Бархатный капкан

Владимир Колычев, 2014

Много лет назад простой сибирский парень Глеб Кайманов поставил перед собой цель – любой ценой разбогатеть к тридцати годам. В погоне за мечтой он не гнушался никакой работы: воевал контрактником, трудился на нелегальных золотых приисках, сотрудничал с бандитами… Упорство парня в конечном счете было вознаграждено: Кайманов стал владельцем модного клуба на берегу Черного моря, и деньги рекой потекли в его карман. Глеб достиг цели и был несказанно счастлив. Но радость его продлилась недолго. Одним прекрасным вечером на пороге кабинета Кайманова появилась дочь местного криминального короля – красавица Яна. Будничным тоном она сообщила, что забирает клуб себе, а если Глеб будет препятствовать – его убьют…

© Колычев В., 2014

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

Солнце светит ярко, греет жарко, на море отличная погода и чистейшая вода. Волна легкая, игривая, позолоченная солнечными лучами. Камешки на дне мелкие, отшлифованные тысячелетиями, видно, как они переливаются на свету. Волны накатывают на берег мягко, лаская ноги. А ножки эти безупречны — длинные, стройные, с точеными икрами; кожа нежная, гладкая, загорелая. Тонкая талия, красивая спина, густые русые волосы. Под купальными стрингами — совершенные формы. Девушка стояла к Глебу спиной, он не видел ее лица, но сомнений нет — она идеальна, как сама мечта…

Купальник у нее особенный, стоит ему намокнуть, и он исчезнет. Красавица это поймет не сразу; какое-то время она будет плыть, не замечая своей наготы. Может, и на спину перевернется. А Глеб будет наблюдать за ней с высоты спасательной вышки. Бинокль у него мощный. Но, возможно, девушка начнет тонуть, и тогда он придет к ней на помощь. Настигнет ее, обнимет сзади, вытащит на берег, сделает искусственное дыхание.

Но девушка не утонула. Она просто исчезла. Вместе с морем. И солнце «выключилось»… Глеб с легкой досадой посмотрел на грубые, необрезанные с краев доски над головой. Хороший был сон, жаль, не удалось досмотреть до конца.

Барак спит. Сосед справа храпит, слева кто-то бессвязно бормочет, Глеб глянул на часы — пятнадцать минут пятого. Спать осталось совсем немного. В шесть подъем, в половине седьмого поведут на завтрак, после которого сразу начнутся каторжные работы. Двенадцать часов, и все в одну смену, в холодной шахте, по колено в воде — с ума можно сойти от такого режима, но оно как бы того стоит. За день такого ударного труда можно поднять до ста пятидесяти долларов, на обычной работе в месяц столько не выходит.

А Глебу нужны были деньги.

Он давно уже грезил южными краями. В родной Сибири холода, таежные леса, гнус, люди хмурые, вечно чем-то озадаченные, а на курортах народ расслабленный, там весело и, главное, девчонки доступные. Одно время он всерьез собирался ехать на лето в Сочи, чтобы устроиться там спасателем, даже мышцы под это дело как следует подкачал. Но армия поставила на этих мечтах крест.

Зато после срочной Глеб все-таки отправился на моря. Друг позвал его к себе домой, в курортный городок на берегу Черного моря. Он ничуть не разочаровался в своих юношеских мечтах и еще больше захотел связать свою жизнь с морем. Но рассуждал он уже как взрослый мужчина. Спасателем работать хорошо до поры до времени, пройдет пять-шесть лет, и почувствуешь себя неудачником. Соблазненные красотки быстро выветрятся из памяти, а кроме маленьких над ними побед похвастаться будет нечем. Денег пляжная работа не принесет, а значит, и жить будет негде. И не на что.

Надо было становиться человеком — строить свой мини-отель или кафе на берегу моря и для этого нужны деньги. И для Глеба остро встал вопрос: где их взять? Армия научила его мыслить категориями взрослого человека, туда за деньгами он и отправился. Но вряд ли это решение можно было назвать правильным. В то время в Чечне шла война, за месяц в боевых условиях можно было заработать без малого штуку баксов. И действительно, первое время Глеб получал неплохо, но потом система выплат изменилась, деньги стали начислять за реальные боевые действия, а такое «счастье» было не у всех.

Глеб не трус и воевать умел, но с армией свою жизнь связывать не желал. Он расторг контракт, кое-как получил свои деньги, уволился, вышел на гражданку. С четырьмя тысячами долларов можно было, в принципе, открыть кафе — зарегистрировать предприятие, взять в аренду место, поставить какую-нибудь быстровозводимую конструкцию вроде шатра, закупить инвентарь и оборудование, нанять персонал. Но хороший участок на такие деньги не взять, приличное здание не возвести, значит, придется влезть в долги и из них ему уже никогда не вылезти.

Глеб мог бы начать свое дело и с такой позиции, но все-таки он выбрал более приемлемый, как ему казалось, вариант. В поезде по пути домой он познакомился с рубахой-парнем, который и предложил ему работу на золотых приисках. Дескать, сам он там за три года почти двести тысяч долларов заработал. Работы Глеб не боялся, а мысль о шальных деньгах пьянила и манила.

Он отправился в тайгу за длинным рублем, втянулся в каторжную работу, но скоро понял, что ничем хорошим это не закончится. Люди здесь работали как бы добровольно, но при этом их охраняли, как преступников. Не так чтобы очень уж стерегли, но контроль со стороны ощущался. Насильно здесь никого не удерживали, расчет можно было получить в любое время, причем на месте. Только вот как от кассы отойти? На позапрошлой неделе мужик домой уехал. Полгода отработал, не выдержал каторжного труда, попросился в отпуск, но получил отказ. Или увольняйся, или работай дальше — такие правила. Мужик написал заявление и получил расчет — что-то около двадцати тысяч долларов. Ходил, хвастался… Примерно на такие деньги Глеб и рассчитывал, но радости особой не испытывал — ни за счастливчика, ни за себя. Скорее всего, мужик и не доехал до дому…

Вопросы накапливались в течение всего года, который Глеб провел здесь. Лагерь охранялся, и это не могло не напрягать. Часовых на вышках не было, овчарки по периметру не бегали, но за ограждение выходить категорически запрещалось. За нарушение штраф — полторы тысячи баксов. Деньги немалые, поэтому никто не рисковал. Да и куда идти? Тайга вокруг, до ближайшего поселка не меньше ста верст пути. Работа тяжелая, но вроде как высокооплачиваемая. Кормили хорошо, а по воскресеньям — баня и отдых. Даже баб привозили — для особо озабоченных. В принципе, народ не жаловался и не разбегался. Но все равно, зачем охрана? Если кто-то сбежит, что здесь такого? И отпусков почему нет?

Глеб искал и находил ответы на эти вопросы. Судя по всему, прииск нелегальный, а раз так, то рассекречивать его ни в коем случае нельзя. Поэтому рабочие должны остаться здесь навсегда. Захотел домой — пожалуйста, получай расчет и убирайся. Только вот что дальше?

До железнодорожной станции можно было добраться на машине, которая доставляла в лагерь продукты и новых рабочих. Водитель — мужик суровый, дюжий, такой запросто мог воткнуть нож под ребро. А еще с ним, как правило, ездил кто-то из охраны. Возможно, недавний «счастливчик» покоится сейчас где-нибудь на дне болота, а его денежки уже лежат в сейфе в ожидании очередного расчета…

Глеб мог проверить свою версию, для этого ему нужно было написать заявление и получить на руки заработанное. Там ему что-то около тридцати пяти тысяч причитается — сумасшедшие деньги. Может, потому и не верилось, что их удастся довезти до дому.

Но в то же время уезжать не хотелось. Самый трудный, зимний сезон позади, впереди лето, когда работать и проще, и веселей. Вот закончится летний сезон, тогда и можно уволиться. Получить расчет, сесть в машину к битым волкам, прикинуться дурачком-ягненочком, дождаться момента и превратиться из жертвы в охотника. При благоприятных обстоятельствах он мог справиться и с водителем, и с его сопровождением. И машину он водить умел… Через полгода он будет увозить домой уже пятьдесят «штук»…

И все-таки надо было торопиться. Вдруг рабочим на руки выдают не настоящие, а фальшивые деньги? Выдают затем, чтобы они смогли похвастаться перед своими товарищами, приглушив их возможные сомнения. Глеб проведет на этой каторге лишних полгода, а получит пшик. Уж лучше получить его сейчас, пока еще есть здоровье.

Он закрыл глаза, настраиваясь на море и девушек, но ему приснилась война. Четыре араба набросились на него со всех сторон, оскалы у них волчьи, ножи острые, а Глеб против них с голыми руками. Он понимал, что шансов выжить у него нет, но надеялся на чудо. И оно случилось. Барак подняли на работы, это его и спасло. А после завтрака Глеб заявил протест, он отказался от работ, и его отвели к прорабу. Тот попытался отговорить его от увольнения, пообещал увеличить прибавочный коэффициент, но Глеб не сдался. Тогда его отправили к начальнику приисков.

Офисом здесь называли большое строение из неотесанного бревна со своим двором, отделенным от основной территории высоким забором из колючей проволоки. А в самом срубе находился сейф, где хранилось добытое и уже отлитое в слитки золото. С какой периодичностью и в каких количествах вывозилась добыча, Глеб не знал. Рабочих в такие тонкости не посвящали, хотя интерес у них, конечно же, имелся.

На входе в офис, у самой двери под окном сидел лопоухий парень в теплой куртке. Он дремал, обнимая свое помповое ружье с такой нежностью, как будто это была его любимая женщина. Но стоило только Глебу подойти к калитке, как он поднялся, с недовольным видом зашагал к нему.

Глеба сопровождал охранник из лагеря, на него лопоухий и смотрел. С ним он и поздоровался. Каторжника он, казалось, даже не замечал.

— Вот, на выписку кандидат, — сказал угрюмый тип с плохо выбритым подбородком, кивком показав на Глеба.

— Обыскивал? — Лопоухий зевнул, прикрыв ладонью рот.

При этом он едва не выронил ружье. Глеб усмехнулся. С такими вояками сладить будет нетрудно.

— Так это, тебе надо, ты и обыскивай, а мы тут не боимся.

— Так и мы не боимся, но сейчас надо, — лопоухий показал на черный джип, нос которого выглядывал из-за охраняемого здания.

— Что, приехали? — оживился угрюмый.

Он велел Глебу опереться о столб, расставить ноги, ощупал его с головы до пят.

— Чистый!

Глеб снова усмехнулся. Облажался пес цепной: не нашел вложенную в рукав заточку.

— Ничего, сейчас загрузим, — усмехнулся лопоухий. И насмешливо глянув на Глеба, спросил: — Домой собрался?

— Да надоело, устал. Год отработал, сил больше нет.

— Год это много. И денег много. Как же ты домой их повезешь, если устал?

— Ничего, как-нибудь…

— Ну, пошли!

Лопоухий подвел Глеба к зданию, оставил его у двери, а сам вошел внутрь. Вернулся минуты через три.

— Это, начальник сейчас занят… — усаживаясь на свою скамейку, сказал он. — Через час освободится… Ты это, хорошо подумал? Может, еще поработаешь? Нам люди сейчас позарез нужны.

— Я бы поработал, да говорю же, сил нет.

— Ты все равно подумай, тебе же лучше будет, — зевнул охранник.

— Чем лучше?

— А денег больше увезешь! Мы тут недавно мужика на станцию отвозили, когда в поезд его сажали, знаешь, как он нас благодарил! А знаешь за что? Он год отработал, домой захотел, а мы его отговорили. Так он еще два года отпахал. Знаешь, какой ему коэффициент накрутили! Песня! Он домой двести тысяч увез!.. Меня жаба чуть не задушила… Ну так что, подумаешь?

— Подумаю.

Глеб думал, пока начальник приисков не вызвал его к себе. Это был толстый мужик с жабьими глазами и бульдожьими щеками. Он попросил Глеба не уезжать, но получил твердый отказ.

— Ну, смотри! Сам захотел! А насильно тебя здесь никто держать не станет.

Он отправил Глеба во двор, минут через двадцать снова вызвал к себе, подал ведомость, заставил в ней расписаться. Выдал на руки тридцать шесть тысяч долларов крупными купюрами и велел идти за вещами.

— И поторопись, через полчаса выезд.

В бараке на Глеба насел дневальный. С горящими глазами он попросил показать деньги. Ему, как и всем остальным работягам, хотелось заглушить в себе сомнения насчет своего будущего. Если кому-то заплатили за работу, значит, и его не обманут — такая логика… Видимо, поэтому с рабочими рассчитывались сразу, да еще и давали возможность блеснуть деньгами перед своими товарищами.

А деньги вроде бы настоящие, хотя и могли оказаться искусной подделкой. Глеб не исключал этого.

Он собрал вещи, вернулся к офису. Там его уже ждала готовая к отъезду машина. Возле черного «Ланд Крузера» стояли двое. Еще один сидел за рулем, лицом к открытой двери. Все трое в натовском камуфляже, все при оружии. Эти внушительного вида парни курили, ожидая кого-то. На Глеба даже не глянули. Казалось, нарочно прятали взгляды, чтобы не видеть в нем живого человека. Бездушное тело убивать легче…

Из офиса вышел высокий атлетического сложения мужчина в таком же натовском камуфляже. Он не сгибался под тяжестью кожаного саквояжа, но чувствовалось, что ноша у него нелегкая. И еще короткоствольный «АКС-74у» приходилось нести на плече. Вслед за ним шел начальник приисков, он тащил второй такой же тяжелый саквояж.

Мужчина открыл правую переднюю дверь, поставил саквояж на пол, тут же рядом с первым встал и второй. Не в багажник поклажу поставили, а в салон. Наверняка там что-то ценное. Видимо, золото.

Инкассатор сел на переднее сиденье и вытянул ноги, под которыми у него стояли саквояжи. Водитель еще до этого повернулся лицом к дороге, закрыв за собой дверь.

— Ну, чего стоишь, давай!

На Глеба смотрел накачанный крашеный блондин с пронзительно-синими глазами. Непроницаемое лицо, холодный взгляд. И у этого с плеча свисал короткоствольный автомат. Он взял у Глеба сумку, открыл багажник, бросил ее туда. Ему самому велел садиться на заднее сиденье, где уже разместился один охранник.

— А тесно не будет? — изображая робость, спросил Глеб.

«Ланд Крузер» машина широкая, но и ребята в камуфляже нехуденькие — втроем на заднем сиденье будет некомфортно. А дорога дальняя.

— Нормально.

— Может, я в багажнике?

Крашеный покачал головой. Места в багажнике нет, поэтому нужно делать, как он сказал.

А багажник занят дорожными сумками, которые можно было поставить одну на другую. Можно было бы освободить там для Глеба место, но делать этого никто не будет. Пассажир должен находиться под усиленным контролем, поэтому его посадили в центр заднего сиденья и с двух сторон подперли — не вырваться.

Но и нож ему в бок не сунешь. В грудь можно ударить или в живот, но для этого тому же блондину придется резко повернуться к нему с ножом в руке, а незаметно это не сделаешь.

Еще Глеба мог ударить инкассатор. Повернуться к нему как бы для того, чтобы о чем-то спросить, и резко ударить — кулаком или даже ножом. Но вряд ли он так поступит. У него саквояжи, с которых нельзя спускать глаз. Золото там. Его добывали в шахтах, поэтому работа шла и зимой, и летом, и в дождь, и в град. Драгоценный металл выплавлялся из руды, ради которой Глеб целый год гробил свое здоровье. Как там происходил процесс, он не знал, но золотоплавильное оборудование на базе точно было. Оттуда и уходило золото к хозяину. На этом «Ланд Крузере» в сопровождении четырех вооруженных инкассаторов. Килограммов тридцать-сорок в саквояжах, но Глеба этот куш мало интересовал. Ему бы живым до станции добраться. Но это вряд ли… Не стали бы эти ребята брать с собой попутчика, если бы не собирались избавиться от него при первой же возможности.

Места здесь глухие, дикие, болотистые. И яму рыть не надо — сбросил в болото, и все дела. Да и просто под куст можно сбросить покойника, все равно никто не найдет. Лесные звери быстро труп уничтожат, одни только кости обглоданные останутся, да и те по всей тайге растащат…

Глеб не знал, как его будут убивать, он мог только предполагать. Он бы на месте этих ребят задушил жертву, чтобы не испачкать кровью салон, но удавку сзади на него не набросишь. И сбоку ее так просто не накинешь. Пистолет, нож — это кровь на сиденьях и на полу, а кому это нужно? Скорее всего, Глеба постараются выманить из машины под каким-нибудь предлогом. Он выйдет, там его и сделают… Значит, этого момента и нужно ждать. И готовиться к нему — в ожидании внезапного удара. Может, ему просто шприц со снотворным в ногу воткнут, тот же блондин может это сделать.

— А вы за золотом приезжали? — с наивным восторгом в голосе спросил Глеб.

Благоразумный человек не стал бы задавать такие вопросы, но ведь он же дурачок — ему можно.

— За золотом, — кивнул блондин.

Машина выехала за ворота и покатилась по грунтовой с глубокой колеей дороге.

— И много?

— Тебе не все равно? — через плечо спросил водитель.

В его голове звучала снисходительность. И блондин глянул на Глеба с небрежностью хозяина положения. Он точно не видел в нем серьезного противника. Да и не похож Глеб на супермена. Среднего роста, худощавый. Плечи у него вроде как развиты, мышцы хорошо прокачаны, живот рельефный, но все равно его комплекцию внушительной не назовешь. Тот же блондин мог справиться с ним одной левой, во всяком случае, так могло казаться.

— Ну, все равно… Но интересно! — воскликнул Глеб.

— Может, купить хочешь? — с насмешкой спросил главный инкассатор и зачем-то шлепнул по саквояжу ладонью.

— У меня и денег столько нет!

— Так мы все и не продадим. Пару слитков, больше нельзя. Десять тысяч долларов за слиток.

— Ого!

— В любом ломбарде тебе за каждый слиток двадцать тысяч дадут. А если хорошо крутануться, то и тридцать можно поднять. Но это поднапрячься надо, а двадцатку легко срубишь… Пойми, здесь тайга, здесь золото дешевое.

— А точно двадцатку можно срубить? — спросил Глеб.

Но мужчина ему не ответил. Он все сказал, и ему больше добавить нечего. Хочет Глеб, пусть покупает, нет — разговор окончен.

— Ну, хорошо, я куплю!

— Сейчас место будет, там у нас тайник, — кивнул инкассатор.

— Тайник?.. А в сумке у вас что? — с придурковатым удивлением спросил Глеб.

— Сумка опечатана и опломбирована, из нее нельзя. У нас тут свои запасы.

Не было никакого тайника, Глеб в том не сомневался. Инкассаторам нужен предлог, чтобы вывести его из машины. Отведут подальше от дороги, приставят к голове ствол… Места глухие — стрелять можно и без глушителя.

— А три слитка можно купить? — с лихорадочным возбуждением спросил Глеб.

Но ему никто не ответил. Инкассаторам было просто лень говорить с ним. Да и зачем тратить слова на без пяти минут покойника?

— Я бы мог и четыре слитка взять, но по цене трех с половиной!.. — продолжал дурачиться Глеб. — Оптом же дешевле!

— Хорошо, возьмешь четыре, — с усталым видом сказал главный инкассатор. — Мы как раз приехали.

Последняя фраза была сигналом для водителя, который тут же остановил машину. Теперь Глеб точно знал, что нет никакого тайника.

— Гоша, ты помнишь место? — спросил старший.

— А то! — отвернув от Глеба голову, хищно усмехнулся блондин.

— Сам сходишь?

— Да не вопрос.

Глеб неспроста изображал из себя лоха — пытался сбить с толку своих будущих палачей. Но при этом никак не думал, что противник поверит ему на все сто, и настраивался на серьезную схватку с мизерными для себя шансами.

Блондин Гоша вышел из машины, вслед за ним салон покинул только Глеб. Остальные остались сидеть.

Глеб просто не мог поверить в удачу.

— Ну что, пошли? — Гоша кивком показал в сторону от дороги, на пологую возвышенность, на которой росли высокие и довольно-таки пышные деревья.

Тропинки здесь не было, но почва под ногами твердая, кустарники редкие, и поваленных деревьев по минимуму. Зато за взгорком виднелись полумертвые, почти лишенные хвои деревья — верный признак заболоченной местности. Туда Гоша Глеба и направлял. Заведет его в болото, упрет в трясину и выстрелит в спину… В раю, говорят, много золота, причем все бесплатно.

Глеб кивнул и сошел с дороги. Он мог бы попросить Гошу показать ему направление, но вряд ли тот пойдет первым. А если вдруг и решится на это, то возьмет с собой кого-нибудь из своих дружков, а в двойной капкан попадать не хотелось.

Опасно подставлять блондину спину, но других вариантов у Глеба не было. Он мог атаковать Гошу прямо сейчас, но получится ли у него за секунду-две захватить и привести к бою автомат? Возможно, да, но еще больше вероятности, что нет. Стоит ему замешкаться, и все…

Он двинулся в указанном направлении, но тут же обернулся, махнув рукой на машину.

— А сумку? — с глупым видом спросил он, глянув на Гошу.

— Зачем тебе сумка?

— Ну, не знаю… — продолжая путь, пожал плечами Глеб. И тут же снова обернулся. — А может, и нужна!

Оглядывался он неспроста, ему нужно было держать блондина под контролем. Мало ли, вдруг ему лень будет вести его к болоту.

Но Гоша держал автомат стволом вниз. И с предохранителя его не снимал, и затвор не передергивал. Патрон уже мог находиться в стволе, но даже в этом случае из автомата не выстрелить, пока он стоит на предохранителе. А «собачка» поднята вверх до упора, Глеб точно это знал. И щелчка он не слышал.

— А если у меня деньги в сумке? — похлопав себя руками по бокам, Глеб на ходу обернулся. — Да нет, на месте деньги…

Блондин шел за ним на расстоянии четырех-пяти шагов. Оптимальная дистанция, чтобы держать жертву под контролем. Жертву, от которой не ждешь подвоха…

Глеб шел к болоту, и Гоша его не останавливал. Значит, он правильно все понял. Значит, у него еще есть время. И заточка уже в полной боевой готовности. Сейчас машина скроется из вида, и можно начинать. Уложить блондина будет нетрудно. Забрать у него автомат и деру… А там сам леший выведет к людям. Глеб знаком с этим лесным товарищем, вроде ничего у них отношения. И по тайге он в свое время порядком походил, и в Чечне в «зеленке» чувствовал себя как рыба в воде.

— Гоша, погоди! — донесся сзади голос.

Глеб обернулся и увидел, как со стороны машины к ним бежит мордастый парень, который всю дорогу сидел справа от него. Они не успели уйти далеко, поэтому находились на расстоянии эффективного выстрела от него.

Мордастый обращался к своему дружку, Глеба он не останавливал, поэтому можно было идти дальше. Но Гоша так не думал.

— Стой!

Глеб остановился и снова повернулся к нему, но в этот раз он махнул в его сторону и рукой. Махнул с выбросом всех подконтрольных ему сил, по быстро и точно выверенной траектории… Непростое это дело — метать нож, особенно в живого человека, и очень даже возможна осечка.

Но рука у Глеба не дрогнула, и самодельная, хорошо сбалансированная заточка вонзилась Гоше точно в горло. А мордастый продолжал бежать. Он уже близко, еще секунда-две, и ему станет все ясно. И нельзя позволить ему сориентироваться в ситуации.

Гоша дернул рукой, как будто хотел шлепнуть слепня, который вдруг вонзился в его шею. В первый миг он даже не сообразил, что же произошло на самом деле. Но рука нащупала плоскую рукоять заточки, а из горла хлынула кровь. Глеб в это время уже срывал автомат с его плеча. Гоша конвульсивно дернул рукой, заваливаясь назад, и даже согнул ее в локте, но зацепиться за ускользающий ремень не успел.

Вырвав автомат, Глеб нырнул за ближайшее дерево. Упал с перекатом через плечо, снова нырнул, подстраивая под себя автомат. Он лавировал, пытаясь уйти от огня, но мордастый не стрелял. Видно, торкнуло его от неожиданности, растерялся он, поэтому нажал на спусковой крючок, забыв снять автомат с предохранителя. Зато Глеб не мог позволить себе такую глупость. У него это на инстинктах — предохранитель, затвор, если ствол пустой… Он не знал, в каком состоянии у Гоши автомат, поэтому передернул затвор. И прицелился.

Мордастый растерялся, но все-таки он выстрелил первым. И с предохранителя оружие снял, и на спусковой крючок нажал. Но, во-первых, выстрелил неприцельно, а во-вторых, предохранитель у него встал в положение одиночного огня. Зато у Глеба переводчик огня стоял на автоматическом режиме. Ему хватило одной короткой очереди…

У короткоствольного автомата более низкие точность и кучность, чем у его полноценного собрата, но в руках опытного бойца — это грозное оружие. Глеб еще на гражданке стрелять наловчился. В таежных краях охота не развлечение, а жизненная необходимость. И на войне он прошел суровую школу выживания…

На втором покойнике можно было бы поставить точку, но из машины выпал водитель. Этот не тормозил. Он сразу присел на колено и нажал на спусковой крючок. И автомат у него к бою приведен, и глаз наметанный. Если бы Глеб не сменил позицию, пули бы пригвоздили его к земле. Но у него опыт и умение, а также выстраданное в боях желание выжить любой ценой.

Не должен был водитель стрелять в него, у него сейчас другая задача — несмотря ни на что вывести золото из зоны риска. Но, видно, у парня на этот счет было другое мнение. Что ж, это его выбор.

Глеб дал короткую очередь, нырнул за дерево, снова выстрелил. У водителя оказалась удачная позиция. Во-первых, он владел инициативой, заставляя Глеба отстреливаться, одну его половину скрывало дерево, а другая почти терялась за кустами. Но и положение Глеба нельзя назвать безнадежным. Возвышенность, деревья, кусты, складки местности — все это играло ему на руку. И стрелял он довольно метко. Водитель это почувствовал и решил сменить позицию. Он рванул в сторону, чтобы обежать машину и спрятаться за ней. Ход мысли хороший, а вот само движение подвело парня. Чересчур уж резво рванул он, поэтому споткнулся, автомат стал вываливаться из рук. Он быстро сориентировался, подхватил оружие… Будь на месте Глеба менее опытный боец, водитель смог восстановить свое положение, но, как говорится, он не на того нарвался. Глеб не упустил свой шанс, и парень поймал свою пулю…

Водитель растянулся на земле, и его голова оказалась под колесом у машины. Все бы ничего, но джип вдруг рванул вперед, задним колесом наехав на неожиданное препятствие. Главный инкассатор поступил правильно. Он не стал вступать в бой, а, заняв место водителя, постарался покинуть опасное место. Но Глеб находился в столь выгодной позиции, что палец сам нажал на спусковой крючок.

Джип вильнул в сторону, въехал в дерево и остановился. Глеб метнулся к машине и увидел инкассатора. Он лежал на боку, дырявой головой касаясь правого пассажирского сиденья. И правая его рука лежала на саквояже, который стоял на полу. Получив пулю в голову, он не мог уже думать о золоте, но все-таки потянулся за ним.

Глеб хотел вытолкнуть мертвое тело из машины, но решил повременить. Он опытный боец, и его не мутило от вида покойника, и грех смертоубийства не давил на совесть — голова работала четко. Он сообразил, что нельзя оставлять на месте убийства все четыре трупа. Инкассатора надо было забрать с собой, чтобы тройное убийство списали на него. Нет его, значит, он во всем и виноват. А куда делся работяга? Так его утопили в болоте. Расстрельная команда возвращалась к машине, тут «крыса» и встретила их огнем…

Глеб вернул покойника на его место, сел за руль, сдал назад, выехал на дорогу. Двигатель работал исправно, колеса не спущены — можно ехать. А покойник под рукой — это пустяки. Переживать Глеб сейчас мог только за себя. Ведь он сам сейчас мог быть покойником и греть своим остывающим телом болотную трясину на самой ее глубине.