Влюблен и очень опасен

Владимир Колычев, 2011

С детства все считали Марка Грушу неудачником. Некрасивый и нескладный, он и на парня-то не был похож. В школе сверстники называли его Боксерской Грушей – и постоянно лупили его, а Марк даже не пытался дать сдачи… Прошли годы. И вот Марк снова возвращается в свой родной приморский городок. Здесь у него начинается внезапный и нелогичный роман с дочерью местного олигарха. Разгневанный отец даже слышать не хочет о выборе своей дочери. Многочисленная обслуга олигарха относится к Марку с пренебрежением и не принимает во внимание его ответные шаги. А напрасно. Оказывается, Марк уже давно не тот слабый и забитый мальчик. Он стал другим человеком. Сильным. И очень опасным…

Глава первая

1

Серебристый шар лениво крутился под сводами гремящего зала, пучки лазерного света атаковали его со всех сторон и, отражаясь в мозаичных стекляшках, солнечными зайчиками сыпались на головы танцующих. Басы техноданса давили на барабанные перепонки, заставляя их вибрировать и насыщать кровь адреналином. Диджей извивался за вертушками, разгоряченная блондинка в золотистом бикини высекала искры из шеста, бармен жонглировал бутылками, посетители входили в раж на танцполе. Ночной клуб жил своей обычной жизнью.

Молодой человек в черной шелковой рубашке одиноко сидел за столиком, неспешно потягивал бургундское и с отсутствующим видом смотрел на миниатюрную шатенку. Она танцевала потрясающе, энергией движения усиливая свою притягательность. Свой интерес парень выдавал только тем, что уже довольно долго смотрел на девушку, но сам его взгляд ничего не выражал. В холодных, выцветших глазах полное безразличие ко всему, лицо безжизненно-спокойное.

В его внешности не было ничего примечательного: рост ниже среднего, жидкие темные волосы, высокий выпуклый лоб, небольшие глазки, искривленный нос. Единственное, что выделяло его лицо, — глубокий шрам, рассекающий надвое подбородок. Шея короткая и тонкая, при этом плечи широкие, мощные, руки сильные. Рубашка расстегнута на три верхние пуговицы — можно заметить, как липнет к безволосой груди металлический жетон с личным номером. На пальцах две массивные золотые печатки.

Он производил впечатление сильного, умеющего владеть собой человека, но все-таки в глубине равнодушных на поверхности глаз можно было угадать неуверенность в себе. Он не был избалован вниманием женщин. Может, потому и скрывал свой интерес к танцующей шатенке.

Марк хотел нравиться, поэтому пытался наводить лоск: прическа с мокрым эффектом, модные усики с переходом на бородку, дорогая шелковая рубашка, золотые часы, цепь, «смертный жетон», подчеркивающий его отношение к суровой мужской профессии. И все-таки он не был уверен в том, что шатенка обратит на него внимание.

Может, потому и дернулась его бровь, когда девушка на несколько мгновений зацепилась за него взглядом. На ее пухлых губках мелькнуло подобие улыбки, а движения стали более энергичными. Казалось, она не стала бы возражать, если бы он нарушил ее личное пространство на танцполе. Но Марк не верил женщинам. И на то были причины.

Девушка была не одна, напротив нее двигалась в танце длинноволосая блондинка в рваных джинсах. Отменная фигура, нежная кожа с матовым оттенком, большие красивые глаза, изящный носик, но все портили выпирающие верхние зубы. Глядя на нее, Марк вскользь подумал об операции, которая могла бы исправить ее лицо. Эта блондинка могла бы стать настоящей красавицей, но и тогда бы он продолжал смотреть в сторону ее подружки. Шатенка не обладала столь эффектной внешностью, чтобы украшать собой обложки глянцевых журналов, да и просто красивой назвать ее мог далеко не каждый. Обычные глаза, обычный нос, обычный рот… Но все это вместе складывалось в нечто особенное, отчего у Марка воспламенялась кровь. Впрочем, все это пройдет. Девушка растает в радужной дымке грохочущего зала, и скоро он забудет о ней.

А она уже исчезла. Светловолосая подружка взяла ее под руку, что-то шепнула ей на ухо, и они с загадочными улыбками покинули танцпол. Марк перевел взгляд на брюнетку с внешностью фотомодели, но не то, не то… Ее подружка, такая же темненькая и красивая, тоже оставила его равнодушным. Зато вызвал ухмылку ее парень — женственное лицо, узкая розовая рубашка, манерные движения. А может, это подружка. Впрочем, без разницы.

Марк подозвал симпатичную официантку в короткой клетчатой юбке. Хорошая девочка, и улыбка у нее почти искренняя. Видно, недавно здесь работает, еще не успела обрасти цинизмом, как старая лодка ракушками. Он заказал еще бокал вина, на этом их общение и закончилось.

Девушка, может, и не прочь подзаработать, но клуб закрывается поздно — освободится она не скоро. Да и стоить ее час-другой будет дорого. Дешевле снять проститутку. Марк нечасто позволял себе расслабляться, но если гулял, то по полной. С обычными девушками ему не везло, но выручали продажные женщины. С ними все просто: заплатил — получил, ни красивых фраз, ни цветов, ни головной боли.

Официантка подала ему заказ, и ее сменила стройная блондинка с кукольными глазами. Руки за головой — волосы фонтаном рассыпаются по плечам; обнаженная грудь высоко поднята, манит и зовет; по ее телу проходит волна. Девушка танцует перед ним, девушка ждет. Она чувствует, что Марк — ее клиент. Интуиция ее не подводит: он достает из кармана пятисотрублевую купюру, сует ее под резинку золотистых стрингов.

Роскошное тело устремляется к нему. Девушка уже сжала ногами его колени, стоит над ним, энергично, но плавно вращая бедрами. Она выгибает спину и соблазнительно извивается в танце, но Марк уже хлопает ее по бедру — хватит, надоела. Еще одна купюра из его кармана липнет к обнаженному телу. С профессиональной нежностью девушка пальцами касается его уха и уже через секунду нависает над соседним столиком.

А Марк снова увлечен миниатюрной шатенкой. Она уже вернулась на танцпол и смотрит на него с нескрываемым интересом. Только взгляд у нее какой-то остановившийся, зрачки у нее сужены, и улыбка какая-то невменяемая. Уж не кокаину ли она нюхнула? Или экстази, чтобы веселей танцевалось? В ночном клубе такой стимулятор в почете, и достать его нетрудно. А подсесть на него еще легче. И ее подружка тоже, похоже, под сильным впечатлением. Но у этой взгляд совершенно отсутствующий, и танцует она как заведенный механизм, едва соображая, где и зачем находится.

Но даже сейчас, когда девушка казалась такой доступной, Марк стеснялся подать ей знак. И все-таки он набрался смелости, махнул ей рукой, приглашая к своему столику. Но шатенка в ответ лишь прыснула в ладошку.

Марк подозвал к себе официантку, движением пальца попросил ее наклониться и шепнул на ухо:

— Мне бы девочку по вызову. Но не знаю, как ее вызвать.

С ней он не стеснялся, это ее работа — обслуживать клиентов. Он не предлагал ей лечь в постель, всего лишь просил ее выступить посредником. Если сама официантка не знает, к кому обратиться, есть более опытные товарищи, которые в курсе. Марк не раз бывал в ночных клубах и хорошо знал, как здесь все делается.

— Хорошо, я передам, — хоть и сконфуженно, но все-таки мило улыбнулась девушка.

Так и есть, официантка не стала устраивать сцену и направилась к бару, за стойкой которой с внешней стороны сидели в ожидании симпатичные и не очень девушки. Уж бармен точно знает, кто из них снимается за интерес, а кто за деньги.

Марк ждал, но никто из девушек не торопился к нему. И в его сторону никто из них не смотрел. Может, и не принят его заказ. Что ж, бывает и такое. Главное, что скандала нет.

Наказывать официантку он не станет: причин для этого, в общем-то, нет. Но можно заставить ее немного поволноваться. Ведь он еще не расплатился за стол. Тем более нужду справить надо.

Официантка не побежала за ним и охранников натравливать на него не стала. А когда он вернулся к своему столику, обнаружил за ним двух девушек. На его удивление, его ждали та самая миниатюрная шатенка и ее длинноволосая подружка. Две девушки на выбор. Хотя можно забрать их обеих. Но ни к чему переплачивать, если ему достаточно одной шатенки.

Марк изогнул краешек рта в ироничной усмешке. Он предполагал, что проститутки растворены среди посетителей клуба, но не думал, что его шатенка одна из них.

— Привет, девчонки, — раскованно поздоровался он.

Будь эти девушки обычными, он бы растерялся, запутался в словах, а так все просто, без напряжения.

— Ты к нам с приветом? Вау! — нацелив на него указательный палец, расплылась в улыбке блондинка. — Настя, ты слышишь, он к нам с приветом!

— А большой привет? — хихикнула брюнетка, с шальным блеском в глазах разглядывая пряжку его ремня.

— Тебе понравится, — усмехнулся Марк.

— Не говори «гоп» — вдруг не допрыгнешь!

Он выразительно повел бровью. Действительно, не словами нужно показывать, какой ты мужчина, а делом.

— А пошли, попрыгаем! — просияла блондинка.

Она ни к кому конкретно не обращалась, никого, казалось, перед собой не видела. Зрачки сужены, взгляд чумной, ноздри раздуваются, как у возбужденной кобылицы. Ее голова, как подсолнух к солнцу, тянулась в сторону танцпола.

— Юль, мы сейчас, а ты иди! — вскользь глянув на нее, бросила Настя.

А когда блондинка окунулась в толпу танцующих, с игривой улыбкой глянула на Марка и села на подлокотник его кресла. Он сразу же привлек ее к себе.

Тело у нее упругое, теплое, наэлектризованное сексуальной энергией. Возбуждающая смесь из запахов волос, чистого, слегка вспотевшего тела и хороших духов. Губы — как две холодные сладкие вишенки в жаркой пустыне, дыхание свежее, ароматное. Марку вдруг захотелось слиться с ней в затяжном поцелуе. Но с проститутками не целуются.

— А как тебя зовут? — спросила она, губами касаясь его уха.

— Марк.

— А я Настя. А что ты здесь делаешь?

— На тебя смотрю.

— И нравится смотреть?

— Очень.

— Я так и поняла. А ты танцуешь?

— Когда как.

— А я люблю танцевать. Пошли!

Она уже взяла его под руку, чтобы утянуть его за собой на танцпол, но вдруг остановилась и спряталась у него за спиной.

— Черт!

Марк увидел двух внушительного вида парней в черных костюмах. Один что-то сурово говорил блондинке Юле, взяв ее под руку, другой грозным взглядом рыскал по залу. Уж не сутенеры ли это свою девочку воспитывают?

Юля бестолково улыбалась, мотала головой и нелепо дергала ногой в такт музыке. Похоже, от наркотиков девушку основательно развезло, и она не соображала, что с ней происходит. Возможно, парень спрашивал у нее про Настю, и если так, то Юля не выдавала свою подружку.

— Пойдем отсюда!

Настя потянула Марка за руку, и он последовал за ней. Юля его не интересовала, и ему, в общем-то, все равно, что с ней будет. А Настю на растерзание сутенерам он не отдаст. Пусть они делают с ней все что хотят, но завтра, а сегодня ночью она будет с ним.

Он бросил на стол три тысячные купюры и стремительно поднялся, закрыв собой девушку.

Богатырским телосложением он похвастаться не мог. Плечи у него от рождения были узкими, а тазобедренные кости — широкие. Мышцы над плечевыми суставами он нарастил, но с нижней частью своего тела ничего поделать не мог: хоть и на самую малость, она все-таки была чуть шире верхней. Марк изо всех сил пытался спорить с природой, но так до конца ее и не убедил. Это только на словах нет предела совершенству.

Оглянулся он у самого выхода. Громилы в черном по-прежнему стояли на танцполе, а официантка убирала посуду с его стола. Все в порядке, никто их с Настей не преследует, и они могут ехать к нему домой.

На улице было тепло, но так ветрено, что фонари, поскрипывая, покачивались на ветру, поэтому тени Марка и Насти тоже шатались из стороны в сторону: а может, их и самих качало.

— Ты на машине? — спросила она.

— Не совсем.

Стоянка перед клубом была заполнена дорогими и не очень автомобилями. Чуть поодаль, в окрестностях троллейбусной остановки, гнездились машины такси. К ним и направился Марк, увлекая за собой ночную подружку.

— А почему на такси? — больше из любопытства, чем от недовольства, спросила она.

— Машина в Москве осталась.

— Ты из Москвы?.. Не люблю москвичей.

В ее голосе не ощущалось отторжения, и не совсем понятно, зачем она это сказала.

В машине Настя прижалась к его руке, уложила голову ему на плечо и закрыла глаза. Она молчала и не шевелилась, в какой-то момент ему даже показалось, что у нее перестало биться сердце.

— Эй, ты живая?

— Живая, — на удивление бодро отозвалась она.

— Заснула?

— Нет. Просто думала.

— О чем?

— Вот только в душу лезть не надо! — огрызнулась она.

Марк разочарованно пожал плечами. Он пытался создать хотя бы иллюзию ее бескорыстного к себе влечения. И она не напоминала ему о своей профессии. Но это требование не лезть в душу все испортило. Типичное поведение чем-то недовольной проститутки.

Марк специально не заводил разговор о деньгах. Сама себе цену назначит. И вряд ли это будет больше сотни долларов за два часа. Ведь она лучшая только для него, и ей самой об этом неизвестно.

Машина остановилась во дворе десятиэтажного дома, Марк расплатился с водителем, помог Насте покинуть салон.

Детская площадка посреди двора освещена, видно, как ветер закрутил в маленьком вихре сухие опавшие листья. Лето уже закончилось, и хотя еще можно по ночам разгуливать в одной только рубашке, осень уже дышит в спину.

В подъезде воняло мочой, кабинка лифта изрезана и исписана вдоль и поперек, на лестничной площадке седьмого этажа хрустит под ногами строительный мусор, зато в квартире, куда Марк привел ночную гостью, чисто и комфортно. Крашеные обои, подвесной потолок в единственной комнате, мебель — как в лучших домах.

Насте должно было здесь понравиться, но девушка не стала осматриваться, а сразу бросилась в туалет, встала на колени и принялась «пугать унитаз».

— Тебе плохо? — взволнованно спросил он, когда она с опухшими от напряжения глазами вышла в прихожую.

— Нет, мля, хорошо! — со страдальческим видом, но с дерзостью разбалованной девчонки отозвалась Настя.

И, не спрашивая у него разрешения, закрылась в ванной. Послышался шум льющейся воды.

В ванной, помимо уже использованного, висело чистое банное полотенце. Квартира эта, по сути, была частной гостиницей, которую он снял вчера минимум на неделю. Дом с видом на море, до которого пять минут пешком, пляж с крупной галькой, ровное дно, в трех метрах от берега уже по шею. Вода уже остывает, но еще теплая. И прозрачная, без водорослей и медуз. Тепломорск — портовый, рабочий город, но при желании можно отдохнуть здесь, как на курорте. Такое желание у Марка есть. И возможности уже появились — Настя одна из них.

Она долго пропадала в ванной, потом вышла из нее в тунике из банного полотенца. Марк сервировал журнальный столик в комнате, открыл бутылку местного, очень вкусного шампанского, разложил красиво фрукты. Но девушка кисло скривилась, глянув на бутылку. Вид у нее был такой, что Марк не удивился бы, если б она снова закрылась в туалете. Но нет, Настя без всякого стеснения сорвала с себя полотенце и сразу нырнула в постель под одеяло.

В ее глазах уже не было шального блеска, не изнывала она от вожделения. Впрочем, Марку было все равно. Плохо ей или нет, но деньги свои она попросит. Пусть их отрабатывает.

Она обреченно посмотрела, как он снимает рубашку, и повернулась к нему спиной. Дескать, делай что хочешь: никуда ведь от тебя не денешься. Когда он сбросил брюки, она торопливо переместилась к стенке, но к нему так и не повернулась.

Парень лег рядом, откинул простыню, обнажая волнующую линию ее тела — шея, плечо, талия, бедро.

— Мне холодно, — поежилась она.

Но слишком красивым казалось ее тело, чтобы на него не смотреть. И все-таки Марк укрыл девушку. И сам забрался под одеяло. Плотно прижался к ней, ладонью накрыл ее полновесную, тугую грудь, приласкал ягодку соска, чувствуя, как она твердеет под его пальцами.

— Ты нахал, — прошептала Настя.

— Ну и что?

— Наглый как танк!

— Броня крепка, и танки наши быстры.

— Крепка у него броня…

Ее тело напряглось в тревожном ожидании, но Марк заставил ее расслабиться. Он с удовольствием гладил и ласкал ее стройное тело, пробовал его на вкус, чувствуя, как мало-помалу оно раскрывается навстречу мужскому желанию.

Недомогание и лень оставили ее, она порывисто легла на спину и с улыбкой великой блудницы притянула Марка к себе.

После она лежала будто неживая, а он льнул к ней, ластился. Никогда у него еще не было столь желанной женщины, как эта.

Настя принимала его ласки, но никак не реагировала на них. Кажется, приятная усталость усыпила ее. Она заснула крепко и безмятежно, и, судя по блаженной улыбке, ей снился хороший сон.

Возможно, девушка притворялась. Ведь она же проститутка, и принцип у нее такой же, как у солдата, который спит, а служба идет. За каждый час, проведенный с ней в постели, Марк должен будет заплатить. Но ему так не хотелось расставаться с ней… Пусть она будет с ним до утра. И не страшно, что это будет стоить ему еще сотню-другую долларов.

2

Ночь нежна, если нет опасности. И ночь страшна, если над головой завис дамоклов меч. Но страх уже давно вошел в привычку. И даже появился карточный азарт. Когда смерть придет, будет ли под рукой козырь, чтобы побить ее?

Мужчина в шелковом стеганом халате зажег сигару, наполнил рот крепким ароматным дымом. В этом тоже был элемент игры. Балюстрада не сплошная, и в зазор между мраморными столбиками запросто может влететь снайперская пуля. Правда, киллеру стрелять неоткуда. Терраса выходила на охраняемый задний двор, дальняя сторона забора хоть и не очень высокая, но за ней море, и не видно ни одного судна поблизости. Разве что враги могли нанять боевого пловца, который, в акваланге вынырнув из воды, наводит сейчас на цель подводную винтовку. Такое возможно, но только теоретически. Снайперу нужно как минимум устойчивое положение, чтобы послать пулю на километр-полтора. К тому же он должен быть мастером очень высокого уровня, чтобы с такого расстояния сделать убойный выстрел. Да и винтовка должна обладать при этом небольшим весом, отменной мощностью и ювелирной точностью, но таких в природе не существует. На террасе темно, и огонек сигары — единственный источник света. Какой-никакой, а ориентир для снайпера.

Но забор вокруг дома уже достраивается вверх, очень скоро терраса перестанет быть опасной зоной.

Кирилл Дмитриевич Каховцев имел все основания опасаться за свою жизнь. В Теплогорске оставались только две серьезные силы, способные целиком и полностью контролировать большой портовый город. Одну представлял он, другую — его непримиримый соперник Карен Южак. Когда-то враждующие стороны могли договариваться, но лимит доверия уже исчерпан. Более того, это вопрос жизни и смерти. Или городом будет владеть кто-то один, или официальная власть и милиция сотрут в порошок и тех и других. Городской мэр уже научился играть на противоречиях враждующих мафий, и милицейское начальство все чаще ставит им подножки. Нет, не забывают они, из чьих рук кормятся, но беда в том, что группировки две, а должна быть одна.

Одним словом, ситуация очень серьезная, и лозунг предельно категоричен. «Карфаген должен быть разрушен!» И точка. Каховцев уже выдвинул вперед застрельщиков, но и враг не дремлет.

За границу бы уехать, но нельзя. Люди нервничают, и неизвестно, как они поведут себя, если босс отправится в теплые края. Вдруг решат, что их корабль тонет, и разбегутся, как крысы. Кто-то переметнется на другую сторону, кто-то просто исчезнет, а людей у Каховцева много. И это не только бойцы, готовые исполнить любую его волю, не только охранная фирма — успешное финансовое предприятие и кадровый резерв для боевой бригады. Нет, есть еще и мэрия, милиция, прокуратура, таможня, куда Каховцев направил своих ставленников.

Он уже второй десяток лет у руля, и еще в лихие девяностые задумывался о будущем, потому и ставил в зависимость от себя толковых юнцов: оплачивал им учебу в институтах, устраивал на работу во властные структуры города. Эти люди благодарны ему, но не все преданы. И они могут разом отвернуться от него, если вдруг почувствуют неладное. Просто отвернутся, и этого будет достаточно, чтобы Каховцев «оглох» и «ослеп». Этим непременно воспользуется Южак, и чаша весов тогда склонится на его сторону.

Но пока все винтики на месте, механизм смазан, стрелки часов крутятся в нужную сторону, и время работает на Кирилла Дмитриевича. А это значит, что рано или поздно Южак сдаст свои позиции. Тогда все будет просто замечательно.

За спиной тихонько открылась дверь; мягко ступая, к нему подошла его любимая женщина. Инге всего девятнадцать, Каховцев был старше ее на двадцать два года, но эта разница в возрасте не мешала ему чувствовать себя с ней мужем, а не отцом.

Да и не нуждалась Инга в отцовской заботе. Она взяла его не столько своей красотой, сколько умом и самостоятельностью. Она не липла к нему банным листом, не сосала пиявкой кровь, а первое время и вовсе держала его на расстоянии, ничуть, казалось, не беспокоясь, что ему может наскучить ухаживать за ней. Может, в ее поведении и заключалась какая-то уловка, но Кириллу пришлось поверить, что Инга не очень-то и хотела выходить замуж за него, за самого богатого и успешного человека в городе. К тому же он был недурен собой. Интересный, холеный мужчина в расцвете лет. Сколько девчонок мечтали быть его женой, но пальма первенства досталась Инге. И если он жалеет об этом, то совсем чуть-чуть.

Она обняла его со спины, губами нежно коснулась шеи.

— За Настю переживаешь?

Коротко и ясно. Никаких вокруг да около. Но прямота эта мягкая, непринужденная и совсем не раздражающая.

— Переживаю.

Раздражало Кирилла Дмитриевича то, что при всех своих достоинствах Инга не могла найти общий язык с его дочерью. По большому счету это не ее вина. Невзлюбила, видите ли, Настя мачеху. К любовницам относилась вполне лояльно, а обручальное кольцо на пальце Инги вывело ее из себя. Всерьез заявила, что ее отец предал мать, хотя уже девять лет прошло с тех пор, как Настина мама умерла. Девять лет Кирилл Дмитриевич ходил вдовцом. Может, надо было повременить? Насте всего семнадцать. Скоро сама выйдет замуж, тогда и на мир будет смотреть другими глазами. Тогда и его на брак благословит.

Но назад Кирилл Дмитриевич не повернет. Во-первых, не в его это принципах, а во-вторых, Инга устраивает его по всем статьям, и он не хочет ничего менять. К тому же она в положении — мальчик вроде бы намечается. А Настя перебесится и успокоится.

— Ее обязательно найдут, — сказала Инга.

— Кто бы сомневался.

— А я уеду.

— Куда ты уедешь? — озадачился он.

— Ты мне квартиру подарил, буду в ней жить. А ты ко мне будешь приезжать. Если меня здесь не будет, Настя быстро успокоится.

— Ты моя жена и должна жить со мной.

— Тогда мы будем жить в моей квартире. А Настя пусть остается одна в этом доме. Так ей будет спокойней. Возможно, у нее сложится чувство вины за то, что из-за нее ты покинул дом. Что ж, тем скорее она попросит нас вернуться.

— Логика в этом, конечно, есть, — кивнул Каховцев. — Но квартира — это слишком мелко. Да и опасно. Но можно построить еще один дом, не хуже этого.

— Пока ты его построишь, она выйдет замуж и заживет своей жизнью. Тогда ей будет все равно, с кем ты здесь.

— Ты читаешь мои мысли… Только рано ей замуж. Ей как минимум институт нужно закончить.

— Мой отец тоже так думал — а я еще учусь, но уже замужем.

— Твой отец…

Кирилл Дмитриевич хорошо знал ее отца. Вместе когда-то держали порт, обкладывали данью грузы, занимались контрабандой, отбивались от конкурентов. В одной из перестрелок Артем Скорохат был серьезно ранен, долго лечился, а потом и вовсе отошел от дел. Он и сейчас на инвалидности, но у него свой бизнес, семья, жена, дочери.

Жена у него красивая. Когда-то Кирилл Дмитриевич даже пытался за ней приударить. Но не вышло. Катька показала характер, и ничего ему не обломилось. Но память о ней осталась. Может, потому и запал он так сильно на ее дочь. Инга вся в мать, такая же красивая и чувственная. В прошлом году Артем по старой памяти пригласил его к себе домой, там он и познакомился с его дочерью. И закрутился роман. Одним словом, родословная у Инги что надо.

— Твой отец — мужик конкретный, — улыбнулся он. — Но со мной не поспоришь.

— Может, и Настя найдет такого, с которым ты не поспоришь.

— Да я любого в бараний рог!

— А если она не позволит его в бараний рог? Она девушка с характером.

— Дурной у нее характер.

— Дурной не дурной, а ломать уже поздно. Надо приспосабливаться.

— Будем приспосабливаться. Сначала найдем ее, а потом будем приспосабливаться.

Кирилл Дмитриевич взял мобильный телефон, набрал номер.

Пару недель назад у Насти начался новый учебный год. Первый курс филиала Московского университета. У нее свой личный водитель, он отвозит ее утром, после занятий возвращает домой. Но вчера ему оказалось некого забирать. Настя пропала. Кирилл Дмитриевич решил, что дочь похитили, чтобы выманить на снайпера его самого, но Настя позвонила, сказала, что с ней все в порядке, а искать ее не нужно. Дескать, у нее начинается новая, взрослая жизнь, где нет отца-предателя и мачехи. Так и сказала: отца-предателя.

Похитить Настю непросто, при ней всегда охрана, два парня и девушка, с виду они такие же студенты, как и она. Зина всегда с ней, она для Насти как подруга. А о парнях она даже знать не должна была. Но, видимо, как-то узнала. Потому что оставила с носом всех троих. Спуталась с какой-то однокурсницей-наркоманкой и сбежала.

— Ну что там? — раздраженно спросил Кирилл Дмитриевич, услышав голос Харитона, своего главного специалиста по частному сыску.

У него своя контора, люди — один круче другого, но пока никаких результатов.

— Мы их в «Эскориале» нашли.

— Чего сразу не позвонил? — облегченно вздохнул Каховцев.

Но радость оказалась преждевременной.

— Мы только подружку Настину нашли, — замялся Харитон. — Но эта дура так обдолбилась, что лыка не вяжет. Ни бэ, ни мэ, ни кукареку…

— Ночь у тебя; если до утра Настю не найдешь — ты меня знаешь.

— Кирилл Дмитриевич! Мы ее, конечно, найдем! Но тут такое дело, она с парнем каким-то ушла. Пока мы эту дуру «кололи», Настя успела улизнуть. Говорят, на такси они уехали…

— Таксиста ищите.

— Уже нашли! То есть установили, кто такой. Только его самого нигде нет — как сквозь землю провалился. Звоним — не отвечает. Вне зоны доступа. Дома у него уже были, но и там его нет. Может, он их в горы куда-то повез, там телефон не берет…

— Не найдешь Настю до утра — сам такси в горы заказывай. А то я закажу тебе гирю в море. Это не шутка.

— Все будет в лучшем…

Каховцев недовольно поморщился и бросил телефон на мраморный столик.

— С каким-то парнем уехала. На такси, — обращаясь к Инге, сквозь зубы сказал он.

— Куда?

— К нему домой. Может, у него дом в горах…

— Он что, не русский?

— Ага, горец с кинжалом. Если вдруг что, я ему этот кинжал по самое не хочу отрежу. Козел горный! И эту суку обдолбанную в море! — разошелся Каховцев.

— Кирилл! — Инга мягко взяла его за руку, нежно и с укором заглянула в глаза.

Она умела успокаивать его. Не всегда, правда, но сейчас Каховцев почувствовал, как опускается в нем волна гнева. Хотя до полного штиля в душе было еще очень далеко. К тому же накатывала новая волна.

— Нашла с кем связаться! Эта дура наркоту жрет, как овца травку щиплет. И Настю куда затащила? В «Эскориал»! На территорию Южака! Если бы его быки прочухали, я не знаю… А может, не было никакого таксиста? Может, она у Южака!

— Тебе бы уже позвонили.

— Не к добру все это, не к добру…

Кирилл Дмитриевич снова взялся за телефон. На этот раз он позвонил Тимуру, своему верному бригадиру.

— Поднимай своих и двигай в «Эскориал», — тихо, но чеканя каждое слово, сказал он. — На уши всех поставь, но узнай, где Настя.

— Там люди Южака.

— В том-то и дело. Сам понимаешь, что будет, если Настя окажется у них.

— А как же Южак? Он расценит это как наезд.

— Плевать. Мы с ним все равно на ножах…

— Как скажешь. Если на него самого вдруг нарвемся, что делать?

— Море какое, сухое или мокрое?

— Я все понял, босс.

Тем и хорош был Тимур, что даже сложные вещи он понимал с полуслова. А открытая война с Южаком — дело серьезное. Каховцев готов был ввязаться в нее ради дочери, и Тимур безоговорочно поддержит его. А бригада у него такая, что весь город содрогнется, если он спустит ее с цепи. Но лучше до этого не доводить…

3

Вася Бугарь смотрел на Марка сквозь хищный прищур. Жестокие шутки — его конек, и нет ничего хуже, чем стать его жертвой.

«Твоя фамилия, щегол?»

«Груша». Марку страшно, коленки предательски дрожат.

Не повезло ему в жизни, обделила его природа физической силой, еще и посмеялась над ним со всех сторон. И фамилия у него Груша, и фигура у него по форме как этот фрукт. Плечи узкие, а таз… И кулаки у него хлипкие, не то что у Васи.

«Это имя, — глумился Бугарь. — А фамилия?»

«Это и есть фамилия», — попятился Марк.

«А я говорю, имя! Имя — Груша. А фамилия — Боксерская. Груша Боксерская! Ха-ха-ха!»

Васю поддержал весь класс. Марк стоял посреди раздевалки, руки беспомощно опущены, голова подбородком касается груди. Дружный хохот оскорблял его, но ведь это не самое страшное. Куда хуже, если Бугарь пустит в ход кулаки, а он это умеет.

Вася вдруг прекратил смеяться, и хохот вокруг оборвался. Он зло посмотрел на Марка и толкнул его в плечо.

«Ты чего не смеешься? Я сказал, смеяться!»

Марк остро ощущал свою беспомощность перед Бугарем и перед классом. Он здесь новичок, его никто не принимает всерьез. И еще он слабый — у него нет шансов завоевать расположение.

Остается надеяться, что папу скоро переведут по службе в другой город… Впрочем, можно перейти в другую школу.

«Ну!» — Вася снова толкнул его.

Марк униженно посмотрел на него и выдавил из себя подобие улыбки.

«Веселей!» — потребовал Бугарь.

Улыбка стала шире и несчастней.

«Братва! Видали такую грушу? Ее бьешь, а она смеется! — Вася ударил Марка кулаком в грудь. — Гы-гы!»

Марк перестал улыбаться. Бугар снова ударил его, затем еще и еще… Бил он, может, и не в полную силу, но Марк упал бы, если б его не окружили одноклассники. Они набросились на жертву со всех сторон, тычки и удары градом сыпались на него. Марк оказался в таком кольце, что физически невозможно было упасть.

Спасение пришло извне. Дверь в раздевалку открылась, и на пороге выросла фигура физрука. Тимур Сергеевич все видел, но ругать никого не стал. Он просто сказал, что пора идти в зал. Толпа разбежалась, а физрук остался. Двумя пальцами он взял Марка за футболку. «Ты почему такой дохлый?» — с неприязнью спросил он.

Марк лишь пожал плечами в ответ. Он же не виноват, что мама его таким родила.

«Нельзя быть таким слабаком. Сожрут!.. В шесть вечера в малом зале занятие. Приходи».

Это было не предложение, Тимур Сергеевич требовал, и Марку ничего не оставалось, как кивнуть в знак согласия.

Мальчик знал, что по вечерам физрук занимается с ребятами самбо, и уже в половине шестого был в раздевалке. Думал, что будет первым, но там его ждал Бугарь.

«Ух ты, великий самбист нарисовался!» — хохотнул он, с презрением глядя на Марка.

«Ну, не великий», — опустив голову, буркнул Марк.

«И не самбист!.. Ты что, не понял, зачем тебя Тимур позвал? Сегодня мы боксерские удары будем отрабатывать, а ты будешь грушей… А ну-ка, иди сюда!»

Бугарь взял Марка за плечи, резко развернул его к себе и замахнулся для удара. Марк зажмурил глаза и закричал от страха…

Но никто его не бил. И глаза открыты. И Бугаря никакого нет. Есть только Настя. Она сидела на постели, закрывая грудь простыней, и потрясенно смотрела на него.

— Кошмар приснился, — вымученно улыбнулся он.

Уже утро, в комнате светло, Настя в ореоле солнечного света. А Бугарь остался в темноте ночи кошмарным напоминанием о далеком прошлом.

— И мне тоже… Мне снилось, что мы с тобой… Или не снилось? — Казалось, она вот-вот расплачется. — Зачем ты это сделал?

Марк с удивлением смотрел на нее. Ну было и было, что здесь такого? А может, дело в деньгах?

— Думаешь, если не договорились о цене, то я тебе не заплачу? — нежно улыбнулся ей Марк.

Она хоть и проститутка, но так хороша… Даже сейчас, когда ее лицо наморщено, она чертовски обаятельна. И красива. Да и не во внешности дело, а в том, что он чувствует сейчас. Ему кажется, что лучшей девушки ему никогда не найти.

Как жаль, что она проститутка. Как жаль, что им придется расстаться.

— О какой цене?! — недоуменно вытянулось лицо Насти.

— Ну, за ночь. О цене за час речь не идет, ведь ты же была со мной до утра.

— Я тебя не понимаю.

— А чего тут понимать? Я вчера заказал девочку, мне привели тебя и Юлю, потом появились ваши сутенеры, мы сбежали.

— Какие сутенеры?! Ты что, принял меня за проститутку?!

Вне себя от возмущения, Настя вскочила с постели, кутаясь в простыню, схватила с кресла свою одежду.

— Отвернись! — остервенело бросила она.

Марк пожал плечами и лег спиной к ней. Оказывается, она вовсе не проститутка. Но ведь это же здорово. Сейчас она оденется, они поговорят по душам, помирятся. Ведь он же нравится ей, если она бескорыстно легла к нему в постель. И он от нее без ума. Возможно, их впереди ждет долгий роман.

— Черт! Ну почему?.. Я же никогда! — с досадой всхлипывала Настя. — Как ты посмел?

— Ты сама ко мне легла, — не оборачиваясь к ней, сказал он.

— Легла потому, что спать хотела. Просто спать.

— Просто спят дома, в своей постели.

— Много ты знаешь!

— Да уж побольше твоего.

— Ты хоть понимаешь, что я ни с кем никогда еще не была! — страдальчески протянула она.

— Может быть.

Ночью ему пришлось приложить определенное усилие… Но ведь крови не было… Впрочем, бывает, и не кровит.

— Да мне все равно, веришь ты или нет! Если отец узнает, он тебе башку оторвет!

— Да? Тогда мне ничего не остается делать, как жениться на тебе, — поворачиваясь к ней, расплылся в улыбке Марк.

Настя уже оделась, и он мог любоваться ею.

— Ты?! На мне?! — Она смотрела на него скептически, но с интересом.

— Ну, если ты не проститутка.

— А что, на проститутке бы не женился?

Ее возмущение уступало место ехидству. И, казалось, она уже почти не злится на Марка.

— Нет.

— Даже если бы влюбился?

— А я влюбился, — с ироничной улыбкой, но вместе с тем всерьез сказал он. — В тебя.

— А если я проститутка? — дрогнувшим голосом спросила она, завороженно глядя на него.

— Дальше буду любить. Но не женюсь.

Она неуверенно сделала шаг, как будто собиралась уйти от него, но вдруг передумала и плюхнулась в кресло.

— Да пошел ты!

— Все, выпустила пар? — улыбнулся он.

— Слушай, не пойму, чего я в тебе нашла? — язвительно глянула на него Настя. — Тебе бы в Голливуд, тебя бы там с руками и ногами оторвали. На роль гоблина.

Хорошее настроение как рукой сняло. Марк обиженно посмотрел на нее, но тут же спрятал свои чувства под непроницаемую маску. И взгляд потух, подернулся изморозью. Девушка наступила на его больную мозоль. И какая девушка.!

— Был я в Голливуде. И гоблином был, — холодно сказал он, без всякого стеснения выбираясь из-под одеяла.

Плечи у него накачаны, пресс рельефный, ну и главный мужской калибр не подкачал; в пропорции с ним таз не такой уж и широкий. К тому же банный халат под рукой — раз-два, и уже ничего не видно.

Он оделся, но девушка продолжала смотреть на него так, как будто он стоял перед ней без штанов. В глазах одно сплошное возмущение, но вроде бы и омерзения не видно, и то хорошо.

— Вчера ты сделал мне больно, — с осуждением покачала она головой.

— Не знал, что у тебя в первый раз, — без всякого сожаления отозвался он.

— А если бы знал?

— Я иду на кухню, на завтрак — яичница, — холодно сказал он. — Если хочешь есть, тебе направо. Если хочешь уйти, тогда налево.

— Спасибо, я уже сходила налево.

Казалось, она собиралась ему что-то рассказать, но Марк не стал ее слушать. Он ушел на кухню, Настя последовала за ним. Подобрав под себя ноги, села на стул.

Какое-то время она молча наблюдала, как он варит кофе и жарит яичницу, затем сказала, что уходить никуда не собирается.

— Ты правда должен на мне жениться, — заявила она.

— Ты хочешь быть женой гоблина?

— Обиделся? Ну извини. Ты, конечно, не красавец, но это не главное. Главное, чтобы мужчина в мужчине был. В тебе чувствуется мужчина. Я же не просто так вчера к тебе подошла.

— Не просто, — перебил ее Марк. — Сначала зарядилась, потом подошла.

— В смысле, зарядилась?

— Не знаю, что там было — кокаин, экстази, может, просто травка.

— А-а, ты об этом?.. Это все Юлька. Мы сначала выпили, потом в туалет пошли, она достает, хочешь, говорит? Я даже не знаю, что у нее было. Что-то белое, нюхать нужно. Я попробовала нюхнуть, а оно у меня в ноздрях забилось, я давай чихать. Думала, все вычихала — нет, хорошо вдруг стало. И ничего не страшно. Я же видела, как ты на меня смотрел. Только я сразу поняла, что сам ты не подойдешь. А я же не дура, чтобы самой подходить. Да и не очень-то хотелось… А потом очень захотелось. Это я в первый раз, честно.

— Все у тебя в первый раз.

— Ты моего отца не знаешь. Только надоело мне все!.. И я ему надоела! На молоденькой женился, козел старый!.. У нас с мачехой два года разницы. И я ее мамочкой называть должна? Терпеть ее не могу!

— А ты не называй ее мамочкой.

— А какая разница? Все равно каждый день ее видеть.

— Из дома ушла?

— И не жалею!

— Где жить собираешься?

— У тебя.

— Ну, если тебе не противно с гоблином, то я согласен.

— Не противно. Противно с человеком, который шуток не понимает. Я же пошутила, что ты гоблин.

— А я не шучу. Можешь оставаться.

— Только я не хочу сегодня. Ну, так, как вчера, — смущенно сказала она. — Может, завтра?

— Когда захочешь, тогда и будет. Не захочешь — насиловать не стану.

— Тогда можно я немного посплю?

— А завтрак?

— Не хочу, потом. Тошнит меня что-то. Может, я беременна?

Марк внимательно посмотрел на девушку. Всерьез она спрашивает или в шутку?.. Похоже, и то и другое. Семнадцать лет, вроде бы уже возраст, и с виду она взрослая, но если присмотреться, дите дитем. Что ж, он готов нянчиться с ней. Потому что, похоже, он действительно влюбился.

— Если беременна, будешь рожать, — с беззубой насмешкой сказал он. — Только не сегодня.

— Тогда я пошла?

Она ушла в комнату, через пару минут оттуда послышался грохот. В первое мгновение Марк решил, что Настя собрала диван, но не смогла зафиксировать его, и обе половинки с шумом вернулись на место. Но из прихожей потянуло сквозняком и послышался шум шагов. Нет, это не Настя.

Рука механически потянулась к разделочному топорику, но только он вооружился, как в дверях кухни вырос могучего сложения парень. Марк узнал его, это один из тех, кого он принял вчера за сутенеров. В руке у громилы был пистолет, и на прицеле он держал Марка.

Расстояние до противника метра три, не меньше, и обезоружить его Марк мог только при условии, что пистолет не заряжен. Но это вряд ли.

— Вот достали! — услышал он возмущенный голос Насти.

Он дернулся, решив, что ей угрожает опасность, но парень предупреждающе повел стволом. Дескать, не нужно лишних движений.

— Руки убери, придурок! Я отцу скажу, он тебе их вместе с ногами выдернет!

Кто-то с силой толкнул парня в спину, но тот удержался на ногах и даже не дернул пальцем за спусковой крючок. Он не сдвинулся с места, но Настя все равно протиснулась между ним и дверным косяком.

— Ты, конечный продукт, железяку свою убери! — потребовала она, закрыв собой Марка.

— Пусть он топор бросит! — растерянно мотнул головой парень.

— А я сказала, железяку свою убери!

Марк уронил на пол топор и рукой попытался отодвинуть девушку в сторону, чтобы самому ее загородить, но девушка шагнула к амбалу, заставив того попятиться.

— Хоть пальцем тронешь его — будешь иметь дело со мной, понял?!

За спиной парня замаячила знакомая физиономия его дружка. И этот в растерянности смотрел на Настю. Похоже, она смогла застращать их своим отцом, если ребята всерьез думали, что могут остаться без рук и без ног.

Но вскоре появился третий гость, курчавый блондин с узкой сверху и расширенной книзу головой. Черты лица грубые, простецкие, но мужчина явно старался придать своей внешности аристократический лоск, для этого и носил очки в тонкой оправе, делал умные глаза, а с губ не спускал иронично-снисходительную улыбку. На нем был темный костюм того же покроя, что и у его громил, но гораздо более дорогой. Пиджак расстегнут, видно, как рубашка обтягивает рыхлое брюшко.

— Анастасия Кирилловна, ну что же вы дурите? Ваш отец волнуется, места себе не находит, а вам и дела нет до его переживаний. Нельзя же так!

Он обращался к девушке, но смотрел на Марка. В его взгляде чувствовались отдаленная гроза и явное пренебрежение.

— Собирайтесь, поедем домой.

— Никуда я не поеду! — упиралась она.

— Тогда мне придется применить силу. Боюсь вас огорчить, но Кирилл Дмитриевич меня на это уполномочил. И вам неудобства, и вашему… э-э, молодому человеку достанется.

— Обещайте, что пальцем его не тронете! — сверкала глазами Настя.

Марк искренне считал, что не нуждается в ее заступничестве, но все равно ему была приятна ее забота.

— А зачем нам его трогать? — изобразил удивление курчавый. — Он же вас не похищал?

— Нет.

— Обижал?

— Нет. Не обижал меня никто!

— Тогда в чем проблема?.. Настя, у вас ровно минутка, чтобы попрощаться со своим молодым человеком.

Он вышел из кухни в прихожую, его люди последовали за ним.

Настя повернулась к Марку, но голову не подняла, в глаза ему почему-то не смотрела.

— Я еще к тебе приеду. Оставь мне свой телефон. Говори, я запомню.

Он продиктовал номер своего мобильника, она тут же повторила по памяти.

— У меня хорошая память, — вымученно улыбнулась она. — Такая хорошая, что я не смогу тебя забыть. Если я вдруг не появлюсь, обещай, что найдешь меня.

Она шепнула ему на ухо свой адрес и номер телефона. Даже с плохой памятью запомнить все это было несложно: улица Черноморская, дом сто. И телефон — шесть «девяток». Такой номер больших денег стоит, но и без того уже было ясно, что Настя девочка не простая.

— Обещаю.

— Тогда я не прощаюсь. Пока.

Она привстала на цыпочки, собираясь поцеловать его в щеку, но вдруг передумала и резко повернулась к нему спиной.

Настя ушла, убрался и курчавый со своими громилами, оставив Марка в замешательстве. Похоже, Настин отец — очень большой человек, и вряд ли ему понравится, что Марк стал ее первым мужчиной. А это значило, что у него могут возникнуть проблемы.