ролан бы сказал, что с ним нужно делать. Но у него давно уже закончились силы для того, чтобы говорить. За последние сутки они с Зубодером и словом не перекинулись.

— Пристрелить, и вся недолга…

Ролану показалось, что он слышит щелчок взводимых курков. Если ружье двуствольное, то с Зубодером он умрет почти одновременно. И понесутся их души в рай. Но вернее всего, свалятся в бездну ада… Рано ему еще на тот свет. Пожить бы чуть-чуть — лучше всего в тишине и покое. Хотя бы пару смертных грехов замолить. Но, судя по всему, не бывать этому. Лес — это те же джунгли, не загрызешь ты, загрызут тебя. И охотник правильно сделает, если застрелит их с Зубодером. Если нет, то сам может оказаться с перегрызенной глоткой. Не тот сейчас случай, чтобы церемониться…

— Зачем грех на душу брать? Пусть живут, — сказал рыбак.

— Странные они какие-то. Голые и в сапогах… Прохоря это зэковские, беглые, видать… Эй вы, кто такие, отвечайте! А то ведь пальну сейчас!

— Пожрать дай, а потом стреляй… — выдавил из себя Зубодер.

Ролан с удивлением глянул на него. Он-то думал, что его спутник совсем уже выбился из сил. Видать, еще не весь пар из него вышел.

— Пожрать? Ну ты меня насмешил!.. В ментовке пожрать дадут!.. А ну пошли, каторжные! Считаю до трех!..

Ролан не стал пытать судьбу. Не чуя под собой ног, встал, с трудом, но все же поднялся на кручу обрывистого берега. И Зубодер повторил его маневр. Они вместе вышли на охотника, который отошел в сторону, чтобы держать их на расстоянии от себя. Рыбак тоже вооружился. Ролан заметил, как в его руке блеснул сталью увесистый тесак.

— Пошли!

Он почувствовал, как в спину ткнулся холодный ствол. Можно было бы резко развернуться, отбить ружье, взять его владельца на прием. Но не было для этого сил. Да и охотник отступил назад, чтобы избавить его от иллюзий.

Рыбак пошел вперед. Он показывал путь, а за ним, едва переставляя ноги, шли еле живые беглецы. Охотник без устали подгонял их, но сил это им не добавляло и скорости тоже.

Впрочем, идти далеко не пришлось. Рыбак вывел Ролана и Зубодера на большую солнечную полянку вдоль пологого берега Камы. А там — две двухместные палатки, «УАЗ» армейского образца с гражданскими номерами, грубо сколоченный стол с такими же скамейками, костер, мангал, что-то в котелке варится. У Ролана рот заполнился слюной, когда он уловил носом запах наваристой ухи. Но возле костра никого нет. Зато в палатке какое-то движение.

— Не понял! — взвыл от возмущения охотник.

И пальнул в воздух сразу из двух стволов. Из палатки тут же вывалился патлатый мужик в брезентовке и в наспех натянутых трусах в горошек. Схватившись за голову, побежал к реке.

— Стой! Убью козла! — заорал ему вслед охотник. — И тебя, Танька, паскуду!

Ролан увидел, как охотник загнал патроны в пустые стволы, распрямил ружье. И дураку ясно, что произошло. Пока один мужик бродил вдоль берега в поисках добычи, другой поживился его женой Татьяной…

Ролан пожалел, что не успел воспользоваться моментом. Пока охотник перезаряжал ружье, можно было атаковать его, скрутить ему шею. Зубодер бы разобрался с рыбаком… Но уже поздно что-либо предпринимать. Ружье снова заряжено. Оставалось надеяться, что охотник сначала пристрелит нахала в трусах, а затем и свою жену. И пока будет перезаряжать ружье, Ролан вцепится ему в глотку. Сил у него совсем нет, зато злости хоть отбавляй.

Из палатки выскочила не совсем молодая, но стройная и довольно-таки симпатичная баба. Туристическая ветровка с капюшоном, длинная, немного выше колен. А сами колени голые, и, похоже, под самой ветровкой ничего нет.

— Сашка, не надо! — хватаясь за голову, закричала она. — Ты не так все понял!

— Сука ты! Это я не так понял? Сука ты и есть сука! Пригрел гадюку!..

— Пойми, я его люблю! — всхлипнув, кивком головы женщина показала на убегающего мужика.

— Пашку?! Любишь?!.. — заорал на нее охотник Сашка. — Ты любишь этого чмыря?! Лучше бы ты мне этого не говорила!

Танька попыталась перевести разговор в другое русло и показала на беглецов.

— Это кто такие? Где ты их выкопал?

— Где я их выкопал?! Из могилы выкопал! Знал, что у тебя бешенство, поэтому и выкопал!..

— Сашка, успокойся!

— Заткнись, тварь!!!.. Я тебе сейчас покажу, что такое любовь! Ложись, сука! Ложись, или убью!

Танька подчинилась. Недоуменно и в панике глядя на мужа или любовника, легла на траву.

— Ноги раздвигай!

— Сань, ты чего? С катушек съехал?

Молчавший доселе рыбак попытался приструнить своего взбесившегося товарища, но тот навел на него ружье.

— А ты чего, Колян?! Может, и ты эту суку имел, а?

— Сань, побойся Бога!

— А она! Она чего-нибудь боится, а? — Показывая на лежащую женщину, заорал: — Я сказал, ноги раздвигай!.. Я сказал, ноги!..

Танька разрыдалась, но ноги раздвигать не стала.

— Не боишься, да? Будешь бояться! Будешь!!!

Сашка направил ружье на Зубодера.

— Ты ее боять будешь, понял?

И снова Зубодер удивил Ролана. На бабу силы нужны, а тот еле живой от дикой усталости. Но Зубодер и слова против не сказал. Молча стянул трусы, навалился на Таньку, ловко коленом раздвинул ей ноги…

Ролан думал, что в этой жизни его ничем нельзя удивить. Но сейчас он изумленно смотрел на Сашку. Как этот урод мог додуматься до такого, чтобы бросить свою женщину под грязного зэка? Он или совсем с катушек съехал, или нелюдь по жизни… И друг его Колян молчит. Смотрит глазами-блюдцами, как беглый зэк пыхтит над женщиной. А ведь мог бы забрать у Сашки ружье, а ему самому набить морду. Но нет, даже не пытается сделать это. Видать, захватило его непотребное зрелище…

Зубодера надолго не хватило. Зато Сашка продолжал неистовствовать.

— Теперь ты!

Он направил ствол на Ролана. Теперь он должен был надругаться над несчастной женщиной. В принципе, силы для этого у него были: наскреб их по сусекам, пока стоял. И желание было: он же мужчина, и ничто мужское, само собой, ему не чуждо. Но насиловать женщину, да еще из-под палки…

— Не буду! — мотнул он головой.

И шагнул навстречу мерзавцу.

— Стоять! — взвизгнул тот.

Но на спусковой крючок нажал не сразу, а лишь после того, как Ролан подошел к нему на опасно близкое расстояние. От выстрела зазвенело в ушах, но тело не пострадало. Своевременный удар по стволу отвел его в сторону, пуля ушла в пустоту. Захват, бросок, добивающий удар.

Ролан сумел вырубить противника, забрал у него ружье. Но в бессилии опустился на землю. Голова кружилась, боль застилала глаза, но он все же навел стволы на рыбака Кольку.

— Эй, ты чего? — запаниковал он.

— Теперь твоя очередь! — глумливо хохотнул Зубодер.

Похоже, общение с женщиной придало ему сил. И он даже забрал у Ролана ружье, чтобы держать рыбака на крючке.

— Как скажешь…

Колька начал расстегивать ремень на своих брюках.

— Ты чо, удод? — рыкнул на него Зубодер. — Раньше о бабах думать надо было! А сейчас мокрое!

Удерживая ружье одной рукой, пальцами другой он провел по своему горлу.

— Дружка своего кончай, понял!

К своему ужасу, Колька все понял. И Танька догадалась, что может сейчас случиться.

— Не надо! — заголосила она.

И, рухнув Зубодеру в ноги, обняла его двумя руками за сапог. Но тот заорал на нее, высвободил ногу и пнул ее в бок, как шелудивую псину.

— Пошла отсюда, шалавая! — заорал он.

И для убедительности не очень сильно, но все же ударил ее прикладом по голове. Танька сознания не потеряла, но обхватила голову руками и заскулила, зубами кусая траву.

Этот удар подействовал и на Кольку. Он в страхе смотрел на Зубодера, ладонями закрывая свою никчемную голову.

— Считаю до двух! — рявкнул на него тот.

Колька не выдержал, вытащил из-за пояса тесак, рыдая, на коленях подполз к неподвижному телу своего друга и вонзил широкий и, судя по всему, очень острый клинок ему в живот. Брызнула кровь, полезли внутренности. Охотник Сашка ожил, дернулся, не в силах подняться, рыбака Кольку вырвало прямо на него.

— Еще! — потребовал Зубодер.

И снова рыбак ударил друга ножом. И еще раз, и еще… Он бил его до тех пор, пока тот не затих и не уставился в небо стекленеющими глазами.

— И зачем ты это сделал? — презрительно скривился Ролан.

— Вот и я спрашиваю, зачем? — злобно ощерился Зубодер.

И хладнокровно выстрелил Кольке прямо в голову.

— Вот ублюдок, да?

Зубодер торжествующе смотрел на Ролана, требуя одобрения. Но тот ничего не сказал. В принципе, его спутник сделал все как надо, и, пожалуй, на его месте он поступил бы так же. Но убивать не хотелось — ни своими, ни чужими руками.

— С этой что делать?

Так и не дождавшись одобрения, Зубодер легонько пнул лежащую на земле женщину.

Ролан лишь пожал плечами. Ее тоже нужно было убить, чтобы она не смогла рассказать ментам про беглых зэков, устроивших кровавую расправу. Но людей убивать нехорошо, тем более, если они ни в чем не виновны…

Зубодер хотел еще что-то сказать, но заметил бегущего к палаткам человека. Это был тот самый Пашка из-за которого и пострадала оприходованная им Татьяна. И зачем он, идиот, бежит сюда, размахивая каким-то дрыном? Удирать ему отсюда надо, да так, чтобы пыль столбом из-под пяток. Так нет, верной смерти, дурак, ищет.

Зубодер вскинул ружье, и Ролан воспринял это как должное. Источник опасности должен быть уничтожен, иначе никак…

Выстрел сотряс воздух, но пуля поразила лишь пустоту. Промахнулся Зубодер, зато мужик развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Уходит, твою мать! — заорал зэк.

Его захлестывали эмоции, но на умственном процессе это мало отразилось. Зубодер догадался склониться над покойным охотником, выдернуть из его патронташа пару зарядов. Бабах! И снова мимо… Бабах! Беглец лишь ускорил шаг.

Зубодер снова зарядил ружье, но стрелять не стал.

— Давай ты!

Ролан едва держался на ногах, руки его дрожали. Но ему нельзя было ударить в грязь лицом. Он должен был показать своему спутнику, что стоит многого, только так он мог сохранить право на лидерство. К тому же в нем проснулся инстинкт волка, агрессивно реагирующего на все убегающее. Противник бежит, значит, его нужно догнать и уничтожить. И как свидетеля его отпускать нельзя.

Ролан взял ружье, собрался с силами, прицелился, уперев руку о капот «уазика». Ружье охотничье, не нарезное, неизвестно, как пристреляно, оптического прицела нет, а до человека-мишени метров сто пятьдесят, а то и все двести. В прошлом он был неплохим снайпером, а как он справится с задачей в настоящем?

Ружье с грохотом дернулось в руках, приклад ударил в плечо. Но мужик продолжал бежать. Ролан стиснул зубы. Он не видел, как далеко прошла от него пуля, он не знает, какую поправку брать. А в стволе всего один патрон, и время работает против него. Цель все дальше и дальше…

Бабах! Мужик упал, как будто споткнулся. Поднялся, снова побежал. Но скорость уже не та. Прихрамывает, бедолага, рукой держится за простреленный бок. Зубодер подал патроны.

— Добей козла этого прыгучего!

Ролан перезарядил ружье, но стрелять не стал. Беглец без того споткнулся, упал, но подняться больше не смог. Так и остался лежать в траве.

— Догони его! — снова потребовал Зубодер.

— Сам! — резко и четко отсек Ролан.

И протянул ему ружье.

Зубодер думал недолго. Оскалился как шакал, дождавшийся, когда недорезанная волком овца упадет от потери крови. Схватил ружье и насколько мог быстро направился к жертве.

Ролан осмотрелся. Два трупа и тихо подвывающая женщина. Две палатки со всем необходимым для отдыха на природе, далеко не старый и не изношенный «уазик», в повышенной проходимости которого он убедился, еще когда служил в армии. Уха в котелке, в мангале остывающие угли, рядом продолговатый тазик, на нем шампуры с нанизанными на них кусками красной рыбы. Видать, шашлык Татьяна собиралась делать, да Пашка свой шампур не вовремя достал… Ролан ухмыльнулся. Ему не нравилось, что встреча у реки обернулась двумя уже состоявшимися и еще одним потенциальным трупами. Но приятно было осознавать, что теперь у них с Зубодером есть кров над головой, жратва, а главное — транспорт, на котором они могут уехать отсюда когда и куда угодно.

Он нагнулся, снял с рыбака Кольки его слегка забрызганную кровью брезентовку, рубашку, стащил с него сапоги, брюки.

— Это… Это зачем? — услышал он женский голос.

Татьяна уже не скулила. Сидела на земле, со страхом и удивлением смотрела на него.

— Одежда мне нужна, не видишь? — ухмыльнулся Ролан. — Или я на человека не похож? На зверя лесного, да?

— Нет… А вы кто?

— Я твой прокурор, детка.

— Прокурор?!

— Да, твой личный… Сашка тебе кто? — спросил он, кивком головы показав на труп.

— Муж.

— Родной?

— Почти. Гражданский.

— А Колька?

— Друг его.

— А Пашка?

Два отдаленных выстрела слились в один. Зубодер стоял возле того места, где упал подраненный мужик, и деловито перезаряжал ружье.

— Все, нет больше Пашки! Сашка твой его убил.

— Сашка?! Он его не убивал, — потрясенно тряхнула головой Татьяна.

— Но хотел убить. И убил. За то, что ты с ним. А Колька за Пашку кишки ему выпустил. Ну а ты Кольку порешила. Зачем парня убила, а? Мужа стало жаль? Ну, я тебя понимаю…

— Я не убивала…

— Да, но мы-то с корешком все видели.

— Это вы… Это все вы!!! — вспенилась Татьяна.

— Закройся. И молчи. Если жить хочешь…

— Молчу, молчу, — мгновенно успокоилась она.

И зачем-то скосила взгляд на палатку, где совсем недавно предавалась греху. Кажется, она что-то задумала. Ролан не ошибся в своем предположении. Заглянув в палатку, он обнаружил охотничий карабин с оптическим прицелом. Оружие лежало поверх двух картонных ящиков, один из которых, наполовину вскрытый, до самого верху был наполнен банками с мясными консервами. Ролан даже не знал, чему радоваться больше — карабину или жратве. Есть хотелось невыносимо.

Он взял карабин, проверил, полна ли обойма. Все в порядке, патроны один к одному, ждут своего часа.

— Убить меня хотела? — хищно оскалился он, чем привел женщину в ужас.

Она в панике схватилась за голову.

— Нет! Что ты такое говоришь?

— Что думаю, то и говорю… Пристрелить тебя, что ли?

— Не надо! Я все сделаю!..

— Что ты сделаешь?

— Все!

Ролан понял, на что готова баба ради того, чтобы жить дальше. Но лишь снисходительно и в какой-то степени презрительно усмехнулся.

— Тогда накорми мужиков. Что там у тебя в котелке?

— Уха! Из налима! Очень вкусно! — засуетилась она. — И шашлык из осетрины!

— Накормишь?

— О чем разговор!

— И спирту бы.

— Все есть. Много есть… Пашка вчера перепил, сегодня опохмелился на свою… на нашу голову… Ко мне полез. И надо было ему так нажраться…

— Сучка не захочет, кобель не вскочит, — ехидно оборвал ее Ролан. И резко: — Ну чего стоишь, жрать давай!

Пока Татьяна разливала уху по мискам, Ролан набросил на себя брезентовку. Сел за стол, лицом к ней. Голова болит и кружится, перед глазами все плывет. Но у него еще есть силы следить за нею. Мало ли что у бабы на уме? Может, кипятком в глаза плеснет…

— Ты, я смотрю, прибарахлился, — с одобрением сказал появившийся Зубодер.

Он и сам нес в руке трофеи — брезентовку и свитер, снятые с покойного.

— А штаны? — насмешливо спросил Ролан.

Он помнил, как Пашка убегал в одних трусах.

— А штаны эта найдет, — ухмыльнулся Зубодер. — Сама найдет и сама наденет. А потом снимет, когда я захочу… А я захочу! Как тебе, Татьяна, со мной спалось?

Она улыбнулась через силу и совсем не весело. Глаза опущены, на щеках стыдливый румянец… Раньше надо было девочку нецелованную строить.

Она поставила на стол две полные миски, тарелку с кусками черствоватого, но так вкусно пахнущего ржаного хлеба. Зубодер вмиг забыл о том, как хорошо ему было с Татьяной, и жадно набросился на еду.

— Ты бы пореже метал, — предостерег его Ролан.

Но Зубодер его не слушал. Слопал одну порцию, запросил другую. Татьяна не скупилась. А там и рыбий шашлык на углях поспел. Зубодер запихнул в рот сразу два куска.

Ролану также невмоготу хотелось есть, но уху из своей миски он выбрал лишь наполовину, а из шашлыка позволил себе всего один кусок.

— Спасибо тебе, хозяйка, вкусно, — похвалил он.

— И сама ты вкусная! — осклабился Зубодер. — Братан, ты можешь с ней, твоя была очередь. Ну а потом я, на всю ночь.

— Жмуров сначала убрать надо, чтобы ночевать, — покачал головой Ролан.

— А Танька на что? Такая и коня на скаку остановит. Ну, как у Пушкина…

— У Некрасова, — поправил его Ролан.

— Одна хрень, — ничуть не смутился Зубодер. — Танька приберется. А потом постелится… Да, Танька?

— Лучше всего уехать отсюда, — снова не согласился с ним Ролан. — И Таньку с собой… — И уже тише добавил:

— Волыну ей свою отдашь, пусть пальчики на ней оставит.

— Зачем?

— Не зачем, а для кого? Для прокурора… Ружье мы здесь бросим, а Таньку с собой заберем. На ружье чьи пальчики будут?

— Ее! — подхватил Зубодер. — Значит, она всех замочила!.. Ну ты голова, в натуре!.. А говорили, дырка у тебя в голове…

— Кто говорил? — нахмурился Ролан.

— Да какая разница? Все же знают, что у тебя в голове пластина…

— Пластина и дырка — это две большие разницы. Ты слышишь?

Ответить Зубодер не смог. Потому что не услышал Ролана. Его лицо исказила гримаса чудовищной боли. Руками хватаясь за живот, с воем он сполз с лавки, скрючился на земле.

— Что это с ним? — с надеждой на летальный исход спросила Татьяна.

Ролан подозрительно покосился на нее. Загнись он сейчас вместе с Зубодером, радости ее не было бы предела. А может, и пристрелила бы обоих… Нет ей веры. Но ведь и они сами не ангелы.

— Заворот кишок. Обожрался жлоб. Четыре дня ничего ни ел, а тут дорвался…

— В больницу его надо везти.

— В том-то и дело, что надо, — кивнул Ролан. — Живот ему резать надо, кишки на стол выкладывать…

— Зачем?

— А чтобы распутать, дура. А так подохнуть можно…

— Тогда ехать надо.

— Далеко?

— Не очень. Километров шестьдесят, до райцентра. Больница там…

— И ментовка… Нельзя нам в больницу. Беглые мы…

— Зэки?

— А ты думала, инопланетяне? — хмыкнул Ролан.

— Что же делать?

— Не знаю. Может, пурген дать, чтобы пронесло?

— А поможет?

— Не знаю… Травки бы какой.

— Зверобоя можно собрать.

— Ему бы с Чуйской долины травки, — усмехнулся Ролан.

Зубодер не был ему другом, но он мог назвать его своим соратником. Сколько верст вместе прошли, сколько натерпелись. Да и одной цепью они связаны. Ему было жаль его, но ничем он помочь ему не мог. Разве что вместе с Татьяной в райцентр отправить. Но тогда он точно в наручниках окажется, а сам Ролан останется без транспорта. Погоню по его следу направят. Нет, такой вариант отпадает. Так что у Зубодера выбор небольшой — или подохнуть из-за своей жадности, или выжить назло ментам…

Зубодер корчился на земле, пока не затих. Ролан подсел к нему, присмотрелся к нему. Дышит, значит, живой. Лицо все так же искажено болью, но видно, что ему полегчало.

— Как ты, братан?

— Э-э… — проблеял Зубодер.

Он открыл глаза, но на Ролана их не поднял — ни сил на это не было, ни желания.

— Жрать меньше надо… Ты лежи, может, пройдет…

Зубодер лежал не долго. Очередной приступ снова скрутил его в бараний рог. Но в этот раз его отпустило быстрей. Наблюдая за Татьяной, Ролан перетащил его в палатку поближе к консервам.

— Смотри не обожрись, — сострил он.

И, обратившись к женщине, сказал:

— Сам оклемается. Если повезет. А мне в порядок себя привести надо. Что ты там про спирт говорила? Полотенце, мыло и чистое белье давай!..

Воздух был теплым, земля прохладной, а вода почти ледяной. Но Ролана это не остановило. Уложив карабин на прибрежный камушек, он отогнал Татьяну подальше от берега, сделал несколько глотков из фляжки со спиртом, зашел в воду, ополоснулся, намылился.

Как ни странно, но холодная ванна придала ему сил. Он вышел на берег, насухо вытерся, затем с ног до головы облил себя спиртом. Опухшее от укусов тело дало знать о себе шипучей болью, зато когда она прошла, появилось легкое чувство комфорта. Чистое белье, чужая, но в полном комплекте одежда. Зеркала у Татьяны не оказалось, но Ролан и без того чувствовал, что стал похож на человека.

— Нормально? — обращаясь к ней, самодовольно спросил он.

— Хорошо, — нехотя кивнула она.

— Хоть под венец, да?

— Ну, можно…

— С тобой.

— Зачем со мной? — ужаснулась Татьяна.

— Что, не нравлюсь?

— Ну, в общем-то, ничего…

— Так в чем дело?

— Э-э, замужем я как бы…

— И даже не как бы… Нет у тебя мужа, теперь ты вдова. Или нет?

Татьяна мотнула головой, опустилась на землю, подобрав под себя ноги, закрыла лицо руками и разрыдалась.

— Поплачь, легче станет… А потом собираться будем…

Больше всего на свете Ролану хотелось завалиться спать — на мягкий матрас в палатке, под теплое одеяло, неплохо бы в обнимку с Татьяной, для большего комфорта. Но, увы, надо было как можно скорей убираться с этого усеянного трупами места.